11 октября 2010 года открывается IV Международный фестиваль православных СМИ «Вера и слово». В преддверии фестиваля председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда в интервью главному редактору сайта «Татьянин день» К.В. Лученко рассказал о своем видении задач православной журналистики, месте блогеров в коммуникационной деятельности Церкви, проблемах финансирования информационной сферы.
  — Владимир Романович, как Вы для себя определяете грань между журналистикой и пиаром?

— Журналист в идеале должен работать от лица общества, а пиарщик — это тот, кто работает от лица организации, корпорации или человека с этим обществом. Поэтому здесь грань очень простая: это просто люди, глядящие друг другу в лицо.

— Сохраняется ли эта грань в церковных СМИ?

— Думаю, да — как я уже сказал, это просто разные профессии, разный функционал. Хотя исторически, как мы знаем, специальность «связи с общественностью» возникла в США именно из журналистики, это «журналистика наоборот». А что касается нашей среды, то в данном случае, когда мы говорим о работе пиарщика, имеем в виду прежде всего работу пресс-служб, то есть людей, которые умеют работать с журналистами.

— С пиаром у нас как раз все неплохо, а вот с журналистикой в этой связи — не очень. Самоцензура плюс наличие руководящих органов, которых все боятся еще до того, как они рот открыли, побуждает большинство православных СМИ становиться такой корпоративной прессой, которая, по сути, — пиар, а не журналистика.

— Не согласен. Получается, что эта пресса не позволяет себе свободных высказываний и что-то утаивает. Будучи пиарщиком по образованию (я заканчивал отделение связей с общественностью факультета журналистики), могу сказать, что первый принцип пиарщика: он никогда ничего не должен утаивать. Плох тот пиарщик, который начинает в ответ на прямой вопрос отрицать, что что-то произошло.

Давайте возьмем некую абстрактную ситуацию. Условно говоря, произошла авария на шахте, завал. Что должен сказать пиарщик: да, произошла авария, да погибло три человека. Но он должен делать упор на то, что семьям выплачены компенсации, пострадавшие отправлены в санатории и так далее. Но он не должен врать. А у нас почему-то пиар воспринимается, как сокрытие правды и сохранение хорошего лица любой ценой, хорошая мина при плохой игре. Это не так. Как раз таки пиар — это и есть попытка сделать нормальную игру, которая соответствует реальности. Если вы не заплатили компенсацию семьям погибших, то нельзя об этом говорить и выдумывать.

Я отчасти готов с Вами согласиться, если Вы имеете в виду, что пиар — это такая работа, которая не предполагает дискуссий.

Хотя это тоже вопрос. Например, Межсоборное присутствие задумано как дискуссионная площадка. У нас есть информационная группа Межсоборного присутствия, значит ли это, что она должна скрывать, что Межсоборное присутствие — это дискуссионная площадка? Нет, конечно. Мы готовы говорить, какие там ведутся дискуссии, о чем там спорят.

— Что-то пока все, что касается Межсоборного присутствия, довольно закрыто...

— Не закрыто, просто пока рано говорить о результатах. Одна из целей создания Межсоборного присутствия, чтобы некоторые вопросы, которые рано выносить сразу на Архиерейский Cобор, на Синод или тем паче — на Поместный Cобор, поварились в собственном соку. Темы должны вызреть. Тем более, варианты решений непростых вопросов. Незрелые темы бессмысленно выносить не то что на всеобщее обсуждение, но даже на обозрение. Межсоборное присутствие — это интеллектуальная дискуссионная площадка.

— Правильно ли я Вас поняла, что информационное покрытие Межсоборного присутствия заключается в том, что когда у комиссий по всем пунктам будут готовые сформулированные ответы, можно начинать публичное обсуждение, чтобы бодро вбрасывать эти готовые ответы?

