Владимир Казарезов о работе первым секретарем Горкома КПСС (исходя из нынешних реалий это должность мэра)
– В 1980 году, после двадцати лет работы на новосибирских промышленных предприятиях, мне предложили пост заведующего промышленным отделом Новосибирского обкома КПСС. Так началась моя стремительная партийная карьера. В конце 1983 г., по инициативе Александра Павловича Филатова, бывшего тогда первым секретарем Обкома КПСС, меня назначили секретарем по промышленности. Я проработал в этой должности всего год с небольшим, как вдруг освободилось место первого секретаря Новосибирского Горкома КПСС. Мне сказали: у нас город промышленный, ты промышленник, иди, рули! Это было весной 1985 года.
А в конце 1985 года запланировали пуск метро. Став первым секретарем Горкома, я тут же стал и начальником штаба пускового комплекса метро. В городе жуть что творилось с транспортом, и метро ждали, как спасения. Я не столько занимался политической работой (да я вообще ей не занимался, честно говоря), сколько организацией строительства. Знал в лицо и по имени начальников тоннельных отрядов, их заместителей, прорабов, мастеров и даже некоторых рабочих. Вся организация работы, все ресурсы были сконцентрированы в одних руках и метро мы пустили, как и планировалось, в декабре 1985 г.
Другой моей заботой стал пуск первого энергоблока на ТЭЦ-5. В Новосибирске был дефицит энергомощностей и, кроме того, страшно изношены теплосети. Запуск первого энергоблока решал часть проблем. Но одновременно надо было вести работу по перекладке внутриквартальных теплосетей. Магистральные кое-как держались, а внутриквартальные то и дело выходили из строя. Одну зиму я думал, с ума сойду. То там рванет, то здесь! Десятки домов оставались без тепла. Мы начали большую работу по перекладке внутриквартальных сетей.
Была и третья проблема. В условиях, когда людям, грубо говоря, жрать становилось нечего, надо было обеспечить город продовольствием. Ну, хотя бы сделать наше положение чуть лучше, чем у соседей. Значительную часть бюджета, который нам отпускали на аграрно-продовольственные дела, я направил на реконструкцию мясоконсервного комбината (он ведь даже колбасу, что по талонам шла, едва мог производить) и строительство пригородного тепличного хозяйства. Потом это хозяйство мои преемники благополучно похерили!.. В начале 1988 г. мне предложили перейти в ЦК КПСС на должность инспектора, и я его принял…
О работе в ЦК КПСС
– Когда меня спрашивали, как я мог променять руководство третьим городом страны на должность какого-то инспектора, пусть даже ЦК КПСС, я отвечал, что здесь была одна тонкость. Институт инспекторов ЦК КПСС, восстановленный по инициативе Егора Лигачева, был резерв партии на замещение должностей первых секретарей обкомов или вторых секретарей республиканских компартий. Брали провинциалов с достаточно высоких партийных постов как, например, меня, давали им разные ответственные поручения, чтобы проверить «на вшивость», давали возможность обтереться в Москве, познакомиться с работой ЦК, Правительства, а потом довольно быстро отправляли на самостоятельную работу. Больше года никто не засиживался в должности инспектора.
То есть, это была школа будущих губернаторов, если говорить современным языком. Что касается эффективности, то, надо сказать, что, плохой ли, хороший, но механизм подготовки руководителей был! Мне кажется, гораздо хуже, если вообще нет никакого механизма!
В должности инспектора для меня самыми тяжелыми были три командировки в Армению. Вспыхнул острый межэтнический конфликт вокруг Нагорного Карабаха, и нас послали его гасить, так как ситуация фактически вышла из-под контроля руководства страны. Была интересной поездка в Иркутск, где требовалось подобрать кандидатуру первого секретаря Обкома.
Отбор кандидатов происходил так: нужно было опросить как можно больше людей из числа партийного и хозяйственного руководства области. А критерии известные – эрудиция человека, способность ориентироваться в обстановке, личные качества. Я вам скажу так: при всех за и против случайный человек проскочить на должность первого секретаря не мог. Мы же все были как под микроскопом!
Конечно, были проблемы с руководителями обкомов. Когда нет оппозиции, когда ты высшая инстанция в своем регионе и, значит, ты всегда прав – это ужасно! Какую нужно иметь мощную психологическую защиту, чтобы не испортиться в таких условиях?
О назначении первым секретарем Обкома КПСС
– В июле 1988 г. Филатов подал в отставку. Мне предложили возглавить область, что выглядело естественно, ведь я был новосибирец. Это сейчас ко мне никто не ездит, а тогда любой, кто появлялся в Москве, первым делом бежал к Казарезову – узнать, что тут и как. Вопрос о моем назначении всем казался предрешенным. Дальше – дело техники. Приехал Разумовский (тогда секретарь ЦК КПСС), собрал Пленум Обкома, и единогласно выбрали меня.
Встал вопрос о назначении второго секретаря. Тот человек, что работал с Филатовым, меня не устраивал, и мы расстались. Я колебался между двумя кандидатурами – Виталием Мухой и Борисом Прилепским (ныне депутат Заксобрания). Склонялся в пользу последнего, так как Муха, мне казалось, не уйдет на партийную работу с должности директора «Сибсельмаша», одного из крупнейших тогда оборонных предприятий города. Тем более что он и в деньгах сильно терял. Второй секретарь получал тогда 520 рублей, а на заводе у Мухи была зарплата 1200 рублей…
Я попросил вызвать к себе Прилепского для предварительной беседы, но сказали, что он в командировке. "Давай, тогда Муху” – велел я своему помощнику. Муха пришел. Я говорю, как в таких случаях принято: есть, мол, мнение Вам эту должность предложить. А он взял и сразу согласился. И вопрос был тут же решен.
