Четверть века назад Церковь праздновала Тысячелетие Крещения Руси. Этот день стал поворотной точкой в русской истории ХХ века: общество повернулось лицом к Церкви, и вторую христианизацию Руси уже ничто не могло остановить. Воспоминаниями о Тысячелетии Крещения Руси делятся свидетели этих перемен.
 

Глоток свежей воды

Николай Державин, старший референт референтуры Святейшего Патриарха Московского и всея Руси:

Праздник Тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. я помню очень хорошо — тогда же я закончил академию. Мне представилась возможность принять посильное участие в организации юбилейных торжеств, это было совершенно удивительно, все было впервые. Незабываемым было выступление хора духовенства в Мариинском театре. Такие маститые протоиереи, протодьякона вышли — и как грянули в финале «Русь Святая, храни веру православную в ней же тебе утверждение»!

Год тысячелетия Крещения Руси был во многом поворотным. Это было начало потепления в церковно-государственных отношениях. Еще было далеко до конструктивных взаимоотношений, но некие, как сейчас говорят, сигналы стали поступать. Помните, поначалу было сказано так, что тысячелетие крещения Руси — это сугубо внутрицерковное дело, а в результате получилось широкое церковно-общественное празднование и в Москве, и в Петербурге, и в Киеве, и в других городах.

Я думаю, что, помимо изменения отношения со стороны власти, этот добрый импульс нашел отклики в сердцах людей, которые устали от официоза, от этой лживой жизни. Включаете программу «Время», и там все лучше и лучше, показатели все выше и выше, а реальная жизнь не меняется к лучшему. А тут — глоток свежей чистой воды. Душа народная откликнулась.

90-е годы и все прошедшие 20 лет — это особый удивительный период. У Церкви появились новые возможности, и надо было их использовать. Мы — свидетели и в какой-то степени участники этих благодатных перемен, происходящих и в Церкви и в обществе.

Но при всех удивительных переменах и огромной свободе, важно, чтобы человек был внутренне свободен от греха, чтобы каждый смог сознательно развиваться. Возможности сегодня есть, а будут ли они использоваться? Важно, чтобы мотивация поступков у людей изменилась, чтобы, как говорит Святейший Патриарх Кирилл, норма веры стала нормой жизни.

Пюхтицкое подворье

Игумения Георгия (Щукина), настоятельница Горненского женского монастыря в Эйн-Кареме:

В 1988 году праздновали Тысячелетие Крещения Руси. И наш покойный Патриарх Алексий, тогда митрополит Ленинградский и Новгородский, мой духовный отец, меня и матушку Варвару благословил участвовать в этих торжествах. И в один из дней он пригласил нас на свою квартиру в Москве и говорит: «Матушки, у меня к вам есть очень серьёзный разговор, деловой, нам надо побеседовать». Мы к нему приехали, и он спросил: «Вы не хотите иметь Пюхтицкое подворье?» — «Владыка, как, где, какое подворье?»

В Таллине, в 1960 году у нас было хорошее подворье, но пришли коммунисты и взорвали его (хиротония владыки во епископа состоялась в 1961 году, если б на полгода пораньше, он бы не допустил!). В Питере, я слышала, раньше в гавани находилось Пюхтицкое подворье, но там устроили универмаг. Кто же отдаст универмаг! Тут владыка достаёт из кармана ключи, и передаёт их нам: «Вот вам ключи, матушки, от Иоанновского монастыря на Карповке, где покоится дорогой наш батюшка Иоанн. Через две с половиной недели, 1 ноября, память Иоанна Рыльского, постарайтесь восстановить. Будем освящать». Мы удивились: «Как за две недели?!» А он: «Матушки, постарайтесь».

Вечером должен был быть по программе концерт, но мы попросили благословения в тот же день выехать в Ленинград. И вечером с матушкой Варварой поехали. Я позвонила своим родственникам, сестре, нас встретили на вокзале. И мы сразу отправились на Карповку. Ключи у нас были. А храм найти не можем. Знаете, что там творилось! Всё было заброшено на протяжении нескольких десятилетий. Жили бомжи, валялись бутылки, повсюду был устроен туалет: запах, грязь, папиросы… Одну дверь откроем, другую, найти не можем! Потом открыли, видим — сарай. Столько помёта, невозможно! Стёкол нет, голуби летают. Это был храм Иоанна Рыльского.

