Есть ли польза от разовых миссионерских поездок в отдаленные регионы? Что влечет человека в миссионерскую поездку? На эти и другие вопросы отвечает ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев.
  — Отец Владимир, иногда приходится слышать критику, даже из церковной среды, что миссионерские поездки не приносят пользы. Что это не сравнить с тем, когда миссионеры постоянно живут и проповедуют в каком-либо отдаленном районе.

— Это не совсем правильно. Мы ездим в одни и те же районы из года в год, бывает даже по две поездки в год — летом и зимой. Интересных, даже судьбоносных случаев было очень много. Мы приезжали в почти опустевшие села. И после крещения жителей в них начиналась заново жизнь: строились храмы, устраивались общины, назначали священника. С этими людьми у нас завязалась переписка, мы им отправляем посылки. И они ждут, когда к ним снова приедут миссионеры, готовятся к этому. Кто-то ждет исповеди, кто-то ждет венчания, крещения, причащения.

Это не просто экзотика — приехать в труднодоступный край на экскурсию. Конечно, миссионерская деятельность требует больших усилий. Приходится находить какие-то нестандартные выходы из разных положений. На Алтае один раз нас очень недружелюбно встретили, приняли за сектантов, чуть ли не побить хотели. В другой раз мы оказались в отдаленном алтайском селе, где раньше стоял храм, но потом сгорел. Священника здесь не видели уже много лет, и к нам отнеслись с недоверием. Мы назначили крестины в местном клубе, потому что другого здания не было. Повесили объявления, прошли по селу. На следующее утро мы обнаружили, что для крестин нам приготовили большую грязную бочку. И хотя желающих принять крещение оказалось всего два-три человека, крестить в бочке нам показалось неудобно. Мы, конечно, огорчились, но облачились в священнические облачения и решили совершать погружение в реке, которая была неподалеку. Двинулись к реке своеобразным крестным ходом: впереди священники, которые несут иконы и все, что нужно для крещения, а за нами те, кто хочет креститься. И пока мы шли через деревню, этот хвост вырос примерно до 80 человек. На пологом берегу реки поставили иконы, прочитали чин, поговорили со всеми, произнесли проповедь, а потом священники спустились в реку и, стоя по пояс в воде, крестили весь этот народ.

Миссионерское служение — это служение апостольское, особое! В нем так явно содействует благодать Божия, что, съездив один раз в такую поездку, трудно уже не ездить. Какой-то зов влечет туда людей, хочется снова проповедовать, служить, рассказывать людям о вере. Люди явно исцеляются, им дается новая жизнь, светлая, здоровая, настоящая.

На Байкале, на острове Ольхон, произошел с нами любопытный случай. Там был маленький храмик, и местный благочинный разрешил нам служить в нем. Вдруг приходит группа людей, человек десять — взрослые, дети и просят детей покрестить. Начинаем расспрашивать и сразу выясняется, что родители живут вне брака. Женщины хотели бы заключить брак, а мужчины все откладывают, чего-то боятся. Почему-то все же удалось довольно быстро их уговорить. «Повенчайтесь, как только вернетесь в Иркутск!» В ответ: «Ну да, когда вернемся, а крестить, значит, без этого нельзя?» И было ясно, что венчаться в Иркутске у них снова не получится. Тогда говорю им: «Давайте повенчаю вас здесь, только вы обещайте, что в Иркутске распишитесь, как положено, и будете ходить в храм. А сейчас после венчания покрестим ваших детей, а завтра всех вас причастим, и у вас начнется новая, христианская жизнь». Глаза у них загорелись, сердца оттаяли, все с радостью согласились. Сначала поисповедали всех, в это время сплели венки из цветов. Вместо обручальных колец купили кольца, на которые вешают ключи, потому что ничего другого не было. На венки прикрепили иконки, освятили, затем совершили Таинство Венчания, покрестили деток. Это было очень счастливое событие! Благодарили они нас со слезами.

Следует сказать, что такие разовые миссионерские поездки — это не нововведение нашего времени. Даже такой величайший миссионер, как святитель Иннокентий (Вениаминов), не везде останавливался надолго. Он неоднократно совершал поездки на Алеутские острова: приезжал, крестил, уезжал. Следующий этап — это создание постоянной базы, какая, например, была создана в Алтае преподобным Макарием (Глухаревым), где несколько поколений миссионеров совершали свое служение. Это этап более трудный, на который у нашей Церкви пока еще не хватает сил. Хотя постепенно и это созидается. Советская власть настолько уничтожила все церковные институты, что не хватает священников даже в тех храмах, которые уже открыты — с перестройки прошло двадцать лет, а священников все не хватает. До революции при Казанской духовной академии действовали специальные миссионерские курсы, где учащиеся академии учили языки местных народов, а потом надолго ехали служить и проповедовать в отдаленные районы. Существовали миссии-базы, которые так и назывались: Алтайская миссия, Аляскинская миссия. После революции все было уничтожено. Сейчас создать такие миссии очень сложно. Если благополучные времена продлятся, то дойдет и до этого. Но и наши миссионерские поездки достигают своей цели, и назвать их бессмысленными никак нельзя.

