Протоиерей Иоанн Журавский. Тайна Царствия Божия, или Забытый путь истинного богопознания

Божия, а тем внешним всё бывает

в притчах» (Мк. 4, 11)

В подвиге покаяния и живой опытной веры душа человеческая утверждает свое бытие в Божественном, входит в круг этого бытия и «содействующей благодатью восприемлет обожение и соделывается Света причастницей и общницей Божества независтно» (Канон причастный, молитва 7).

«Ибо верующему всё возможно», — сказал Господь. И кто обрел сей путь и подвигом умной воли преодолел внешнее, плотолюбное житие как соблазн, оградился верою от сего обольстительного «древа познания добра и зла» и свободно устремился внутреннейшей мыслью и чувством к внутреннему, сокровенному, умному деланию покаяния — и в труде внимая к своему житию, непрестанно просит, трезвенно ищет едва приметный путь Божий и смиренно стучится болезнующим сердцем в дверь милосердия — тому ответят, он обретет, и ему отверзутся двери сокровенных тайн Царствия Божия.

И сия сокровенная, духовная, внутренняя жизнь Божия обретается душами не внешними. И обретается деланием сокровенным, внутренним. А самое «делание» обретают немногие: лишь те, кто вступил на путь отрешения от владений «невещественных, мысленных» — от мечтаний и вожделений — и взыскал внимание к своим помыслам.

«Сии отрешенные принадлежат к чину христиан более внутреннему», по слову святителя Макария Великого (Слово 1 гл. 9), принадлежат к иному роду христианскому. О них сказала Родоначальница этого рода — Пресвятая Дева, указуя на преподобного Серафима: «Сей — рода нашего».

Они и есть носители этого рода — иного. Носители живой веры Божьей — многодейственной, чудотворящей. Они — живые носители Живого Бога. 

Они и есть верою прозревшие и опытно познавшие сокровенные тайны Царствия Божия.

Через соприкосновение с монашеством внешний христианский мир просвещался и обретал действенную благодать, которая освящала его внешнее бытие и открывала путь к бытию внутреннему, духовному. Освящающая благодать Христова исходила на внешний мир только через иночество. Других путей освящения в Церкви Христовой не было, нет и не будет.

Всякая душа христианская, возжаждавшая благодатного изменения своего жития, получала его и будет получать только через иночество. Святые иноки являются носителями сей действенной благодати. В этом — тайна Церкви Христовой. И тайна сия — святое благодатное иночество.

В святых трудниках иночества восточного, которым даны эти тайны Царства Божия, хранился и сокровенный умный путь к освящению, к обретению благодатной жизни и веры и к опытному усвоению этих тайн.

И Первой Благословенной Трудницей в новом человечестве, умным трудом своим восхитившей сокровенную тайну нового бытия, была Преблагословенная Дева и Мать, Родоначальница иного рода, нового человечества. Родоначальница рода монашеского, Небесная Игумения земного иночества. Она первая проложила этот путь к тайнам Царства Божия и к нужному восхищению этих тайн. От Нее и пошло новое человечество: ангельское, Божественное, небесное, иное — иноческое, устремленное к иному веку, к иному житию, к Воскресению Нетления.

Но она особым светом затрепетала в Новом Завете, в новом сознании христианского человечества. Христос-Спаситель и словом, и Своим Божественным воплощением Своего вхождения в природу человеческую дал уразуметь о конце бытия грешного, смертного — о конце сего мира и о начале бытия нового, бессмертного. В святом боговоплощении и скрыта тайна нового бытия, невещественного, и конец старого, вещественного.

Самый факт появления Бога в природе человеческой весьма ярко свидетельствует о том, что сия природа получила начало иного бытия — нового, Божественного, о чем Церковь в своих сокровенных гимнах, малодоступных непросвещенному сознанию, ликующе поет: «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития, вечного начало».

С приходом христианства в мир вошло это начало этого бытия, начало вечного. Христианство — религия торжества: «Вечного над временным, бессмертного над смертным, нетленного над тленным».

Христианство — религия Воскресения. В христианстве старое, тленное бытие упраздняется, ад разрушается, умирает ветхий, тленный человек с его ветхим, тленным миром — и оживает человек новый, нетленный, бессмертный, человек Воскресения, живущий «на небеси».

В истинном христианстве — миру конец. В христианстве смертный человеческий род прекращается и выявляется род иной — бессмертный, ангельский, вступивший на путь христианства, на путь прекращения смертного человеческого рода. Только тот христианин продолжает род, который недомысливает христианство по своему малодумию, по своему плотскому житию не вмещает его тайны (Мф. 19, 12).

