Антоний Волынский: к вопросу о местночтимом прославлении

К вопросу исторической оценки архипастырской деятельности Блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого), которую можно весьма условно разделить на три периода: академический период (около 12 лет, 1887–1899, Санкт-Петербург, Москва, Казань), архипастырское служение (18 лет, 1900–1918), когда он служил во главе Уфимской, Волынской, Харьковской и Киевской епархий, третий период – первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей (около 17 лет, 1919–1936), – можно сказать, что местночтимое прославление святителя Антония на Волыни оказало бы действенное молитвенное влияние на жизнь русских народов на постсоветской территории.

14 мая 2014 года было сто лет, как приснопамятный митрополит, в то время сначала епископ, затем архиепископ, оставил Волынскую кафедру, на которой сменил его будущий митрополит Евлогий (Георгиевский), с которым они были вместе заключены в Бучаче и потом Заграницей, навсегда, вероятно, разошлась их Богоспасаемая паства. За время управления митрополитом Антонием Волынской епархией было построено много храмов, в том числе в Почаевской Лавре, открыты православные банки взаимопомощи, православные активно начали участвовать в политической жизни страны, развивалось книгопечатание и, самое главное, деятельное пастырское богословие архиерея практически претворялось в жизнь в епархии.

На портале Богослов.Ru можно найти много материалов, посвященных пастырскому наследию святителя, а известный московский богослов Алексей Светозарский говорит, что в деле изучения служения митрополита Антония весьма много перспектив для исследователей. Ректор трех академий, один из наиболее известных русских архиереев, набравший наибольшее число голосов на выборах патриарха, митрополит Антоний по призванию был в большей мере пастырем, чем богословом. Но несмотря на это, а во многом и благодаря этому (то есть своему пастырскому таланту), он имел значительное влияние на молодых богословов, в том числе на выбор ими тем для научной разработки. Один из выпускников МДА 1894 года вспоминал: «Это удивительно, когда я читаю N или разговариваю с Z, то я всегда ловлю себя на мысли: да, где-то я об этом уже слышал. Начинаю вспоминать и обретаю первоисточник – нашего бывшего ректора академии преосвященного Антония». Владыка был вдохновителем магистерских работ протоиерея Павла Светлова и Патриарха Сергия (Страгородского), а также кандидатских диссертаций антиюридической направленности иеромонаха Тарасия (Курганского) и иеродиакона, а впоследствии архиепископа и священномученика Андроника (Никольского). Нетрудно обнаружить его влияние и на разработку отдельных богословских тем и идей святителем Иларионом (Троицким). По своему стилю и методу рассуждения работы митрополита Антония – это не столько богословские статьи, сколько литературные зарисовки, или даже литературно-психологические этюды на богословские темы. Богословский подход предполагает серьезную проработку темы, рассмотрение ее с различных сторон, широкий охват и сравнительный анализ источников. Для литературы главное – увлекательность, вдохновенность. Мысль высказана, по мере сил обоснована, а кропотливая работа с источниками оставлена другим. Это своего рода литературный прием митрополита Антония (Храповицкого), это его метод. «Он скорее бросает, чем развивает свои мысли, – пишет протоиерей Георгий Флоровский, – не досказывает, точно обрубает их».

Но при таком подходе к богословским вопросам ошибки становятся неизбежными. Впрочем, возможно, подобные ошибки не только не пугали митрополита Антония, но даже входили в его планы: «Антоний мне однажды говорил, – вспоминал митрополит Сергий (Страгородский), – что не нужно бояться высказывать свои мысли, хотя бы они и не получили окончательной обработки; если мысль ценная, она не умрет, другие ее подхватят, а если ее никто не подхватит, значит она и не заслуживает жизни». Отсюда понятна отмеченная выше плодотворность митрополита Антония (Храповицкого) как инициатора разработки многих богословских идей и как «катализатора» решения сложных богословских вопросов, что да послужит оправданием тем грубым ошибкам, которые он допустил. Так пишет со ссылками на первоисточники Андрей Горбачев.

Таким вот образом можно оправдать и объяснить его человеческие воззрения, энтузиазм, деяния и ошибки в отношении Декларации 1927 года, Катехизиса и так называемого Догмата Искупления и борьбы с имяславием. Последнее представляет интерес в период архипастырства в Волынской епархии. В связи с его, можно сказать, детским характером, были и критики, такие как протоиереи Василий Зеньковский и Павел Флоренский, которые говорили о чрезмерности морализма митрополита и его трагическом образе. Однако за время ректорства в двух академиях из 60 его пострижеников большинство впоследствии стало архиереями, хотя были и такие, как обновленец В.И. Мещерский[i].

