Русский рок на украинских баррикадах

«Мы сейчас летим в Сибирь и не очень понимаем, как там будем играть, потому что пребываем в легком постафганском, постчеченском шоке, когда люди, вернувшиеся оттуда, не понимают, как им жить в мирной жизни, почему все говорят про какие-то кредиты или где проведут отпуск. Война, любая революция очень сильно меняет мозг любого, кто с ней соприкоснулся, даже мимоходом. Ты начинаешь измерять мир иными ценностями, они вроде те же самые, но имеют больше глубины».

С этих слов началась наша беседа с рок-певицей Марой — единственной, кто в эти дни проехал по всей юго-восточной Украине с гастрольным туром. Все остальные концерты, включая выступления группы «Алиса» и «Депеш Мод», были отменены.

Гастрольный тур «Почувствуй разницу» был запланирован еще 1 сентября, а украинский сегмент расписан в ноябре. Местные организаторы говорили нам, что опасаться нет необходимости. Дескать, «у нас здесь, на Украине, всегда митингуют, пошумят и разойдутся, и все будет нормально». «А когда группы все подряд начали отменять туры, мы задумались, — рассказывает директор певицы Капа Деловая. — Киев, как только там произошла резня, сразу отпал. Город, где пролилась кровь, не место для концерта. Пусть они себя теперь очищают от этого, а мы решили, что проехать по юго-восточной Украине, по Крыму — необходимо. Поговорить с людьми, поддержать их, понять, что они хотят».

— Мара, расскажите о самом первом впечатлении от революционной Украины.

— Мы начали с Харькова. Там все было мирно, у людей настроение — «моя хата с краю», «лайтовое» такое. Они отдыхают, пьют шампанское, курят кальян, слушают музыку. Они ощущают свою близость к России. Здание администрации захвачено, но там процветает студенческий максимализм, все подвыпившие, им хорошо, в ходу философия «за жизнь». Их блокируют силы милиции, но непонятно, то ли охраняют, то ли не дают к ним пройти. Но — никакой агрессии. Они в строительных касках, кто-то в камуфляже. К нам вышла девочка с красным крестом, мы спрашиваем: «Раненые есть?» — она говорит: «Только между собой пьяные подрались, нет раненых. Вы из России? Пойдем чаем отогреемся, покажу — у нас все мирно». При этом с другой стороны памятник Ленину, и там — другая линия обороны, и все мрачное, там полная тишина. И тут же между двумя лагерями бродят какие-то пьяные люди. Процветает мирный беспредел, когда все в разгуле.

— С дальнейшей географией концертов обстановка поменялась?

— По дороге в Симферополь уже был более тщательный шмон, проводники в поезде бегали, переговаривались по телефону, пытались узнать, что там в Севастополе? Правда ли идет на Крым «Правый сектор»? Пассажиры в свою очередь пытались узнать уже у них хоть какую-то информацию. Мы очень быстро осознали, что люди, которые находились вне Интернета, оказались в информационном вакууме. Российские каналы отключены, по украинским идет полное нагнетание. По украинскому ТВ показывают только героев Майдана и только заседания в Раде, и от того, как они жмут на кнопки, ощущение тетриса — трам-пам-пам, все единогласно приняли закон.

Приехали в Севастополь, там — абсолютный порядок. Город полон моряков — военные, четкие мужики, они ничего не боятся. Объясняют: «Крым — стратегический объект, мы перекроем перешеек, через блокпосты не пройдет ни одна тварь, в Севастополь можно попасть, может, и много каким путем, но выходить все будут одним — через море. Вообще, у нас здесь под штабом ВМФ второй город, мы не боимся ничего». Жители избрали мэром Чалого, он с ними разговаривает, все время выходят к людям сотрудники администрации: «Все в порядке, это наш город, мы его любим, бычки не бросаем!» И правда, все курят только возле урны, чистота абсолютная, никакой анархии, казаки патрулируют улицы, отряды самообороны, все спокойно. На концерт пришли все заряженные, они чувствуют «Севастополь — русский город».

