Мы прочитали много духовных книг, знаем, с чего начать духовную жизнь, как на нее настроиться. Но прочитанные слова не переходят в дела, теория не становится практикой, количество не рождает качество. Зато рождает иллюзию причастности духовной жизни и самообман. В результате на пути к Богу мы ходим по кругу. Ум знает и иногда хочет, сердце хочет чего-то своего, ум не справляется с волей. Как починить волю? Рассказывают протоиерей Игорь ПРЕКУП и Виктор СУДАРИКОВ.
 



— Как починить волю? А никак!.. Воля — не механизм, чтобы ее ремонтировать. Кувалдометром ее не вправишь, стамеской не выковыряешь, напильником не обтешешь. Воля не чинится и не подчиняется, она живая, а потому — лечится. Первое, что надо понять: воля наша испорчена, но не наподобие какой-то детали, которую можно или подкрутить или заменить. Запчастей душевного порядка пока не изготавливают. Ее испорченность — иного рода: она больна.

Колесо, например, можно сдать в шиномонтаж, его залатают, и езди на нем сразу, да с той же нагрузкой, что и на новом. Воля наша больна. И лечить ее надо, непрерывно разрабатывая, но не перегружая. На это, кстати, свв. отцы обращали весьма пристальное внимание, призывая к умеренности, ибо лукавый порой внушает псевдоподвижнические помыслы, чтобы человек, взявшись за то, что ему в данный момент не по силам, сорвался, и не только бы духовно не вырос, но из «крутого подвижника» превратился или в фарисействующий «гроб поваленный», или в позорную помойку страстей (первое, впрочем, хуже: в явную грязь иной раз проще не вляпаться). Итак, не чинить, а лечить.

Как бы мы отреагировали, узнав, что некий, пусть даже очень успешный спортсмен, едва встав с инвалидного кресла, пытается поставить мировой рекорд, и, обнаруживая, что близко не осиливает даже общих нормативов, падает духом и впадает в уныние? Наверное, решили бы, что у него серьезные проблемы с психикой, так? Однако наши духовные потуги и разочарования сродни этому.

Вспоминается эпизод из моей студенческой молодости. Посетил я как-то своего сокурсника, страдавшего от полиартрита. Просыпаясь утром, он вначале почти неподвижно лежал, постепенно шевелился, шевелился все больше, а к вечеру уже вставал и топил печь. И вот прихожу я к нему, а он печку топит и так весело говорит, медленно крутя кисть в одну, потом — в другую сторону: «А я уже вот так могу… и вот так тоже», — самоиронично, знаете, так искренне, радостно смеется.

Вот и нам надо отдавать себе отчет, что мы по душе такие же полупаралитики, которым надо бороться со своей немощью, радоваться и благодарить Бога за всякое движение души, послушное нашей воле, принимающей благое иго заповедей Божиих. А благодарность Богу раскрывает душу для обильной благодати Его, «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая».



— Да, правда, мы все знаем, но мало что делаем. Проблема, актуальная для всех и каждого. Собственно, уже ап.Павел сказал о самом себе: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю». Апостол объясняет это живущим в каждом человеке грехом, поврежденностью человеческой природы (Рим.7:4-25), нуждающейся в благодатном обновлении.

В целом, эта разбалансированность ума и воли — в малости любви: прочитали, узнали, согласились, умом понимаем — сердцем не любим. Малости любви к Богу — когда нам скучно помолиться, не хочется понудить себя к исправлению и соблюдению заповеди («и так сойдет, Бог простит»). Малости любви к ближнему, который часто воспринимается как дальний — ведь нам не хочется что-то делать для чужих людей в ущерб своему устойчивому миру.

Или как пел Александр Башлачев:
«Да как же любить их — таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там — друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем, кто рискнул попросить.
А как всю округу — чужих, неизвестных,
Да так — как подругу, как дочь, как невесту?
Да как же, позвольте спросить?»

Рассуждать аргументированно и «правильно» — это довольно легко и… относительно безопасно. Делать же дела любви практически — это всегда рисковать и отдавать. В евангельской притче о милосердном самарянине (Лк.10:30-37) у священника и левита были, конечно, веские обоснования, чтобы пройти мимо «впавшего в разбойники». Они спешили, их ждали, волновались, да и смертельно опасно это — останавливаться на дороге, где неспокойно — а у всех наверняка большие семьи. А поспешивший на помощь самарянин сильно задержался, провозившись с несчастным, скорее всего, куда-то не успел, чего-то не получил, кого-то подвел. Да еще израсходовал деньги и ценности (масло и вино). И ради кого, спрашивается? Ради незнакомого человека, который еще вчера ему бы и руки не подал?

«Любовь не ищет своего» — пишет апостол. А мы ищем. Быстро здесь вряд ли что можно исправить; на обретение цельности и решительности, на исправление разрыва ума и сердца нам как раз и дана вся жизнь. Но самое страшное — привыкнуть к безлюбию и равнодушию — тогда начнется то состояние, которое у отцов-аскетов именовалось «окамененное нечувствие». Чтобы исправление, пусть медленно, но происходило (как говорят математики — «процесс был сходящимся») — все такие события надо внимательно замечать и вот так же безжалостно, как апостол Павел, в себе обличать и исповедовать, осознавая, что именно было сделано неверно, где мы недолюбили.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.