У каждого свой путь. Прислушайтесь к тому, что вам говорит Бог

Иерусалим

Сюда мечтает попасть большая часть жителей планеты. Христиане, евреи, мусульмане считают этот небольшой клочок земли самым святым местом на Земле. Оказаться здесь большая удача. Суметь остаться навсегда – великое счастье. Каждый, кто живет здесь, это подтвердит. И евреи, дорожащие каждым сантиметром иерусалимской земли, и арабы, гнездящиеся на любом склоне. Католики, протестанты, православные монахини из Горнего монастыря – всякий знает, что любые искушения этих мест они ни за что не променяют на спокойную, размеренную жизнь. А еще, сколько бы раз ты не оказался в Иерусалиме, здесь всегда найдется что-то новое. На сей раз мне показали то самое место, где в неизвестную игру играли стражники, напоминание об этом я слышала в дни поста: "Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа жребий." (Пс. 21, 19; Ин.19, 24).

Впрочем, есть непременное, обязательное. Сначала – пройти Крестным путем до храма Гроба Господня. По мне, так лучше в одиночку, чтобы своим темпом, чтобы останавливаться там, где надо сейчас, а не потому, что написано – очередная станция. Крестные ходы, которыми ходят с первой недели Великого поста по пятницам, а на Страстной, кажется, непрестанно, или туристические и паломнические группы собьют, смутят своей суетой, а ее итак предостаточно в темных узких проулочках, напичканных сувенирными лавками.

Одиночество нужно еще и для того, чтобы никто из "доброхотов" не напомнил, что некоторые остановки на пути Христа могли быть совсем в других местах. Что две тысячи лет назад ни тут, ни там не могло существовать этих домов, арок, деревьев, у которых мы теперь молимся. Если устал, передохнуть можно в арабской кофейне – даже евреи признаются, что такого кофе им не сварить. Небольшая площадь после коптов и церкви Александра Невского. Я знаю, что осталось совсем немного, и – как это выходит – начинаю нервничать, предвкушая встречу.

Честно – люблю посидеть на ступеньках напротив. Не от того, что устала, мне тут нравится – смотреть не насмотреться, хотя и нет ничего завораживающего в его архитектуре. Скорее, если присматриваться, так некий хаос, нагромождение каменьев и стилей. Сползаю нехотя, не отрывая глаз от входа в храм Гроба Господня. Здесь можно провести часы. Мне повезло быть здесь и в ночную литургию, когда совсем пусто и странно чувствуешь, будто храм принадлежит только тебе, и в дни пасхальные – на схождение благодатного огня, в толпе ждущих и жаждущих чуда, под крики молодых арабов: "Ты обещал нам, что если мы поверим Тебе, Ты дашь нам чудо!"…

Но это чуть позже, осталось совсем немного потерпеть. А сейчас надо вернуться к Дамасским и спуститься вниз в долину Кедрон, чтобы попасть в церковь Успения с Гробницей Богородицы у подножия Масличной горы. Пока христиане меряют Виа Долороза крестными ходами, тут относительно пустынно. Крутые ступени – числом 46 – вниз, в темноту, но знаменитая своими бесчинными выходками клаустрофобия тут не смеет подобраться ко мне – под такой охраной спокойно спускаюсь в самый центр, к кувуклии.

И, конечно, в Гефсиманский сад. Подышать воздухом древних олив, зайти в залитый солнечным светом, отливающимся от золотых мозаик францисканскую церковь Всех наций. Сегодня здесь не протолкнуться – высадился бесчисленный десант христиан-вьетнамцев. Поскольку на польскую мессу они опоздали, да и мало что понимают, вышли и сели читать нужный отрывок из Евангелия прямо на проходе. То есть там, где мог молиться, ожидая ареста, Христос. Последнее усилие уходит на православную церковь святой Марии Магдалины в Гефсимании к мощам великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. Можно отдыхать. Но Иерусалим напоминает – ты же хотела чего-то необычного.

Так мы оказываемся в незапланированном месте – на вершине Масличной горы возле пещеры, где похоронены пророки Захария, Малахия и Аггей. Оказывается, ее охраняют, о чем никогда не задумывалась. Миссия поручена монаху, прибившемуся к церкви Марии Магдалины (монахини-то и подсказали подняться наверх). Его зовут брат Пьер, что меня и мое знание французского никак не могло оставить равнодушной. Православных французов в Иерусалиме четыре, но только этот… перейдя в Православие, два раз совершил пешее паломничество из Парижа в Святую Землю. И – во второй раз – остался навсегда.

Светлый образ его – выношенный до предела подрясник, залихватски повязанный шарф, чтобы спастись от простуды в сырой холодной пещере и лучащийся счастьем взгляд – не забыть. Присматривать за порядком в пещере, где покоятся пророки, напоминающей чем-то римские катакомбы, послушание замечательное: народу приходит совсем немного, и у него остается много времени для уединенной молитвы – чем не причина для постоянной радости. Но если брата Пьера оторвать от главного, он с удовольствием ответит на любые вопросы. А если спросить совета, как жить, ответит: "У каждого свой путь. Прислушайтесь к тому, что вам говорит Бог".