Но в то же время сбросили украинский флаг с администрации, по нему ездят машины, и никто не поднял — пять тысяч человек стояло, ни один не подошел, не убрал в сторону. То есть присутствует такая легкая фаза унижения, которая вообще-то не должна проявляться в людях. Все орут: «Россия, Россия!». Но они не кричат: «Мы хотим в Россию», — кричат: «Ну вы же нас не бросите?!». То есть люди абсолютно надеются, что — если вдруг что — Россия защитит. Это реальность. И поскольку все люди там работящие, все митинги у них вечером и в выходные дни, все остальные дни — спокойный город, все в порядке, ходите, гуляйте, все хорошо.

Был вброс информации — «в Крыму паника, люди скупают хлеб и крупу!» Это — ложь. Там все есть: продукты, алкоголь. Никто никуда ни за чем не бежит. Мы вышли на севастопольскую набережную, там стоят несколько горожан — кормят чаек. Причем швыряют им целые батоны, и чайки там кружатся стаей, едят этот хлеб.

— Дальше было хуже?

— Дальше мы поехали в Симферополь, но там уже было и так и сяк, то захватили аэропорт, то отпустили, то вошли БТР в центр, то отошли. В Симферополе уже начался медийный и человеческий коллапс, люди стали испытывать самый большой страх, опасения по поводу возможных столкновений с татарской диаспорой, которая там в основном и сидит. До самого концерта мы не понимали, что будет, но потом осознали, что выступать невозможно. Люди бы просто до нас не дошли. Все оцеплено, все боятся погромов, организаторы опасаются, что им разнесут клуб, и эти опасения небезосновательны. Из-за срыва концерта логистика порушилась, пришлось сдавать билеты, покупать новые, а уже их не купишь, уже все повалили в сторону России. В итоге мы ехали через Запорожье на машине, 250 км на такси ночью в полнейшем тумане. Таксист рассказал, что в Запорожье плохо. Заводы встали, зарплат нет. Чем платить кредиты, люди не знают. Новая власть выпустила всех уголовников, они расползлись по всей стране, милиции нет, ГАИ нет, правил дорожного движения не существует. Уже были случаи, когда заходят в маршрутки вооруженные люди, говорят: «Давайте цепочки, кольца, деньги». Никто их не трогает, потому что некому. В общем, там уже началась конкретная анархия.

— В Донецке какая была обстановка?

— В Донецке мы попали в самый эпицентр событий. На городской площади Ленина 10 тысяч человек. Такого ора «Россия, Россия!» мы не слышали еще нигде и никогда. Мы пытаемся понять: «Вы хотите в Россию?» — «Нет, мы не хотим в Россию, мы хотим суверенитета, пусть Россия нас защитит. Мы — Донбасс, мы можем прожить без Киева, Киев без нас не может. Мы тут сами по себе. Пусть ставят во власть нужных нам людей, а своих пусть убирают». Там же поставили олигархов, то есть тех, против кого боролся Майдан. И у людей теперь просто коллапс в мозгу. Но они не агрессивные — идейные.

И уже стало известно, что тех подростков в Харькове, с которыми мы разговаривали, выволокли за шкирку на улицу, избили, поставили перед такой же толпой на колени... Опять же фактор унижения, такой же, как с «Беркутом», как с губернатором Волыни, то есть вся грязь, все низменные инстинкты у людей полезли. Но если там были мужики под присягой, то тут вообще дети, они вообще не понимают на самом деле, что делают!

И на концерте мы ощутили в полной мере и эту народную силу, и полную неоднозначность реакции. Мы еще не вышли, а весь зал уже поет песню «Головокружение», мы под нее выходим и начинаем концерт. И я после первой же песни говорю: «Ребята, я — русский человек, приехала к вам, не отменила эти концерты, я поддерживаю здесь русских людей!». И зал тут же начинает скандировать «Россия!», и тут же десяток агрессивных лиц начинают орать «Украина, Украина!» и начинают месить тех, кто кричал «Россия!». И мы в этот момент были просто потрясены: эта толпа, которая во много раз больше, она затихает! То есть русские сразу сжались! И мы понимаем — ой-ой-ой! Либо русские умнее, либо у них сейчас включился инстинкт самосохранения, либо они просто боятся! А я понимаю, что зрители настроены агрессивно, у них манера сейчас выражать мнение через ор, и крик их превращается в очень четкие месседжи, которые они мгновенно начинают скандировать хором. И они кричали мне: «Ничего не рассказывай, давай пой!». И я им в ответ:

