Благодаря диалогу с англиканами мы, православные, можем лучше понять наше православие, особенно видя те проблемы, которые есть в Англиканской Церкви. Таким образом, нынешний диалог вносит свой вклад в наше взаимопонимание и он, на мой взгляд, должен продолжаться.

 

Митрополит Диоклийский Каллист (Уэр) хорошо известен в православном мире. Иерарх Фиатирской архиепископии в Великобритании (Константинопольский патриархат) и популярный богослов, он принадлежит к числу широко читаемых и обсуждаемых авторов (как в англоязычной, так и в русскоязычной среде). Его книга «Православная Церковь» ("The Orthodox Church”) обычно рекомендуется тем англоязычным читателям, которые стремятся больше узнать о православии. Много лет владыка Каллист преподавал в Оксфордском университете; именно под его руководством писал свою докторскую диссертацию иеромонах Иларион (Алфеев) — ныне митрополит Волоколамский, председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата.

 

Митрополит Каллист (Уэр) родился в 1934 году в городе Бат (Bath) (Великобритания). Крещён в Англиканской Церкви. Православие принял в 23 года, в 1958 году. Спустя восемь лет рукоположен в иеромонаха. С 1966 по 2001 годы преподавал в Оксфордском университете; в этот же период являлся настоятелем основанного им греческого прихода в Оксфорде.

Возведён в епископа в 1982 году, с 2007 года — митрополит (в Греческой Церкви сан митрополита следует за епископским). Занимал должность руководителя совета директоров кембриджского Института по изучению православия. Является председателем смешанной Комиссии по православно-англиканскому богословскому диалогу. Проживает в Оксфорде.

 

 

Один из первых вопросов, который я задал владыке Каллисту, разговаривая с ним в его уютной квартире на Нортмур роуд (к слову, на этой же улице некоторое время жил известный писатель Джон Толкиен), касался его мнения об инославии. Мой вопрос был продиктован не только злободневностью темы, но и знакомством с воззрениями митрополита, отражёнными в его богословских трудах.

Действительно, в одной из своих статей владыка Каллист писал о «невидимых связях», существующих между православными и неправославными церквями. Меня особенно интересовало, о каких инославных церквях можно говорить в британском контексте и какие из них «ближе» православию. Тем более, далеко не все богословы согласны с концепцией «концентрических кругов», которую, судя по всему, разделяет оксфордский владыка.

— Да, мне известно, что некоторые богословы отрицают присутствие благодати вне Православной Церкви, — отметил митрополит Каллист. — Но лично мне это мнение не кажется до конца убедительным… Если же говорить о ситуации в Великобритании, то здесь наиболее близка православию Римско-Католическая Церковь.

Полагаю, что Римско-Католическая Церковь сохранила апостольскую преемственность, и поэтому имеет действительных священников и епископов, а римско-католическая месса является истинной евхаристической службой. Конечно, существуют различия между нами и римо-католиками в том, что касается мнений о положении и роли папы римского, но я всё же считаю, что Католическая Церковь не лишена благодати.

— После римо-католиков следует Англиканская Церковь, — продолжает мой собеседник. — Проблема, однако, в том, что в англиканстве соседствует множество взглядов и идей, зачастую несовместимых друг с другом. Есть, например, Высокая Церковь, богословие которой очень близко православному. Нынешний архиепископ Кентерберийский, Роуэн Уильямс, симпатизирует православию, хотя в некоторых вопросах он придерживается либеральных воззрений, с которыми мы не можем согласиться.

С другой стороны, в англиканстве имеются течения, представители которых утверждают, что Евхаристия — это не Тело и Кровь Христовы, а всего лишь «трапеза в воспоминание», хлеб и вино. Такие англикане не молятся за упокоение умерших, не почитают святых и Божию Матерь. Наконец, среди англикан присутствует либеральное крыло, последователи которого отрицают даже факт Воскресения Христова.

