Обязательно ли исповедоваться перед причастием? Вычитать ли три канона, последование и молитвы к причащению, если нужно накормить ужином семью и уложить пятерых детей? Поститься ли три дня? Почему люди уходят из Церкви? Своей точкой зрения поделился настоятель Успенского храма города Курчатова Курской области протоиерей Роман Братчик.
  Протоиерей Роман Братчик родился в 1949 году в Баку. В 1972 году окончил биолого-почвенный факультет МГУ. Работал в лаборатории эволюционной зоологии и генетики Биолого-почвенного института Дальневосточного научного центра, потом — в Институте биологии внутренних водоемов в поселке Борок Ярославской области. Крещение принял в 1985 году.

В 1989 году рукоположен архиепископом Курским и Белгородским Ювеналием. Служил в селе Кунье Курской области. С 2005 года — настоятель Успенского храма города Курчатова Курской области. Преподает курс «Наука и религия» на факультете теологии и религиоведения Курского государственного университета.





— Отец Роман, обязательно ли, на ваш взгляд, требовать от тех, кто причащается раз в две недели и чаще, чтобы они исповедовались перед каждым причастием?

— Постепенно я прихожу к мнению, что необязательно, по крайней мере, для некоторых, поскольку это независимые таинства. Но раз сложилась такая традиция, лучше ее не менять. Среди прихожан много старых людей, и они такие перемены могут воспринять болезненно. Я и не меняю, просто, если хорошо знаю человека, он регулярно ходит на исповедь, советую ему не пересказывать каждый раз по бумажке стандартные повседневные грехи, а назвать те грехи, за которые действительно мучает совесть. Совесть же и подскажет, какие это грехи. Пусть их будет один-два, но человек по-настоящему покается.

В постсоветское время, когда прихожан стало в десятки и сотни раз больше, сложилась другая традиция — совмещать исповедь с духовной беседой. В результате человек может «исповедоваться» полчаса, сорок минут. Я это стараюсь пресекать.

Говорю: «Оглянитесь, посмотрите, сколько людей за вами, все хотят исповедоваться. Давайте договоримся о времени, приходите, я вас буду слушать час, два, три — сколько надо. А сейчас только называйте грехи, в которых каетесь». Даю свой мобильный телефон, так что каждый может мне позвонить, и мы согласуем время, удобное для нас обоих. Всегда готов выслушать человека, уделить ему необходимое время, но не на исповеди.

Постоянные прихожане уже привыкли, исповедуются быстро. Если кто-то приходит на исповедь впервые, разумеется, дольше его выслушиваю, но тоже не полчаса. Понятно, что раз взрослый человек впервые в жизни пришел на исповедь, он что-то пережил или хотя бы переосмыслил, у него много вопросов к священнику, но на исповеди мы каемся в грехах. Пожалуйста, пусть приходит в другое время, и побеседуем.

В частой исповеди я проблемы не вижу, а вот еще одна традиция — вычитывать перед причастием три канона, последование и молитвы ко причащению — для кого-то становится барьером, некоторые даже причащаются реже, потому что нет у них сил каждый раз вычитать всё.

Не думаю, что первые христиане всё это читали. Такое длинное молитвенное правило, мне кажется, должно заменять богослужение. Ты не был по каким-то причинам на всенощной, а хочешь причаститься — пожалуйста, потрудись молитвенно дома. А заставлять читать все три канона того, кто два с половиной или три часа молился на всенощной… По-моему, это перебор. Нужны какие-то облегченные варианты.

— Вы вводите это в свою пастырскую практику?

— Ввожу, но, опять же, нельзя формализовать. Если многодетная мать, придя со всенощной, должна всю семью ужином накормить, пятерых малых детей раздеть и спать уложить, а потом священник не допускает ее до причастия, потому что она не все каноны прочитала, это, по-моему, формальный подход, подход по букве, а не по духу, не по любви.

А если у человека есть душевная потребность прочитать всё и даже больше, слава Богу, пусть читает. Для многих одиноких бабушек такая долгая молитва в радость, они этим живут. Но не надо отказывать в причастии тем, у кого не хватает времени и сил вычитать всё правило.

— Еще одна традиция, которая порождает редкие причащения — говеть перед причастием три дня, даже если нет поста. На святках и на Светлой седмице люди по возможности приходят на литургию и в будни, но причащаются единицы. Некоторые священники и архиереи считают, что такие требования — перебор, поскольку в году и так половина дней постные.

