Высокий государственный уровень, на котором пройдет празднование 1025 летие Крещения Руси, особо подчеркнет значимость этого события для народов всех стран исторической Руси. Но можно смело утверждать, что последние 25 лет с точки зрения возрождения церковной жизни — это особое время. Никогда прежде ни в одной стране за столь краткий промежуток времени не было построено столько храмов, возникло столько новых христианских общин. Точкой отсчета церковного возрождения принято считать подготовку и празднование 1000 летия Крещения Руси. О том, как это было, рассказывает непосредственный участник событий Валентин Фалин.
 
— Валентин Михайлович, 1988 год, год празднования 1000-летия Крещения Руси, принято считать началом церковного возрождения. Давайте перенесемся мысленно на 25 лет назад и вспомним, как всё начиналось.
— В середине 1980-х годов я сделал глупость: вернулся в большую политику. Мне поручили возглавить агентство печати «Новости» (АПН). Согласившись принять эту должность, я оговорил одно условие — гарантию прямого доступа к генеральному секретарю по любым вопросам, которые сочту важными для доклада. Значение такой возможности я испробовал при Н.С. Хрущеве и особенно в правление Л.И. Брежнева, а также Ю.В. Андропова.
В июне 1986 году М.С. Горбачев с участием других членов Политбюро проводил совещание с обществоведами, писателями, руководителями СМИ. Цель — выявить, что следует сделать, дабы идеи перестройки стали понятны интеллигенции? В своем выступлении я сформулировал два тезиса. Первый: сказать правду не только о личности Сталина, но и о сталинизме как системе. Не разделавшись с прошлым, мы не сделаем ни шагу вперед. Второй тезис: предстоит тысячелетие Крещения Руси. Следует отметить юбилей как национальный праздник, знаковый этап нашей истории, становления Руси как государства. Зал безмолвствует. Лишь главный редактор «Огонька» В.Коротич бросил реплику: «Правильно!»
Призыв поднять предстоящую дату на национальный уровень не упал на благоприятную почву. Бездумно упускалась возможность нормализовать отношения государства с Церковью и верующими, то есть с половиной населения, если не больше. Конечно, можно отделить Церковь от государства, но нельзя решением правительства или парламента отделить Церковь от народа.
Времени на подготовку к знаменательной дате в обрез. Настораживали сигналы, что для особо ретивых богоборцев юбилей — повод для закручивания антиклерикальных гаек. Созваниваюсь с председателем совета по делам религий К.М. Харчевым. Прошу его пригласить от моего имени в АПН митрополитов Питирима и Ювеналия, других авторитетных архипастырей. Приглашение принято. Мой служебный кабинет маловат, перебираемся в зал правления агентства.
Сформулировал вопросы, касающиеся подготовки празднования тысячелетия Крещения Руси. Услышал от гостей горькое и грустное. Церковь аккуратно сформулировала просьбы, но почти повсюду нарывалась на отказ и шельмование. Пришли к взаимопониманию, что мои гости обсудят данную тему с Патриархом Пименом и изложат программу-оптимум и программу-минимум. Примерно через неделю митрополит Питирим принес мне записку опять-таки с более чем скромными пожеланиями.
Пишу меморандум Горбачеву. Он начинался словами А.С. Пушкина из «Бориса Годунова»: «Когда-нибудь монах трудолюбивый найдет мой труд усердный...» Если угодно, этот меморандум был тестом для государственного руководства, проверкой серьезности начатых преобразований в стране. Конечно, рисковал, в чем, естественно, я отдавал себе отчет.
— Вы хотите сказать, что к тому моменту в высшем партийном руководстве не было намерения отметить это историческое событие?
— Действительно, особых причин для приподнятого настроения не имелось. Активизировались оппозиты, поджидавшие, когда моя строптивость потянет на параграфы «превышение компетенции» или «нарушение субординации». Кое-кто заподозрил меня в «богоискательстве» и докладывал об этом наверх. Заготовили проект постановления о снятии меня с должности председателя правления АПН.
Забегая вперед, скажу, что немало крови попортил В.Щербицкий, возглавлявший в ту пору руководство Украины. Он не хотел отдавать в распоряжение Церкви Киево-Печерскую лавру. А как можно было отмечать тысячелетие крещения, не вернув в лоно православия колыбель российского христианства?
