Присоединение Латвии к России

Это была первая попытка России установить свой контроль над стратегически важными землями в Прибалтике. Но тогда наша страна, вынужденная воевать сразу на три фронта — с крымскими татарами, шведами и польско-литовской речью Посполитой — не смогла удержать за собой земли на Западной Двине. Рига вскоре была захвачена шведами, а южнее, на левом берегу Западной Двины из развалин владений Ливонского ордена возникло герцогство Курляндия и Семигалия, находившееся в вассальной зависимости от Польши.

Россия сюда вернулась лишь при Петре I в ходе Северной войны против Швеции. Отбитая у шведов Рига стала частью Российской империи и центром Рижской губернии, а большая часть Латвии, в виде Курляндского герцогства, формально оставаясь вассалом Речи Посполитой, попала в сферу влияния России. Чтобы увеличить русское влияние в этом регионе император Пётр I выдал свою племянницу Анну замуж за курляндского герцога Фридриха Вильгельма.

Для Российской империи влияние в Курляндии было важным, потому что через эти земли тогда проходили основные торговые пути к балтийским портам из восточной части Польши, Литвы и западной Белоруссии, а находящаяся недалеко от Риги столица герцогства Митава (ныне Елгава) была своеобразным «офшором» того времени, где проходила торговля с западноевропейскими купцами при сниженных ставках таможенных пошлин. К тому же регион Курляндии имел и чисто военное значение — он прикрывал с запада Ригу, важный морской порт, и одновременно мог служить плацдармом для давления на Польшу и Восточную Пруссию.

Вскоре после смерти Петра I российской императрицей стала именно вдова Курляндского герцога Анна Иоанновна. Это еще больше усилило фактическое влияние России в регионе — формально оставаясь отдельным государством в вассальной зависимости от Польши, Курляндия всё более входила в орбиту России, российские монархи, по сути, назначали и смещали курляндских герцогов.

К концу XVIII столетия, при царице Екатерине II, уже никто не мог соперничать с нашей страной в Восточной Европе. После третьего раздела Речи Посполитой, когда надоевшее всем соседям польское государство было полностью ликвидировано, настала очередь и Курляндского герцогства. Поскольку вассальная зависимость от Польши исчезла вместе с ликвидацией самой Польши, встал вопрос о судьбе маленького герцогства.

Местные дворяне тогда открыто враждовали со своим монархом — герцогом Петром Бироном. Герцог курляндский был сыном знаменитого в XVIII веке фаворита давно умершей императрицы Анны Иоанновны конюха Эрнста Бирона. Курляндские дворяне, выводившие свои родословные к средневековым рыцарям-крестоносцам, считали своего герцога выскочкой и постоянно саботировали его власть. В итоге и сам герцог Пётр Бирон и враждовавшие с ним курляндские дворяне обратились за разрешением споров к самой могущественной соседке — царице Екатерине II.

Герцог Бирон был готов променять свой сомнительный титул на безбедную и беззаботную жизнь богача, а курляндские дворяне понимали, что им выгоднее и безопаснее стать дворянами огромной и сильной Российской империи. В итоге герцог Бирон, приехав в Петербург в марте 1795 года, подписал отречение от герцогства, за что ему назначена была ежегодная пенсия в 50 тысяч золотых монет, а за его личные поместья в Курляндии русская казна заплатила 500 тысяч монет золотом.

Дворяне же из Курляндии в апреле 1795 года прислали делегацию к императрице Екатерине II с просьбой принять их герцогство в состав России. 15 апреля того года делегацию Курляндии удостоили торжественной аудиенции в Зимнем дворце и в тот же день императрица Екатерина II издала указ «О присоединении на вечные времена к Российской империи княжеств Курляндского и Семигальского, также округа Пильтенского и о приглашении уполномоченных в Сенат для учинения присяги на верность подданства».

Отныне вся территория современной Латвии вошла в состав Российской империи. Указ императрицы гласил: «Сенат Наш усмотрел, что сии области, признавая в полной мере попечения Наши о сохранении их в целости и безопасности посреди различных в соседстве беспокойств, и особливо во время последнего в Польше бунта, нашли единственным надежным средством к утверждению тишины и благоденствия просить Нас о принятии их под Державу Нашу…»