Полюбить прихожан как своих детей

— Ваше Преосвященство, об Ионинском монастыре сами прихожане говорят, что у вас царит доброжелательная атмосфера, но вместе с тем — дисциплина и порядок. Как удается это совмещать?

— Приходят на ум слова профессора Преображенского доктору Борменталю о том, что единственно возможный способ воздействия на живые существа — это ласка. Идея мне очень близкая и, к сожалению, подзабытая сегодня. Наш современник знаменитый старец Иосиф Афонский в своих посланиях писал: «Так как человек создан разумным и кротким, то исправляется несравненно лучше любовью и кротким обращением, нежели гневом и грубостью» (Изложение монашеского опыта. ТСЛ, 1998).

Мне кажется, что порядок в храме может быть достигнут только тогда, когда пастырь будет воспринимать себя не человеком, осуществляющим высокую духовную миссию, а отцом семейства. Ведь мы единая семья во Христе, мы все живем одними чаяниями — «жизни будущего века». Священник должен стремиться к тому, чтобы быть отцом для своей паствы. Дети бывают послушные, покладистые, которым вообще не нужно ничего говорить, они поступают, вдохновляясь примером родителей. Есть такие, которые живут будто сами по себе, пытаются самовольничать, особенно это касается переходного возраста. Есть дети, укоренившиеся в каких-то пагубных привычках, например, если у родителей не было времени ими заниматься. Часто они достигают такой степени распущенности, что направить их в какие-то определенные рамки уже довольно сложно. Есть дети, которые ведут себя неправильно в силу того, что не знают, как нужно поступать. Когда они сталкиваются с какими-то непредвиденными ситуациями, то делают ошибки не злонамеренно, не из вредности, а просто по незнанию.

Если дети разумные, то им достаточно личного примера. Священнослужитель должен быть примером для прихожан, и это немаловажно. Ведь Господь Иисус Христос сказал: Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем (Мф. 5, 19). То есть сначала нужно сотворить, а потом уже научить. Если нравоучения священника, его наставления не оторваны от реальной жизни, а подтверждаются его собственными поступками, тогда они будут действенны.

Если дети самовольничают, нужно понять, почему они это делают. Мы знаем, что в советское время люди были как овцы, не имущие пастыря (Мф. 9, 36). Действующих храмов, служащих священников было немного, и у священнослужителя физически не хватало времени, чтобы уделить его беседе с каждым прихожанином. Люди не могли получить ответы на вопросы, пообщаться с пастырем, да и литературы, которая помогала бы им двигаться по духовному пути в правильном русле, тоже не было.

В любом случае священнику нужно проявить очень много усердия, трудов, чтобы прихожан, которые привыкли жить по своей воле, приучить к дисциплине и послушанию. Чтобы авторитет духовного родителя для таких детей был непререкаемым и слушались бы они в первую очередь священника-отца, а не каких-нибудь «друзей с улицы».

Есть сложные случаи, когда дети укоренились в пагубных привычках.

Люди, начинающие ходить в храм, часто жалуются на так называемых церковных ведьм, по меткому выражению отца Андрея Кураева. То есть на тех женщин, преимущественно пожилого возраста, которые с пылом, с жаром бросаются наставлять, поучать, одергивать новоначальных. По моему мнению, поступают они так от крайней необразованности. Если человек живет не слухами и сплетнями, услышанными от знакомых или псевдостранников, а читает святителей Феофана Затворника, Игнатия (Брянчанинова), преподобного Иоанна Лествичника и, конечно же, Евангелие, то он будет совсем иного духа. Те же, кто любит делать замечания, — люди в основном невежественные и о православии имеют весьма расплывчатое представление.

Пастырь должен найти слова и донести мысль, что прихожане не должны друг друга поучать. Есть прихожане, которые не знают этого. Они готовы воспринимать информацию, впитывать ее. С ними нужно работать, рассказывать, объяснять, подсказывать. И тогда будет результат.

— А как выстраивать общение с теми, кто не хочет слушать? На что можно закрыть глаза, а с чем нужно бороться?