Тайна христианства — велика; потому и продолжается смертный род человеческий, что не может он вместить ее в сосуд своего духовного развития, не может вместить тайны бессмертия Христова. И немногие вмешают эту тайну. Одни ее вмещают от рождения, другие — от должной меры развития духовного сознания. И в них смертный род прекращается: они являются носителями иного рода, бессмертного. В них открывается и начало иного жития — вечного.

И носителями этого иного, вечного были в человечестве — святые иноки и святые избранники Божии — апостолы, возродившиеся от Духа Божия. Они первые опытно познали это «начало нового жития», божественного, вневременного, потому о бытии во времени, о мире во зле лежащем, изрекли пророческое слово: «Дети, последнее время мир проходит и похоть его». (I Иоан. 2, 17 — 18.)

И с тех пор, как появилось новое, христианское сознание, новое ощуще ние новой жизни — просветленная мысль о конце старого сознания, о конце мира переходящего, весьма ярко засветилась над человечеством особым небесным светом.

Этим светом ярко озарилось первое христианство, опытно познавшее живым чувством сердца — новое, иное. И отношение к старому было выразительное, острое, непримиримое. В сознании и чувстве просветленном — ветхий мир умирал, образ его исчезал и уходил в небытие.

Это живое, острое чувство нового христианского сознания о конце мира, нового отношения к миру сильно и выразительно звучит в словах святого Апостола, который писал: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен, должны быть как неимеющие, и плачущие — как не плачущие, и радующиеся — как не радующиеся, и покупающие — как не приобретающие, и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся, ибо проходит образ мира сего» (I Кор. 7, 29-31).

Какое величественно-просветленное понятие о мире сем звучит в этих словах Апостола! Мир сей — это только образ, и притом преходящий: только тень, но не самый предмет. Какое глубокое и одухотворенное понятие, совершенно не свойственное бытию плотскому. И какое живое и острое ощущение «мира сего» как тени, как образа преходящего, — это благодаря просветленному, благодатному прозрению и ощущению живым чувством сердца того вечного, нового, непреходящего бытия, которое отбрасывает эту преходящую тень. 

Восприняв и ощутив вечное как Новую Жизнь святые и сказали о мире сем, что он только образ мира Невидимого и образ преходящий. Но это острое и живое ощущение новой жизни не было воспринято христианскими народами; оно нашло себе приют только в одиноких кельях отшельников и подвижников христианства. Эти одинокие и были носителями нового, иного, богочеловеческого бытия. Они шли путем веры Христовой, и сей верой опытно познавали тайны Христовы, тайны Царствия Божия, познавали дивные чудеса Дивного Бога, и Бог в них был воистину дивен. А внешнее христианство «обмирщилось», «оязычилось», приспособилось к миру сему и жило его жизнью — плотской, вещественной, плотолюбивой. Новое бытие явилось достоянием только одиноких.

Небесный свет о дивных чудесах Дивного Бога, свет о новом бытии и о конце старого, свет, озаривший темное бытие мира, с первых дней христианства и до последнего времени исходил от этих одиноких избранников Божиих, от иноков — исходил из пустынных монашеских келий, где совершалось в лаборатории духа великое тайнодействие: жительство на земли претворялось в жительство на небеси, темное, дебелое вещество одухотворялось и сияло неземными лучами, грешная телесность претворялась в Святую Плоть, вода многих покаянных слез — в вино веселия вечного, земной человек — в небесного ангела.

Там, в огне внутренних борений и тайного келейного плача, падение духа человеческого в вещественность, его овеществление изменялось, преображалось действием Божественным. Падший дух человеческий, превратившийся в плоть и пресмыкающийся в прахе ее похотствований — освобождался от власти похоти плоти, окрылялся благодатным вдохновением и воспарял от земли в горняя, где и озарялся лучами Незаходимого Солнца, светился Его Светом, превращался в свет: «Вы — свет миру» (Мф. 5, 14).

И тленная, темная плоть — вечная подруга духа и рабыня страстей — увидев преображенный и светлый Лик своего бестелесного руководителя — умного духа, — и сама преображалась от его света, становилась прозрачной, нетленной и светилась неземными лучами.

И земной человек превращается в небесного ангела; омраченное создание сияло лучами Незакатного Солнца. Из огня борений и плача выявилось новое бытие, вечное, нетленное; раскрывались тайны Царства Божия здесь, на земле, в светлых ликах нового творения: в ликах святых.

К этой светлой вселенской заутрене дивного Воскресения, к этому светлому преображению творения, к раскрытию тайн Царства Божия на земле — путь был дан и указан («Я есмь Путь» — сказал Господь), и возможность полная была дана, в таинстве Бога облекшегося в наше естество. Но человечество, воспринявшее христианство внешне, поверхностно — восприняло его как религию обновленной морали — но не как религию чуда, не как религию Воскресения и действенного выявления нового, необычного, иного бытия.