Православный храм, его убранство, богослужебные одеяния духовенства несут совершенно определенную смысловую нагрузку, выражая богословские идеи невербальными средствами. Однако и внебогослужебная одежда, и даже внешний вид священнослужителей играют существенную роль с точки зрения христианской миссии, проповеди православия миру. Практически любой элемент облика священника имеет то или иное значение для «внешних». Некоторые детали священнического обличья особенным образом выделяют духовное сословие. К их числу относится борода. Многовековая традиция сделала брадоношение символом принадлежности человека к духовному сану.
  Историк Вселенской Церкви М.Э. Поснов, говоря о подготовке в IV веке монахов к принятию сана священства, пишет: «Требовались коротко остриженные волосы. Острижение лишь верхней части головы (тонзура, гуменец) с оставлением венца из волос заимствовано у монахов к концу V века»1. Он отмечает, что, согласно Священному Писанию, мужчина должен стричь волосы на голове, а женщина растить (ср.: 1 Кор. 11, 14–15; Деян. 21, 24). Очевидно, в последующее время священнослужители отращивали волосы, но в IV веке еретики-донатисты «ввели стрижение волос священнослужителей», что вызвало критику в их адрес. «Около этого времени изданные Апостольские постановления внушают (IV, 28), наоборот, не носить длинных волос. На Западе стрижение волос предписывается с VI века, на III Толедском Соборе»2. После кончины Папы Николая V (1447–1455) кандидатом на Папский престол за свои способности и знание дел Восточной Церкви был кардинал Виссарион, первоначально византийский митрополит Никеи, активный участник Флорентийской унии. Но на конклаве кардиналов возобладало противодействие ему, так как он «неофит, что он еще не брил своей бороды»3.

На Востоке сформировалась традиция, когда православное духовенство и монашество в силу своего посвящения Богу не стригли свои волосы и носили бороды. Здесь может быть некоторая связь с ветхозаветным назорейством, представители которого давали обет не стричь волосы4. Ветхозаветный назорей был прообразом Христа, Который «по чину назорейскому» не стриг власов. Сие показывают издревле иконы Его, начиная от Нерукотворенного образа. Очень естественно, что последователю Христа Спасителя, и наипаче служителям веры по особенному призванию, вожделенно было подражать Ему не только в духовном, но и во внешнем»5.

Вопрос о внешнем облике духовенства нашел отражение в антилатинской полемике. Студийский подвижник иеромонах Никита (Стифат; XI век), современник и очевидец разделения Церкви в 1054 году, в послании к «латином о опресноцех» пишет: «Что же о пострижении брады? Не писано ли есть в Законе: не постригайте брад ваших, се бо женам лепо, мужем же неподобно. Создавый Бог судил есть Моисеови бо рече: Постризало да не взыдет на брады вашы, се бо мерзость Господеви. Ибо от Константина царя Кавалина и еретика суща се узаконено есть, на том бо вси знаяху, яко еретическия слуги суть, им же брады постризаны. Вы же се творяще человеческаго ради угодия, противящеся Закону ненавидими будете от Бога, создавшаго вас по образу Своему. Аще убо хощете Богу угодити, от всего того отступите, его же Той ненавидит и ничтоже неугоднаго Ему не творите. Почто рече Господь: Не растите влас главы своея, ни бритвите брад ваших, Бог отводя верныя от бесовския козни то рече: еллини бо не постригаху влас детей своих, приводяху бо их на жертву бесом, велики власы имущя честь деюще идолом… И о брадех же не сице ли заповеда Бог пророком власы главы твоея не питай, рече, рекше не обрости паче же устригай их и очищай да не почасту счесающу ти я соблюдающу же и украшающуся ими и всегда вонями мажущутися, наведеши на ся та ковыми уловляемыя, или паче уловляющыя жены не сотвориши неправды верну бо ти сущю и человеку Божию. И не подобает ти красити влас главных, ни творити челки, рекше, постригати на челе, ни избивати влас, понеже и Моисей отрицает, глаголя, во Второзаконии: не сотвористе себе челки, не избивайте влас не сице ли суть таковая, что убо аще в послушание приведем вас человеки сущя»5. Помещение данного произведения в состав славянской Кормчей книги придавало ему особый авторитет и значимость. Предписания Номоканона при Большом требнике возбраняют верным «украшати себе, или власы стрищи и ушаряти ю, или плести власы главы своея. Не повинующихся же отлучати повелевает»6. Слово «ушаряти» означает красить, покрасить7.

