Сергей Худиев. Нет другого имени

Им не нужно было доказывать современникам, что сверхъестественное реально — для людей той и многих последующих эпох оно было столь же реально, как ветер и облака. В то время — как и сейчас — было предостаточно учителей, религиозных школ и традиций, людей, так или иначе претендующих на общение со сверхъестественным. Но апостолы проповедовали Иисуса не как одного из учителей, основавшего какую-то школу. Они возвещали Его как единственный путь спасения. Евангелие доносит до нас Его слова: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Иоан. 14:6), а апостолы повторяли: «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12).

Для язычников это было в новинку; они могли видеть некоторые параллели между своими мистериальными культами и Христианством, но одно различие бросалось в глаза. Можно было быть посвященным в мистерии различных божеств: чем больше, тем лучше. Вера апостольская носила исключающий характер: если вы принимаете Христа, вы безусловно отвергаете других богов. Это было не очень понятно язычникам. Это часто непонятно нашим современникам.

Многим кажется само собой разумеющейся позиция, которая называется «религиозным плюрализмом»: что, мол, все религии (ну, может быть, кроме явного сатанизма) так или иначе ведут к истине и спасению, делить их на истинные и ложные – значит, проявлять узость и фанатизм. Что же, отметим, что апостолы такой позиции не придерживались: какой смысл пытаться обратить людей к вере во Христа, претерпевая гонения и казни, если та религия, которая у людей уже есть, ничем не хуже?
Почему же «религиозного плюрализма» придерживаются многие наши современники? Этому есть несколько причин. И на первый взгляд они выглядят довольно уважительными. Рассмотрим их по порядку.

Нам говорят, что жители средневековой деревни — и даже города — могли прожить всю жизнь, не увидев ни одного иноверца, и им просто в голову не приходило, что поклоняться Богу можно как-то иначе. Сегодня мы живем в глобальном мире, где мы прекрасно осведомлены о множестве различных религий и культур, о том, что люди очень по-разному выстраивают свои отношения со сверхъестественным, и в этой ситуации религиозный плюрализм — самой собой разумеющаяся позиция.

Но апостолы жили в столь же плюралистическом мире Римской империи — за тем исключением, что в этом мире еще не существовало Христианства как мировой религии.

Нам говорят, что мы должны с уважением относиться к людям, исповедующим другие религии — и это совершенно справедливое требование. Мы должны с любовью и уважением относиться ко всякому нашему ближнему — собрату по вере, иноверцу или неверующему. Но уважать людей и соглашаться с их верованиями — совершенно разные вещи. Ведь и сами сторонники религиозного плюрализма не соглашаются с традиционным христианским вероучением, из чего еще не следует, что они плохо относятся к христианам как к людям. Любовь и уважение к людям никак не требуют соглашаться с ними во всем, как и несогласие не должно приводить к неприязни.

Более того, парадокс плюралиста в том, что в итоге он, желая согласиться со всеми, не соглашается ни с кем и, пытаясь быть одинаково своим для всех религиозных традиций, оказывается всем им одинаково чужим. Люди, которые полагают, что все равно, как поклоняться Богу, в итоге не поклоняются Ему никак.

Еще один фактор, подпитывающий религиозный плюрализм — вера в то, что исключительность притязаний Евангелия — причина конфликтов, религиозных войн, преследования еретиков и тому подобного. В пример христианскому миру часто ставят мир индуизма, где множество разных школ, практик и представлений существуют вместе, плавно перетекая друг в друга. Иногда как пример «мирной» религии приводят буддизм. Оба этих примера связаны с недостатком знаний о предмете. Увы, Индия была и, в некоторой степени, остается ареной жесточайших межобщинных конфликтов, в которых индуисты выказывают ничуть не меньше воинственности и нетерпимости, чем все остальные. История буддизма знает религиозные войны и преследования иноверцев, и уже в наши дни в Бирме разворачивается кровавый конфликт, в котором громилы выступают под буддистскими знаменами. Конечно, причина этого зла — в лукавом, крайне испорченном человеческом сердце; но отметим, что отсутствие догматов и религиозной исключительности не делает людей более миролюбивыми и терпимыми.

Но главное, в чем религиозный плюрализм расходится с христианством — и не только с христианством — это в отношении к истине. Христианство и есть ответ на вопрос, который плюрализм избегает ставить — вопрос об истине. За религиозным плюрализмом стоит некий подразумеваемый атеизм — религиозные традиции не больше чем попытки людей найти какой-то смысл, утешение и надежду в хаотичном и бессмысленном мире. Их ценность — чисто психотерапевтическая и, может быть, социальная. Бессмысленно спорить о том, какой путь «на самом деле» ведет к спасению — потому что никакого спасения нет, «закопают — лопух вырастет» — и все.

Апостолы возвещают, что спасение реально. Христос действительно, буквально, телесно, физически воскрес из мертвых. Мы действительно призваны к вечной жизни, которую можем обрести покаянием и верой или отвергнуть неверием и противлением. Речь идет об абсолютно реальных вещах — более реальных, чем что-либо еще.

Христос — на самом деле Тот, за кого Себя выдавал — Бог, Господь, Судия и Спаситель. В Его лице мы встречаем не просто Посланника от имени Истины и не просто Учителя Истины — мы встречаем Саму Истину. Бессмысленно говорить о «разных путях к истине», когда Сама Истина сошла на землю и ожидает моего и вашего ответа. Бессмысленно говорить о «разных путях ко спасению», когда Само Спасение пришло к нам и призывает нас принять Его.