— Конечно, перебор. Если человек соблюдает все посты, среду и пятницу, зачем что-то еще добавлять? Большинство причащается на воскресной литургии — работают же люди, — следовательно, постятся в субботу, что вообще не по уставу — Устав даже Великим постом предусматривает послабление в субботу. Суббота — воспоминание о ветхозаветной истории сотворения мира. Для иудеев суббота до сих пор свята, у нас, христиан, после Воскресения Христа появился день более значимый — воскресенье, — но мы продолжаем почитать и субботу.

Кто придумал поститься на Светлой? Священники не постятся, а служат при этом литургию каждый день. Чем миряне хуже? Я понимаю, что не у всех в рабочие дни получается прийти в храм, но когда люди приходят на Светлой седмице на литургию и не причащаются, это грустно. В селе Кунье, где я прослужил 15 лет, прихожане привыкли, что на Светлой надо по возможности быть на каждой литургии и причащаться. Но эта традиция складывалась у нас постепенно.

В Курчатове я служу 8 лет, и уже тоже среди прихожан есть бабушки, которые на Светлой седмице причащаются каждый день, но если кто-то попробует обязать к этому всех прихожан, получится ерунда. Неприемлем в духовной жизни формализм, нужно индивидуально подходить к каждому человеку.

К сожалению, бывает, что сами священники не служат в воскресный день и, соответственно, не причащаются за воскресной литургией. У меня это вызывает недоумение.



— Многие нецерковные люди считают христианство удобной религией: мол, грешишь, а потом тебе все грехи отпускают. Это искаженное представление о христианстве, но порой понимаешь, что так и живешь — не каешься, а просто просишь прощения у Бога, зная, что и в следующий, и в десятый раз Он тебя простит. А решимости порвать с грехом нет, потому что нет в душе покаяния. И это чувство знакомо многим. Может ли священник помочь, научить человека каяться?

— По своему пастырскому опыту я вижу, что чаще покаяние есть. Может, оно не такое явное, не с сердцем сокрушенным и смиренным, но чувствует человек вину свою, стыдно ему за поступки, мучает совесть. Как раз тех, кто с улыбкой подходит и говорит: «Я такой (или такая), как все. Пью, гуляю, аборты делаю», — немного. Я имею в виду, что на исповедь такие люди приходят очень редко.

Ну, а если приходят, с ними беседую подолгу, пытаюсь объяснить, что иностранное слово «аборт» звучит безобидно, но по сути то, что так называют, есть убийство. Говорю прямо: «Вы просто убили своего ребенка, и его выкинули в мусор, но придет время, когда вы с ним встретитесь, ему и расскажете, почему сделали, как все». Ведь многие женщины даже не представляют, что происходит во время аборта, как рвут их детей на части. Надо, чтобы представили. До большинства доходит, и это начало покаяния.

А то, что человек ест шоколадные конфеты, я грехом не считаю, хотя в некоторых весьма подробных исповедальных списках такой «грех» встречается. Когда кто-то на исповеди говорит, что он, грешный, ест шоколадные конфеты, отвечаю: «Я тоже. Какой в этом грех? Какая заповедь Божия нарушена?». Все можно довести до абсурда.

Иногда человек приходит и просто говорит: «Грешен, батюшка, грешен», — и в этих словах может быть больше покаяния, чем в вычитывании списка грехов на трех страницах. Вспомните мытаря — он тоже не перечислял грехи, ничего не говорил, а только бил себя в грудь и просил: «Боже, милостив буди мне грешному» (Лк. 18:13). И Господь принял его покаяние.

Так и сегодня кому-то даже скучно перечислять свои грехи, он просто чувствует свою греховность и кается, и я читаю разрешительную молитву. А другому человеку надо помочь разобраться в себе, в своем внутреннем мире. Это уже пастырская работа.



— А можно ли объяснить смысл покаяния семилетнему ребенку?

— Какие-то представления о том, что хорошо и что плохо, у семилетнего ребенка есть, и этого достаточно. Он понимает, что поступил нехорошо — это в раннем возрасте как бы заменяет покаяние, а с возрастом покаяние может становиться глубже. Станет ли, зависит от многих вещей, но, прежде всего от того, видит ли он дома пример христианской жизни.

