Закон об образовании, который обсуждается в думе, стал предметом определённой конфронтации — в частности, в той его части, которая касается всего, связанного с религиозным образованием. Некоторые депутаты пытаются лишить православные негосударственные образовательные учреждения права получать государственные средства, убрать упоминавшиеся в первом чтении законопроекта учебные курсы, посвященные «историческим и культурным традициям мировых религий», заменив их невнятным упоминанием, касающимся «знаний об основах духовно-нравственной культуры», лишить религиозные организации возможности экспертизы курсов по теологии — в общем, всячески сузить возможности для религиозных школ и религиозного образования.
  Не очень давно, выступая на встрече с лидерами религиозных конфессий России, нынешний президент, а тогда кандидат в Президенты, Владимир Владимирович Путин, сказал: «Надо окончательно решить один принципиальный, системный вопрос — уравнять вузы и школы, созданные при участии религиозных организаций, с государственными - и в вопросах аренды, и в доступе к бюджетным средствам, и по зарплате преподавателей и учителей, преподающих предметы, которые входят в образовательный стандарт. Здесь не должно быть никакой дискриминации. Мы делаем очень важное, без всякого преувеличения, государственное дело, и делать его должны совместно»

Это не было пустым предвыборным обещанием — тем более, что в таких обещаниях не было никакой нужды. Это было продуманным, программным утверждением ответственного государственного деятеля, понимающего важность образования вообще и религиозного образования в частности. В самом деле, во всех развитых странах именно школы, созданные церквями и другими религиозными сообществами отличаются более высоким качеством образования, и во многих случаях финансируются государством. Например, за государственный счёт — полностью или частично — содержатся католические школы в Австралии, Великобритании, Испании и даже на родине секуляризма — во Франции. Делается это из достаточно простых соображений. Когда государству надо построить мост, оно может заниматься этим само, а может — найти компанию-подрядчика, которая сделает все необходимое в соответствии с государственными требованиями к качеству. Государство может само решать социальные проблемы, а может привлечь к этому религиозные организации — и финансировать эту работу, как, например, в США государство финансирует католические госпитали.

Государства, финансирующие религиозные школы, являются светскими — они просто не являются атеистическими, и не собираются приносить общественное благо в жертву антирелигиозной идеологии. Напряжённость, которая существует в нашей стране между теми, кто, как Президент, выступает за поддержку религиозных школ, и теми, кто всячески пытается помешать этому — это не напряжённость между «клерикалами» и сторонниками светского государства. Это напряжённость между сторонниками светского государства и сторонниками государства идеологического, антирелигиозного. Это противостояние между тем, кто печётся об интересах государства и общества, и теми, кто руководствуется идеологическими штампами уже ушедшей эпохи.

Государственный смысл поддержки религиозного образования понятен — как он понятен ответственным политикам и в других странах. Во-первых, образование, лишённое знаний о религиозной традиции, сформировавшей язык, культуру, государственность и историю нашего народа, неизбежно является ущербным. Нередко можно видеть (даже в Госдуме) вроде бы образованных людей, которые выказывают самое дремучее, а нередко и воинствующее, невежество в отношении христианской веры, лежащей в основании как русской, так и, в целом, европейской культуры. Эта ущербность — результат эпохи атеистической диктатуры, которая, будем надеяться, прошла. Эта ущербность нуждается в преодолении. Сегодня мы должны вернуться к нормальному для европейского государства положению дел. Во-вторых — религиозные школы, в которых преподаётся определённый государственным стандартом курс общеобразовательных дисциплин, как свидетельствует мировой опыт, справляются со своей задачей лучше государственных. Этому есть ряд объективных причин — учащиеся, ученики и родители связаны общими убеждениями и общением вне школы, особой ответственностью по отношению друг ко другу. В-третьих, религиозные школы не просто снабжают детей знаниями, но и формируют ответственных граждан, воспитанных в уважении к святыням своих предков и в сознании долга перед обществом. В-четвертых, среди верующих людей больше многодетных семей, и поддержка религиозных школ лежит в русле общего поощрения рождаемости. В-пятых, традиционные религиозные общины — и, прежде всего, Русской Православная Церковь — обладают общественным влиянием, выходящим далеко за рамки их числа их непосредственных членов, и для мудрой государственной политики было бы естественно привлекать, а не отталкивать их. Мы можем продолжать список.

Что мы можем положить на другую чашу весов? Ничего, кроме антирелигиозного идеологического фанатизма, отчасти унаследованного от эпохи принудительного атеизма, отчасти воспринятого нашими «либералами» с их принципиально антигосударственным, антиисторическим, и антинациональным мышлением.

Хочется особо сказать несколько слов о депутатах-членах КПРФ, которые, как говорят, составляют основную часть антиправославного лобби. Поведение Геннадия Андреевича Зюганова, проявлявшего уважение к Церкви, и выступавшего в ее защиту перед лицом враждебности и нападок, получило положительную оценку не только в Церкви, но и среди множества русских людей, которые, хотя и не являются активными прихожанами, видят в Церкви основу национальной идентичности и одну из важнейших скреп общества. По всем опросам общественного мнения, большинство наших граждан относят себя к православным христианам и относятся с доверием к Русской Православной Церкви. Враждебная конфронтация с большинством собственного народа была бы неразумна для любого политика, и более того, была бы безответственна. Поэтому так важна была позиция, занятая Геннадием Зюгановым — она давала надежду на то, что Коммунистическая Партия Российской Федерации давно ушла от воинствующего атеизма прошедшей эпохи, что она превратилась в левую патриотическую партию, с которой православный христианин и русский патриот вполне может иметь дело. Именно в таком качестве ее и воспринимали, именно в таком качестве многие и отдавали за нее свои голоса. Большинство из тех, кто отдал свои голоса за КПРФ голосовали за нее вовсе не за как за антицерковную или атеистическую партию.

Вспомним недавний опыт «белоленточного движения» - которое ещё год назад выводило на улицы десятки, даже сотни тысяч сторонников, и которое совершенно сошло на нет после того, как его вожди обратились против Церкви. Антицерковная политика — это не способ привлечь сторонников. Это проверенный, надёжный способ растерять и тех, которые были. Это стоит иметь в виду, конечно, не только депутатам от КПРФ.

Позиция, с самого начала заявленная Владимиром Путиным — «уравнять вузы и школы, созданные при участии религиозных организаций, с государственными» - соответствует подлинным интересам страны и народа, и мы вправе ожидать от всех ответственных политиков ее поддержки.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.