Иногда идешь по улице — утром ли из дома, вечером ли домой, а значит, по давно уже сложившемуся маршруту, и всё — как всегда: в руках — сумки и пакеты, в голове — мысли разные, а главное желание — скорей бы дойти. И вот вдруг падает у тебя перчатка или возникает необходимость сумку из одной руки в другую переложить, и ты останавливаешься. И взгляд твой тоже вдруг останавливается — на дереве. На том самом дереве, которое растет здесь не одно уже десятилетие, и мимо которого ты проходишь по нескольку раз в день на протяжении многих лет. И ты думаешь с удивлением: «Ну, надо же! Как похоже оно на человека с поднятыми вверх руками! Будто увидел этот человек в небе самолет и машет ему вслед. Сколько ни проходила мимо, не замечала…» Постоишь, посмотришь — и опять бегом.
 
Смотрим и не видим. Потому что все время второпях, поверхностно. С каждым прожитым годом Божий мир во всем его многообразии становится для нас привычной картинкой, несколько потускневшей, редко чем удивляющей, а то и надоевшей. Чем дольше живем, тем больше, как нам кажется, знаем. Но радости от этих знаний, прямо скажем, немного. И не потому, что, по слову Екклесиаста, во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь (Еккл. 1, 18). Мы ведь не мудрствуем — мудрим, да и знаний у большинства из нас не так уж чтобы много. В общем, не будем себе льстить: печаль, в которой мы частенько пребываем, явно не соразмерна нашим познаниям.

То ли дело — дети. Сколько каждодневной радости и искренней благодарности за всякое открытие! И как щедро делятся они этими открытиями со всеми на свете! А сколько наблюдательности и какие точные определения? И это при кажущейся простоте.

— Смотри­ка,— говорит мне шестилетний Коля,— какая гусеница! Как электричка!

Присмотрелась: действительно похожа! И зеленая, и как будто из вагончиков состоит, на боках — по светлому пятнышку, точь-в-точь как окна! Вроде очевидно, что гусеница похожа на электричку, но мне в голову вряд ли пришла бы такая мысль… У детей всё так: что ни облако — то какой-нибудь слон или крылатая лошадка, что ни морозный узор на окошке — то целая сказочная история. И свои соображения по поводу того, как же устроен этот мир. И всё — радостно! Притом что у детишек тоже существуют свои горести и печали, и не всегда их жизнь соответствует тому, что подразумевается под словом «детство».

— А почему самолеты не падают, их облака поддерживают?

— Я видела, как паук плетет паутинку из ниток, а где он их берет? Покупает в своем паучьем магазине?

— Кто все слова придумал, и откуда он знал, что собака — это собака, а не кошка?

— Как мысли в голову попадают и где кончается космос?

Неутомимо — сто тысяч «почему» за день. Детям интересно и удивительно, и они не знают ответа. А я на некоторые вопросы ответы знаю, но это знание мне ровным счетом ничего не объясняет, и я упорно не понимаю многого. Не понимаю, но — и не удивляюсь уже. Привыкла. Помнится, блины и оладушки, испеченные мамой или бабушкой, всегда были на что-то похожи: на моей тарелке оказывались заячьи мордочки и солнышки, бегущие олени и танцующие человечки. А сейчас, когда пеку я сама,— это просто блины и оладья, сколько ни вглядывайся. Я, конечно, понимаю, как смешно и нелепо выглядел бы взрослый человек, пришедший, например, пообедать в кафе и вдруг начавший представлять, что тарелка с супом — совсем не тарелка, а море. И ложка — не ложка вовсе, а корабль. Баталии, брызги волн, корабли неприятеля поблизости!..

Конечно, это крайности. Как и то, что некоторые дети своим поведением напоминают старичков, а иные 40-летние никак не хотят взрослеть. Не об этом речь. Просто иногда задаешься вопросом: в какой же момент любопытные и неугомонные малявки превращаются в мало что замечающих, угрюмых людей? Когда происходит это грустное и неправильное превращение бабочки назад в ползающую и вечно жующую гусеницу? Видимо, не вдруг, и причин этому невеселому явлению много. Даже такая нужная и положительная черта, как ответственность, налагает на нас свой отпечаток: мы чрезмерно серьезны, осторожны, все время чем-то озабочены и, как следствие, неулыбчивы и унылы. С нами такими — скучно и неинтересно. Нам и самим с собою неуютно.
Порадоваться нам удается нечасто. Да и радости наши все больше не от познания, а несколько иного плана: удачная покупка, оконченная работа, отпуск, завершение ремонта… Согласна, тоже радостные вещи и события, но — другие.

Иногда еще радуемся, когда смотрим какую-нибудь телевизионную передачу, где показывают, как люди бегают и прыгают без ног, рисуют без рук, поют, не имея возможности слышать, передвигаются по городу, не видя, да мало ли… И тоже, пусть с мыслями «Надо же, какие молодцы!», «Слава Богу за то, что я здорова!» и с каким-то чувством вины, но порадуешься и на какое-то время постараешься быть благодарной за то, что имеешь, и начинаешь замечать, что вокруг, оказывается, столько всего!

