Преподобный Сергий: почему мы его так почитаем?

 

До преподобного Сергия севернорусское монашество знало, главным образом, особножительные монастыри. Там всякий инок имел свою келью, одевался и питался так, как позволял ему личный достаток. Общинное начало в подобных монастырях получило ослабленный, «смазанный» вид. Нередко такая обитель становилась пристанищем для благочестивых аристократов, доживавших тут век или же коротавших ссылку, порой купаясь в роскоши и ведя привычную жизнь, весьма далекую от монашеского идеала. Со времен Сергия в иноческой среде начались разительные изменения. Повсюду стали появляться общежительные, или, иначе, киновиальные, монастыри. Там имущество, вплоть до книг и мелких бытовых вещей, становилось общим, а трапеза — совместной. Общинное начало обрело мощный толчок для развития. Кроме того, киновиальный монастырь мог вести сложное, прогрессивное хозяйство: ему охотно жертвовали землю и другие угодья, а доход с них шел на храмовое строительство, благотворительность и нужды духовного просвещения. Общежительный монастырь сплошь и рядом оказывался центром книгописания и церковной живописи. Между тем никто из монахов не мог присваивать себе все материальные блага, происходившие от такого уклада.

 

Кроме того, деятельность преподобного Сергия и святителя Алексия, митрополита Московского, открыла врата для целой эпохи масштабной иноческой колонизации русских окраин. Ученики Сергия и ученики его учеников отправлялись в лесные дебри, на арктические берега, в места глухие и безлюдные, ставили там новые и новые обители, и уже к этим обителям прирастали посады, крепости и целые городки. Движение иноков, ищущих место для уединенной молитвы, для самоотверженного посвящения себя Богу было очень значительным. Оно представляет собой страницу не столько даже русской, сколько мировой истории христианства.

 

 

Преподобный Сергий сыграл значительную роль в становлении русской государственности и «собирании земель» Москвой. Так, известны его «миротворческие походы», когда преподобный Сергий отправлялся в дальние места, чтобы смирить гордыню сварящих меж собой князей и склонить их к миролюбию. Самый известный из них был совершен пешком из Троице-Сергиева монастыря в Нижний Новгород. 

 

В 1374 году Сергий крестил Юрия, сына великого князя московского Дмитрия Ивановича. Это произошло в Переяславле-Залесском, во время большого съезда русских князей, договорившихся о военно-политической коалиции под эгидой Москвы, т. е. сделавших очень большой шаг в сторону объединения Руси. Преподобный своим участием в съезде освятил это великое дело.

 

Перед Куликовской битвой игумен обители на горе Маковец дал благословение великому князю Дмитрию Ивановичу и православному воинству, идущему сражаться с ордынцами. В источниках по-разному рассказывается об этом. По одним, государь московский лично посетил со свитой преподобного Сергия. По другим, Сергий прислал русской рати грамоту с благословением. Но, так или иначе, он сыграл роль духовного наставника, стоящего у самых истоков освобождения Руси от ордынского ига.

 

 

Преподобный Сергий вместе с братом Стефаном основали маленькую лесную обитель на горе Маковец, в отдалении от людных мест. Там жилось трудно. Ни человеческого лица увидеть, ни побеседовать с кем-либо. Вдвоем они срубили себе бревенчатую келью и деревянную церковь, что потребовало немалого труда. Чем могли питаться братья? Тем, что сами же и добудут в лесу. Голод мучил их постоянно. Стефан не выдержал такой жизни. Житие преподобного Сергия говорит: «Стефан, построив и освятив церковь, еще некоторое время прожил в пустыне с братом и увидел, что пустынная жизнь трудна, прискорбна, сурова: во всем нужда, во всем лишения, неоткуда взять ни еды, ни питья, ни чего-либо другого нужного для жизни. К тому месту не было ни дорог, ни привоза ниоткуда, вокруг этой пустыни поблизости не было ни сел, ни домов, ни людей, живущих в них; не вела туда никакая тропа людская, и не было ни прохожих, ни посетителей, но вокруг со всех сторон стоял лес — безлюдная чаща и глушь. Глядя на нее и тяготясь своей жизнью, Стефан оставил пустыню и родного брата, преподобного пустыннолюбца и пустынножителя, и ушел оттуда в Москву». А Сергий прожил там всю жизнь и закончил дни свои. Притом довольно долго в его обиталище был только один насельник — он сам… В ту пору монастырь еще не знал ни обширных палат, ни каменных храмов, ни материального достатка. Сергиева эпоха в судьбе обители парадоксальна: игумен и его духовные чада уже прославились по всей Руси, но продолжают жить в скудости.

 

Бог давал очевидные знаки благоволения к Сергию. Хищные звери — стаи волков, медведи — приходили к его келейке, но ни один не тронул его. Господь дал иноку силу прогонять молитвой целые полчища бесов, атаковавших его в уединении.

