Алексей Лобов: «Диалог состоялся»

Не буду пересказывать претензии к этому «творению», их уже озвучивали многократно, они идут в связке с кощунственной выходкой Кулябина и Мездрича. Впрочем, и на персональном уровне это одна компания, другое дело, что масштаб помельче. В общем, вняв стенаниям «творческой интеллигенции», подпоясавшись, пошел я к Алексею Михайловичу слово молвить, планы выяснить, да настроение узнать. Ну и своим поделиться, не без того.

«Творческую интеллигенцию» застал глубоко переживающей за:
а) российское общество вообще и в частности за раскол в связи с выходкой Мездрича и Кулябина;
б) собственную свободу, в том числе и творческую.

Понимают, что это не хорошо. Ищут виновных (не у себя конечно). Версии есть и даже много, но всё крутится вокруг — «если горит, значит это кому-нибудь нужно», поскольку бенефициаров невидно, в ходу только конспирологические версии, вплоть до пришельцев (из космоса).

Решить элементарную логическую задачу и посмотреть с чего всё началось — слишком банально. Жена цезаря – вне подозрений, а Кулябин узурпировал амплуа «непонятого гения» и потому тоже не может быть корнем зла. Позиция «творческих» — скорее виновато общество, не понявшее «гения», а точнее та ничтожная часть общества (не по количеству, а значимости), что зовется православной.

В общем, «Ёжик» будет. Может быть не такой радикальный. По словам Крикливого, новелла подверглась существенной корректировке, детали которой главреж раскрыть отказался, с его слов Ёжик не будет крестить Белочку утоплением.

Главное, что я вынес из разговора, это неспособность всего сообщества «Je suis Mezdrich» понять сам факт причиненного оскорбления. В силу этого мучения творческой интеллигенции безграничны, избавить их от них (мучений), может только скорейший арест всех православных и мусульман (пока достаточно).

Я спросил Крикливого: «Может быть, по вашему, Церкви стоит извиниться перед Кулябиным и Мездричем?» . На что Алексей Михайлович замахал руками и воскликнул:
— Нет! Нет, что Вы!
— Ну, тогда Кулябин и Мездрич должны повиниться, — предположил я.
— Нет, нет и нет! – снова замахал руками главреж.
— А что тогда?
— А ничего. Надо просто отодвинуть эту тему, не надо её сейчас трогать…
— То есть вы предлагаете тем, кто оскорблен утереться и молчать?
— …Ээээээ, я понимаю, что это не вариант, хотя….

Примерно так протекал разговор.

Заметив мой взгляд на потрепанный, в закладках томик «Ромео и Джульетта» на столе главрежа, Крикливый насторожился.
— Что? Решили замахнуться, на великого нашего Шекспира? – спросил я.
— И замахнемся!
— Да вам чего стоит то, голубчик. Вы и Ассоль в «Алых парусах» проституткой сделали… Не побоялись. Подростки и их родители до сих пор валерьянку кушают.

Главреж ожил, в глазах появился огонь (наверное творческий).
— Знаете ли Вы, что главная наша задача это заставить человека думать! Искать! Задавать себе извечные и важнейшие вопросы? Это наша цель! — Решил зайти издалека главреж.
— А насколько далеко Вы заходите в вопрошании? Задаетесь ли Вы вопросами: зачем нам престарелые родители? Или зачем нам дети, инвалиды, дети-инвалиды? Зачем нам всё, чем привыкли обставлять мораль, нравственность, человека?
Так вот, голубчик, есть вопросы, на которые не стоит искать ответ. Поскольку такой ответ есть и он дан. Раз и навсегда. Эти ответы уже оплачены многократно. Эксперименты в этой области неизбежно плохо кончаются. Сколько бы раз вы на сцене не нашли правильного ответа, сам по себе факт постановки некоторых вопросов – убийственен. Поскольку предполагает варианты. А значит, рано или поздно решение будет неправильным. Дети (инвалиды, дети-инвалиды) станут не нужны и получат свой укол — эвтаназию.

И да, есть темы которые просто не стоит трогать. Ну, то есть вообще — никак. Если вам нужно самовыражаться – валяйте. Валяйтесь в грязи. Но чужие святыни не троньте. Их в свою грязь не тащите. И да, не за наш счёт.
Вот такой диалог. Если коротко. ПОГОВОРИЛИ.