Меморандум Экспертного центра Всемирного Русского Народного Собора

Меморандум Экспертного центра Всемирного Русского Народного Собора

В конце ХХ века наше Отечество пережило тяжелейшую геополитическую катастрофу, завершившуюся территориальным распадом страны. Несмотря на то, что Российская Федерация является гораздо более целостным в этнокультурном плане образованием, нежели СССР, угроза ее территориального распада остаётся актуальной и поныне. При этом в качестве орудия разрушения может быть использован не только этнический сепаратизм национальных меньшинств, но и региональный сепаратизм псевдоэтнических групп, искусственно вычленяемых из русской национальной общности. 

Сегодня в активной разработке геополитических недоброжелателей России находятся такие проекты как сибирский сепаратизм (отделение Сибири), казачий сепаратизм (отделение Дона, Кубани и Предкавказья), поморский сепаратизм (отделение русского Севера), калининградский (потеря Балтийского анклава), дальневосточный и уральский сепаратизмы.

На первый взгляд, подобные проекты могут казаться фантастическими, однако не стоит забывать, что столь же невероятным ещё каких-нибудь сто — сто пятьдесят лет назад выглядело отделение Украины от России. Полтора века назад не наблюдалось очевидных предпосылок такого раздела — даже термин «украинец» не пользовался популярностью в качестве самоназвания, так как коренное население нынешних украинских земель в массе своей считало себя русскими. Так, руководящий орган украинской общины в Галиции в XIX веке назывался «Головна Русска Рада». 

Созданный в 1905-1906 годах Союз русского народа самые многочисленные отделения имел на Правобережной Украине, в Волынской губернии — там в него вступила почти треть взрослого мужского населения. Обособленное украинское самосознание культивировалось только в узком кругу революционной разночинской интеллигенции. «Нет силы, что пересилит русскую силу», — эти слова, вложенные Николаем Гоголем в уста Тараса Бульбы, не были лишь пафосной художественной фразой, но отражали вековую этническую идентичность жителей современной Украины. Однако целенаправленная агитационная работа, подкреплённая интенсивными внешними манипуляциями, сделала своё дело: Украина стала отдельным государством, более того — её правобережная часть, особенно Галиция, превращена в неугасимый очаг русофобии, активно используемый антирусскими силами в большой геополитической игре. 

Сегодня такая же разрушительная работа проводится в обширных регионах Российской Федерации, население которых всегда считалось русским. В сознание проживающих там соотечественников внедряется новая национальная идентичность. Так, во время Всероссийской переписи населения 2010 года с широким размахом прошли пиар-акции «Национальность — казак!» и «Национальность — сибиряк!». Для популяризации новых идентичностей снимались рекламные ролики, велась настойчивая пропаганда в интернете, создавались сообщества в социальных сетях. По ряду косвенных признаков можно судить, что обе кампании (в Сибири и в Южном федеральном округе) координировались из одного центра или, по меньшей мере, были связаны между собой. 

Одним из ключевых моментов в создании новой идентичности является искусственное конструирование региональных языков («Поморьска говоря», «Казачий язык», «Гутор», «Балачка», «Сибирськи говор»). О масштабах прилагаемых для этой цели усилий и объёме инвестиций говорит тот факт, что выдуманный в 2005 году «сибирский язык» уже через два года имел огромный раздел в Википедии, занимающий 67-е место в мировом рейтинге (опередив по количеству созданных статей белорусский или узбекский разделы). Кроме публикации информационных статей на «сибирском языке», на него были «переведены с русского» многочисленные литературные произведения и религиозные тексты, для этого новояза написаны «грамматика» и «словарь». (Примечательно, что одновременно с «русско-сибирским словарём» был создан и «украинско-сибирский».) Аналогичные лингвистические эксперименты, только несколько меньшего размаха, ставятся также на русском Севере и на русском Юге.

Формирование новой национальной идентичности не ограничивается языковым методом, но опирается на очень широкий спектр средств. С одной стороны, в товарооборот вбрасывается соответствующая символика, рассчитанная преимущественно на молодёжь (например, продаются куртки с надписями «I am Sibеrian», «United States of Siberia» и т. д.). С другой —появляются вполне респектабельные научные учреждения типа «Поморского института коренных и малочисленных народов Севера», создающие теоретическую базу сепаратизма. Действуют сайты, пропагандирующие новую национальную идентичность («Сибирская Вольгота», «Бабр.ру», «Казарла.ру» и т. д.), издаются газеты («День Сибири», «Донское время», «Каскад» в Калининграде), снимаются фильмы («Нефть в обмен на ничего»), публикуются статьи в популярных СМИ («Колония Сибирь» в «РР»). Венцом организационной работы является, конечно, создание общественных движений сепаратистской направленности («Сибирская национально-культурная автономия», «Сибирский державный союз», «Донская казачья республика», «Поморское братство», «Областническая альтернатива Сибири» — ОАС, иначе расшифровывающаяся как Освободительная Армия Сибири). 