— Не обязательно. Межсоборное присутствие, если вы посмотрите его состав, само по себе уже обрекает все эти темы на широкое всестороннее непростое обсуждение. Но это закон жизни не только церковной, а любой организации, в которой создаются такие think tank. Если все сразу выносить на публичное обсуждение, можно только навредить. Как говорил один мой знакомый аналитик, бумага должна дать сок. Текст должен дать сок. Вот пока он сок не дал, публичностью его можно сразу уничтожить, думаю, это было бы неправильно.

— Вы одновременно главный редактор «Фомы» — формально независимого издания — и руководитель официальной синодальной структуры. И таким образом автоматически получается, что «Фома» теперь официальное церковное издание? Зачем тогда нужны официальные СМИ? Как это может сочетаться: руководство независимым СМИ и официальная должность?

— У нас почему-то, когда говорят о независимом, то подразумевают оппозиционное официальному. «Фома», вообще-то, с момента своего возникновения всегда очень четко обозначал свой курс, если хотите, говоря канцелярским языком, на поддержку священноначалия. Мы взяли курс на позитив. «Показать красоту Православия» — вот наш девиз с первых дней существования журнала. Я очень надеюсь, что «Фома» в этом смысле не изменился.

У меня есть благословение Святейшего Патриарха не оставлять пост главного редактора «Фомы», за что я очень благодарен. Ведь журнал в каком-то смысле, как ребенок, которого ты породил и вырастил. Конечно, «Фома» никаким официальным изданием не стал. Если Вы посмотрите даже мои редакторские колонки, то за очень редким исключением, я не касаюсь тех вопросов, которые можно было бы отнести к вопросам информационной стратегии Церкви.

Конечно, в совмещении двух должностей есть тонкость: я должен исключить даже намек на то, что как председатель Отдела, пользуюсь своим служебным положением, чтобы продвигать «Фому». Поэтому я стараюсь не подписывать писем, связанных с «Фомой». К счастью, у нас есть дирекция, есть люди, которые могут решить все, что связано с распространением.

Я, например, против того, чтобы на фестивале «Вера и слово» «Фома» получал какие-либо награды (хотя есть достойные люди, которые считают, что он их заслуживает).

Что касается официальных изданий, то они очень нужны. Я, безусловно, могу сказать, что то, что сегодня происходит с «Журналом Московской Патриархии» — это качественно другой уровень, и было бы странным это не замечать. И, кстати, «Фому» это очень сильно держит в тонусе. ЖМП так демонстрирует тезис об открытости Церкви, о возможности обсуждения разных тем, что для нас это как раз указатель, что мы должны, сохраняя статус неофициального издания, в эту «неофициальщину» в хорошем смысле уходить все больше и больше.

— То есть, в общественную проблематику?

— Да, я помню как один человек, который не относится к поклонникам «Фомы», мне сказал: «Ну вот, сейчас еще ЖМП станет окончательно нормальным журналом, и «Фома» будет вообще не нужен». То есть, он сказал обратное Вашим словам. Хотя я и с ним не согласен, просто мы выполняем разные функции.

— Когда про людей, которые занимаются политикой или шоу-бизнесом, появляются всякие фольклорные и полуфольклорные анекдоты, сатирические стихи и так далее — это расценивается как большой успех. Как Вы отнеслись к тому, что про Вас начали стишки в блогах писать?

— Честно? Никак. Не буду врать, я их читал, конечно же. Сотрудники, в функции которых входит отслеживание и анализ происходящего в Интернете, мне сразу доложили. Я все это читаю со смешанным чувством. Помните сказку «О потерянном времени»? Вот мне очень жалко терять время.

Бывают ситуации, когда люди в блогах пишут об острых проблемах церковной жизни и таким образом эти проблемы выявляются. Яркие высказывания могут вдохновлять, могут огорчать; когда в них есть польза, это нормально. Надеюсь, на меня никто не обидится, но я скажу, что мне жалко человека, который потратил время, чтобы это написать. Потому что в этих стихах ничего серьезного нет.