 

Позднее, когда обитель разрослась, преподобный Сергий основал еще несколько монастырей. О числе их спорят. Но, во всяком случае, несомненно, плодом его духовных трудов стали Киржачская Благовещенская обитель, Высоцкая обитель в Серпухове и Успенская на Дубенке. С его именем также связывают создание знаменитого Старо-Голутвина монастыря под Коломной.

 

 

Из среды троицкой братии выходили светочи русского монашества, становившиеся настоятелями крупных монастырей и архиереями. Так, учениками преподобного были святитель Феодор Симоновский, будущий архиепископ Ростовский; святой Андроник — основатель знаменитого Спасо-Андроникова монастыря под Москвой; преподобный Савва Сторожевский, игуменствовавший недолгое время в Троице-Сергиеве монастыре, а затем основавший Саввино-Сторожевскую обитель близ Звенигорода; преподобный Павел Обнорский, прославившийся крайним аскетизмом, и множество других светильников «иноческого делания».

 

 

Уже после кончины преподобного Сергия основанная им обитель стала крупным центром духовного просвещения и высокой культуры. Этот поворот начал происходить в игуменство преемника Сергия — преподобного Никона Радонежского. При нем был построен, расписан фресками и украшен иконами первый каменный храм. До того иноки обходились деревянными церквями. При Никоне и после него в монастыре сложилась традиция собственного книгописания. Монахами собрана была чрезвычайно крупная, по меркам русского Средневековья, библиотека. По заказам настоятелей работали выдающиеся зодчие и церковные живописцы. Самые известные из них — иноки Даниил Черный и Андрей Рублев. Знаменитейшее творение последнего — икона «Святая Троица» — создавалось для Свято-Троицкого собора Сергиевой обители. 

 

В XV–XVII столетиях Троице-Сергиева обитель славилась как средоточие учености, или, как тогда говорили, «книжности». Самых начитанных монашествующих оттуда привлекали к работе на Московском печатном дворе. Например, первый печатный вариант Устава «Око церковное» по велению патриарха Гермогена был подготовлен в 1610 году троице-сергиевским иноком Логгином Шишелевым по прозвищу Корова. 

 

Но о каких-либо школах в обители ничего не известно. Собственно, до середины XVII века, до первых Романовых, вообще нет свидетельств о сколько-нибудь значительных училищах на территории Московского царства.

 

«Образовательный центром» Троице-Сергиев монастырь сделался лишь в середине XVIII века. В 1742 году тут появилась семинария. А 1 октября 1814 года, на праздник Покрова Богородицы, здесь состоялось открытие Московской духовной академии, перенесенной из Москвы, где она именовалась Славяно-греко-латинской академией. С этого момента Троице-Сергиева обитель — действительно один из главных оплотов и духовного образования, и духовного просвещения всероссийского уровня.

 

 

Всему русскому народу преподобный Сергий любезен чистотой души и прямотой поступков. Всю жизнь он был таким монахом, каким и надо быть. Вел аскетическую жизнь, питался мало, молился много, сну отдавал ничтожное время, не чуждался простого тяжелого труда, бывало, плотничал, хотя происходил из боярского семейства, носил сермяжную небеленую одежду с заплатками.Но в аскезе никогда не доходил до вычурного самоистязания. Житие преподобного Сергия рассказывает о нем: «Он усердно служил братии, как купленный раб: колол для всех дрова… толок и молол жерновами зерно, пек хлеб, варил еду и заготавливал другие съестные припасы для братии, кроил и шил обувь и одежду и, зачерпнув воду в бывшем неподалеку источнике, носил ее в двух ведрах на своих плечах в гору и ставил у келии каждого брата». Казалось бы, как просто… А много ли настоятелей нашего времени пожелают и смогут уподобиться в этом Сергию?

 

Власти и иных благ земных никогда не искал Сергий. Не он бегал за властью, а она за ним. В своей обители он уступил игуменство священнику Митрофану, и лишь потом, умоленный братией, все же принял игуменский сан. Однажды восстала против него братия. Так Сергий ушел, слово худого ей не сказав: кого хотите себе главою, тот и будет, без свары отступлюсь… Предлагали ему архиерейство, да он отказался. 

 

Бескорыстный человек, и в то же время добрый и разумный, Сергий вызывает какое-то безотчетное доверие. Он как будто всей Руси родной, всей Руси свой. Идут к нему за советом и благословением всякие люди — от нищего до князя, и он всех принимает, никем не брезгует, ни перед кем не чинится и не высокомерничает.  Святость его высока, но помимо нее есть еще какое-то народное чувство… дружества, братства. Словно у работников к честному и справедливому старшому в громадной артели — размером на всю страну. Сергий среди нас первый, его Бог ведет, но к каждому, кто к нему тянется, Сергий относится как к брату.