Константин Майбуров. Юноши, старики и ангелы

Но, по правде сказать, и среди старшего поколения хватает таких, с кого пример не стоило бы брать. Например, с тех родственников, которые сдают своих престарелых родителей в богадельни, дабы освободить жилплощадь или избавиться от лишних хлопот. Правда, в домах-интернатах проживает немало стариков, у которых попросту не осталось родственников. Живут здесь и такие, кто сам предпочёл на старости лет уход и присмотр, чем одинокое существование в пустой квартире. Разные здесь у людей судьбы.

Наш рассказ о том, как живёт дом престарелых, о молодости и старости – как неожиданно бывают сплетены их пути.

*    *    *

 Марина Афонасенко – руководитель Центра творчества и досуга студентов при старейшем вузе Коми Республики, педагогическом институте (ныне его объединили с Сыктывкарским университетом). Но сфера её забот куда шире. Сама Марина Петровна не любит, когда говорят о её благотворительной деятельности, но при встрече я заверил, что рассказывать читателям буду не о ней, а о делах милосердия молодёжи.

Светлана Шушлянникова – коллега Марины Петровны по институтской работе, а заодно и руководитель добровольческой организации при пединституте «Свет добра». В декабре прошлого года они решили организовать новогодние поздравления стариков в домах для престарелых и инвалидов городов Емвы и Сыктывкара.

Сами организаторы полагали: поздравим дедушек и бабушек, вручим подарки, и хорошо.

– А вышло так, – рассказывает Марина Петровна, – что участники разовой акции подружились с обитателями дома для престарелых, и теперь они каждый месяц готовы праздновать день именинника. Организовываем по объявлениям на страничке «ВКонтакте» бригаду студентов либо просто добровольцев, собираем подарки, назначаем дату – и едем…

Как это работает? Сначала всем миром собирают подарки. Открываю страничку группы «Любовь милосердствует». Одно из последних объявлений: «В апреле 22 именинника, 13 из которых – мужчины. Нам очень нужны подарки! Соберём ведь, да? Приносим по старому адресу: пединститут, старый корпус, 102 каб.». Кто-то уточняет: «Скажите, пожалуйста, что нужно для апрельских именинников?» Уже через час Марина Афонасенко отвечает: «Открытки, мягкие новые игрушки, можно сувениры. Есть православный молодой человек, ему можно икону, книгу. Женщина одна вяжет, можно нитки, журналы по вязанию… Мыльные пузыри, шары. Одна женщина и один мужчина не видят, им можно что-нибудь для незрячих. Женщинам платки, шали, броши. Мужчинам – футболки, кепки. Крем».

– Поначалу мы решили сами всё закупать, – вспоминает Марина Петровна. – А потом повалили люди с подарками, да так, что волонтёры устали их разбирать. В основном это недорогие вещи первой необходимости: мыло, платочки, носочки… Но для дедушек и бабушек в приютах и такое внимание в радость.

Добровольцы дважды посетили дома-интернаты в Емве и несколько раз – в Сыктывкаре. В указанное время ребята и девушки собираются у корпуса пединститута, загружают в багажник подарки и едут. Цель ребят-добровольцев – не столько одарить стариков подарками, порадовать культурной программой, сколько провести с ними время в живом общении. Дома-интернаты и без них посещают разные творческие коллективы, и условия быта там нормальные. А вот поговорить с новыми людьми, да ещё и с молодыми, – этого старикам не хватает, ведь друг с другом они уже давно наговорились. А студенты-волонтёры готовы послушать стариков, посочувствовать их трудностям, порадоваться прошлым и нынешним удачам.

 Марина Петровна рассказывает о том, как они первый раз посетили дом-интернат в Емве:

– Попали мы в замечательный дом, обитатели которого любят друг друга. Для 250 человек мы взяли 385 подарков, с запасом. Пошли по палатам дарить. Отец Александр песни пел, я подпевала... Вдруг замечаю, что за нами ходят люди из тех палат, где мы уже побывали. И в каждой следующей комнате нас собиралось всё больше и больше! Мы сообразили, что им хочется продолжить праздничное общение, и предложили дружно пойти в комнату отдыха. Там уже были и хороводы, и Дед Мороз со Снегурочкой. Всё произошло спонтанно, но всем так понравилось! Мы этого совершенно не планировали, думали: подарки подарим, посидим-поговорим, а им-то ещё веселья надо было!

Часто можно услышать о том, что дома престарелых – это убогие заведения, с недовольными стариками и плохим персоналом. Нет! Здесь мы увидели красивых и аккуратных людей. И всё прошло просто замечательно.