Кстати, меня поражает, удивляет и вдохновляет, что Патриарх не тратит время попусту вообще. Я таких людей никогда не встречал. Настолько все плотно! Святейший в самолете устраивает совещания, читает документы, какие-то материалы, потом может кого-то пригласить, поговорить. И когда ты рядом находишься, то стараешься сам этому соответствовать.

Стишки — это еще полбеды. А вот когда люди начинают другим оценки давать... Прямо делают то, что Евангелие запрещает. Много говорят про синдром неофита, а ведь получается, что есть синдром человека, который давно находится в Церкви и которому ничего не писано: ни пост, который «для неофитов», ни Евангелие, ни нравственные законы. Ведь если проанализировать наши блоги, то волосы должны зашевелиться от ужаса, потому что люди демонстрируют абсолютно антихристианское поведение.

Я недавно говорил в дискуссии на эту тему, что если ты назвал человека «дураком», то все, что ты можешь сделать, — это извиниться. Больше ничего как христианин ты сделать не можешь. Точнее, без этого все остальное не будет иметь веса. В сердцах и наедине с самим собой мы можем разное сказать и подумать, для стирания этого существует только исповедь; но когда ты в публичном поле себе позволяешь крепкое словцо... Меня такие вещи глубоко удручают, огорчают и даже приводят в подавленное состояние. А стишки не огорчают, их всерьез нельзя воспринимать. Забавно. Только времени жалко.

— Каковы конкретные результаты эксперимента по привлечению блогеров в Патриарший журналистский пул?

— Пока больших результатов нет, потому что еще нет системы. Было пожелание Святейшего Патриарха, чтобы в поездках принимали участие блогеры. На сегодняшний день блогеры сопровождали Патриарха дважды. Екатерина Соловьева, которая ведет блог «Русский север», ездила с нами на Валаам, а Игорь Гаслов — на Украину. Я пока не могу оценивать результаты, но могу точно сказать, что мы будем эту практику развивать. Моя принципиальная позиция, что должна быть ротация, люди должны меняться.

— Но если говорить об этих двух случаях, какова была отдача?

— Катя и Игорь написали то, что им показалось интересным. Наверное, я бы что-то написал по-другому. Безусловно, многое было подмечено правильно. Я благодарен обоим блогерам за то, что они отчасти развеяли мифы, связанные с охраной Патриарха, с работой пресс-службы. Потому что на самом деле все, кто занимается обеспечением Патриарших поездок, работают в тяжелейших условиях и их надо благодарить, что я и делаю, пользуясь случаем.

Я не готов оценить результат присутствия блогеров в Патриаршем пуле как негативный, хотя и ошеломляющим успехом его не назовешь. Мне понравилось, что много отличных от официальных фотографий, личные впечатления, дополняющие официальные отчеты. Они, конечно, субъективные, но блогер и приглашается, как человек, который субъективно представит картину.

— Последнее время приходится слышать, что большинство православных СМИ, качество которых с профессиональной точки зрения довольно низкое, слишком дорого стоят, тогда как есть совершенно бесплатные блогеры, которые сравнимы по качеству. Может быть, закрыть все затратное направление церковной журналистики, оставить блогеров и работать со светскими СМИ?

— Этот вопрос, мне кажется, лежит в контексте дискуссии о том, вытеснит ли Интернет традиционные СМИ. Я думаю, что не вытеснит. Но формы будут меняться.

Сегодня уже диссертации защищаются на тему, является ли блогосфера СМИ. Есть очень много вопросов к тому, как в Интернете появляется информация, как она разносится. Многие нелепые слухи родились именно благодаря той невыносимой легкости бытия, которую позволяют себе блогеры. Возьмите хотя бы бредовую тему о якобы назначении Людмилы Путиной игуменией монастыря. Это классический пример. Некая девушка опубликовала в своем ЖЖ одну строчку, ссылаясь на какие-то мнения анонимных «местных жителей». И через сутки это была одна из самых популярных тем для обсуждения в Интернете.