Предстоятели Русской Церкви также не обходили молчанием данный вопрос. Киевский митрополит Георгий (1062–1076) в «Стязании с латиною», перечисляя их заблуждения, говорит: «2. Так как бреют бороды свои бритвой, что отступлением является от Закона Моисеева и Евангельского»8. Позднее митрополит Никифор I (1104–1121) в послании князю Владимиру Мономаху (†1125) о вере латинской практически дословно повторяет эти слова: «Третье: головы свои и бороды бреют, что запрещено и Моисеевым законом, и Евангельским»9.

В 1347 году в Вильно по приказу князя литовского Ольгерда пострадали святые мученики Антоний и Иоанн (память 14 апреля). Их мужественное стояние за православную веру подвигло принять христианство их сродника Круглеца, который в крещении получил имя Евстафий. Его принадлежность к христианству скоро выявилась. Князь «Ольгерд, заметив, что он отращивает волосы (литовцы-язычники стригли волосы и брили бороду), спросил: “И ты — христианин?”10 Получив утвердительный ответ, он приказал предать его мучениям. В службе говорится о его страданиях: «…власом с плотию отрезанным ти терпел еси, яко адамант, в муках»12.

С.Герберштейн, дважды посетивший Москву при Василии III (†1533), описывает такой случай на государевом приеме. Князь «спрашивал меня, брил ли я бороду, что выразилось одним словом: “брил”. Когда я сознался в этом, он сказал: “И это по-нашему”, т.е. как бы говоря: “И мы брили”. В самом деле, когда он женился вторично, то обрил совершенно бороду, чего, как они уверяли, не делал никогда никто из государей»11. Речь идет о его втором браке, когда в 1526 году вступил в брак с Еленой Глинской (†1538). «Молодясь и стремясь выглядеть на литовский манер, он впервые в жизни сбрил бороду и ходил только “в усах”. Это вызвало при дворе настоящий шок, бояре при виде бритого государя только что в обморок не падали»12. Еще ранее подобный случай, относящийся к XV веку, известен из послания ростовского архиепископа Феодосия (1454–1461), впоследствии всероссийского митрополита (1461–1464; †1475), к некоему князю «о пользе душевней и о пострижении брад». Иерарх решительно порицает князя за то, что он использует «проклятую бритву… на браду свою, женам угодие творящи». Ниже он пишет: «Се же дело есть чюже християньскаго обычая, но латынское любомудрие есть»13. Эти аргументы мы встречаем позднее в посланиях святителя Макария (†1563; память 30 декабря)14 и в постановлении Стоглавого Собора 1551 года. Сороковая глава Соборных материалов начинается так: «Такоже священная правила православным крестьяном всем возбраняют не брити брад и усов не постригати. Таковая бо несть православных, но латынская и еретическая предания»15. Указом царя Алексия Михайловича (†29 января 1676 года) от 1675 года «стольникам, стряпчим и дворянам московским и жильцам повелено было… чтоб они иноземских, немецких и иных избычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали…»16

Ф.И. Буслаев (†1897) пишет: «Борода, занимающая такое важное место в греческом и русских Подлинниках, стала, вместе с тем, символом русской народности, русской старины и предания. Ненависть к латинству, ведущая свое начало в нашей литературе с XI века, и потом, впоследствии, ближайшее знакомство и столкновение наших предков с западными народами в XV и особенно в XVI веке способствовали русскому человеку к составлению понятия о том, что борода, как признак отчуждения от латинства, есть существенный признак всякого православного, и что бритье бороды — дело неправославное, еретическая выдумка на соблазн и растление добрых нравов»17. Таким образом, на Руси осмысление значения бороды получило конфессиональный и нравственный характер.

В Древней Руси всё мужское население носило бороды и это правило действовало без всякого исключения. Ситуация стала меняться со времени Петра I, которое можно назвать «революционной вестернизацией». Он стал стричь бороды боярам, но все его преобразования не коснулись облика духовенства. Исследователь, писавший о бороде в XIX веке, отмечает, что борода «стала гранью между народными сословиями, отделившей духовенство от людей светских, мужика от барина, земледельца от солдата»18.

