В отличие от арифметики и географии, правописание — вопрос договоренности. Или это не так?
 

Любая стандартная система письма ориентирована на всеобщее понимание. Например, китайские иероглифы едины для всего Китая, притом что там говорят на множестве самых разных диалектов и даже языков, носители которых не всегда понимают друг друга. Более того, сто лет назад классический китайский был межнациональным языком письменного общения для всего дальнего Востока: грамотный вьетнамец мог легко общаться с грамотным корейцем на письме, хотя каждый иероглиф оба они прочитывали по-своему. Но значение было одинаковым вне зависимости от того, как звучало соответствующее слово в каждом языке.

С алфавитной письменностью все, конечно, иначе. Но взять, к примеру, английский: это единый язык, у него единая орфография (различия между британской и американской нормами ничтожны), и только поэтому он стал главным международным языком. Но ведь его носители тоже не всегда понимают друг друга! Я сам был свидетелем, как в дублинском пабе два англичанина и американец не могли разобрать смысл речи бармена, говорившего вроде бы на их языке. А уж говор чернокожих американцев из южных штатов, или йоркширский диалект, или английский язык в Индии (наша месть британским колонизаторам, как шутят в тех краях) — с чисто лингвистической точки зрения их можно было бы считать отдельными языками, со своей фонетикой, лексикой и грамматикой. Препятствие, по сути, только одно: все эти люди считают, что говорят по-английски… А главное, они пишут по-английски совершенно одинаково, не считая мелких отличий!

Есть такая шутка, что диалект становится языком при наличии армии и флота, но ведь это не так: Золотая Орда давно распалась, а татарский язык, несомненно, существует; у цыган вообще никогда не было армии или флота, а вот язык есть, и таких примеров тысячи. Зато самая великая военная держава в мире, США, не претендует на обладание собственным языком, хотя при желании могла насчитать не менее десятка, от техасского до западнобережного. На самом деле, язык от диалекта отличает существование литературной нормы, и первое для нее условие — единая орфография. И отказ от нее часто означает распад этого единства. Так когда-то народная латынь превратилась в итальянский, испанский и другие романские языки.

Именно это происходит сегодня в бывшей Югославии, где очень старательно ищут разницу между сербским, хорватским, боснийским и черногорским языками, и конечно же начинают с орфографии. Она служит своего рода политическим и культурным маркером: в Черногории пишут и на кириллице, и на латинице, но при этом на побережье, где отдыхают туристы, почти все надписи будут даны латиницей (продемонстрировать связь с Европой), а вот в горах, ближе к Сербии, торжествует кириллица (показать единство православных славян).

Неудивительно, что в нашей стране большевики, придя к власти, сразу предприняли две реформы: календаря и орфографии. Но ведь, с другой стороны, реформа 1918 года была вполне оправдана? Зачем было ставить твердые знаки на конце слов, или использовать буквы «ять», I, «ижица», «фита»? Реформа действительно упростила правописание, к радости школьников и корректоров, но… своя цена была и у нее. Буквы I, «ижица», «фита» связывали русскую орфографию с церковнославянским и греческим языками, причем две последние употреблялись только в греческих заимствованиях: миро, Феодор и т. д. Вспомним, что сама православная церковь именовалась тогда «греко-российской», а древнегреческий учили ударными дозами во всех гимназиях. Для постройки нового мира требовалось расчистить стройплощадку, в том числе — обрубить такие связи. Вот в английском и сегодня существует сочетание ph (photo, philosophy) и некоторые другие «неудобные начертания» — они показывают древнегреческое происхождение слов.

А что же знаменитый «ять»? С одной стороны, это тоже наследие церковнославянского, а с другой… В те времена не было радио и телевидения, поэтому в разных местностях у людей был свой говор, объединял их лишь письменный язык. И вот эта самая буква «ять» в разных диалектах могла произноситься по-разному и отличаться от буквы «е», в деревнях и по сей день сохраняются следы такого произношения. В особенности хорошо это заметно, если сравнивать русский язык с украинским. Мы пишем: «лес», «хлеб», «песня» - на Украине пишут «лiс», «хлiб», «пiсня» и точно так же произносят. Сто лет назад в школах учились писать одинаково, через «ять», а произносить каждый мог по-своему. С новой нормой это стало невозможно.

Замечу, кстати, что такая буква пригодилась бы и на Балканах: сербы слово «песня» произносят и пишут как «песма» или «пjесма», хорваты «pjesma» или «pisma» — даже в границах одного языка произношение различается. Писали бы через «ять» — была бы у них общая орфография при разнице в произношении. Но для этого надо сначала захотеть, чтобы у нескольких государств был, как и прежде, общий сербо-хорватский язык.

Помню, как двадцать лет назад увидел по нидерландскому телевидению удивительный конкурс: две команды, нидерландская и фламандская, писали очень сложный диктант! За этим диктантом следили жители обеих стран, в которых говорят на нидерландском языке (он же фламандский, со своими диалектными отличиями). Фламандцы-католики около двух веков назад устроили революцию, чтобы отделиться от протестантских Нидерландов, и создали собственную страну, Бельгию, но свой язык создавать не стали, их вполне устраивал общий. Практично, что скажешь… Вот и диктант стал поводом поболеть за своих — не лучше ли это, чем воевать, как на Балканах?

Орфография объединяет народ (или даже народы), связывает их с историческим прошлым. Произношение ведь бывает разным не только в разных городах — оно меняется с течением времени. Помню одну из наших университетских преподавательниц: она выговаривала «дошчь» (дождь), «четьверьг» (четверг). Старая подруга А. А. Ахматовой, она хранила петербургский выговор Серебряного века… Это ведь только «эсемеситься» можно без всяких условностей.

Конечно, из этого не следует, что орфография не может быть подвержена реформам: все, что живет, развивается и меняется. Многое в нынешней русской орфографии смотрится странно: например, буква «ё», которая практически не используется. Рассуждая умозрительно, можно предложить серьезные исправления: например, объединить буквы «й» и «ь» в одну «j», как у сербов и хорватов. Тогда писали бы: «воробеj, воробjи» — ведь логичнее, чем теперь. Может быть, когда-нибудь так и выйдет, и нынешнее правописание будет казаться архаичным. Может быть, мы откажемся от различения «не» и «ни», или от исключений вроде «цыган» и «оловянный», или станем писать прилагательные в родительном падеже мужского рода так, как произносим: «добрава», «смелава». А может, вернем в обиход букву «ё» и дадим ей все права, какие есть у «я» и «ю»: «ёгурт», «ёд», «коёт». И это станет поводом найти для нее какое-то собственное начертание, без точек.

Но я уверен, что и в этом случае будут такие же строгие правила (пусть и звучать они будут иначе), и будут диктанты, и двойки, и дети, которые не хотят их получать… Пока будет на свете русский язык.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.