Так, по свидетельствам очевидцев, в частности святого Иустина Сербского, во всех вышеперечисленных мнениях он глубоко и слезно раскаивался, оплакивал и, как неоднократно говорил, он был исполнителем по послушанию соборных суждений того времени. Умиленный сострадательной любовью к миру, владыка получил от Бога дар слез. Он плакал от умиления, плакал от печали, плакал от радости, особенно в конце жизни. Мир во время Первой мировой войны и Революции и безбожной власти в России был полон причин для плача и скорби, и всегда молитвенно настроенный, блаженный владыка в Сербии всегда плакал, совершая Божественную литургию. А когда приходилось ему в проповеди коснуться некоей евангельской притчи или события, слезы его душили и спазмы задерживали течение речи, говорит святой Иустин Сербский, в своей всеобъемлющей, сострадательной любви он плакал за нас и вместо нас, плакал за всех и за вся и тем привлекал ко Христу. В то трудное время митрополит Антоний показал и доказал, что сила и бессмертие православной мысли – в святоотечестве. Догматические истины даны нам для того, чтобы мы претворили их в жизнь и в наш дух, так как они, по словам Спасителя, суть Дух, Истина и Жизнь. Так, митрополит писал, что Истина Божия постигается не иначе, чем путем постепенного усовершенствования в вере и добродетели. Потому это познание по существу связано с нашим внутренним перерождением, с совлечением ветхого человека и с облечением в нового. Владыка своей жизнью оживил святоотеческое богословие и показал, что христианская вера является православием, святоотеческой святостью и апостольством, так как ничто так не чуждо православию, как безжизненная схоластика и рационализм. Православие прежде всего и больше всего – благодатная жизнь и опыт, а через это благодатное богопознание и благодатное человекопознание. Православная Церковь охватывает всю жизнь во всей ее сложности, в ней нет места для злобы и греха. Митрополит пишет, что вся наша жизнь должна быть продолжением тех богослужебных молитв, которые всем нам так дороги. Только молитвенная жизнь в Боге дает правильное понимание Бога. Сербский святой преподобный Иустин Цетинский говорил о владыке, что только великий монах мог стать великим иерархом, так как великий монах при помощи благодати Божией может совладать со своими страстями и богомудро владеть своею душою. Это дает ему силу и могущество, уменье и любовь, и право евангельски владеть человеческими душами. «Сущность христианства, – пишет митрополит Антоний, – есть отречение от житейских наслаждений; оно замечается в стремлении к чистоте, в готовности страдать за Истину, в достижении чувства постоянной любви к Богу и к людям, и в прощении врагам обид». «Постоять за Истину невозможно без скорбей и лишений»[ii].

В пастырстве основное значение имеет молитва. Митрополит называет ее «главным средством к получению духовных даров». Пастырь, по его словам, «путем долговременного подвига должен создать в себе молитвенную стихию – способность возноситься к небу, в загробный мир и быть там как бы своим человеком»[iii]. Надо сказать, что эти слова были, несомненно, приложимы к самому митрополиту. Он замечательно знал жития святых, и, слушая его суждения о них, иногда можно было подумать, что он говорит о своих добрых и близких знакомых. Недостаточно только иметь известные убеждения, нужно быть человеком идеи. Серьезность рассматриваемой задачи священника, по митрополиту, представляется тем, что жизнь – общественная, народная, товарищеская – не так часто восстает против истин веры, сколько подвергает сознательному изгнанию ту или иную нравственную обязанность, прямо даже осмеивает ее. Выдержать преданность истине теоретической легче, нежели держаться неуклонного исповедания какой-либо добродетели. Мусульманство и иудейство, папизм сильны тем, по мнению владыки, что своими обрядовыми постановлениями делают последователей своих непременными исповедниками и таким образом закаляют их в преданности своей религии. Его наставления пастырям полны указаний в области молитвы, и здесь можно упомянуть его замечательную статью «Письмо к священнику о научении молитве»: в кратких словах в нем даются многочисленные практические советы, важные для каждого христианина. Митрополит Антоний очень трезво смотрел на задачи приходского священника. Будучи сам молитвенником и аскетом, будучи идеологом ученого монашества, который многих молодых людей увлек на иноческий путь, владыка понимал, что перед приходским священником стоят такие практические пастырские задачи, что он не должен отрываться от них ради своего личного молитвенного подвига монашеского характера.