— Мне кажется, закрывать глаза — это не совсем правильная формулировка. Можно проявить мягкость и любовь к кающемуся грешнику, когда человек видит свою ошибку и стремится ее исправить, стать лучше. Может быть, сразу у него не получится, но если желание измениться присутствует, тогда какие-то вещи можно простить.

Бывает, что человек сознательно противопоставляет себя церковной традиции. Не той, которая сложилась на «советских» приходах, когда могут иметь место хамство, грубость и нетерпимость к окружающим, чувство некоего своего избранничества и особенности, но традиции святоотеческой. В таких случаях нужно проявлять твердость, делать внушение. Сначала тихонечко и наедине. Но если это не дает результата, то осаждать уже во всеуслышание. У нас бывали случаи, когда из-за неадекватного поведения приходилось даже силком выводить из храма. Но это, слава Богу, исключения.

Если человеку постоянно делают замечания, он видит, что на этом приходе ему, как говорится, «ловить нечего», здесь не дают проявиться его сверхталантам и сверхъестественным дарованиям. У него остается два выхода. Первый и самый по-христиански правильный — внять голосу пастыря и стать дисциплинированным, благоговейным, молитвенным православным христианином, приходящим в храм как в место славы Божией, дом Божий, в котором он, естественно, чувствовать себя хозяином никак не может. В храме христианин должен ощущать себя одним из чад Божиих, которые пришли к любящему их Отцу.

И второй вариант: уйти туда, где не будут мешать «развернуться». К сожалению, такие приходы продолжают существовать. В основном в тех храмах, где у священника нет времени или желания заботиться о духовном состоянии своих прихожан.

— Владыка, вы были в Ионинском монастыре с первых дней его возрождения в начале 1990-х. Почти 15 лет вы наместник. Было ли у вас изначально четкое понимание, каким должен быть приход? На что вы ориентировались в выстраивании отношений между братьями и внутри общины?

— Как я мог иметь какое-то понимание, если был совершенно молодым человеком? Когда меня назначили наместником, мне было всего 27 лет. Не было у меня ни опыта, ни какой-то четкой картины дальнейших действий. Но всегда нужно стараться руководствоваться Евангелием, своей совестью, искать ответы в житиях святых, патериках.

В святоотеческих книгах мы видим огромное количество примеров, как жить христианам. Я читал и видел, что христиане живут деликатно, имея мир у себя в душе и помогая сохранять его тем, кто находится рядом. Эти вещи впитывались сердцем. Они и служили негласной инструкцией.

Я видел, что какие-то действия неправильны, какие-то вещи явно мешают людям молиться в храме в полном сосредоточении, действительно предстоять Небесному Отцу, Творцу мира. Вся эта суета, передвижения, разговоры, нравоучения, замечания друг другу больно ранили сердце. Хотелось, чтобы на приходе и в храме царило настроение Печерского патерика, житий святых, Евангелия, чтобы все ощущали благость и молитвенность. Вот над этим и работали.

— Приходя в храм, наверное, каждый человек рассчитывает на какое-то к себе отношение. Вы настраиваете братию, работников храма на то, как относиться к новоначальным? И как сами вы воспринимаете тех, кто только переступил порог храма?

— В данном случае я всегда вспоминаю себя, пришедшего в церковь много лет назад. Я не знал, как повернуться, куда ступить. Поэтому и к молодежи я отношусь снисходительно, с любовью. Слава Богу, и вся наша братия так же относится, не раздражаясь и не делая замечаний, если человек, может быть, неправильно одет или ведет себя из-за растерянности и волнения не совсем адекватно.

Другое дело, если мы сталкиваемся с вызовом, кощунством или цинизмом. Тогда очень жестко пресекаются любые попытки нарушить порядок в храме.