— Конечно, мы с симпатией относимся к Высокой Церкви, к англо-католикам, — замечает митрополит Каллист. — Но мы сомневаемся, что среди англиканского священства сохранена апостольская преемственность. Поэтому мы заново рукополагаем англиканских священников в случае их перехода в православие (и при желании нести священническое служение). В этом наше мнение об англиканской иерархии отличается от мнения о иерархии католической: как известно, священники Римско-Католической Церкви принимаются в православие в сущем сане, без повторного рукоположения.

— Владыка, Вы упомянули о либеральной позиции нынешнего архиепископа Кентерберийского, Роуэна Уильямса. Ещё десять лет назад, в 2002 году, когда я беседовал с ним в Ньюпорте (Уэльс), вскоре после его назначения на пост главы Англиканской Церкви, я обратил внимание на два момента: явная поддержка архиепископом женского священства и достаточно толерантный взгляд на присутствие гомосексуалистов в Церкви. Но это, конечно, моё мнение и моя личная оценка. А в чём, на Ваш взгляд, заключается либерализм Уильямса?

— Да, я согласен с этими двумя моментами. Уильямс однозначно поддерживает женское священство, а также возведение женщин в епископский сан. Что касается «однополой» тематики, то он считает, что церковь может проявлять понимание к тем, кто состоит в гомосексуальных отношениях. Уильямс не заявлял, что гомосексуальные отношения можно благословлять так же, как брак между мужчиной и женщиной, но, возможно, это связано с его нежеланием провоцировать дальнейшие конфликты в англиканстве. Хотя в целом нет сомнений, что его взгляды по этому поводу достаточно либеральные.

С другой стороны, Роуэн Уильямс—близкий друг православных, он знает русский язык, его докторская диссертация посвящена Владимиру Лосскому. Кроме того, Уильямс написал книги о священнике Сергии Булгакове и о Фёдоре Достоевском. Думаю, он глубоко симпатизирует русской православной традиции.

— Владыка, эти два момента (женское священство и однополые «браки») вызывают ныне серьёзные споры и разногласия среди представителей западного христианства. Отголоски этих дискуссий слышны и в православной среде, причём далеко не всегда в приемлемом виде. Мне, в частности, помнится волна возмущения по поводу Вашего интервью на Ламбетской конференции Англиканской Церкви в 2008 году. Звучали даже предположения, что Вы фактически высказали благосклонное мнение об однополых «союзах»…

— В интервью на Ламбетской конференции я сказал о том, что мы, православные, должны лучше услышать, что говорят англикане о гомосексуализме. В этой сфере есть большие сложности, есть проблемы пастырского характера, в особенности касающиеся того, как нужно помогать людям с гомосексуальными наклонностями. Простого осуждения недостаточно, нам следует пытаться понять эту проблему. В этом плане мы, наверное, чему-то можем поучиться у англикан. Мы можем узнать, как избежать ненужных ошибок, мы можем узнать о позитивном опыте решения пастырских проблем. Вот об этом я и говорил в интервью.

Судя по всему, мои слова были искажены. Прозвучало мнение, будто я поддерживаю англикан в их взгляде на гомосексуализм. Я такого никогда не говорил. На самом деле, во время выступления на заседании в последний день Ламбетской конференции, я упомянул об альтернативном совещании 150 англиканских епископов в Иерусалиме (к слову, большинство из них на Ламбетскую конференцию не приехало).

Так вот, Иерусалимское совещание достаточно чётко высказалось по вопросам семейной жизни, отметив, что брак—это союз между одним мужчиной и одной женщиной. С точки зрения христианства интимные отношения вне брака недопустимы. Я выразил сожаление, что Ламбетская конференция не подтвердила этого учения о браке и отметил, что православные придерживаются той же точки зрения, что и епископы Иерусалимского совещания.