Хорошо, когда вся семья — родители и дети — окормляются у одного священника, он знает особенности каждого, тогда ему легче разобраться в проблемах, конфликтных ситуациях. В Куньем так и было — я знал всех прихожан. У нас на приходе тоже знаю многих детей и родителей, ну, а многие ходят к другим священникам — нас пятеро. Один батюшка даже проводит беседы именно для родителей с малыми детьми.

Не знаю, правда, возможно ли это в больших городах, где в приходах тысячи человек.

Проблема в том, что мы сами многое делаем автоматически. Легче усвоить форму, чем вникать в содержание. Мы и усваиваем — механически вычитываем молитвенное правило, на исповеди долго перечисляем грехи, а при этом довольны собой — не гуляю, не пьянствую — и всех вокруг осуждаем. Человек не понимает, что если Господь попустит, он завтра станет таким гулякой, таким алкоголиком, каких свет не видел.

Надо бороться со своим грехом, своей немощью, а не вести себя как мальчишка, который занялся единоборствами и возомнил, что он боец, в компании все время руками машет — вот как я дерусь! А случись настоящая драка, поймет, что он вообще не умет драться, не может за себя постоять. Так и в духовной жизни. Победи сначала хотя бы один грех. Но ведь своими силами ни один грех не победить, только с Божьей помощью. Почему у кого-то это получается сразу, а у кого-то нет, хотя стараются вроде одинаково, только Господь знает.

— Если вникать в содержание молитв, от многих слов можно в уныние впасть. Святые, составлявшие молитвы, действительно чувствовали себя грешнее всех, но мирянин вряд ли может сердцем воспринять эти слова.

— И у меня нет такого ощущения. Мы можем обращаться к Богу своими словами, и тогда выражаем свои чувства. А в молитвослове выражен опыт святых, которые составили эти молитвы. Они напоминают нам, к какому идеалу должен стремиться христианин.

Конечно, молитву надо прочувствовать, но по своему опыту знаю, что это так же непросто, как победить грех. Я уже 28 лет в Церкви, из них 24 служу священником, и только недавно прочувствовал (кажется!) Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Она теперь идет от души. Считаю, что это уже немало.

А остальное придет потом. Или не придет. Все, что мы получаем в Церкви — Божий дар, Господь знает, когда и что кому дать. Очень важно научиться доверять Богу. Не дает Он мне каких-то духовных дарований — значит, недостоин я, и неполезно мне это.



— Святоотеческая литература тоже трудна для понимания. Многие книги написаны монахами и для монашествующих, авторы часто рассказывают о полном послушании старцу, которое, по мнению опытных духовников, сегодня и в монастырях невозможно. Рекомендуете ли вы читать такие книги мирянам?

— Мне кажется, «Лествицу» или поучения аввы Дорофея всем имеет смысл почитать — там много житийных ситуаций. Из святых отцов еще советовал бы Феофана Затворника. Интересны, поучительны и, на мой взгляд, будут понятны даже новоначальным письма современных старцев: архимандрита Иоанна (Крестьянкина), игумена Никона (Воробьева).

А вот увлечение серьезным богословием часто создает у человека иллюзию, что он просвещен, при этом он может пройти мимо бабушки, которая тащит тяжеленную сумку, и даже не предложить ей свою помощь. Вот сначала надо научиться не проходить мимо бабушек, а потом, если остается время, пожалуйста, изучайте богословие. Все-таки православие — не книжное знание, а жизнь. Жизнь по вере и любви.

— Сейчас много спорят об общинах. Одни священники говорят, что каждый приход должен быть общиной, другие возражают, что в больших городах это во многих приходах невозможно.

— Про большие города мне трудно сказать, я там никогда не служил. В Куньем у нас была община, есть она там и сейчас. Для маленького сельского прихода это естественно. Здесь тоже многие прихожане приходят в храм не только на богослужение, к ним можно обратиться за помощью. Ездим в паломнические поездки. Можно сказать, что есть община, но не я ее сформировал, а предыдущий настоятель, отец Георгий Нейфах.