— Есть ли смысл ездить в поездки в те места, куда уже назначен постоянный священник?

— Во-первых, во многих местах священников не хватает. Например, на Алтае. Там служит один священник, наш близкий знакомый, уже очень пожилой. Он окормляет большой район, но весь Алтай сам он объехать не может. Мы посещали тот регион, где он не бывает. Там тоже есть небольшой храм, куда иногда приезжает священник, но очень редко. Во время поездки мы крестили много людей, служили Литургию, проповедовали. Уже даже это имеет смысл.

Но, кроме того, современной молодежи очень важно увидеть, что христиане — это не только один попик, который живет за сто километров и приезжает раз в несколько месяцев. Когда приезжает большая группа студентов с рассказами об учебе, о своих семьях — это производит совсем другое впечатление. Они привозят с собой книги, фильмы — это как новое дыхание. И местные священники им очень рады, и народ очень ждет приезда таких групп. Но по большей части наши группы ездят туда, где священников нет, куда священники не доезжают, потому что не хватает сил.

Представьте себе довольно глухое село в Архангельской области, куда во время распутицы — осенью, весной — добраться можно только на самолете. Один батюшка, мой очень хороший знакомый, уехал туда с семьей: с матушкой и тремя дочерями. Раньше в селе стоял храм, но он был полностью разрушен. Батюшка начал служить в доме культуры. И никто к нему особенно не ходит, поют матушка и дочки. Завели они корову, кур, картошку сажают, но никто им не помогает. У наших северных насельников характер суровый, принимают без особого радушия, смотрят на батюшку, что он за птица, что ему надо, зачем он сюда приехал. Потому что им непонятно: медом тут не помазано, заработать нечего, что будешь делать? И батюшка, может быть, даже и приуныл — никак ничего не получается. И вот приехала в это село наша миссионерская группа. Устроили торжественную службу, пел большой хор. Жители увидели, что, оказывается, верующие — это не только старухи! Молодежь может и петь, и участвовать в службе, и все понимают. Да и батюшкины дочки так подружились с ребятами, что оставили семью и уехали в Москву учиться. Казалось бы, что недобрую службу батюшке сослужила эта поездка. Но нет! Дочки уехали, а батюшке стали помогать — собирали деньги на восстановление храма. Через несколько лет смогли построить каменный храм. И церковная жизнь стала налаживаться, народ поверил, стал участвовать, помогать. И все слава Богу! А девушки вышли замуж, приезжают теперь к родителям с внуками, привозят с собой из Москвы запасы энергии и радости, ну и книжки. Живут там летом, проповедают, и батюшка уже не унывает.

Но по большей части наши группы ездят туда, где священников нет, куда священники не доезжают, потому что не хватает сил.

— Какое значение имеет участие в миссионерских поездках для студентов Богословского факультета, для будущих священников, для людей, которые готовятся ими стать?

— После 1996 года в общей сложности, думаю, было совершено уже около ста поездок. Миссионерские поездки совершаются по разным направлениям, и больше всего их было в Архангельскую епархию. Много лет ездим в Пермскую епархию. Летали на Алтай, на Байкал. В 2010 году студенты отправились на Чукотку, на Сахалин. Эти поездки, можно сказать, вошли в учебный план, как практика для студентов. Причем участвовать могут не только студенты с миссионерского факультета, но и богословы, певчие, историки, желающие с других факультетов.

В состав группы почти всегда входит священник, обязательно должен быть хор. Участники произносят проповеди, читают лекции, показывают фильмы. С собой везут книги в дар. Миссионеры, если возможно, встречаются с местной администрацией, выступают по местному телевидению, посещают школы, вузы, военные части. Но главное, конечно, это Крещение и Литургия.

Для студентов это живой опыт общения с людьми, опыт проповеди. Здесь они имеют возможность почувствовать, что значит идти к людям со словом Божиим. Студенты-богословы в этих поездках понимают смысл священнического служения, чего им не хватает, что от них требуется в дальнейшем. В Москве легко, здесь служба налажена: будешь служить, выучишь возгласы, весь порядок богослужения, — все это не так трудно. А вот как говорить с людьми, которые Бога не знают? Как их просветить светом веры? После поездки они куда более осмысленно будут учиться, поймут, что нужно более пристально изучить, во что вникнуть. Но и, кроме того, они соприкасаются с этим особенным явлением — благодатной помощью Божией. Потому что в миссионерских поездках всегда действует благодать Божия, всегда. Там Бог близко! И это совершенно особенное переживание. В таких поездках участники приобретают свой собственный живой опыт и молитвы, и веры, и сердечного служения, не формального, не внешнего, а служения с любовью. Мне кажется, для воспитания будущих пастырей это один из самых лучших опытов.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.