«Вы тут что думаете, мы к вам приехали песенки петь и плясать? Чтобы вы тут жрали икру, курили кальян и пили шампанское? На, бери микрофон, давай говори свое!» И они начали говорить: «Мы не против России, но мы — украинцы, мы хотим целостную Украину!» Я отдаю микрофон следующему, он говорит: «Я хочу жить хорошо, мне все равно — Украина это будет или Россия!» И я понимаю, что он — русский, но на чужой земле, и он вообще не осознает, где у него Родина. Минут 15 длилась дискуссия. Потом я начала петь песню «Самолеты» и сказала, что мы ее посвящаем погибшим людям вне зависимости от стороны, потому что мертвые сраму не имут, о них либо хорошо, либо ничего. А все, кого называют героями, это жертвы, которым стреляли в спину. И вы здесь, в своем городе, обязаны не допустить резни. Вы не знаете, что такое теракты. Вы — дети, придет спецназ и искромсают вас за 5 минут!

— Люди, живущие там, не понимают всей серьезности обстановки?

— Они все происходящее воспринимают через призму своих романтических представлений о героизме, и я перед каждой песней старалась их максимально прокачать. Перед «Арктикой» говорила, что это — единая наша проземля, откуда вышли все мы, славяне, что у нас — одна кровь, один геном, мы не можем поднимать руку друг на друга. Вообще ни на кого. Мы только защищаемся и всех защищаем. И то, что сейчас там происходит, это война политических интересов. Решайте все мирно. Не хотите эту власть, убирайте ее мирно, не хотите другую, убирайте ее мирными переговорами. Но не проливайте кровь! Не думайте, если что-то в Киеве, это вас не касается! Думайте об этом, размышляйте!

И мне удалось погасить агрессию, и в итоге у нас была общая автограф-сессия, и все были вместе, но русские говорили: «Спасибо за то, что не побоялись приехать, не отказались от концертов, ситуация нестабильная! Спасибо, что вы все сказали со сцены, нам важно это слышать, нам важно знать, что Россия, если что, нас не бросит. Потому что могут приехать татары и отнять бизнес, могут приехать бандеровцы и всех перерезать».

— Многие знаменитые рок-музыканты выступали с заявлениями против ввода на территорию Украины российских войск. Вы, увидев все воочию, поддерживаете их?

— Они бы съездили туда сначала, эти великие рок-музыканты! Они очень просто реагируют, как в песне Шнура — «мы за все хорошее против всей ...». Но все нормальные люди — они за все хорошее, никому не нужна милитаристская агрессия. Но если бы они туда поехали и посмотрели бы на этих тетушек, которые говорят военным в Крыму: «А вы долго у нас пробудете? Пусть вам не дают приказа уходить! А вам есть где ночевать? А может, вы кушать хотите?» А девочка из Севастополя, у которой новорожденный ребенок, и она говорила мне, пока брала автограф: «У меня муж служит, и я очень боюсь. Потому что, если объявят тревогу, он будет там первый. И если придут эти твари-националисты, а я жена военного, то я и мой ребенок будем первые, кого могут убить!». И когда говорят, «все надо решать на заседании Совета Безопасности ООН», то фиг вы там что решите! Пока вы будете там решать, эту девочку и ее ребенка могут замочить! Уж кого-кого, а меня, у которой есть песня «Я голосую за мэра-гея, за президента-женщину, за тех, кто никогда не выберет войну», обвинить в какой-то пропутинской пропаганде сложно. Но если Российское государство не защитит и не успокоит людей, они решат, что их бросили и предали. И все эти девочки, они же тоже останутся наедине с этой толпой. Кому-то надо их защищать, и если Россия — достойное государство, она осознает, что люди боятся, и небезосновательно. И что они надеются только на Россию. Мы это увидели своими глазами.

Там очень сильное ощущение незащищенности, и, если люди просят защиты, Россия не должна оставаться в стороне.

материал: Татьяна Федоткина

http://www.mk.ru/culture/music/interview/2014/03/06/995095-russkiy-rok-na-ukrainskih-barrikadah.html