Или вдруг заболеешь сам, позволишь себе не пойти на работу, и время начинает идти немножко медленнее. Предоставляется возможность пожить в другом режиме, задуматься о чем-то, найти время для своего любимого дела или более обстоятельного общения с близкими и друзьями — пусть через повышенную температуру и приступы кашля, подскочившее давление или обострение хронической болезни, но найти поводы для того, чтоб порадоваться этим нескольким дням другой жизни. Хватает нас, правда, ненадолго, но это уже другой разговор.

А поэты, музыканты, художники? Чудаки и выдумщики, витающие где-то в небесах. Но читая или слушая их произведения, начинаешь понимать, что музыкальный слух, чувства рифмы, ритма и цвета, образы и ассоциации, заинтересованный взгляд на мир — это не только дар Божий и качества, передающиеся по наследству, это еще и собственное желание все это видеть и слышать, нелегкий труд и работа над собой.

Получается, что люди, о которых написано выше (и особенно дети) — одни из лучших наших учителей, любовью к жизни и своими, на наш взгляд, чудачествами напоминающие нам, что можно радоваться безо всяких допингов и удивляться даже тому, что совсем не ново, — просто уметь посмотреть на это с другой стороны. Или вообще — остановиться, отдышаться и наконец-то оглянуться по сторонам, ведь сколько бы ты ни знал, впереди — великое множество непознанного и интересного.

Спору нет, жить нелегко, и когда голова работает без перерывов на обед, как-то не до того, на что похожи плывущие над тобой облака и каким образом ток бежит по проводам. Даже во сне не удается отключиться от проблем, даже тогда решаем мы сложную задачу о том, как разделить зарплату таким образом, чтобы на все хватило? Это я о самых что ни на есть простых людях, а о проблемах и беспокойствах людей непростых можно только догадываться… Кто же будет спорить, что такие задачки без подсказки в виде правильного ответа в конце учебника никак не способствуют хорошему настроению и желанию познавать и радоваться?
Но ведь это нам только кажется, что подсказок нет, на самом-то деле часто мы их просто не замечаем за постоянным недовольством. Наша хроническая усталость — не столько от нагрузок, сколько от однообразия и предсказуемости каждого нашего дня. Ничто не радует, потому что смотрим и не видим. Впору вслед за слепорожденным из Евангелия от Иоанна сесть на паперти и ждать, когда мимо пройдет Христос и исцелит. Научиться, наконец, не сводить свои молитвы к «Господи, пошли счастья и благополучия!», а просить и умолять о прозрении.

Помню, давно уже, больше 10 лет назад, моя знакомая привела ко мне свою четырехлетнюю дочку с чудным именем Даля. Честно говоря, я не большой любитель подвижных игр, поэтому и выбор развлечений у нас с ней был не особо велик — порисовать или почитать книжку. Не помню уже, что мы рисовали и что читали, но через какое-то время Даля явно заскучала, и пока я думала, чем бы еще ее занять, нашла себе развлечение сама. В свое время у меня было желание научиться играть на гитаре. Желание это вскоре пропало, а гитара осталась — ее-то Даля заприметила и предложила поиграть «в концерт». Мне была отведена роль благодарного слушателя, который должен громко аплодировать артисту. Я села напротив и приготовилась. И вот, положив гитару на колени на манер гуслей и перебирая струны маленькими пальчиками, Даля начала петь. Надо сказать, что песня была грустна, как погода за окном, и длинна, поэтому через несколько минут я перестала вслушиваться и спокойно стала думать о чем-то своем. Взрослые люди часто так поступают… А потом я услышала то, что меня поразило и что вполне можно записать как стихотворные строчки.

…Желтый листок на дорогу упал — никто не поднял.
Люди мимо прошли — опустели…

Сильно сказано, не правда ли? И что можно ответить на эти несколько слов, адресованных большинству из нас? Очень не хотелось бы, чтобы вот это «опустели» стало нашим диагнозом. И, напротив, очень хочется научиться хотя бы двум вещам: 1) начать по-настоящему радоваться и заинтересованно смотреть на мир и 2) быть благодарным Творцу «небу и земли, видимым же всем и невидимым» за такое утешение.

Ведь никто нас и не призывает печалиться, напротив, весь Новый Завет проникнут пожеланием-призывом «радуйтесь!». Первые христиане, умевшие посреди жутких гонений и пыток жить радостно, частенько представляются нам героями древних мифов, наделенными сверхчеловеческими способностями, а потому не похожими на нас. Но можно вспомнить недавние события нашей истории — век ХХ-й с его лагерями и гонениями, но той же радостью от близости Бога, от того, что Он — везде и во всем. А мы — радуемся ли, умеем, хотим ли учиться? Дело, конечно же, не в желтых листочках и диковинных деревьях, а в том, что все это создано для нас с вами. И не удивительно ли, что за любовь к жизни и полученную от этого радость здесь Господь обещает нам еще бОльшую радость после?

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.