По каким-то причинам в Интернете информация о моём выступлении не прошла, хотя я выразил свою позицию достаточно ясно и чётко. Вероятно, кто-то хотел меня дискредитировать.

— Значит, Вы согласны с тем, что, с христианской точки зрения, гомосексуализм является грехом?

— Да, несомненно. Христианское учение о браке достаточно ясное и понятное. Конечно, с гомосексуалистами надо обращаться как с людьми. Нам следует проявлять пастырскую чуткость, осознавая, что гомосексуализм — это проблема, с которой духовный отец должен разбираться разумно, оказывая духовную поддержку своим духовным чадам.

 — Владыка, ещё одна проблема, о которой было упомянуто, связана с женским священством. Насколько мне известно, Ваша позиция на сей счёт претерпевала некоторые изменения, и сейчас она отличается от той, что была раньше…

— Ситуация здесь следующая. В конце 1970-х я написал статью, в которой однозначно выступал против рукоположения женщин в священный сан. Позже я пересмотрел свои взгляды. Сейчас я считаю, что богословские аргументы противников рукоположения женщин не до конца убедительны.

Думаю, нам, православным, можно говорить о том, что до сегодняшнего времени это был «западный» вопрос, не актуальный для православия. Да и сейчас ни в одной из Православных Церквей нет серьёзных намерений рукополагать женщин в священный сан. В то же время нам лучше говорить не о том, что это «невозможно» и «никогда не случится», но признать, что для православных это открытый вопрос, который пока ещё в полной мере не изучен.

Я не говорю, что я сторонник женского священства, но я полагаю, что мы не изучили глубоко этот вопрос и считаю, что мы не должны механически заимствовать аргументы западных богословов— противников женского священства. В любом случае, моя позиция отличается от мнения покойного митрополита Сурожского Антония, который высказывался в пользу рукоположения женщин в священный сан.

Согласно другой точке зрения, либеральные взгляды, приписываемые бывшему сурожскому владыке, не совсем корректно отражают его воззрения. Священник Стивен Платт из Оксфорда (хорошо знавший митрополита Антония) утверждает, что «на некоторых мероприятиях (например, на епархиальных конференциях) митрополит говорил в таком ключе, что можно было предположить, что владыка выступает за изучение возможности рукоположения женщин. Но, зная его стиль богослужений, я не думаю, что он серьёзно это предполагал. Владыка Антоний порой высказывал довольно либеральные идеи, но его личный стиль был консервативным».

— Владыка Антоний не писал об этом, — замечает митрополит Каллист. — Он просто говорил об этом некоторым людям.

— Давайте вновь коснёмся вопроса об Англиканской Церкви, в особенности её диалога с православием, — я перевожу нашу беседу в несколько иную плоскость. — Несколько десятилетий назад среди англикан существовало влиятельное движение за присоединение к Православной Церкви. Сейчас такого широкого движения нет. В чём же тогда смысл продолжающегося англикано-православного диалога, особенно в свете либеральных тенденций англиканства последних лет?

— Действительно, в 20-30-е годы прошлого столетия вёлся очень конструктивный диалог между православными и англиканами, — замечает митрополит Каллист. — Правда, в то время в Англиканской Церкви доминировали англо-католики (то есть представители Высокой Церкви). После второй мировой войны взаимоотношения были уже не столь близкими, а в 1970-е годы стало ясно, что надежды на скорое евхаристическое единство призрачны.

Думаю, сами православные в тот момент поняли, что англиканство состоит из нескольких фракций и направлений, зачастую с несовместимыми взглядами и богословскими идеями… Тем не менее, диалог продолжается. Полагаю, нам следует говорить друг с другом и слушать друг друга, ища понимания общих богословских проблем — в надежде стать более открытыми для противоположных мнений.

Благодаря диалогу с англиканами мы, православные, можем лучше понять наше православие, особенно видя те проблемы, которые есть в Англиканской Церкви. Таким образом, нынешний диалог вносит свой вклад в наше взаимопонимание и он, на мой взгляд, должен продолжаться, даже несмотря на отсутствие перспектив единства в ближайшем будущем.