Мы сразу вызвали сестер из Пюхтицы, они приехали на своей машине. Я позвонила в духовную семинарию, я знала ректора отца Владимира Сорокина: «Батюшка помогите, пожалуйста!» — «Мать, откуда ты?» — «С Карповки» — «С какой Карповки?» Я говорю: «Из Иоанновского монастыря». — «Как из Иоанновского?» — «Батюшка, дорогой, владыка передал ключи, 1 ноября в день памяти Иоанна Рыльского будет освящение, помогите нам, пришлите ребят». И вот ребята, семинаристы, утром позавтракают, и их на машине привозили. У них были свои топорики, инструменты, пилы, вёдра. Еще приходили мои родственники, знакомые.

За два месяца до этого в Пюхтицу приехала моя близкая знакомая Полина Васильевна Малиновская. Она жила как раз напротив монастыря. Сейчас её внуки и правнуки остались, она сама уже давно умерла. Она приехала в Пюхтицу. Мы обедали, и тут она говорит: «Матушки, я в последний раз приезжаю, очень слабо себя чувствую и, может, больше вас не увижу, но хочу вам сказать про дорого батюшку отца Иоанна Кронштадтского».

И она нам открыла следующее: близкий ей человек был свидетелем того, как коммунисты спустились в усыпальницу Иоанновского монастыря и хотели вскрыть мощи батюшки Иоанна Кронштадтского. Когда они открыли гроб, то один сразу тронулся умом, а другой упал замертво. Они так испугались, что тотчас покинули усыпальницу.

Что творилось в усыпальнице! Туалеты текут, вонища, жутко! 300 противогазов вынесли, парты… Когда мы уже полностью освободили усыпальницу, всё расчистили, смотрю — забетонированное место. Всё ясно: под ним захоронение. Святейший почти каждый день звонил мне, спрашивал, как идут дела. А тут я, не дождалась его звонка, первая ему позвонила сообщить, что мы обрели место, где покоится дорогой батюшка. Святейший обещал быть у нас через два дня. А вскоре пришла помощь из Финляндии, и мы смогли устроить скромное надгробье, подсветку, иконостас, написали иконы. А потом праздновали прославление дорогого батюшки. Его мощи до сего дня не открыты, как дальше будет неизвестно. Господь управит всё по воле Своей святой.

Восстановить Данилов монастырь

Наталия Сухова, заведующая Центром Истории богословия и богословского образования Богословского факультета и доцент кафедры Истории Русской Православной Церкви ПСТГУ:

Когда в 1983 г. Церкви отдали Данилов монастырь, то его несколько лет не восстанавливали, потому что было непонятно, для чего его отдали: чтобы восстановить монастырь в полном смысле значения или только для того, чтобы сделать резиденцию Святейшего Патриарха Пимена? Потом, в конце 1986 г., решили, что именно в Даниловом монастыре нужно отмечать Тысячелетие Крещения Руси. А тысячелетие наступало через полтора года. Был брошен клич по всей Москве, что монастырь надо восстанавливать, и нужны добровольцы. На него откликнулось много церковного народа, в том числе студенты московского университета.

Студенты, прочие жители Москвы работали там все субботы и воскресенья, иногда ночью. Ставили софиты, приносили котлы с едой… Об этом остались воспоминания, как о некой золотой эпохе. За несколько месяцев до празднования Тысячелетия Крещения решили, что отмечать его нужно именно в монастыре, то есть, должна быть братия. Тогда была пострижена первая плеяда монахов, в том числе, из тех людей, кто восстанавливал монастырь.

Религиозное воодушевление стало массовым явлением

Протоиерей Александр Щелкачев, заведующий кафедрой истории Русской Православной Церкви БФ ПСТГУ:

Юбилейная дата Тысячелетия Крещения Руси — важное событие для Русской Церкви, но тогда в России были гонения, и Церковь не могла выступить с инициативой проведения церковных торжеств на государственном уровне, поэтому предложение провести праздник исходило от коммунистической партии.

В Церкви казалось, что никаких торжеств не будет. Можно только догадываться, почему компартия решила провести торжества Может быть, для того, чтобы продемонстрировать всему миру, что у нас нет гонений на Церковь, может, из-за опасения, что если праздник не будет отмечаться у нас, то инициатива будет перехвачена Зарубежной церковью. Но, вместе с тем, чувствовался промысл Божий. Чем ближе приближалось время праздника, тем яснее это становилось.

Можно все объяснить человеческой мудростью: и начавшуюся Перестройку, и пересмотр отношения к Церкви, и то, что всем стало очевидно, что коммунистическая идеология обанкротилась, но никто не ожидал столь резкой смены отношения к Церкви. Это явное вмешательство Божие в жизнь русского народа.

Особенно явно действие Божие стало ощущаться, когда был передан Даниловский монастырь, и после этого в храмах стали молиться князю Даниилу — раньше этого не было. Само воодушевление знакомых людей, которые восстанавливали Данилов монастырь, передававшееся даже мирским людям, было отрадно и говорило о том, что в стране что-то будет меняться.