Еще о моем меморандуме М.С. Горбачеву. Я предлагал пригласить на празднование гостей из-за рубежа. Полагал, что Церковь вправе получить в свое распоряжение Большой театр, а не концертный зал гостиницы «Россия», который ей навязывали. Предусматривалась трансляция торжеств по центральному телевидению на страну и за границу. Естественно, в повестку дня включалось возвращение верующим особо почитаемых храмов и монастырей, других реликвий. К примеру, архив и фолианты Троице-Сергиевой лавры свалили не разобранными в подвалы Ленинской библиотеки. Кому от этого прок?
— Получается, что вы написали не только о праздновании юбилея, а предложили широкую программу возрождения церковной жизни?
— Конечно, юбилей не позволительно уподобить фейерверку: просиял луч и дальше вновь тьма. В меморандуме излагался достаточно конкретный план возможных и целесообразных, на мой взгляд, действий, которые, не исчерпывая проблемы, тем не менее указывали направление, в котором следовало двигаться.
М.С. Горбачев не извещал меня, разделяет он или нет доложенные ему мысли и оценки. По некоторым данным, однако, генсек запросил мнение своих коллег по Политбюро. С устным довеском: «Заслуживает внимания». Первым проголосовал «за» Александр Яковлев. Ему же было поручено взять подготовку к юбилею под контроль, оперативно устраняя недоразумения и трения, возникавшие чаще на периферии. АПН, используя широкую корреспондентскую сеть в регионах, отслеживало выполнение партийных указаний, вскрывая случаи его саботажа.
Замечу, что Патриарх Пимен до самого дня торжеств сомневался, что задуманное сбудется и торжество получит должный размах. Вместе с тем Патриарх Пимен при всей осторожности находил нужным воспользоваться шансом для воссоздания согласия в обществе и рубцевания ранее нанесенных ран. Со своей стороны я просил владыку Питирима не поминать моего имени и тем более, не присваивать мне наград. Делу это могло лишь навредить.
— Валентин Михайлович, а как получилось, что вы высокопоставленный партийный функционер и вдруг стали зачинщиком церковного возрождения?
— У меня издавна сложились уважительные отношения с Церковью. В начале 1970-х годов, будучи послом в ФРГ, я озаботился возвращением Псково-Печерскому монастырю сокровищ, которые были похищены немцами во время войны. Один немецкий друг известил посольство (за что вскоре поплатился жизнью), что реликвии монастыря были припрятаны в музее Реклингхаузена. Поскольку ФРГ не признавала факт вхождения Эстонии в Советский Союз, боннский МИД принялся тянуть канитель. Обращаюсь к федеральному канцлеру Вилли Брандту. Он откликнулся на аргумент, и при мне позвонил министру иностранных дел В.Шеелю: «Не бюрократизируйте проблему, верните сокровища монастырю». Вернули всё, что ныне есть в Псково-Печерском монастыре из прежних ценностей, кроме золота и большей части серебра, которым завладели в порядке «сувениров» немцы и еще большей частью американцы.
— Организация выступления церковных хоров, православных выставок... Вы это делали по личной инициативе, или на то у вас были указания МИДа или ЦК?
— Когда мог, то делал, не спрашивая никого. Когда требовалось спрашивать, зачастую убеждался, что не всегда стоило спрашивать.
По окончании боннской дипломатической миссии меня определили координировать в аппарате ЦК КПСС внешнеполитическую информацию. Мне представлялось, что оптимальная внутренняя политика была и остается наиболее эффективной внешней политикой. Отсюда мои непрошеные экскурсы в домашние дела.
Характерный пример — 600-летие Куликовской битвы. Решаем с женой возложить на месте действий цветы в память о подвиге Дмитрия Донского и его дружины. Добрались на машине до Тулы. Спрашиваем постового милиционера, как проще доехать до Куликова поля. В ответ слышим: «А что это за поле такое?» Одолели-таки ухабы и объезды. Перед глазами картина, не вдохновляющая — слава Богу, щусевские аллегорические сооружения не обрушились, несмотря на отсутствие должного ухода. Интересуемся, а что там за нелепые постройки вдали. Оказалось, свинарники. Право, за державу обидно.