Другое дело, что сегодня возникает ощущение, что и журналисты больших СМИ словно забыли первое правило журналиста о том, что нужно проверять факты. А блогеры и не знали его никогда. Зачем его знать? Тебе сказали, ты написал, а дальше... Главное ведь успеть первым.

Епархиальные, официальные и общецерковные СМИ нужны. Прежде всего, они нужны самой Церкви, потому что они передают определенные смыслы, формируют направление движения. Я уже говорил об этом в беседе для «Журнала Московской Патриархии»: очень важно понять, что в информационном обществе информационная работа не может быть сервисной. У нас многие считают как: мы все работаем, а вы про нас рассказываете. Но когда событие уже произошло, особенно если оно не очень приятное, то уже поздно что-либо делать, поэтому информационщики должны включаться на стадии планирования события.

Почему мы говорим о своем телевидении, о все возрастающей роли официального сайта, «Журнала Московской Патриархии»? Потому что нужен свой канал, по которому можно получить информацию в том виде, в котором она нам кажется адекватной. В светских СМИ мы не всегда этого можем добиться, даже при доброжелательном в целом отношении, в силу формата.

Недавно у нас была важнейшая поездка на Дальний Восток. Ее показали в итоговых новостях и на «Первом канале», и на «России». Но это же три секунды. А нам нужно сказать еще о многих важнейших вещах, которые были во время этой поездки.

— Согласны ли Вы с тем, что две самых больших проблемы сегодня — кадры и финансирование?

— Безусловно, я с этим согласен. Я всегда говорил, что если вы хотите делать хорошее качественное издание без денег, это практически невозможно. Могу сказать даже по «Фоме». У нас был период, когда мы всерьез рассматривали вопрос — либо мы «закрываем лавочку», либо становимся профессиональным изданием. А это что значит: периодичность, стабильное финансирование и так далее. Потому что нельзя выпускать журнал три раза в год, когда сошлось вдохновение, возможности, да еще и денег собрали. И мы начали искать благотворителей, потому что другого способа нет.

Денежная проблема большая, но она никогда не бывает проблемой номер один. Я в этом уверен. На прошлом фестивале «Вера и слово» звучала очень важная тема, которую поднимал и исполнительный директор Сергей Чапнин, и в обсуждениях она была: а для чего мы все это делаем? Если есть понимание, кто и зачем это будет читать, деньги найдутся. Хотя, конечно, это не мистический вопрос. Надо стоять ногами на земле очень основательно.

— Можно ли себе представить прибыльные православные СМИ, которые выходят на самоокупаемость?

— Теоретически можно. Это газета «Мирская жизнь», которую начинал выпускать Евгений Стрельчик. Но там возникает большой вопрос к содержанию. Прибыльное издание вообще себе сложно представить.

— Есть нишевые глянцевые СМИ, которые года через два после создания по бизнес-плану выходят в ноль.

— За счет чего они выходят в ноль? За счет рекламы. Массовые — за счет тиражей, глянцевые — за счет рекламы. Можно такое сделать? Трудно сказать. Я, например, уверен, что издания вроде «Нескучного сада», «Фомы», «Отрока» в России и на Украине могли бы выходить тиражами от 50 тысяч экземпляров. Я думаю, при определенных условиях они бы покупались, продавались. И, наверное, это был бы почти ноль.

Но здесь возникает противоречие. Если мы говорим, что можно создать издание, которое будет окупаться, значит мы окупаемость ставим целью и создаем бизнес-проект. Цель эта может быть достигнута только в том случае, если ты жестко отсекаешь все, что ей мешает. Нужно увеличить рекламу с 10 полос до 30 — увеличиваешь. А объем при этом увеличивать нельзя. Мне сейчас вся редакция, как теперь принято говорить, «выносит мозг», что нужно вернуться к 120 страницам «Фомы», что мы задыхаемся. Либо сократить рекламу. А дирекция говорит, что нужно увеличивать рекламу при сохранении объема. Этот конфликт с неизбежностью возникает.

