Диакон Андрей Калинин. Христианское отношение к ближнему

Сегодня все чаще и чаще звучит понятие «толерантность», слышатся призывы прививать толерантность и в подрастающем поколении и в людях старшего возраста. Но что такое «толерантность» и какие долгосрочные последствия будут от ее распространения многие не задумываются. Большинство людей успокаивается, когда узнает, что толерантность призывает к мирному сосуществованию разных народов, культур и религий. Однако опыт показывает, что не стоит сразу доверять красивым лозунгам, а следуетвсякое дерево познавать по плодам (Мф. 12:33). Мы помним, как заманчивые слова о «свободе, равенстве, братстве» обернулись для Франции реками крови бесчисленного количества людей обезглавленных на гильотине, а призывы «в светлое будущее» для нашей страны стали расстрелами, голодомором и гражданской войной. Поэтому прежде чем предаваться сладкопению сирен (не полицейских, а мифических) и с благодарностью принимать троянского коня западных идеологий, полезно было бы рассмотреть к чему этот путь привел своих последователей. Обратившись лицом на Запад, мы без труда обнаружим, что идеей толерантности прикрывают и половые извращения и убийства детей (аборты).

В своем докладе я не собираюсь предлагать что-то по содержанию радикально противоположное толерантности, поскольку за исключением ложки дегтя в этой бочке есть что-то полезное. Однако я не могу согласиться с тем, что этот термин достоин того, чтобы обозначать приемлемые отношения между людьми в обществе. Хотелось бы, в качестве альтернативы «толерантности» (термина, которым в англоязычной медицине обозначают отсутствие иммунитета), осветить вопрос христианского отношения к ближнему. Актуальность именно христианского отношения к ближнему обуславливается, во-первых, тем, что этот подход к людям появился не в результате развития человеческих отношений, а в результате Откровения Бога-Творца, создавшего Вселенную, а, значит, имеющего наилучшее представление об оптимальных условиях её эксплуатации, а, во-вторых, тем, что этот подход прекрасно зарекомендовал себя в истории человечества: самые лучшие изобретения в социальной сфере были результатом реализации в жизни людей отношения к ближним, проповеданного в Евангелии.

Один из главных принципов, по которым христианин должен относиться к ближнему, наверное, известен каждому: «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12). Всё отношение к ближнему сводится к следующему: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39), не просто «терпи», как учит идеология толерантности, а «возлюби»! Проблема лишь в том, что понятие человека о любви сильно затуманено: и шекспировский Отелло, в ревности задушивший Дездемону, сделал это от большой «любви», и хиппи XX в. свой разврат прикрывали словами о «свободной любви», и современные гуманисты оправдывают аборты и эвтаназию любовью к ближним. Эта проблема возникла не сегодня, а уже тогда, когда наши общие прародители были изгнаны из рая.

Чтобы изобретательный на злое человеческий ум не придумал для себя оправданий, Господь Бог конкретизировал Свои требования. Из десяти заповедей, которые Творец и Судия Вселенной 3,5 тыс. лет назад сообщил Своему народу через Моисея, шесть касаются любви к ближнему.

Бог сказал: «Почитай отца и матерь твою», запретив непослушание и неуважение к старшим, в том числе, начальникам и другим представителям власти. Все, что предписывают начальники и власти, если это не входит в противоречие с Божиими заповедями, нужно исполнять. Тот, кто следует этой заповеди, не будет устраивать бунтов и революций, и даже словом подрывать авторитет властей и начальников.

Бог сказал: «Не убей», запретив тем самым незаконное отнятие жизни и здоровья у человека. Этой заповедью Он повелел не только избегать активного убийства, но и пассивного, совершаемого безучастностью (молчаливым согласием, собственной трусостью, когда не оказывается помощь) к человеку, находящемуся в опасности. Вершина любви — положить душу свою за друзей своих (Ин. 15:13), защищая или спасая их. Исполняющий эту заповедь даже не подумает затевать драку, вообще силой доказывать свою правоту.

Бог сказал: «Не прелюбодействуй», запретив не только супружескую неверность, но и плоские отношения вне брака, проявляющиеся сегодня в форме «гражданских браков» или просто случайных связей. Исполняющий эту заповедь не только будет далек от каких-либо извращений, но всеми силами будет стремиться к тому, чтобы его семейный союз был раз и на всю жизнь.

Бог сказал: «Не воруй», запретив не только присваивать себе чужое, но и вредить благосостоянию ближнего. Исполняющий эту заповедь будет не только далек от кражи и воровства, но и от того, чтобы брать взятки или давать деньги в долг под проценты.

Бог сказал: «Не лжесвидетельствуй», запретив не только клеветать на других, но и произносить какую-либо ложь. Многие не задумываются какой вред они приносят, говоря неправду, но исполняющий эту заповедь не только сам не соврет, но и постарается проверить достоверность того, что пересказывает.

Бог сказал: «Не завидуй», тем самым перекрыв дверь, через которую в сердце человека входят помышления к совершению других преступлений. Исполняющий эту заповедь не будет считать чужие богатства (если, конечно, ему это не предписано служебным положением), мучаясь подозрениями о нечестности их обладателя.

Это заповеди любви к ближнему. Но «кто мой ближний?» (Лк. 10:29), - возникает законный вопрос. Языческая мораль обычно относила к разряду ближних только родственников или соплеменников, иудейская и мусульманская — единоверцев. Для христианина ближним является любой человек, оказавшийся по Божиему Промыслу рядом, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Эту истину Иисус Христос раскрыл в притче о добром самарянине (см.: Лк. 10:30-37), но задолго до Иисуса Христа, уже во времена Ветхого Завета провозглашались требования нелециприятия: «пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его как себя... Не делайте неправды в суде...» (Лев. 19:34-35). В новозаветные времена Господь Бог дал уникальную возможность полного преодоления любых межнациональных и межкультурных барьеров: человек, ставший членом Единой Святой Соборной Апостольской Церкви для всех членов Церкви становится, в первую очередь, братом или сестрой и уже потом носителем какой-либо культуры, языка, представителем какого-либо этноса. Таким образом, в христианской нравственности проблема ксенофобии и национальной розни отсутствует.

Зато существует один важный параметр, которого вовсе нет в идеологии толерантности. Бог дал критерии различения добра и зла. А значит, формируя свое отношение к событиям и проблемам современности, христианин не может не пользоваться этими ориентирами. Идеология толерантности призывает относиться терпимо к разнообразию предпочтений и поведений, но христиане не могут относиться терпимо ко греху: ни к своему, ни к чужому. Грех должен быть обличен и уврачёван. Целью обличения вовсе не является возмездие согрешившему, но его обращение от греха: «Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез. 33:11). Этим же принципом руководствуется и христианин. При этом есть еще один важный принцип: «Люби грешника и ненавидь грех». Следуя этому принципу, недопустимо отождествлять грех и грешника, чтобы не осудить его («ибо каким судом судите, таким будете судимы» (Мф. 7:2)), недопустимо вешать на согрешившего ярлыки. Как только грешник кается в своем согрешении, его нужно простить и забыть о грехе: «Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, — прости ему». (Лк. 17:3-4); «если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:15).

В заключение хотелось бы сказать, что идеология толерантности, не дает инструментов к решению проблем, а лишь предлагает не обращать на проблемы внимания. Западное понимание толерантности, на мой взгляд, нам совсем не подходит, поэтому нужно либо досконально проработать содержание «нашего» понимания этого термина, либо предложить новый, который даже не намекал бы на согласие с растлевающей идеологией. Почему бы не обозначить приемлемое понятие термином «человеколюбие»?