Может ли проповедь стать яркой? Подсказки из Средневековья

Средневековые медиа

Проповедь играла особую роль в жизни средневекового европейца, фактически заменяя собой медиа. В условиях, когда большинство населения было неграмотным, проповедь становилась почти единственным средством духовного образования.

К тому же с XIII века у католиков она использовалась как средство борьбы против еретиков и нищенствующих орденов, которые официальная церковь поначалу не слишком одобряла.

В свою очередь, нищенствующие братья сделали проповедь своим мощным оружием. Так что средневековый европейский горожанин подвергался воздействию со всех сторон: он слушал и проповедников на воскресных мессах, и бродящих из города в город братьев.

Центральным временем проповеди становился Великий пост и Страстная седмица, когда ко всему названному добавлялись мистерии – спектакли на религиозные темы, которые играли на улицах.

Поскольку случалось так, что месса служилась на рассвете, а после неё следовала проповедь, которая продолжалась час или два, проповеднику требовалось немало мастерства, чтобы удержать внимание слушателей. Одним из средств, помогавших ему в достижении этой цели, были яркие образы.

Образ в средневековой проповеди: как его использовать

Образ играл ключевую роль в средневековой католической проповеди, помогая проповеднику наглядно объяснить простым слушателям сложные богословские вопросы. На практике это выглядело как бесконечный ряд аллегорий.

Например, в трактате Алана Лилльского «О шести крыльях херувимов» два нижних крыла означали исповедь и епитимию, средние – чистоту тела и так далее. Другая образная трактовка была в работах Бонавентуры. Таким образом, доктрина переводилась в удобный для слушателя ряд образов, которые помогали её запомнить.

Образы использовались также и самими проповедниками для систематизации своих знаний. Например, до нас дошла легенда о юном францисканце, который однажды во сне смог выстроить замок, расположив все свои знания в его комнатах. Правда, как только он переставал молиться, этот замок исчезал. То есть, подобные построения воспринимались их участниками не просто как мнемоническое упражнение, но как мистическая практика.

Целый ряд средневековых учёных сравнивают знание Писании и составление проповеди со строительством замка, где отрывки Писания – это камни, из которых проповедник волен сложить замок с фундаментом, стенами и башнями по своему усмотрению.

Правда, такую практику одобряли не все, считая, что в определённый момент подобный строитель перестаёт заниматься исследованием собственно Писания и погружается в дебри собственных фантазий.

Впрочем, средневековые пособия к проповеди – сборники «экзамплей» – поучительных рассказов на разные поводы и случаи жизни – нередко были устроены как алфавитные и тематические справочники, что облегчало проповедникам создание именно подобных построений.

Католическая церковь всячески пыталась сохранить контроль над теми образами, которые использовались как в проповедях, так и в публичных изображениях.

Например, неоднократно появлялись предписания с осторожностью использовать в иллюстрациях апокрифические сюжеты – в частности, сцену, где Святая Дева передаёт свой пояс апостолу Фоме.

Не поощрялись также экзотические сцены – например, включение в росписи на духовные темы сюжетов псовой охоты, где собаки пытаются достать мартышку. Такие сюжеты, по мнению цензоров, отвлекали молящегося.

Впрочем, несмотря на множество предписаний, оговоренные в них запреты регулярно нарушались.

Бернардин Сиенский: конец проповедника

Одним из талантливых средневековых католических проповедников был Бернардин Сиенский.

К сожалению, полные тексты его проповедей до нас не дошли – известны только краткие заметки нескольких прихожан.
Сам же Бернардин хоть и мог говорить час или больше, разыгрывая в лицах сцены из Писания, меня голоса, используя жесты и мимику, так что от бродячего жонглера его отличала лишь францисканская ряса, использовал в качестве подспорья лишь краткие записи на латыни.

О проповедях Бернардина есть несколько записей его современников и даже книжные миниатюры. Однажды его несколько часов слушало тридцать тысяч человек, причём во время проповеди толпа периодически вскрикивала «Иисус! Иисус!» В финале происходящего один из присутствующих исцелился.

В своих риторических построениях Бернардин Сиенский часто для наглядности отсылал слушателей к различным существовавшим в то время произведениям искусства. Ещё одним его изобретением стал знак «хризмы» – особой монограммы имени Христа, заключённой в солнечный круг с лучами.

Для образованного слушателя хризма имела сложное толкование в нескольких смыслах, как того требовали правила средневековой риторики. Однако для простонародья этот знак вскоре превратился в своего рода магический символ, приносящий удачу и всё просимое.

Впрочем, сам Бернардин всячески пропагандировал хризму, напротив, считая её использование альтернативой магии.

Подобное поведение на грани одобряемого церковью вскоре привлекло к Бернардину внимание высших церковных институтов. Он был вызван в Рим, где от костра его спасло только ходатайство коллег. Впрочем, вскоре после смерти сиенский проповедник был канонизирован.