В Емву, что в 120 км от столицы Коми, ребята-волонтёры не могут приезжать каждый месяц, а вот сыктывкарских стариков можно посещать регулярно. До апреля включительно всех именинников уже поздравили. Подарки, кстати, здесь тоже дарятся по-особому.

– Одно дело вручить бабушке платочек, а другое – завязать его. Завязываешь, а бабушка так довольна этим! А потом ещё приобнимешь её – так вообще расцветает! – Марина Петровна сама умиляется, рассказывая, как это происходит.

И подарки совершенно нехитрые, но, бывает, очень трогают стариков. Студентка пединститута Наталья Габова рассказала об одном случае во время посещения интерната в Емве. Она вручила кружку с морским рисунком. Мужчина, взяв подарок в руки, долго-долго рассматривал картинку, будто что-то родное увидел. А потом, расчувствовавшись, благодарно посмотрел на Наталью. Оказалось, что в молодости он служил на флоте и подарок напомнил ему те годы.

Сама Наташа теперь постоянно посещает пожилых. Говорит:

– Им не хватает общения с молодёжью. А мне очень интересно узнавать, как жили, учились, работали люди прошлого века. Имея большой жизненный опыт, они рассказывают удивительные истории из своей жизни. Слушая их, я и сама переношусь в те времена... Не нужны какие-то сверхспособности, чтобы помогать пожилым людям. Надо просто прийти к ним, и всё.

Среди волонтёров, что ездят к старикам, в основном девушки. Каждый парень в цене: погрузить-разгрузить гору подарков, решить какие-то технические стороны организации – это всё на них. Да и с мужчинами-инвалидами им легче найти общий язык; старикам неловко среди девушек, поначалу на расстоянии держатся.

*    *    *

Решил я сам съездить в дом престарелых – пообщаться с кем-нибудь из его обитателей, узнать, как и чем они живут.

В Тентюковском доме-интернате для инвалидов и престарелых людей, что находится в Сыктывкаре, уже несколько месяцев проживает Елена Степановна Макарова. До этого она жила в таком же интернате в северном посёлке Нижний Одес.

– Родные меня сюда перевели, чтобы поближе быть, – говорит старушка. – Они так и сказали: «Чтобы тебя по-человечески похоронить, когда помрёшь».

Проживает она пока одна, её соседка по комнате сейчас в больнице. А новый сосед здесь появляется после кончины предыдущего. Комнатка небольшая: две кровати, пара стульев, шкаф и раковина с краном. Стена над кроватью Елены Степановны вся в иконах. Сама она очень набожная, верила ещё с детства – православные традиции в их семье не прерывались даже в советские годы. Может, поэтому Елена Степановна в свои восемьдесят один вполне бодра и энергична, как и её старший брат, которому далеко за девяносто.

Детей у Елены нет и не было. С первым мужем жила в целомудрии, так уж она захотела. Мужу, бывало, говорила: «Ты, если не можешь так, иди к другой». Но тот не уходил – жили душа в душу. Только вот недолго: вскоре после свадьбы муж заболел и умер. Так и жила она одна – в Сыктывкаре, в Воркуте да в родном селе Вомын. Когда ей было за пятьдесят, во второй раз вышла замуж. Скорее, даже так: из сострадания к человеку взяла его под своё крыло. Обычная на Руси история. Супруг постепенно выздоровел, окреп от забот жены, да и начал жену свою поколачивать. Елена его даже на отчитку в Ульяновский монастырь возила, благо согласился. Но этого хватало только на два месяца спокойной жизни. Несколько лет мучений Елена вытерпела, а дальше не смогла и оставила мужа. А как перестала сама справляться с хозяйством, её определили в интернат для пожилых людей.

Спрашиваю Елену Степановну, чем она живёт здесь.

Рассказывает, что около трёх часов в день уходит на молитву. Кроме утреннего и вечернего правил, читает много других молитв.

– Повального пьянства здесь уже нет, как в подобных интернатах в прежние годы. Но всё же есть такие, кто «воду мутит». Так я Господа просила, всех святых созывала, чтобы защитили этот дом от нечисти. Выхожу я как-то из молитвенной комнаты, только-только закрыла замок и пошла по коридору. Чуть не доходя до медицинских кабинетов, мне встретился сам этот… зелёный такой, с чёрными пятнами. Змей. Он полз вдоль стены, потом поднялся, рот открыл. Огромный такой рот. Я сначала встала от удивления. Но потом говорю: «Ты что, меня пугать решил, что ли?» И я, читая молитву, прошла мимо него.