Особое место в обозначенном процессе занимает калининградский сепаратизм, который апеллирует не к местническим особенностям русского населения, а к немецкой культурно-исторической почве. Здесь искусственно формируется прусский патриотизм «евророссов», с символами и героями германской истории. 

Во всех случаях регионального псевдоэтнического сепаратизма прослеживается активная внешняя поддержка. Иногда она ограничивается пиаром со стороны русофобских интернет-ресурсов: например, размещение материалов сибирских сепаратистов на сайте «Кавказ-центр» или реклама «Словника сучасной сибирськой мовы» на западноукраинских порталах. Однако более важную роль играет прямое финансирование из-за рубежа. Так, почти вся деятельность «поморского движения» в Архангельской области подпитывается через Норвежский Баренц-секретариат и университет Тромсё. Гранты на разработку регионального сепаратизма нередко выделяют межрегиональные институты общественных наук, созданные на средства фонда Сороса и других иностранных фондов. 

Проблема усугубляется тем, что вместе с эфемерными институтами единство русского народа умудряются отрицать и представители статусных учреждений. Так, директор Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишков на запрос чиновников Ростовской области дал положительное заключение о существовании национальности «казак». Его сын В. В. Тишков, возглавляющий в этом же институте отдел по связям с общественностью, утверждает, что русский народ трудно представить как некий «гомогенный субъект», и для русских «региональная специфика перекрывает специфику этническую».

Если такой подход восторжествует, то, при активной поддержке извне, противопоставленное национальной идентичности региональное самосознание будет неизменно нарастать. Тогда в критический момент ослабления центральной власти мы можем ожидать распада России по новым линиям разлома. Потеря любого субъекта Федерации, даже такого небольшого, как Калининградская область, является опасным прецедентом и может привести к «эффекту домино». Отделение Архангельской и Мурманской областей означает утрату контроля над обширными территориями Арктики с нефтегазовым шельфом. Потеря Ростовской области сопряжена со стратегическим отсечением всего Кавказа, а утрата Сибири попросту станет концом России как самостоятельного геополитического субъекта. 

Стратегия творцов внутрирусского регионального сепаратизма не имеет сколько-нибудь серьёзной этнокультурной почвы. Домыслы о гетерогенности русского народа — это миф, имеющий сугубо политическую природу. По мировым масштабам русские — исключительно цельная, единая нация. По степени религиозного и языкового единства регионов, по близости культурных матриц русские не имеют аналогов среди крупных наций планеты. Ни германцы и итальянцы с их «лоскутной» предысторией, ни французы, собранные в единую нацию из враждовавших земель, ни американцы, съехавшиеся в Северную Америку со всех уголков планеты, ни китайцы, где жители разных провинций попросту не понимают друг друга, — не отличаются такой степенью этнокультурной монолитности, как русские. 

Больше того — целый ряд не столь многочисленных народов представлен гораздо более гетерогенными в этнокультурном и этнорегиональном смысле сообществами. Достаточно упомянуть примеры татар (казанских, астраханских, барабинских, касимовских, мишарей и т. д.), марийцев (горных, луговых, восточных), мордвинов (мокша, эрзя, шокша, каратаев), казахов, исторически делившихся на племена Старшего, Среднего и Младшего жузов, калмыков с делением на торгоутов, дербетов и бузавов, чеченцев с их давней традицией тейповой и тукхумной обособленности, горных алтайцев — с их южными и северными сеоками и т. д. При тщательном изучении вопроса пример русского народа выглядит уникальным в мировой практике. Русские демонстрируют беспрецедентное этнокультурное единство, которое простирается на огромные территории и охватывает десятки миллионов людей. 

Феномен русской монолитности объясняется тем, что в русском национальном самосознании исключительное место занимает связь личности с государством. Строительство единой русской нации было неразрывно связано со строительством единого Отечества с сильной центральной властью. Этническая идентичность русских больше, чем у любых других народов, сопряжена с идентичностью государственной, с российским патриотизмом и с верностью государственному центру. Не случайно германский канцлер Бисмарк, отмечая эту центростремительную национальную доминанту, сравнил русский народ со стремящимися собраться вместе частицами ртути. 

С другой стороны, всякая попытка возбуждения русского сепаратизма строится в первую очередь на нелояльности к государству. Алгоритм формирования иной идентичности выглядит примерно так: «Русское государство плохое (бедное, дикое, недемократичное и т. д.). В этом виноваты русские (ленивые, грязные, пьяные, покорные глупой власти и т. д.). Мы — гораздо лучше (трудолюбивые, чистоплотные, трезвые, свободолюбивые и т. д.). Мы достойны лучшей жизни. Если мы отделимся от остальных русских, наше государство будет гораздо достойнее». 