Я и братия относимся снисходительно и к людям старшего возраста, которые в силу того, что у них уже не та яркость восприятия, или не та память, или не то воспитание, тоже чувствуют себя в храме растерянно. Бывает, приходят женщины в возрасте с ярким макияжем, в какой-то немыслимой одежде. И видно, что в церкви они чуть ли не в первый раз. Но знают, что, идя в какое-либо присутственное место, нужно одеться определенным образом. Вот и в храм накрасились помадой, наложили тени… И очень трогательно видеть, как они растерянно, словно по скользкому льду, заходят, испуганно и в то же время благоговейно смотрят по сторонам, пытаясь понять, куда идти и что делать. Конечно, к таким людям нужно проявить максимум любви, внимания, такта, чтобы вежливо и с теплотой рассказать, подсказать, помочь им переступить церковный порог.

— Насколько вы контролируете прихожан? Нужно ли, как в ранних христианских общинах, следить, кто когда не пришел на службу, как часто причащался? Или сейчас это уже для каждого должно быть элементом самодисциплины?

— Мне кажется, что такие вещи, когда пастырь следит за духовным состоянием каждого прихожанина, возможны лишь в небольших общинах. Там священник имеет возможность быть духовным отцом всех членов, хорошо знать их самих, обстоятельства их жизни, общаться помимо службы и проповеди и в другое время. На больших приходах, думаю, это нереально.

Сейчас на некоторых приходах искусственно пытаются возродить первохристианские традиции. Но все-таки Церковь — это развивающийся организм. И, на мой взгляд, то, что было актуально и необходимо в первые века христианства, не совсем работает у нас здесь и сейчас. В первую очередь это касается духовного окормления.

В первые века община группировалась и собиралась вокруг одного пастыря, своего духовного отца, но если на современном приходе несколько священников, которые исповедуют, то настоятель, каким бы он ни был духовно одаренным, не сможет проконтролировать духовное состояние каждого прихожанина.

Я не имею опыта приходского служения, но в наше время городские монастыри являются усовершенствованными приходами. Есть, конечно, отличия: в монастырском храме более продолжительные богослужения, большее количество духовенства, но функции в основном те же.

Если количество прихожан превышает сотню, полторы или достигает нескольких сот человек, то за всеми не уследишь. Да мне кажется, что и не нужно.

Не должно быть в христианстве никакого полицейского контроля, никакого формального отношения к церковной дисциплине. У каждого человека свои отношения с Богом. Мы знаем слова апостола Павла: Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его (Рим. 14, 4).

Прихожанин имеет также свои отношения с духовником, руководствуется его советами, наставлениями, ему изливает душу и рассказывает о своих проблемах.

Настоятель же всех охватить не может. И не должен. Его обязанность — следить за общим порядком в храме, призывать людей к благоговению, тишине во время богослужения, чтобы не отвлекали верующих от молитвы невыключенными телефонами, разговорами или еще чем-либо. Это зона его ответственности, и в этом случае он вправе обращаться ко всем.

— В какой форме эти обращения должны звучать?

— Это можно делать в письменном виде. Если при храме существует приходское издание, то время от времени в нем нужно печатать наставления настоятеля, высказывания святых отцов, выдержки из книг о том, как должно вести себя в храме и, самое главное, для чего мы вообще туда приходим.

Сознательных прихожан в храмах достаточное количество, но также много и тех, кого называют «захожанами», — людей, бывающих в церкви от случая к случаю. И вот к ним в первую очередь должно быть обращено слово, что храм — это прежде всего место евхаристии, причастия. У основной массы людей, не особо воцерковленных, сформировалось отношение к храму как к некоему бюро услуг: окрестить, освятить, получить комплекс молитвословий для тех или иных обстоятельств жизни. Поэтому есть необходимость постоянно напоминать, с каким настроением нужно стоять в храме, для чего мы сюда приходим и что является здесь главным.

В устной проповеди нужно обращаться к прихожанам с наставлениями, напоминать о каких-то самых обычных, элементарных, казалось бы, вещах. Как ни странно, именно эти напоминания людей очень вдохновляют и дисциплинируют.