Тайна блаженного митрополита, считал сербский святой, преподобный отец Иустин (Попович), – в безграничной любви его ко Христу. Раскройте любую мысль владыки или чувство, или желание, или дело, – везде вы найдете как творческую силу его безмерную любовь ко Христу. Он жил и действовал Господом Христом, поэтому все, что принадлежит ему, можно привести к Богочеловеку. Биография митрополита Антония – это Евангелие, возобновленное в малом. В действительности, в мире существует только одна биография, которая имеет вечную ценность, – это биография Богочеловека-Христа; а человеческие биографии ценны постольку, поскольку они в ней и от нее. Блаженный архиерей весь в ней и весь от нее, так тайна его необычайной личности вросла в тайну Личности Богочеловека и разветвляется во всей Ее бесконечности.

Обращенная к миру, безграничная любовь митрополита Антония ко Христу обнаруживалась как благодатное человеколюбие. Его трогательное человеколюбие – не что иное, как его молитвенная любовь ко Христу, распространенная на людей. Он человеколюбив, потому что безгранично христолюбив, и для своего человеколюбия он черпал силы из своего неустанного христолюбия. Бог Человеколюбец учил его человеколюбию и давал ему благодатные силы, чтобы он мог устоять в нем ценою многих страданий. Владыка любил человека и при его грехах; он никогда не отождествлял греха с грешником; он осуждал грех, но миловал грешника.

Тайна личности митрополита Антония, пишет святой Иустин Сербский, тайна всех великих монахов, так как здесь человек отрекается от себя ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с собой; отрекается от мира ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с миром; отрекается от людей ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с людьми. Нет ничего более страшного для человека, чем быть непосредственно с самим собой; и ничего нет неприятнее для человека, чем быть непосредственно с людьми; и ничего нет печальнее для человека, чем быть непосредственно с миром. Только когда человек примет Господа Христа как посредника между собой и людьми, между собой и миром, между собой и самим собой, тогда его печаль претворяется в радость, отчаяние – в восхищение и смерть – в бессмертие; тогда горькая тайна мира претворяется в сладкую тайну Божию, говорил преподобный Иустин Сербский. Поэтому в душе человека созидается молитвенное отношение не только к Богу, но и к многострадальной твари. Поэтому Христов человек должен быть воодушевленным молитвенником. Таков был блаженный митрополит Антоний. Везде он был в молитвенном настроении – и к Богу, и к людям, и к миру.

Конечно же, встает вопрос богословского осмысления такой мистической практики, как имяславие. По поводу участия в разгроме русского монашества на Святой Горе Афон, как члена Священного Синода РПЦ, хорошее замечание высказал самый известный русский богослов митрополит Иларион (Алфеев). И архиепископ Антоний (Храповицкий), и архиепископ Сергий (Страгородский), и С.В. Троицкий сформировались как богословы и церковные деятели именно в духовных школах. О жизни же монашеской они имели лишь самое приблизительное представление, так как ни один из них никогда не состоял иноком какого-либо монастыря. Духовные школы рубежа XIX–XX веков были центрами «богословия», но не «благочестия», «богословской учености», но не «молитвенного богомыслия», потому их представители имели слабое представление о многих аспектах духовной монашеской практики[iv]. Необходимо отметить, что святые Церкви, такие как священномученик митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), священномученик епископ Иларион (Троицкий), святитель Патриарх Московский и всея Руси Тихон (Беллавин), известный зарубежный богослов архиепископ Серафим (Соболев), также поддержали митрополита Антония в прекращении споров вокруг данной монашеской практики, которая и сейчас исследуется и поддерживается в РПЦ, а в РПЦЗ, например, покойными святителями Антонием (Медведевым), Виталием (Устиновым). Подвижническая личность Блаженного митрополита имеет огромное значение для всего православного мира в связи с тем, что он все-таки святоотеческое явление своего времени в прошлом столетии, одно из немногих, и что он святоотечески воспринял вселенскость православия. Ему одинаково были близки и дороги и православные сирийцы, и православные греки, и православные болгары, и православные румыны, и православные сербы. В его огромной душе находилось место для всех православных, и он всех привлекал своей безграничной любовью. Для всех он был всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Вот апостольская и православная истина, которую проповедовал владыка: народ имеет ценность только через православие и в православии. Без этого народ – без вечной ценности. Или еще: народ без православия – не что другое, как только вереница ходячих трупов. Никто из наших современников так евангельски, так святоотечески, так православно не воспринял отношение православия к народностям, как митрополит Антоний, – писал святой Иустин Сербский[v]. Народ существует для того, чтобы он был освящен и просвещен вечной Истиной и вечной жизнью православия. Единственное, что велико и вечно во всяком народе, – это православие, и в нем Господь Христос. Однако митрополит – однозначно один из самых одаренных представителей русского православного патриотизма прошлого столетия, патриотизма освященного и просвещенного Христом, патриотизма, по которому все люди братья во Христе, патриотизма, по которому сильные должны служить слабым, мудрые немудрым, смиренные гордым, первые последним. Выросши из святоотеческого православного вселенского патриотизма, блаженный владыка может быть правильно оценен русским обществом и Русской Церковью только из той же апостольской святоотеческой перспективы.