Я считаю, что при тех финансовых возможностях, которые есть в церковном сообществе, должны быть плановые деньги на издания или Интернет.

— Плановые деньги получаются от спонсоров, от благотворителей. Очевидно, что благотворитель в массе своей в первую очередь деньги дает на иконостас, на колокольню, на кресты, купола, даже клирос согласен оплачивать. Во вторую очередь, — это ясная благотворительность: ребенку помочь, богадельню построить, бомжей кормить. Кто эти спонсоры, которые будут платить за СМИ? Возможно ли наладить систему?

— Не знаю, возможно ли ее наладить. Спонсоры — это люди, у которых есть свое дело, и значение СМИ они очень хорошо понимают. «Фома», например, получает помощь.

— Но их очень мало...

— Да, мало. Но их становится больше. Чтобы необходимость финансирования СМИ поняли спонсоры, это должны понять люди в Церкви — не те, кто дает, а те, кто просит. Большинство благотворителей реагирует на просьбу. Сам факт создания нашего отдела свидетельствует о том, что есть понимание, что эти вещи должны делаться на профессиональной основе.

— Как председатель отдела, как Вы думаете можно ли вести просветительскую политику среди спонсоров? Или, может быть, создать какой-то единый фонд поддержки православных СМИ, выдавать гранты?

— Я могу сказать, что мы уже сделали. Существует Благотворительный фонд имени Серафима Саровского. Система взаимодействия власти, Церкви и бизнеса была этим фондом апробирована. Пример — грантовая программа «Православная инициатива». Фонд изначально задумывался как общецерковный, а не как епархиальный, но был тесно связан с Нижегородской епархией.

Сейчас эти программы были представлены Святейшему Патриарху. С 1 октября конкурс «Православная инициатива» выходит на новый уровень, на общецерковный масштаб. Гранты будут выдаваться в трех направлениях: социальное служение, образование и СМИ. Я пока не готов озвучивать цифры, но уже в начале октября будут понятны суммы грантов, которые, скорее всего, будут увеличены по сравнению с прошлыми годами. Подробную информацию можно получить на сайте http://www.bfss.ru/.

Я как раз от Церкви курирую направление, связанное со СМИ. Мы будем поддерживать перспективные проекты — и региональные, и столичные. Есть свои нюансы. Фонд не выдает полностью всю сумму, необходимую на содержание получателя гранта. Мы пока не определили, можно ли тратить грант на выплату зарплаты или на закупку техники. В любом случае, будут какие-то ограничения.

— И последняя важная тема. Издания, которые должны попадать в церковную систему распространения, теперь должны получать специальный гриф Синодального информационного отдела. Вы не боитесь ставить свой гриф? Вы практически за каждое из 800-1000 СМИ будете ручаться, то есть — брать на себя ответственность за их содержание.

— Мы будем отсматривать СМИ. Если это новое издание, то в грифе все прописано, мы получаем каждый номер, смотрим его более пристально, чем остальные. Если это хорошо известное издание, то почему я должен бояться, что испортится «Нескучный сад» или якутская газета «Логос»? Нет у меня никаких опасений, они много лет существуют. Схема отзыва грифа учитывает степень тяжести ошибки. Там прописано, в том числе, и мгновенное отзывание грифа.

Может ли возникнуть ситуация, что мы еще не знаем, а издание «испортилось»? Может. Но ведь мало идеального в жизни, какие другие варианты? Читать это все перед публикацией? Невозможно.

Мы же в данном случае рассматриваем СМИ не по отношению к некоему идеалу, который всегда будет абстрактен, а в отношении существующей практики. Наша система лучше, чем существующая практика. Не думаю, что будет большое количество СМИ, которые не получат наш гриф. В нашей среде больше проблем все-таки профессиональных, чем содержательных или этических.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.