Монастырь был отдан Церкви до Горбачева, кажется, еще при Андропове. При Черненко началось было торможение подготовки к празднованию, но незадачливый генсек быстро отправился в мир иной, а при Горбачеве негатив кончился, власти пошли навстречу Церкви, монастырь восстановили и помогли всем необходимым в организации торжеств.

Я слышал небольшой рассказ, который характеризует церковно-политическую обстановку того времени. Во время подготовки к празднику вызывали всех настоятелей московских храмов. Отец Владимир Рожков, настоятель Николо-Кузнецкого храма до отца Владимира Воробьева, был вызван к уполномоченному по делам религий. Причем, отправляясь к нему, он спрятал крест и рясу.

Вдруг уполномоченный начал говорить, что у нас вами задача как следует отметить Тысячелетие Крещения Руси: «Что для этого нужно сделать»? Отец Владимир понял, о чем будет разговор и что за обстановка, надел рясу, крест и сказал, что нужно, прежде всего, ликвидировать лужу, которая была перед входом в Николо-Кузнецкий храм.

Я был на юбилейном богослужении в июне 1988 года в Даниловом монастыре, и там тоже чувствовалась совершенно особая атмосфера. Все говорило о том, что начинается новое время, все будет по-новому. Размышляя об этом, я понимал, что должна быть проявлена особая ответственность Церкви, и необходимо постараться, чтобы милость Божия, которая нам даруется, была принята с благодарностью, и мы, со своей стороны, сделали бы все возможное, чтобы быть достойными Его даров.

Богослужение помнится очень хорошо. Такого за всю историю Советского Союза не было, наверно, с момента похорон святого Патриарха Тихона, которого тогда же, в 1988 году канонизировали. Главный собор Данилова монастыря не мог вместить всех молящихся, люди заполнили всю монастырскую территорию. Чтобы все могли следить за ходом литургии, были установлены большие телеэкраны.

Появилась возможность открытой проповеди, устраивались собрания для дискуссий на тему христианства, которые собирали огромные аудитории. Собрания, в которых участвовали отец Владимир Воробьев и отец Александр Салтыков, постепенно превратились в богословские курсы, из которых вырос Свято-Тихоновский — сначала институт, а теперь университет. Даже журнал «Наука и религия» вдруг захотел узнать, что им скажет Церковь, и в редакцию пригласили священников. Отец Валентин Асмус на той встрече сказал, что он с их журналом знаком, и считает, что у них нет ни науки, ни религии, зато много атеизма, поэтому журнал вульгарен.

Религиозное воодушевление стало массовым явлением. Количество верующих очень увеличилось. Резко изменилось отношение к вере в Бога в государстве и в обществе, в Церковь пришло много людей, потому что всем стало очевидно, что коммунистические гонения на Церковь кончились.




Народный художник России Сергей Харламов:

В 1988 году наша страна, весь православный мир отмечали 1000-летие Крещения Руси. Празднование проходило в Великом Новгороде, в Дни славянской письменности и культуры.

В древний город на торжества приехал митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, будущий Патриарх Московский и Всея Руси. На торжество собрались писатели, художники, ученые, государственные и общественные деятели.

Я вместе с группой выставкома Союза художников занимался экспозицией ежегодной выставки, приуроченной ко Дню славянской письменности и культуры. Но в тот раз все было по иному, ведь отмечалась такая глобальная дата!

Концерты, встречи в клубах и домах культуры, диспуты — ими были насыщены все дни торжеств. И воспринималось это не как официоз, а как настоящий живой праздник.

Этому способствовало и то, что вокруг было много знакомых лиц, радостные объятия друзей, новые встречи, знакомства, которые оказывались — на всю жизнь. Именно тогда я познакомился с Вячеславом Михайловичем Клыковым. Он тогда выставил скульптуру — портрет писателя Василия Ивановича Белова, моего будущего друга.

В шествиях, крестных ходах принимало участие множество народу. Однажды, когда крестный ход проходил по мосту, мост зашатался. Люди даже немного испугались, но все обошлось благополучно.

Событие было знаменательным для того времени: о православии в нашей стране, где еще несколько лет назад открыто верить было нежелательно, а порой и небезопасно, заговорили во весь голос. Причем — на государственном уровне. Чувствовалось: жизнь меняется.

Глядя на памятники древнерусской архитектуры, в том числе редкие, домонгольские, мы ощущали, что цепочка преемственности, которую так долго пыталась оборвать советская власть, не оборвалась. И мы связаны с нашими предками, в том числе и тем, что они передали нам свою веру, указали верный путь, по которому стоит двигаться в жизни.

Казалось — мы свидетели второго Крещения Руси.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.