Когда я говорю воскресную проповедь на евангельскую тему или же о смирении, покаянии, спасении, то люди слушают с напряжением. Время от времени посвящаю беседу правилам поведения в храме, перечисляя недостатки, которые были замечены: невыключенные телефоны, хождение в самые важные моменты богослужения, незнание этих основных моментов, стремление попасть на причастие к «своему батюшке», что, на мой взгляд, является кощунством, потому что мы причащаемся из рук Самого Христа, а не из рук батюшки… Вот когда речь заходит о таких вещах, аудитория вдруг оживляется и видно, что такие наставления слушаются с явным интересом, находят отклик в сердцах.

Понятно, включается здесь и момент любопытства, и некоторое тщеславие. Слушая подобное, люди думают: здесь у меня галочка стоит — хорошо; и здесь стоит; ага, а вот так делает моя соседка и так далее. Всё же говорить регулярно о таких вещах очень полезно, и плоды видны. Люди начинают работать над собой. И остальные, которые этих наставлений не слышали, тоже будут стремиться к тому, чтобы вести себя адекватно. Все-таки если храм во время Литургии стоит одной монолитной стеной, а не представляет из себя помещение с каким-то броуновским движением от подсвечника к подсвечнику, от иконы к иконе с шепотом, шарканьем и тому подобное, то естественно, только что пришедший человек так же, как все остальные, будет внимательно молиться и его не потянет перемещаться из конца в конец храма. Он будет двигаться со всеми, как говорится, в общем потоке.

— Во многих наших храмах большая проблема — суета во время богослужений: телефоны, шуршание, просьбы передать свечи или непосредственно сами передвижения по храму. Молиться невозможно, возникает ропот, но верующие боятся сделать замечание, чтобы не оттолкнуть или не обидеть собрата. Как нужно поступать в таких случаях: потерпеть, смолчать или всё же призвать к дисциплине?

— Действительно, на мой взгляд, это серьезнейшая проблема. Когда ты стоишь в храме, а рядом с тобой человек или люди, которые так или иначе нарушают молитвенное сосредоточение.

Например, меня очень раздражает, когда кто-то начинает подпевать хору. Появляется какой-то стереозвук: с одной стороны мы слышим слаженное пение монолитного хора, который «едиными устами» хвалит Господа, а другим ухом слышно, как кто-то мурлыкает какую-то мелодию на тему того, что поет клирос. Это очень сбивает с молитвы. Поэтому у нас в храме висят таблички: «Подпевать хору не благословляется».

Если имеешь желание петь в храме, то будь добр пойди на певческие курсы (при нашем монастыре такие существуют), договорись о том, чтобы петь на клиросе, и там проявляй свои таланты. Подпевание, на мой взгляд, является разновидностью делания человеком дела Божия с небрежением. Мы знаем, что проклят тот, кто делает дело Божие с небрежением (Иер. 48, 10).

Мы знаем слова апостола о том, что в Церкви все благообразно и по чину да бывает (1 Кор. 14, 40). Церковный чин установлен так, что поют избранные певцы, те, которые могут благоговейно и слаженно петь Господу. В раннехристианской Церкви было распространено общее церковное пение, во многих Поместных Церквах это сохранилось и сейчас. Кстати, в Закарпатье и сейчас все поют в храме «едиными усты». Но нужно видеть, как люди идут в храм! У них в руках — Октоих, Минея и все необходимые богослужебные книги. Они раскладывают всё это перед собой: тексты стихир, всё богослужение, они знают службу, с детства в этом воспитаны, и тогда это действительно пение единым сердцем. А когда появляется один деятель, который и хору не помогает, и раздражает рядом с ним стоящих, это никоим образом пением Богу назвать нельзя, но самым настоящим церковным хамством.

Если такое поведение, мешающее молитве, имеет место, об этом можно сказать настоятелю. А батюшка поступит так, как подскажет его пастырская совесть и опыт.

— С пением понятно, но что делать, когда в важные моменты службы люди ходят или разговаривают?

— У нас в храме, например, есть церковники. Это молодые люди — студенты или ребята, недавно окончившие вузы, которые в свободное время приходят и помогают следить за порядком во время богослужения. Они убирают на подсвечниках, после службы остаются на уборку в храме. Как правило, если есть какие-то нарушения, то прихожане говорят церковникам, и те уже делают замечания.