Моя собеседница продолжает:

– А потом, в декабре прошлого года, он поселился вот здесь, – Елена Степановна показывает на кусты под окнами корпуса, – уже в образе человека. Сделал себе из прутьев жилище. Говорили, что здесь живёт одинокий бездомный. Он меня не тревожил, но я чувствовала, что это не бомж. Бомж зимой там бы жить не стал. Месяца два он был тут, я всё это время молилась. Так и вымолила, наверно. Ушёл.

Вспоминает Елена Степановна о том, как дважды побывала на небесах:

– Учась в первом классе, перед самой войной, я попала под град и подхватила воспаление лёгких. Тогда и померла в первый раз. И вот вижу: бегу я по полю, а за мной гонятся двое или трое в чёрных одеждах, не знаю, кто это. И тут стала я подниматься: сначала до высоты деревенского дома – они и отстали от меня. А дальше, на небесах, меня встретила моя старшая сестра, умершая за несколько лет до этого. Оказалось, она ангел. Она мне показала, как там живут. Я увидела, где старшие ангелы живут, где младшие. Помню, что везде очень светло. После этой «экскурсии» сестра говорит мне: «Возвращайся, мама не переживёт твоего ухода». И я очнулась. Второй раз похожее случилось, когда мне уже почти тридцать было. После операции начались осложнения, и я опять «умерла». И опять мне сестра встретилась. И снова стала отправлять меня обратно, к матери. Говорит: «Я видела, как мама после моей смерти пять лет плакала. Возвращайся к ней, чтоб не плакала больше». Как мне потом в больнице рассказали, тело моё признаков жизни не подавало, но и не портилось, поэтому в морг отвозить не стали, а поместили в отдельном больничном помещении. А мама моя и в первый мой «уход», ещё в детстве, и во второй раз очень усердно молилась – вот и вымолила меня.

Я попросил Елену Степановну рассказать о жизни её сестры, кем она была.

– Росла она, как и все мы, дети, верующей, – вспоминает старушка. – Стала работать в детском саду села Большелуг. В 19 лет, когда уже была заведующей детсадом, умерла: неудачно спрыгнула с кузова машины, ушиблась, заболела... А с парнями не гуляла, нет. Так девой и умерла.

*    *    *

Вместе со студентами ездит в интернаты иеромонах Александр (Митрофанов). Обязанности у него – широкого профиля: он и священник, и водитель, и даже артист.

Проблема транспорта также не раз решалась усилиями отца Александра. Сам находил машину, сам садился за руль, чтобы привезти волонтёров в интернат. Ребята готовы чаще ездить: хоть на день именинника, хоть на каждый праздник, да и просто так. Студентка университета Наташа Соколова, например, побывав в Емве с группой, на следующий день отправилась туда одна и общалась со стариками пять часов.– Бабушки в интернатах встречаются богомольные, у многих в комнатах есть иконы. Но и с неверующими пожилыми людьми я тоже нахожу общий язык. Пою им под гитару, вроде нравится. Вот так, через духовные песни, и проповедую, – говорит батюшка.

– Частые групповые выезды – не очень хорошо, – рассуждает Марина Петровна. – Это может поломать распорядок жизни дома престарелых, да и просто надоесть со временем. Чтобы общение не прерывалось, мы запускаем программу, которая называется «Внуки по переписке»: собираем людей, которые готовы переписываться с людьми из домов-интернатов. Сначала, конечно, спрашиваем у бабушек и дедушек, хотят ли они. Затем человеку, согласившемуся писать им, объясняем, что это не разовое дело, а регулярное. Сможет ли он хотя бы раз в месяц обратиться душой к незнакомому старику и не ждать ответа? Бабушка или дедушка могут не ответить, но человек должен писать им, как родным.

Нередко бывает, что сначала все с интересом берутся за новое дело, а потом остывают. С письмами такого допустить нельзя. Уж лучше вообще не заводить дружбу, чем потом бросить старого человека в одиночестве. Поэтому интернатовские адреса Марина Петровна даёт, только убедившись в надёжности человека.

«Главное в благотворительности – не быть благотворителем», – считают волонтёры. Это означает делать добро не по обязанности, а с радостью. И пожилые люди чувствуют, что к ним не «нисходят» как к несчастным и отверженным, а, наоборот, ищут общения. Это видно и по фотографиям таких встреч. Для студентов и педагогов старики из интерната – обычные люди, с которыми можно провести время, доставив и им, и себе радость и пользу…

*    *    *

Этот материал о жизни стариков в доме престарелых приходится завершать неожиданным для меня самого образом. На редакционной летучке, когда я представил содержание своей публикации, завязалась небольшая дискуссия относительно видений моей собеседницы Елены Степановны. С одной стороны, человек, несомненно, православный. Но не смутят ли её видения некоторых верующих читателей, не станут ли искушением? Решили обратиться к рассудительным авторитетным священникам. Секретарь епархии архимандрит Филипп (Филиппов) и отец Николай (Размыслов) согласились дать нам комментарии.