Пишу записку М.А. Суслову, заодно докладываю, во что превращена церковь Рождества Богородицы и как обстояло дело с захоронениями Пересвета и Осляби. На могилах двух монахов-героев, сражением которых с татарскими батырами открывалась Куликовская битва, завод «Динамо» установил компрессоры. Скандал. Под напором Суслова кое-что было подправлено, хотя к юбилею прорехи залатать так и не поспели.
С художником М.М. Успенским мы дружили лет 30 тридцать. В свое время он уберег от поругания мощи Саввы Сторожевского. Попав под каток репрессий по чьему-то навету, Михаил Михайлович был сослан в сибирские дали, замененные по окончании войны запретом жить ближе 100 км от Москвы. Не удивительно, что Успенский опасался раскрыть секрет, что он прячет мощи святого. Дал ему слово, что ничто с ним и его близкими не свершится, и он поручил своему сыну передать мощи святого монастырю.
— Валентин Михайлович, и всё же откуда у вас, советского человека и высокопоставленного партийного работника, столь трепетное отношение к православию?
— С детства мне было присуще отторжение варварства по отношению к искусству. В конце 20-х — начале 30-х годов мама повезла меня и сестру в деревню подкормиться ягодами. Прогулка привела нас к особняку, принадлежавшему ранее какому-то сахарозаводчику. Входим в здание. Все зеркала в круглом зале разбиты. Какой-то мужик кувалдой разбивает мраморный фонтан. По воспоминанию матери, я спросил: «А что тут будет?» «Вроде детский дом». На что последовал еще один мой вопрос: «А что детям фонтан помешает?»
Позже, в возрасте 11–12 лет меня заинтересовала архитектура Новоспасского монастыря. Просил отца вместе посетить этот ансамбль. «Нельзя». Это отцовское «нельзя» накладывалось на наблюдения, которые детское восприятие принимало в штыки. Вчерашние соученики куда-то исчезали или приходили на занятия в класс с потухшими глазами. Дом на Воронцовской улице, где мы тогда жили, — чуть ли не треть жильцов, некоторые с домочадцами от мала до велика, исчезли. Мои родители отходили ко сну, предварительно собрав сумку вещей как бы для дальней дороги. В 1936–1937 годах я помогал отцу сортировать его весьма обширную библиотеку. Собрания сочинений Троцкого, Бухарина и т.д. сваливались в корзину, сносились в котельную дома. Тогда же сгорел мой страх перед всем и вся.
— Давайте вернемся к концу 1980-х. Русской Православной Церкви одной их первых была возвращена Оптина пустынь. Что еще тогда удалось быстро вернуть?
— Удалось быстро вернуть в Александро-Невскую лавру мощи Александра Невского. Ключи от многих церквей и монастырей. Всё перечислять долго и сложно. Главное, было извлечено из небытия множество ценностей. Ведь не секрет , чтобы скрыть жульничество или нерадивость, поврежденные предметы культа и искусства зачастую «списывались», то есть уничтожались.
Тем дороже мне празднование тысячелетия Крещения Руси, пригласившего каждого гражданина нашей страны почувствовать себя частью целого, свою сопричастность к прошлому, настоящему и будущему Отечества.
Биоографическая справка. Валентин Михайлович Фалин родился в Ленинграде в 1926 г. В 1930 г. семья переезжает в Москву. Окончив семь классов, поступил в 5 ю артиллерийскую спецшколу. В 1941 г. эвакуация. В 1942 г. по возвращении в столицу — токарь на заводе «Красный пролетарий». В 1950 г. окончил МГИМО и работал в системе МИД СССР. В 1964 г. — член коллегии министерства. Возглавлял британский и германский департаменты. В 1971–1978 гг. — посол СССР в ФРГ. Затем первый зам. заведующего отделом международной информации ЦК КПСС. В первой половине 1980 х гг. — политический обозреватель газеты «Известия». С 1986 г. — председатель правления АПН. В 1989–1991 гг. — заведующий международным отделом ЦК КПСС. Секретарь ЦК в 1990–1991 гг. Затем почти десять лет на преподавательской работе в Германии. В 2000 г. вернулся в Россию, где был приглашен на работу в Российскую академию госслужбы при президенте РФ. Доктор исторических наук, профессор. Последние годы — прихожанин храма Святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.