Следует отметить, что в синодальный период православное духовенство появляется за пределами Российской империи, где ситуация бывала различной. Мария Павловна (†1859), третья дочь императора Павла I (†1801) и великая герцогиня Саксен-Веймарская, имела храм в герцогском замке и в городском доме Веймара. В них последовательно служили ее духовники протоиереи Никита Ясновский и Стефан Сабинин. Она запрещала им носить бороду, чтобы они не выделялись из городского населения Веймара19. Когда в 1853 году почил ее супруг Карл Фридрих, то протоиерей Стефан участвовал в траурной процессии, шел до мавзолея-усыпальницы на Историческом кладбище Веймара. Дочь отца-протоиерея так пишет об этом: «В торжественном шествии принимал участие и мой отец, но по воле великой княгини во фраке с орденами, даже не в рясе, тогда как протестантское и католическое духовенства были в своих духовных облачениях»20. В XIX веке в Синоде обсуждался вопрос, почему русское духовенство носит за границей светское платье, но никакого решения принято не было.

Вопрос о бородах духовенства встал только в более позднее, в секулярное время, когда петровские преобразования стали нормой и неотъемлемой частью жизни русского общества. Во время заседания Всероссийского Поместного Собора митрополит Владимирский и Шуйский Сергий, будущий Патриарх (1943–1944), руководил работой отдела «О церковном суде». 15 марта 1918 года обсуждался вопрос о ношении духовенством светской одежды и о стрижке волос. Были высказаны две точки зрения: «первая — отменить обязательность ношения бороды и длинных волос и разрешить духовенству носить светское платье вне храма; вторая — оставить всё как есть, не покушаясь на благочестивые традиции»21. В процессе дискуссии по данному вопросу выяснилось, что одеждой священника в Древней Руси являлся кафтан и духовное лицо ничем не отличалось от мирянина. «Что же касается стрижения волос, то выяснилось, что ношение длинных волос воспрещается даже церковными правилами как своего рода франтовство»22. В результате активной дискуссии был выработан проект соборного постановления: рекомендовать духовенству носить установленное платье— подрясник. Ношение рясы оставить на усмотрение самого священнослужителя. Второе — рекомендовать умеренное стрижение волос»23. Наряду с этим проектом были отмечены и другие частности: «Духовенству заграничному, окраинных епархий, учащему в светских учебных заведениях, служащему в светских учреждениях, при исполнении ими физической работы, в дороге и вообще, когда его пастырская совесть позволяет, разрешить ношение светского платья и стрижение волос»24.

Cоветское время, атеистическая пропаганда и гонения внесли свои коррективы в данный вопрос. Патриарху Алексию I (1945–1970) однажды представили диакона, служившего в Егорьевске. Святейший ему сразу сказал: «Скажите, отец Павел, а у вас в Егорьевске все диаконы бород не носят?

— Ваше Святейшество, — отвечал тот, — я уже три раза бороду отпускал, но очень становлюсь похож на Израиля.

Патриарх посмеялся и сказал:

— Ну на Израиля, так на Израиля. А бороду все-таки носить надо»25.

Протоиерей Алексий Остапов (†1975), сын патриаршего секретаря, профессор Московской духовной академии26, высказывал по данному вопросы такие мысли: «Внешний облик пастыря также имеет не второстепенное значение. В этом отношении наши священнослужители, пожалуй, могут быть разделены на совершенно бритых и стриженых, на умеренно бритых и стриженых и на совсем небритых и нестриженых. Думается, что священник должен уважать себя, свой сан и традиции Церкви, но совершенно не обязательно отращивать волосы и бороду до поясницы. Подбривание шеи, закручивание волос в безобразные “поповские” косицы, лохматые длинные бороды, конечно, не прибавляют их носителям православия. Священник должен иметь опрятный внешний вид. Конечно, он не должен маскироваться под художника или стилягу с бородой, но и не должен быть дикобразом, пугалом. Умеренная борода и не короткая прическа всегда будут свидетельствовать о том, что батюшка не прячется, а с достоинством носит свой сан»27.

«Попа и в рогоже узнаешь»28, — гласит народная мудрость. Думается, что, когда В.Даль (†1872) собирал в XIX веке словесное сокровище русского народа, эта пословица имела положительное значение и означала уважение к духовному сану. Сейчас это «узнавание» порой выражается в таких формах, как приставание пьяных на улице или же фотоохота в общественных местах при традиционно безразличном отношении окружающих.



Примечания:

1 Поснов М.Э. История христианской Церкви (до разделения Церквей — 1054 г.). Брюссель, 1964. С. 308.