— Владыка, в одной из Ваших публикаций Вы писали о православных разных национальностей, принадлежащих различным юрисдикциям. Вы, в частности, указали, что они, несмотря на все свои различия, «крепко соединены в вере и молитве». С другой стороны, если взглянуть на ситуацию в Великобритании, картина единства выглядит не очень благостно. И дело не только в юрисдикционном «плюрализме», а в том, что в приходах различных юрисдикций встречаются немалые расхождения.

Я уже не буду учитывать календарный вопрос, поскольку этот аспект хорошо известен. Но обратите внимание на другое: православные очень по-разному подходят к вопросу о частоте причащения, о необходимости исповеди перед причастием, к дисциплине поста и молитвы.

Продолжаются дискуссии о том, кому должна подчиняться Церковь диаспоры—то ли Церкви страны происхождения, то ли Константинопольскому патриархату? Иногда возникает ощущение, что декларируемое единство православных на британских островах на самом деле отсутствует…

— Тем не менее, я по-прежнему придерживаюсь своей точки зрения о единстве. Посмотрите: мы, православные, несмотря на национально-юрисдикционные особенности, полностью едины в вопросах веры — в плане понимания Церкви Христовой, сообщества святых, Божией Матери, нашего принятия евхаристии как истинных Тела и Крови Христовых. У нас одинаковое богослужение, одинаковая литургия. Конечно, есть некоторые отличия в песнопениях и т.п., но тексты служб практически идентичны. Наконец, мы все находимся в евхаристическом общении друг с другом.

Конечно, в прошлом были некоторые сложности из-за того, что РПЦЗ не имела евхаристического общения с Московским патриархатом (да и с греками были сложности). Но Русская Зарубежная Церковь всегда сохраняла евхаристическое единство с Сербской Церковью. Сейчас есть сложности между Сурожской епархией Московского патриархата и британско-ирландским благочинием Экзархата Русской традиции Константинопольского патриархата, но всё-таки евхаристическое общение между ними не разорвано.

Но все эти проблемные вопросы касаются юрисдикции и церковного управления, а не основ вероучения. Тем более, для нас важно различать основные постулаты веры и различные богословские мнения, в том числе то, что касается причастия и исповеди. Ведь здесь различия имеют место не только между приходами разных юрисдикций, но даже между общинами, принадлежащими одной юрисдикции.

Конечно, все различия хорошо известны. Так, в Русской Церкви принято исповедоваться каждый раз перед причастием, хотя митрополит Антоний благословлял возможность причащаться без исповеди, в случае, если человек исповедуется регулярно. В греческой традиции исповедь несколько пренебрегается, а в Сербской Церкви не практикуется частое причащение. Тем не менее, благодаря нашему единству в вере, литургии и евхаристическом общении мы, безусловно, являемся одной церковью (хотя неразрешённость юрисдикционных проблем вызывает сожаление).

— Означает ли это, что можно вести разговор о создании Британской автокефальной церкви?

— Думаю, мы далеки от этого… Сейчас я вижу необходимость в более тесном сотрудничестве в сфере тюремного и больничного служения, работы с молодёжью и издательской деятельности. В любом случае отрадно, что в целом в Британии между православными сложились дружественные отношения. Пожалуй, между нами не было серьёзных конфликтов до 2006 года, когда епископ Василий (Осборн) решил покинуть Московский патриархат и перейти в юрисдикцию Константинополя.

 — Владыка, давайте коснёмся более подробно этого непростого вопроса. Известно, что решение бывшего епископа Василия привело к разделению в Сурожской епархии и в целом к созданию конфликтной ситуации. Мнений об этих событиях было высказано достаточно, порой прямо противоположных. На Ваш взгляд, с чем всё-таки было связано решение Василия и раскол в епархии Московского патриархата?