В «духовного папочку» не играю

Поэтому людей, с которыми у меня дружеские отношения, здесь меньше, чем было в Куньем. А вот в «духовного папочку» я не играю, считаю, что такие игры не полезны ни для «папочки», который начнет много думать о себе, ни для «деточки», которая будет гордиться, что у нее такой «папочка». Некоторые чуть не в грудь себя бьют: «Мой духовный отец…» и называют имя действительно очень достойного священника. Ну и что? Ты-то сам каков?

Конечно, есть люди, которые стараются исповедоваться у меня, советуются, считают меня духовником, и этого, на мой взгляд, в миру более чем достаточно. «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23: 9). Не надо, мне кажется, нам, священникам, рваться в духовные отцы. Доверяет мне человек, есть у нас взаимопонимание, и слава Богу.

Естественно, того, кто обращается чаще, священник знает лучше, они становятся друг другу духовно ближе. Так слово «духовник» полностью соответствует этим отношениям. Понятие же «духовный отец», мне кажется, пришло из монашеской жизни и предполагает откровение помыслов и полное послушание. А кто я такой, чтобы меня беспрекословно слушались? В миру такие игры ни к чему хорошему не приводят, и, к сожалению, знаю несколько негативных примеров. Это горькие плоды ложного старчества.

— А епитимьи вы когда-нибудь назначали?

— Редко и очень короткие. Мы все духовно слабы, и современный человек не сможет понести серьезную епитимью. Я только от Церкви его оттолкну, если запрещу ему несколько месяцев причащаться. Если он сознательно продолжает жить в грехе — другое дело, тогда он сам себя отлучает от причастия. Опять же, надо избегать формализма.

Допустим, живут люди давно в так называемом гражданском браке, потом жена приходит в Церковь, понимает, что надо бы узаконить отношения, а муж не хочет и в церковь не ходит, мнение священника для него ничего не значит. Я не дерзну ни отлучить женщину от причастия, ни потребовать, чтобы она уходила из семьи. Вот если ко мне придет ее муж, не желающий регистрировать брак, с ним у меня будет другой разговор.

Но если человек кается в прошлых грехах, за которые по церковным правилам полагается длительная епитимья, надо руководствоваться принципом икономии. Пусть неделю неторопливо, вдумчиво почитает покаянный канон. А назначать епитимью на больший срок смысла нет — неделю он может вдумчиво почитать канон, а потом начнет это делать автоматически, в итоге его церковная жизнь начнется с профанации.



— Сегодня появился термин «расцерковление». Некоторые люди, активно воцерковлявшиеся в девяностые и нулевые, ушли из Церкви. Явление не массовое, но такие случаи и не единичны. В чем причина?

— В девяностые Церковь была очень популярна, и это само по себе привлекало многих. Теперь образ Церкви в социуме перестал быть как-то особенно привлекателен, он скорее нейтрален, но периодически появляются негативные моменты. Все это дела человеческие, к Церкви как Телу Христову отношения не имеющие. Поэтому для тех, кто шел ко Христу, повода уходить из Церкви нет.

Ну, а те, кто пришел в Церковь по каким-то романтическим соображениям, разочарованы, и это неудивительно. Романтические ожидания всегда завышают требования. Они хотят, чтобы все в Церкви были ангелами, а Церковь земная из людей состоит, людей грешных — «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13).

Некоторые говорят, что ушли из Церкви, потому что не нашли там правды. Значит, они изначально не Божью правду там искали, а хотели найти подтверждение своей правде. Не нашли — уходят. Это их свободный выбор, но очень жаль, что люди несколько лет ходили в храм, исповедовались, причащались, и так и не поняли, что где Христос, там и правда.

«Во всем мне хочется дойти до самой сути», — писал Пастернак. К сожалению, многих из тех, кто мнит себя интеллигенцией, суть не интересует. В свое время такие интеллигенты осудили Церковь за отлучение Толстого, при этом даже не потрудились разобраться, за что именно его отлучили и как сам писатель отнесся к этому отлучению. Не важна суть, важно, чтобы все было по-нашему, по-интеллигентски.

Это, конечно, не вся интеллигенция, и даже не совсем интеллигенция. Настоящему интеллигенту как раз свойственно желание глубоко вникать в проблему, доходить до сути. А здесь мы видим поверхностные салонные суждения. Церковь не соглашается с нашим салоном — значит, в Церкви нет правды. Салонной «правды» действительно нет, в Церкви есть правда Христова.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.