Святой преподобный Иустин Сербский говорил, что в лице митрополита Антония имел самого доброго своего духовника. Всегда православно настроенный, владыка собирал иностранных православных под широкие крылья своей великой русской души, как птица собирает птенцов под свои крылья, и много раз он ощущал силу его всеправославной любви, потому что из него исходила некая умилительная всеобъемлющая сила, которую он называл православной вселенскостью.

Россия велика православием – это основное положение приснопамятного митрополита. Православие – самая высшая ценность России, единственный смысл Руси, возвышеннейшая ее миссия. То, о чем Достоевский пророчествовал о России и о православии, митрополит Антоний осуществлял внутри Церкви. Тайна России – в православии, в этом тайна и сила всего православного славянства. «Идея вселенской Церкви» Достоевского обрела в митрополите своего гениального осуществителя как первого Предстоятеля РПЦЗ. Из вселенского православия русский народ черпает свое безграничное человеколюбие и свою евангельскую способность перевоплощаться в другие народы, принимать в себя другие народности, не теряя при этом свою идентичность. Вера русского народа в том, говорил владыка, что народ принял к сердцу две главные, всеобъемлющие заповеди Евангелия: смиренномудрие и сострадательную любовь; и эти заповеди сделали близкими русскому сердцу все православные народы и затем все человечество. Сила этой убежденности велика, и она захватывает собою всякого искреннего человека, сближающегося с народом.

Несомненно, мысли и деятельность митрополита Антония показали и в новейшее время свою актуальность в связи с происшедшим объединением Русской Церкви в 2007 году, увеличилось число православных людей в Русской Церкви, благодаря его пастырской школе в рассеянии русского народа в мире. Либеральная богословская парижская школа, которую он любил и на которую собирал пожертвования, не увеличила количества церквей и православных на Западе. Кроме того Архиепископия русских церквей в Западной Европе, в связи с утвержденным Патриархом Константинопольским новым уставом, не сможет в будущем объединиться с Московским Патриархатом.

Таким образом, однозначно, возникла необходимость изучения деятельности митрополита Антония определенной комиссией Синода Патриаршей Церкви для прославления и почитания его в лике святых, вместе с уже прославленными Церковью его учениками святыми Иоанном Шанхайским и Сан-Францисским, Иустином Сербским, священномучениками Варлаамом и Андроником Пермскими. Митрополит Антоний внес огромный вклад в формирование современной науки пастырского богословия и в сохранение церковности русского народа и русской государственности.

[i] Православная Энциклопедия, том 3, М., 2001, стр. 650; РПЦ 1925-1938 Сретенский м. 1999, стр.401.

[ii] Никон (Рклицкий), архиепископ. Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита. Н-Й. 16 томов(1952-1974).; том 5, стр. 34, Антоний (Храповицкий), архиепископ. Собрание сочинений. ИздаСанкт-Петербург. 1911; Митрополит Антоний (Храповицкий) и его время 1863 – 1936. Издательство братства Александра Невского. Н-Новгород. 2003.

[iii] Пастырское Богословие, Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. 1994., стр.66, 67.

[iv] Епископ Иларион (Алфеев) Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров. Т.2,Исключение составлял лишь архиепископ Никон (Рождественский), который долгое время был насельником Троице-Сергиевой Лавры.

[v] Архимандрит Иустин Попович. Достоевский о Европе и славянстве. Москва. 2011.