— Поскольку я не был непосредственным участником конфликта, мне, наверное, не очень корректно высказывать своё мнение. Всё же отмечу, что существовала проблема в различии мировоззрения той части лондонского прихода, которая сформировалась до 1990 года и тех прихожан, что прибыли из Советского Союза в последующие годы.

Если мировоззрение первой группы формировалось под влиянием митрополита Антония, то второй — больше под воздействием проживания в стране, где проходил коммунистический эксперимент. Очень жаль, что не удалось совместить два этих мировоззрения. Митрополит Антоний предпринимал для этого усилия, но он к тому времени был в возрасте (и не в лучшем состоянии здоровья), так что его попытки не увенчались успехом, как и попытки епископа Василия.

Я сожалею, что разделение всё-таки произошло. Здесь, в Оксфорде, реального конфликта не было, хотя, конечно, разделение в Лондоне повлияло на положение дел в местном приходе. Но до 2006 года в Оксфорде сохранялось единство. Я очень надеюсь, что мы сможем преодолеть все эти проблемы и просто работать ради будущего, не вступая более ни в какие противоречия.

— Владыка, даже в условиях некоторой разделённости православных на британских островах существует, вероятно, необходимость миссионерской деятельности. Возможно, Православные Церкви в Великобритании могли бы поставить перед собой две главные задачи. Во-первых, привлечь к истинной вере представителей других конфессий. Во-вторых, миссионерствовать среди православных иммигрантов, которые пока ещё не очень чётко определились со своей религиозной идентичностью. Что Вы думаете о такой программе?

— Давайте вначале вспомним о положении дел в первой церкви, когда шло быстрое распространение христианства. Церковь в те времена не выделяла миссионерство как нечто особенное. Оно являлось частью христианской жизни, с осознанием, что каждый христианин — это миссионер. Позже подходы поменялись: были основаны миссионерские общества, которые отправляли миссионеров в Африку. Но это особенности прошлого.

Сейчас же мы вернулись к ситуации первой церкви, поскольку христиане в Великобритании находятся в меньшинстве. Поэтому нам следует вновь взять на вооружение идею, что каждый христианин — это миссионер, наделённый ответственностью свидетельствовать о своей вере. Таким образом, я рассматриваю миссионерскую деятельность как основополагающую часть христианской идентичности, а не как нечто специальное или особенное.

Второй момент. Будущее православия на Британских островах (как и везде) зависит от жизни наших приходов. В прошлом мы могли полагаться на власть императора для распространения веры. Также в прошлом, в условиях государственной церкви у епископов была большая власть (она до сих пор есть у них в Греции и, возможно, есть сейчас в России).

Но в Британии епископы сами ничего сделать не могут, им нужна поддержка со стороны приходов. Поэтому для нас очень важна активная жизнь приходов, с регулярными богослужениями и достойной программой христианского обучения. Кроме того, надо понимать, что в Великобритании подавляющее большинство людей утратило всякую церковность. Да, они могут говорить о том, что верят в Бога, но при этом они даже порой не крещены. Судя по всему мы, православные, окружены неверующим, нехристианским большинством.

В то же время я не сторонник миссии среди представителей других христианских церквей. Конечно, мы должны быть открыты для верующих других конфессий, желающих принять православие. Однако в основном наша миссия должна касаться тех людей, у которых нет живой веры или живого контакта с христианством. При этом миссионерство я представляю не в виде организованных кампаний, но через личное свидетельство каждого православного христианина.

50-60 лет назад православные говорили, что они являются иммигрантами и Православная Церковь — только для них, а о британцах должна заботиться Англиканская Церковь. Ныне ситуация изменилась: очень многие из православных более не являются иммигрантами, они родились и выросли на британских островах. Поэтому мы, православные, должны проникнуться чувством ответственности за христианизацию всего британского общества.