Некоторые очень дерзко реагируют: «Не мешайте мне молиться, вы разрушаете мой молитвенный настрой…» Мы стараемся всегда очень мягко и в то же время настойчиво донести до человека мысль, что если он пришел в монастырь, то должен соблюдать принятый здесь устав.

Если человек смиренный и способен замечать в себе грехи (ведь мы знаем, что свят не тот, кто видит ангелов, а тот, кто видит свои грехи), то он скажет: «Да, простите, больше не буду». И на этом всё заканчивается.

Если же на приходе централизованно работа не ведется, если настоятель не работает с прихожанами, не наставляет их предстоять в страхе Божием, а не в болтовне и сплетнях, то в данном случае уже ничего не поделаете. Любые попытки призвать к дисциплине будут сродни борьбе с ветряными мельницами.

Тут уместно будет вспомнить слова Амвросия Оптинского: «Знай себя, и довольно с тебя». Лучше отойти в сторону, стать в каком-то уголке, где никто мешать не будет, и постараться максимально сосредоточиться на молитве. Но не спорить и не наставлять.

Мы тоже всегда стараемся внушать прихожанам, чтобы они никаких замечаний, а тем более наставлений друг другу не делали. У нас даже висит специальная табличка.

— Ионинский монастырь давно уже славится табличками, что фото- и видеосъемка разрешена. Что говорить на исповеди о грехах следует так, чтобы слышал только духовник.

— Наглядная агитация всегда была актуальной, и какие-то краткие указания очень действенны. Когда мы попадаем, например, в аэропорт, то четко следуем по указателям — налево, направо — и знаем, где что находится.

Вот и в храме должны быть такие указатели, где будет обозначено, как человеку нужно себя держать во время богослужения. У нас среди прочих висит табличка, что в монастырском храме наставления и замечания имеет право делать только братия монастыря. И люди, если кто-то себя неправильно ведет, стараются как-то потерпеть или, если уж чересчур мешает, сказать об этом братии.

— Владыка, мы столько говорим о дисциплине и о том, как ее организовывать, а как сдружить приход? От чего зависит, станут ли прихожане друг для друга второй семьей — братьями и сестрами во Христе?

— Вопрос сложный. У нас как-то сразу сложилось, что прихожане стали общаться между собой.

Могу сказать, что очень объединяет совместный труд на благо прихода. Воцерковляясь, человек, как правило, испытывает огромную благодарность к Богу, любовь к Его Святой Церкви, и ему хочется в какой-то форме это проявить. Но как?

Есть при храмах те, кого называют «церковным активом»: свечницы, лавочницы и другие трудники. Они живут своим довольно узким замкнутым кругом, в то время как остальные являются «просто прихожанами» и бывают в храме в основном только во время богослужений.

Поэтому важно дать людям возможность потрудиться для Церкви. Например, в нашем монастыре довольно длительное время велась реставрация после десятилетий страшного запустения. И бывали такие случаи, когда нужно было помогать выносить из храма мусор, делать перед праздниками генеральные уборки. В таком случае после службы объявлялось: кто имеет возможность, пожалуйста, придите, будет уборка храма, территории вокруг него и подготовка к празднику. И приходило много людей, которые хотели деятельно проявить свою любовь к Церкви.

Понятно, что такого направления совместный труд сближает, люди узнают друг друга, общаются, впоследствии начинают ходить в гости. В этот круг общения вовлекаются и их знакомые. И таким образом, приходя в храм, верующие видят уже не безликую серую массу, а своих собратьев во Христе, живущих духовной жизнью, какими-то радостями и духовными проблемами. Они уже предстоят Господу единым церковным организмом.

Но в этом кроется и опасность некоего перегиба. Общение не должно стать «клубом по интересам». Когда люди идут в храм пообщаться не с Богом в первую очередь, а с кругом своих знакомых.

Но одно не исключает другого: если человек идет молиться Богу, то вполне возможно и его общение с братьями и сестрами во Христе.

— Есть еще такой «сдруживающий» элемент — это чаепития после службы. Кто должен позаботиться о том, чтобы их организовать? И какая инициатива от мирян приемлема в организации внебогослужебной жизни на приходе?