Всплеск сепаратных настроений в русских регионах всегда сопряжён с кризисом доверия к государству и всегда носит ярко выраженный оппозиционный оттенок по отношению к центральной власти. Не случайно сепаратистская режиссура включает обязательное противопоставление с центром: «центр нас грабит», «нефть в обмен на ничего», «мы превращены в колонию Кремля» и т. д. Так же не случайно, что максимум псевдорусских идентичностей (казаки, поморы и т. д.) был зафиксирован переписью 2002 года, когда огромное количество соотечественников потеряло веру в будущее нашей страны, и кризис доверия достиг самой глубокой точки. 

Вторая важная предпосылка для разжигания регионального псевдоэтнического сепаратизма тесно связана с первой. Это разрушение общерусской национальной идентичности, вплоть до полного отрицания реальности русской нации. Почва для такого отрицания готовится уже давно, особенно интенсивно в пореформенный период. С одной стороны, интенсивно подрывается русское национальное самоуважение («русские — народ неудачников, лузеров», «русских все бьют, русские не могут постоять за себя», «русские выбрали неправильную веру, у них неправильная история», «русские — народ рабов, ими всегда правили тираны» и т. д.). С другой стороны, в умы вселяется сомнение в реальности русского этноса («такой нации уже нет, русские принадлежат прошлому», «настоящих русских не осталось, все давно перемешаны»). И хотя все упомянутые выше мантры не выдерживают элементарной критики, они, многократно повторяясь в разных вариациях, подобно настойчивым каплям точат русский национальный монолит. Свою негативную роль сыграло и то, что в девяностые годы само понятие «русский» находилось под негласным запретом в центральных СМИ и официальном лексиконе. 

В итоге люди, разочаровавшиеся в своём русском происхождении, утратившие национальное достоинство и веру в свой народ, становятся лёгкой добычей сепаратистских соблазнов. Сепаратизм сулит обретение новой, искусственной идентичности с самоутверждением через отрицание: «мы — казаки (поморы, сибиряки, кенигсбержцы и т. д.) — не то, что русские. Мы гораздо лучше». Сепаратизм предлагает веру в необычное, успешное будущее новой общности сразу после того, как она освободится от влияния «русских лузеров».

Преодоление регионального сепаратизма не может быть сведено к отсечению внешних влияний. Пока существует благоприятная почва для поиска новой идентичности, зарубежные спонсоры не преминут ею воспользоваться. Главная задача — укрепление внутреннего иммунитета к сепаратистским сценариям. А это может быть создано только путём подтверждения общерусской идентичности, культивирования русской национальной гордости, исключения из информационного пространства русофобии во всех её формах.

Для того, чтобы исключить развитие сепаратистских сценариев, прежде всего необходимо завершить уже начавшуюся в общественном и официальном сознании реабилитацию термина «русский». Для политических лидеров и рядовых граждан должно стать очевидным, что обращение к русскому самосознанию — не удел маргиналов и экстремистов, а естественное проявление национальных чувств народа, внёсшего главный вклад в строительство и сохранение российской государственности. Демонстрация уважения к русскому народу, воспитание гордости за его выдающиеся исторические и культурные заслуги, проявление уверенности в его национальном будущем — должны считаться хорошим тоном в общественном информационном пространстве.

Также чрезвычайно важно развитие национальных общественных организаций, основанных на традиционной для русских лояльности к своему государству. Необходимо как можно быстрее растабуировать понятие «русская национальная организация» в глазах государственных чиновников, унаследовавших инстинктивную русофобию из ментального багажа идеологов девяностых годов. Федеральные русские организации должны стать полноценными участниками общественного процесса и полноправными субъектами национальной политики, «гражданским скелетом» государственного единства нашей страны.

Особое значение укреплению общерусских организаций следует уделить в тех регионах, которые оказались под прицелом сепаратистов — это Сибирь, Предкавказье, Север, Калининград. Здесь необходимо в первую очередь открыть русские национальные культурные центры, которые станут очагами пропаганды российского единства, средоточием государственно мыслящих общественных сил. Через русские национально-культурные центры могут быть реализованы долгосрочные региональные программы укрепления русской идентичности — таким образом жителям вышеуказанных земель будет предложено более естественное и органичное национальное сознание, нежели то, что изобретают и культивируют сепаратисты. 

Деятельность псевдоэтнических сепаратистов в русских регионах может быть успешной только при наличии вакуума, образовавшегося в результате многолетней практики «денационализации» русского народа. Этот вакуум должен быть в кратчайшие сроки замещён не оппозиционным и центробежным, а традиционным для русских центростремительным национальным самосознанием.