— Владыка, в то же время в самом британском обществе антихристианские настроения приобретают всё более радикальный характер… Известны случаи, когда верующих увольняли только за то, что они открыто носили нательный крестик. Христианам нелегко выражать своё мнение по таким злободневным вопросам, как аборты или однополые «браки». Не считаете ли Вы, что христианам становится всё сложнее жить в Британии и при этом твёрдо держаться своих убеждений?

— Да, это так. Нехристианские взгляды становятся всё более агрессивными, и мы сталкиваемся со случаями дискриминации христиан. Конечно, не нужно драматизировать ситуацию: всё-таки мы живём в стране, где существуют религиозные свободы, и я бы не стал говорить о том, что нас, христиан, преследуют. Более того, в некоторой степени христианство в нашем обществе сохраняет определённые привилегии. Но в целом в стране очень многое изменилось.

Давление и вызовы существуют. Например, от врачей и медсестёр могут потребовать делать то, что противоречит их совести и убеждениям. Христиане сталкиваются с проблемами, когда говорят о своём отношении к абортам или гомосексуализму. Конечно, речь идёт не только о православных, но и о католиках, англиканах, протестантах.

Как православные мы особенно ощущаем, что, воспитывая наших детей в вере, мы практически не имеем поддержки со стороны общества. Наоборот, чтобы оставаться активным христианином, приходится, по сути, плыть против течения. Православным непросто удержать в церкви молодёжь, потому что она окружена атмосферой секуляризма в школах (и очень немногие друзья являются христианами). Думаю, эти проблемы касаются и молодых верующих других конфессий.

— Не возникает ли из-за такой ситуации проблема с кандидатами в священный сан?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно проанализировать ситуацию в каждой православной юрисдикции в Великобритании. В греческих приходах основная масса священников по-прежнему приглашается из Греции или Кипра. Если бы мы зависели только от возможности рукоположения детей греков, живущих в Британии, то попали бы в весьма непростую ситуацию. В то же время наш нынешний архиепископ, Григорий (Феохарус), прилагает усилия к тому, чтобы кандидаты в священный сан выходили из местных приходов.

Кроме того, нельзя не отметить, что православные священники-англичане—это стареющая группа. Если в течение следующих 20 лет нас никто не заменит, могут возникнуть сложности. Думаю, приходские священники и духовники должны поощрять своих прихожан, духовных чад принимать священный сан. Наконец, следует открыть в Британии православную духовную школу для подготовки кандидатов священства.

— Вы имеете в виду семинарию, или же богословское учебное заведение более широкого профиля?

— Думаю, эта тема нуждается в дальнейшем обсуждении. На мой взгляд, богословская школа должна быть при факультете теологии университета. Не следует пытаться самим научить всему будущих священников. Они могут, к примеру, в течение трёх лет проходить обычный университетский курс богословия, а в течение четвёртого года более предметно постигать православное вероучение.

Эти люди должны жить в доме вместе со старшим священником, собираться на совместные молитвы и трапезы. Обучение в университете позволит им получить дипломы, признаваемые государством, а также узнать о том, как различные аспекты богословия изучаются в инославной среде.

— Возможно ли в этом плане развитие Института по изучению православия в Кембридже?

— Наверное, нет. В Институте всегда подчёркивали, что не видят себя в качестве семинарии, предназначенной для подготовки священников. Их цель — это богословское образование для священников и мирян, причём не обязательно православных. Думаю, речь должна идти о новом учебном заведении.

— Ещё один вопрос, который, вероятно, волнует многих православных на британских островах. Полагаю, для развития православия в Британии важно, чтобы должное почитание воздавалось британским святым, жизнь которых неразрывно связана с «туманным Альбионом»…

— Да, я убеждён в том, что православным нужно знать о древних святых британской земли. Греки, русские, румыны, приезжающие в Великобританию, должны понимать, что у нас тоже было христианское прошлое и многие из святых этой земли просияли в тот период, когда ещё не было религиозного разделения между востоком и западом.