— Могу рассказать о нашем опыте. Ионинский монастырь стал одним из первых в Киеве, где была устроена чайная для прихожан. Чтобы по окончании богослужения люди могли попить чаю или кофе с плюшками и таким образом продолжить общение. Надо сказать, что это была не столько наша инициатива, сколько поддержание уже сложившейся традиции. Не желая сразу после службы расходиться, окунаться в мирскую жизнь, а в стремлении как можно дольше оставаться на территории монастыря и общаться с единомышленниками-христианами, наши прихожане брали с собой «тормозки» — чай в термосах, бутерброды и после службы располагались неподалеку от храма, трапезничали, общались.

Когда мы стали реконструировать старинную башню часов, то решили в первом ярусе сделать чайную. Теперь уже при ней сложилась традиция, что люди после службы не расходятся, общаются, знакомятся, обсуждают какие-то книжные новинки, договариваются о совместных поездках к святыням или же о консультациях и помощи в той отрасли, где человек работает, — медицина, юриспруденция и прочее. То есть происходит живое общение. При этом общаются не только взрослые, но и их дети, что тоже немаловажно. Потому что зачастую дети из православных семей чувствуют себя в светской среде в некоторой степени изгоями. Они видят, что их сверстники живут совершенно другими интересами, а здесь, общаясь с ровесниками на территории храма, они понимают, что не одни такие, есть те, у кого одинаковые с ними ценности.

У нас в монастыре всегда была негласная установка поддерживать все добрые начинания прихожан. Есть прекрасная пословица: «Невольник не богомольник». Когда добрые дела делают от чистого сердца и с радостью, то всё получится. В таком случае наша задача — поддержать. Если Богу не угодно, то всё само по себе разрушится.

Взять, к примеру, нашу воскресную школу. Опять же это инициатива и желание прихожан, которые хотели, чтобы их дети, приходя в храм, получали какие-то основы христианских знаний. Вначале она была сравнительно небольшой, сейчас насчитывает более 100 учеников. Причем школа делится на несколько возрастных групп, с которыми занимаются отдельные преподаватели.

В рамках воскресной школы возникла замечательная идея, которая в настоящее время воплощена во многих храмах. Бывают случаи, когда особо ревностная мама приводит ребенка на всю Литургию. А он такого возраста, что еще не понимает необходимости присутствия в храме так долго. Всю службу на него шипят, одергивают, чтобы он не бегал, не прыгал и не шалил. Он не понимает, ради чего это делается, а видит только запреты. Обоснованность этих запретов ему пока еще неведома. К причастию ребенка подводят издерганным, замученным, озлобленным. Понятно, что, повзрослев, он навсегда запомнит, что храм — это место, где над ним издеваются, не дают пошевелиться, лишают свободы.

А у нас есть такая «опция», что родители с детьми трех — пяти лет, приходя на Литургию, оставляют своих чад в специально приготовленном помещении, куда проведена трансляция богослужения. Во время Литургии под присмотром кого-то из родителей малыши там рисуют, что-то мастерят, учат стихотворения, а когда звучит Херувимская или Евхаристический канон, звук делается громче, они прерывают свои дела и несколько этих важных минут молятся и внимают богослужению. Причем им объясняют, что именно на службе в данный момент происходит.

На причастие их выводят организованно, и, как говорится, на таких детей любо-дорого посмотреть. Они подходят к Чаше улыбающиеся, радостные: они наобщались со своими сверстниками, наигрались, с интересом и пользой провели время. После причастия их уводят обратно для чаепития со сладостями. Таким образом, ребенок не устает на службе, он знает, в какие важнейшие моменты богослужения нужно усердно молиться, и в то же время не переутомляется. От пребывания в храме у него остаются радостные ощущения.

Вот такая очень хорошая инициатива была высказана со стороны наших прихожан, мы ее поддержали, и, как видите, всё сложилось удачно.

— Значит, инициаторами мероприятий — от воскресной школы до адресной поддержки пожилых прихожан и инвалидов — должны выступать сами верующие? А задача настоятеля и духовенства поддерживать благие начинания?