Случаи с пребыванием бабушки на небесах их ничуть не удивили – это достаточно частое явление. Известно, что во время клинической смерти душа человека на время покидает тело.

А вот относительно «змея», которого старушка видела в коридоре, а потом и в образе человека, – тут и о. Николай, и о. Филипп засомневались.

– Женщины вообще любят приукрашивать. Но, кроме того, в человеке может посеяться мысленное представление о чём-либо, – сказал о. Николай. – Называется это прилогом. И если человек начинает им увлекаться, постоянно думать об этом, то явление он начнёт видеть «наяву». Бабушка, скорее всего, увлеклась образами, которые были у неё в голове, вот ей «змей» и явился.

– У каждого человека свой духовный опыт, – продолжает отец Николай. – У этой старушки он немалый. Но в данном случае не прелесть ли это? Как можно обвинять несчастного бездомного в том, что он – воплощение дьявола? Живёт зимой на улице? Это ни о чём не говорит. Я вам такой пример приведу. У нас возле Свято-Вознесенского храма много старых полуразваленных домов. В одном из них жил бомж. Люди удивлялись, как же он там зимой живёт. Оказалось, его грела свора собак – мохнатых таких, больших. Днём и человек, и собаки добывали себе еду, а ночью вместе спали. Он спал среди них. Вот вам объяснение, и никаких чудес.

– Иногда человеку открывается духовное зрение, такое вполне может быть, – рассуждает архимандрит Филипп. – Например, над постелью болеющего сына мама может увидеть ангела, который стоит и охраняет его. Рядом с пьющим мужем жена может увидеть беса, который пытается овладеть его душой… Просто каждый раз надо понимать, что эти видения лучше, в целях духовной безопасности, принять как идущими не от Бога, а от плоти или от лукавого. Мы ни в коем случае не должны пристращаться к этим видениям, потому что может наступить состояние прелести, когда человек перестаёт адекватно оценивать жизнь, в которой он живёт реально. Человек тогда начинает ждать этих видений и жить именно ими, пытаясь доказать, что Господь открывает ему какое-то особое зрение. То есть может случиться глубочайшая духовная ошибка – человек впадёт в гордыню. То, что женщина непьющая и при этом весь мир вокруг себя считает бесом одержимым, – это как раз проявление гордыни. Если мы сами будем нравственней и чище, тогда и мир вокруг будет не таким страшным, и бес не будет видеться в каждом человеке.

Будучи практикующим врачом, отец Филипп рассказал о физической и духовной составляющих клинической смерти:

– Клиническая смерть – это пограничное состояние между жизнью и смертью. Это не просто потеря сознания. При клинической смерти на короткий момент исчезают основные признаки жизнедеятельности человека (дыхание, пульс), но организм ещё живёт, точнее, живёт мозг. На эту тему написано уже немало книг, и подобные свидетельства нередко приводят и наши прихожане. Будучи в реанимационном отделении, во время клинической смерти больные видят молящихся за них священнослужителей или же родственников, видят ангельский мир – это уже давно не секрет. Для человека, находящегося в состоянии клинической смерти, Господь ещё не определил, закончилась ли его земная жизнь, отделилась ли его душа окончательно. То есть вердикт Богом ещё не вынесен. И в этот короткий промежуток времени могут возникнуть очень красочные и разнообразные видения. Это состояние – слегка приоткрытая завеса в загробную жизнь. И хотя за мгновения душа может облететь весь мир, всё же она способна увидеть лишь мельчайшую толику того, что происходит за чертой. И душа будет видеть только то, что Господь даст ей видеть. Увиденного будет ровно столько, сколько душа сможет вместить в себя и передать человеческим несовершенным сознанием через несовершенные органы чувств.

В моменты клинической смерти душа, конечно, совсем по-другому воспринимает происходящее, ведь она в это время находится в другом измерении. То, что она видит, нам не понять. Переживания появляются после того, как душа вновь соединится с телом. И тогда человек уже рассказывает о произошедшем тем языком и теми образами, которые понятны в нашем мире. В данном случае Елена Степановна приводит свидетельство, напоминающее о том, что жизнь вечна. Но утверждение, что сестра её ангел, ошибочно. Вероятно, не являясь ангелом, её сестра просто пребывает в ангельском мире, в окружении их. Человек же со своей душой – более совершенное творение, чем ангел.