Второй секретарь, помимо того, что замещал первого, брал на себя курирование строительной и промышленной отраслями. Муха, как организатор производства, в этих вопросах был гигант. С его назначением пришлось повозиться, так как он развелся с первой женой, а со второй отношения еще не оформил. В партии был ханжеский подход к таким вопросам, и понадобилось дойти до Разумовского, чтобы утвердить назначение Мухи.
Об арендных отношениях в сельском хозяйстве области
– Когда началось внедрение арендных отношений, то многие кривились: чего это он специалистом по сельскому хозяйству заделался? Но при этом забывали, что я вырос в деревне, с восьми лет работал в колхозной бригаде и всю эту колхозно-совхозную систему знал так, как ни в каком вузе не научат! Работая на заводах, был связан с сельской тематикой. О том, что делал, как руководитель города в обеспечении новосибирцев продовольствием, я уже вам рассказал. А дальше вот как получилось. Лето и осень 1988 года были очень дождливыми. Началась уборка – первая для меня в новой должности. И все время дождь, дождь, дождь! Приезжаем в Болотное на полевой стан, там мужики "козла” забивают. Им все по барабану! Едем в арендное звено (тогда началось широкое внедрение арендных отношений). Смотрю, мужик-арендатор еле живой от волнения! Первый урожай посеял, ждет его, а тут все гибнет! Сравнение выходило не в пользу колхозников, а в пользу арендаторов!
Но, увы, аренда, в конечном итоге не пошла. Потому что все увидели: на аренде можно заработать в три, четыре, пять раз больше, чем в колхозе! Директор колхоза получал триста рублей, а в арендном звене обычный рабочий по тысяче! По договору – надо ему заплатить. "Хрен тебе!” – говорит директор, вызывает экономиста и требует переписать задним числом договор. Такие случаи сплошь и рядом происходили. Помню, приехали корейцы, договорились на арендных отношениях выращивать лук в Новосибирском сельском районе. При норме что-то около 80 центнеров с гектара, они вырастили 140 центнеров. С ними, конечно же, не рассчитались, как следовало по договору, и на следующий год они не приехали.
Видя, что аренда у нас не идет, я заинтересовался историей вопроса. Начал изучать столыпинскую реформу. В новосибирских архивах есть очень интересные материалы по этому вопросу. Используя служебное положение, я брал эти материалы. Мне их прямо в кабинет доставляли. Ночами писал книгу о Столыпине, которую смог опубликовать только в 1991 г. По мере того, как все больше вникал в проблему, росло ощущение острого противоречия, между тем, что я делал как партийный руководитель и тем, что начинал понимать как независимый исследователь. Прорвалось это все на Первом Съезде народных депутатов СССР, который открылся летом 1989 г.
О Горбачеве
– Отношения с Михаилом Сергеевичем складывались нормально. Он тогда был очень доступен. В личном общении – просто рубаха-парень! Меня особенно беспокоили два вопроса – энергетика и сельское хозяйство. Я подал несколько записок, в том числе ему лично в руки. Он, берет их, говорит: хорошо, я Щербине поручу разобраться (был такой зампред Совмина СССР). Проходит месяц-другой, – нет никакого Щербины! Так и тонуло все… Мне запомнилась, конечно, последняя встреча с Горбачевым. Пришел к нему с уже написанным заявлением об увольнении (с поста первого секретаря обкома). Горбачев спрашивает: "Ну, как у тебя там в области?”.
Я отвечаю: "вроде удовлетворительно…”. Он: "как, ё…, удовлетворительно? Хорошо у тебя в области! Если бы у меня, ё…, в стране так было, как у тебя!..”
Ну, в общем, поговорили. Он спрашивает: "у тебя еще что-то ко мне есть?” Подаю заявление. Читает. "А с кем же я буду работать? Нет, мы тебя лечить будем, в Америку пошлем…”. Я тогда про себя подумал, а может, и правда? Но через две недели медики сообщили диагноз: так я оказался пенсионером по инвалидности.
P.S. После выхода на пенсию Владимир Васильевич бросил свои силы на становление фермерского хозяйства в стране. Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России (АККОР), в которой он был вице-президентом, играла огромную роль в развитии российского фермерства. Он писал книги и преподавал в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. В 2003 году он стал лауреатом национальной премии им. П. А. Столыпина. А буквально в прошлом году он приезжал в наш город со своей новой книгой – «Фермер», которая в художественной форме рассказывает о том, как на протяжении почти четверти века развивалось российское фермерство.
Отвечая на вопрос Игоря Лихоманова, а считает ли он себя счастливым, Владимир Казарезов ответил:
– Я был счастлив, когда мне удавалось что-то хорошее сделать. Я был счастлив, работая мастером на заводе, где решал сам все вопросы, не бегая ни к технологу, ни к конструктору. Мне многое удалось сделать, когда работал секретарем парткома, горкома, обкома. Я говорю не обо всех этих идеологических догмах, к которым всегда был равнодушен, а о реальных делах. Теперь меня знают во всей России как специалиста по крестьянскому вопросу и развитию фермерства. У меня любимая жена, самодостаточные дети. Да, я могу сказать, что я счастлив…
Фото из архива семьи Казарезовых