— Хотел бы обратить внимание, что настоятель храма еще иначе называется пастырем, то есть пастухом. Естественно, не овцы должны пасти пастыря, а пастырь должен пасти овец Христовых. На приходе всё должно делаться по инициативе настоятеля, при его поддержке и под его контролем.

Но если есть желание и добрая воля прихожан делать что-то полезное и настоятель видит возможность такое начинание поддержать, то почему бы и нет.

— Вы упомянули о том, что ваш храм исполняет функции прихода. Братия не ропщет? Когда люди уходят в монастырь, они жаждут уединения, а здесь получается такая многолюдность.

— Человек сам выбирает место, где он будет жить. Есть замечательная украинская пословица: «Бачили очі, що купували, тепер їжте, хоч повилазьте!» Это в основном касается брака, семейной жизни. Но в монастыре человек также знает, куда он идет. Если это монастырь, расположенный в центре столицы, с огромным количеством прихожан, то монах не должен ожидать найти здесь афонское уединение. И наоборот, если он уходит в далекий пустынный скит, то не должен рассчитывать, что сможет вести там бурную миссионерскую деятельность.

С другой стороны, есть своя сложность и в жизни в городских монастырях. Здесь нужно прилагать все усилия, чтобы на тебе исполнились слова: «Свет мирянам — иноки, свет инокам — ангелы». Братия должна всей своей жизнью являть образец, чтобы человек видел благие примеры и имел перед глазами правильные духовные ориентиры.

— А надо ли в Церковь привлекать? Должны ли миряне что-либо делать для этого — проповедовать среди своих знакомых и всячески приглашать в храм? Или просто жить и дружить, ничего специально не делая для воцерковления своих родных, друзей и знакомых?

— Здесь, мне кажется, всё зависит от дарований, которые Господь дает каждому человеку по Своей благодати. Кто-то может привлекать людей просто своим смиренным житием. И мы знаем примеры в истории, когда один человек, живя тихо, смиренно, спокойно, не стремясь ни к какой популярности, проповеди, получал всемирную известность. Например, преподобный Серафим Саровский. Он удалился в глухомань, но стал известен всему православному миру.

Есть люди, одаренные словом, которые могут так ярко рассказать о Христе и так зажечь сердца, что те, кто их слушают, воодушевляются и приходят в храм.

На мой взгляд, в отношении собственной проповеди нужно помнить несколько правил. Одно из них святоотеческое: не говори, не будучи спрошенным. Есть еще и другое правило, апостольское: вопрошающим мы должны дать ответ о нашем уповании со всяким благоговением и кротостью. Соответственно, если человек спросит вас о чем-то христианском, о том, что касается нашего спасения, то нужно ему ответить. Но очень важно и даже необходимо перед тем, как отвечать, помолиться про себя хотя бы краткой молитвой: «Господи, вразуми меня помочь этому человеку!» или: «Господи, дай мне правильные слова, мысли, чтобы я смог рассказать о Тебе и о вере».

И еще, крайне необходимо всегда жить так, чтобы во всех случаях нашей жизни быть христианином. Есть замечательная книга архимандрита Херувима «Из удела Божьей Матери». Она о том, как греческий юноша пришел на Афон и поступил на послушание к одному очень строгому старцу. Один из братьев обители его наставлял так: если ты монах, то ходи как монах, веди себя как монах, разговаривай как монах, молись как монах, одевайся как монах, чтобы в каждом шаге ты поступал как монах.

Так же и христианин должен во всех случаях своей жизни вести себя как христианин, поступать как христианин, говорить как христианин, в нужные моменты молчать как христианин, когда нужно, ответить как христианин. Всегда нужно быть христианином. Это самая действенная и самая главная проповедь, когда слова не расходятся с делом, потому что нет ничего страшнее и нет ничего хуже той проповеди, которая или не подкрепляется личным примером, или, что еще хуже, когда личный пример является для проповеди ярчайшей антииллюстрацией. Вот этого нужно бояться и избегать всеми силами.