Девальвация образа или О современном «православном» иконоборчестве

Но данное представление об иконе в корне противоположно тому, какое дано в православном вероучении, изложенному, в частности, отцами VII Вселенского Собора (787 год). Согласно богословию этого Собора, икона есть не «священный предмет», а «священный образ», причем священным он становится в силу изображения на нем священного Лица, а никак не в силу «особых молитв», прочитанных над ним. Это уточнение для нас очень важно, потому что смещение акцента с почитания образа на почитание «освященной» иконы, имея ввиду увеличить почитание иконы, привело в результате к девальвации образа и, как мы увидим ниже, к вопиющему рецидиву иконоборчества в «православной» расфасовке.

VII Вселенский Собор в своем вероопределении касательно иконопочитания предписывает делать священные изображения «на досках, стенах, одеждах и священных (!) сосудах» и предписал этим изображением оказывать почитание «поклонением и целованием». Собор указал один критерий иконы – узнаваемость Лица, изображенного на ней. Никаких «чинов освящения» икон Собор не дал, и Православная Церковь этих чинов не знала вплоть до середины XVII века (т.е. первые молитвы на освящение иконы появились через 900 лет после официального принятия вероопределения об условиях почитания икон).

Само слово «икона» в переводе с греческого означает «образ», и священным в иконе является именно сам образ, а не «материя». Этим, кстати, икона и отличается от Таинств, которые имеют свою вещественную «материю», посредством которой передается благодать. В иконе благодать передается чувством через зрительное восприятие образа, через «узнавание» зримого Лица и обращение к Нему своих мыслей и чувств.  Вот почему Церковь не дала никаких чинов «освящения икон» (а те, что имеются в нашем Требнике, представляют собою «фольклор», потому что никогда и никем не были приняты или утверждены). Этим уточнением весьма важной детали я не предлагаю отменять практику освящения икон – она, в сущности, ничего не дополняет к иконе, но ничего и не отнимает у нее. Цель иная – обратить внимание на значение образа в христианском религиозном создании. Вот как значение образа выражено в кондаке «Недели Торжества Православия»: «Неизобразимое Слово Отца стало изобразимым, Воплотившись из Тебя, Богородица… Мы же, делом и словом исповедуя спасения, сие изображаем». Как человек есть образ Бога в силу творения, так и икона есть священный образ в силу изображения, а не в силу определенных молитв над ней.

Также следует помнить, что само иконоборчество началось с вполне конкретного акта: император Лев III Исавр в 726 году повелел не уничтожить, а всего лишь «снять и удалить с видного места» кованное из золота изображение Христа Спасителя на золотых воротах императорского дворца «Халкопратия». Это была не храмовая икона, а золотой барельеф (наподобие каменных барельефов, украшающих станы многих русских храмов, например, Храма Христа Спасителя в Москве). Горстка верующих, едва увидев попытку осуществить приказ императора, дали отпор солдатам, в результате чего погибли несколько как «исполнителей приказа», так и ревнителей благочестия. Это событие иллюстрирует отношение к священному образу у наших отцов по вере – византийских христиан. Священное изображение не было и не могло быть для них чем-то «обыденным», не важным, скорее, относящимся к искусству, чем к области сакрального. Подчеркнем, что изображения не делились на «освященные» или «неосвященные».

Теперь возьмем нашу современную действительность. Куда только сегодня не клеят иконы: и на ручки, и на брелки, и на пасхальные яйца, и на полиэтиленовые пакеты. Хорошо хоть, еще не делают ковриков для компьютерной мышки с иконами! Между тем икона предполагает литургическое пространство молитвы, благоговения к лицу, изображенному на иконе. Ни для украшения, ни в качестве «амулета» она не может быть использована.

Еще раз резюмируем церковное отношение к иконе: суть иконопочитания в почитании образа, а не в почитании «освященного предмета». Священ сам образ в силу узнаваемости на нем того, или иного Лица, будь то Лицо Воплотившегося Сына Божия, Лицо Девы Богородицы или лицо кого-либо из святых. И как не дрогнет рука христианина срывать «наклейку» с пасхального яйца с изображением Христа или Богородицы?

Так же точно священные каноны запрещают изображение Священного Креста на местах «не почитаемых». Как этот запрет соотносится с изображением Креста на полиэтиленовых пакетах таких крупных «торговых марок», как «Православное слово» или «Софрино»? Ведь эти пакеты будут, в конечном счете, выброшены в мусор − куда еще денет «обрывки наклейки» с иконой с пасхального яйца или пакет «Православного слова» человек, проживающий в мегаполисе на 12-м этаже? Достаточно побывать на городских мусорках после Светлой Пасхи, чтобы убедиться в достоверности сказанного автором этих строк. Вспомним, что даже литургический архиерейский орлец изображает город-крепость без крестов «на маковках»! А здесь в мусорные ведра будут выброшены те священные символы Церкви, за благоговейное почитание которых христиане времен иконоборчества отдавали свою жизнь.

На мой взгляд, сегодня необходимо издать соответствующие строгие предписания на уровне Священного Синода с запретом «клеить» иконы и кресты на предметы, не предназначенные для литургического пользования. И автор этих строк надеется, что его обращение будет услышано соответствующими иерархами и будут предприняты соответствующие меры. Полагаю, от лица Синода целесообразно было бы сделать обращение к соответствующим светским чиновникам с разъяснениями, что коммерческие фирмы, занимающиеся штамповкой пасхальных наклеек, не должны на последних изображать иконы и святой Крест. Благо, пасхальной символики и без того достаточно – куличи, пасхи, расписанные узорами яйца и так далее.