Конечно, мы ведём работу в этом направлении. К примеру, такие организации как «Друзья православия на острове Иона» или «Содружество св.Иоанна Крестителя» организуют паломничества к древним православным святыням. Паломничества также организуются на приходском уровне. Так, приходы северо-запада Англии организуют паломничества к источнику святой Винифреды (святая 7 века), который находится в северном Уэльсе…

— Владыка, что можно сказать о взаимоотношении со светскими властями? Встречаете ли вы понимание и поддержку, либо же речь идёт о нейтральном принятии факта существования Православной Церкви в Великобритании?

— Ваше второе предположение более правильное. Власти признают наше существование, но никакой финансовой помощи от государства мы не получаем. Конечно, почти все наши приходы признаны (как и остальные религиозные организации в стране) в качестве благотворительных организаций. Благодаря этому статусу пожертвования, получаемые приходами, освобождаются от налогообложения, хотя для священников никаких налоговых льгот уже не предусмотрено.

Обычно мы также встречаем благосклонное отношение со стороны местных властей при открытии новых православных приходов и строительстве церквей (хотя и не всегда). Кроме того, в школах есть уроки религии, но их качество, как правило, очень низкое, поэтому лучше учить наших детей основам веры самостоятельно.

— Владыка, позвольте на прощание задать более личный вопрос. Скажите, как живётся Вам, православному митрополиту, в неправославной стране. В чём Вы видите лично для себя основные сложности?

— Моя внешняя жизнь, как гражданина, никак не ограничивается британскими законами, в этом плане я не сталкиваюсь с особыми сложностями. Что касается внутренней, церковной жизни, то здесь, конечно, есть свои особенности. Одна из проблем, которая в той или иной степени касается всего духовенства в Британии, связана с чувством одиночества и изоляции.

Может быть, это нехарактерно для больших приходов в Лондоне, где есть несколько священников и богослужения совершаются ежедневно. Но вот для духовенства, живущего за пределами Лондона, ситуация несколько иная. Вы можете быть совершенно одни — поблизости не будет другого священника или епископа, да и ваши прихожане могут быть рассеяны по городкам и деревням.

Вполне возможно, что прихожан вы будете видеть только раз в неделю, по воскресеньям. Конечно, если речь идёт о белом духовенстве, то у них есть семьи, но даже в этом случае они могут ощущать, что, как православные, они одиноки. Ещё более сложная ситуация для неженатого духовенства.

—Не могу сказать, что я сильно страдаю от одиночества,—замечает владыка.—Всё-таки я много лет проработал в Оксфордском университете и у меня много друзей. Но я понимаю всю остроту проблемы изолированности для британского православного духовенства. Считаю, что нам следует поддерживать друг с другом хорошие отношения и постоянно быть на связи…

Что касается лично меня, как архиерея, то здесь, конечно, есть свои нюансы. Как видите, я живу в хорошей квартире, где собрано много книг. Но у меня нет ни секретаря, ни повара, ни уборщицы. Думаю, моё положение отличается от положения архиерея в Греции или России.

Владыки из православных стран удивляются, когда узнают, что я езжу на поезде и сам ношу сумку с облачениями. У меня, как у православного митрополита, нет никаких привилегий. В принципе, я их не жду и не прошу о них, ведь у епископата ранней Церкви тоже не было никаких привилегий и льгот.

«Да, хорошее сравнение», — подумал я, прощаясь с митрополитом Каллистом. И вообще, отрадно, когда православный иерарх и крупный богослов тактичен, искренен и доступен для разговора. Он не скрыт от народа «стеной» из личных помощников и секретарей, ему можно позвонить и договориться о встрече. Наверное, такой вежливости и тактичности (а порой — доступности) не всегда хватает отдельным архиереям в бывшем СССР и некоторым русским архиереям, ныне служащим в пределах Европы.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.