2 Там же. Прим. 41. Подробнее об этом см.: Руднев В., свящ. Нечто о поповских гуменцах // Душеполезное чтение. М., 1870. Ч. З. № 12. С. 112–118; Нечто о ращении власов // Творения святых отец в русском переводе. М., 1860. Год 18. Кн. 2. С. 241–242.

3 Пирлинг П. Россия и Папский престол. М., 2012. С. 129.

4 См.: Глубоковский Н.Н. Библейский словарь. Сергиев Посад; Джорданвилль, 2007. С. 509; Никифор, архим. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. М., 1891. Вып. 1. С. 501; Библейский словарь / Сост. Э.Нюстрем. Торонто, 1980. С. 270.

5 Кормчая (Номоканонъ). Отпечатана с подлинника Патриарха Иосифа. Репринтное издание. СПб., 1997. С. 912–914. Об авторе см.: Сидоров А.И. Путь христианского любомудрия (О преподобном Никите Стифате) // ЖМП. 1992. № 6. С. 33–45.

6 Павлов А.С. Номоканон при большом Требнике // Ученые записки Императорского Московского университета. Отдел юридический. М., 1897. Вып. 14. С. 320; Требник. М., 1884. Л. 289–289 об. См. также поучение митрополита Даниила (1533–1539; †1547) (Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881. Приложение. С. 28).

7 Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб., 1903. Т. 3. Стб. 1343.

8 Златоструй. Древняя Русь Х–ХIII веков. М., 1990. С. 141. Острижение бороды или волос на голове подвергалось наказанию в Древней Руси. В юридическом документе, Уставе князя Ярослава Мудрого (†1054), несколько раннего времени читаем: «Аже пострижет голову или бороду, епископу 12 гривен, а князь казнить» (Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства Х–ХII вв. М., 1952. С. 261).

9 Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси XI–XIII. Исследования, тексты, переводы. СПб., 1992. С. 87.

10 Филарет (Гумилевский), архиеп. Русские святые, чтимые всею Церковью или местно. СПб., 2008. С. 200.

11 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 218.

12 Филюшкин А. Василий III (ЖЗЛ). М., 2010. С. 285. Следует отметить очень большую разницу в годах между женихом-князем и его невестой (Там же. С. 283).

13 Русский феодальный архив XIV — первой трети XVI века. М., 1986. [Ч. 1] С. 178.

14 В своем послании в Свияжск он говорит об «угодии женам» (Макарий, архим. Жизнь и труды святителя Макария, Митрополита Московского и всея Руси. М., 2002. С. 400).

15 Российское законодательство Х–ХХ веков. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985. С. 301.

16 Цит. по: Осипов Д.О. Мода в обуви XV–XVI веков (по материалам археологических коллекций) // Материалы и исследования / Федеральное гос. бюджетное учреждение культуры «Гос. ист.-культ. музей-заповедник “Моск. Кремль”». М., 2012. Вып. 21. С. 248; Шокарев С. Повседневная жизнь средневековой Москвы. М., 2012. С. 312.

17 Буслаев Ф. Древнерусская борода // Буслаев Ф. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 2: Древнерусская народная литература и искусство. СПб., 1861. С. 233. См. также: Шокарев С. Повседневная жизнь средневековой Москвы. М., 2012. С. 368–371.

18 Буслаев Ф. Древнерусская борода... С. 237. Осмысление бороды и волос на голове в западноевропейской культуре см.: Констебл Д. Бороды в истории. Символы, моды, восприятие // Одиссей. Человек в истории. Картина мира в народном и ученом сознании. 1994. М., 1994. С. 165–181.

19 Изображение протоиерея Никиты см.: Makari Abt (Weretennikow). Propst am Weimarer Hofe. Vor 180 Jahren traf der erste russische orthodoxe Priester in der thűringischen Residenz ein // Stimme der Orthodoxie. Berlin, 1984. № 7. S. 18.

20 Записки Марфы Степановны Сабининой // Русский архив. М., 1900. Кн. 2. С. 515.

21 Одинцов М. Патриарх Сергий (Серия ЖЗЛ). М., 2013. С. 127.

22 Там же.

23 Там же.

24 Там же. С. 128.

25 Ардов М., прот. Мелочи архи…, прот… и просто иерейской жизни. М., 2013. С. 279.

26 См. о нем: Профессор-протоиерей Алексий Остапов // ЖМП. 1975. № 5. С. 32.

27 Остапов А., прот. Пастырская эстетика. М.: Изд-во Московской Патриархии, 2000. С. 21.

28 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1882. Т. 3. С. 309.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.