Юлия Панова. Заводить моторы…

Алексей сел в машину и, довольный, поерзал, усаживась. Он уже привык к степени комфорта своего нового авто, но сегодняшняя промозглая сырость и люди, шлепающие по лужам, напомнили ему старую шуточку его младшего брата: «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным». 

Алексей повернул ключ в замке зажигания. Тишина. Он еще раз попробовал завести машину. Снова ничего. Не веря в происходящее, набрал номер своего автосалона. Голос в трубке был очень вежлив, а потому раздражал еще больше.

- Да, это весьма странно. Машина недавно прошла техосмотр… Ну что ж, если Вы не нашли видимых причин неполадки, то мы пришлем к Вам нашего специалиста.

Когда – через день – он забирал свою машину, в офисе его встретил улыбчивый менеджер по обслуживанию с каким-то человеком в спецодежде и не очень чистыми руками.

- Вот, познакомьтесь, наш местный Кулибин. С техникой на «ты». Любой мотор вернет к жизни. Он обнаружил и устранил проблему. Редкий производственный брак.

Алексей молча пожал ему руку. Оказавшись в комфортабельном салоне своего авто, он почему-то снова вспомнил своего брата, того, кто шутил про богатых и здоровых. Как-то так получилось, что они со Стасом, как два витязя на распутье, разными дорогами пошли. «Налево пойти – богатым быть, направо пойти – убиту быть». Он, Алексей, пошел по банковскому делу и вот теперь преуспевал, а брат его поступил в медицинский и стал кардиохирургом. И убивался на работе так, что в редкие выходные всегда уезжал на дачу, чтобы восстановить силы на рыбалке или в лесу. Но остановившиеся человеческие моторы заводил как никто другой.

Однажды они с братом засиделись в бане, потом жарили стейки из осетрины и только было собрались сесть за стол, как с соседского участка донесся душераздирающий вопль: «Станислав Николаевич, папе плохо!» Однажды Стас уже вытащил соседа с того света, но тогда это было в больнице, а теперь…

- Принесешь мою сумку, - бросил он брату и побежал к калитке. Когда он вошел в дом, бледное лицо лежавшего на кровати Виктора Павловича стало уже голубоватым, местами приобретая синюшный оттенок.

Когда машина скорой помощи, на удивление быстро нашедшая их участок в огромном дачном поселке, готова была тронуться с места и увезти Виктора Павловича в больницу, два врача пожали друг другу руки.

- Ну Вы, коллега, мастер заводить моторы! Еще бы немного – и Ваш Виктор Павлович поехал бы не в больницу, а совсем по другому адресу.

Руки Алексея уверенно держали руль, ноги нажимали на педали, а машина, послушная воле водителя, неслась по городу – то притормаживая у светофора, то плавно трогаясь на зеленый свет. Но сам он был далеко. Волны памяти уносили его все дальше и дальше. В пору его школьной юности.

Перед ним вереницей прошли образы его учителей, первой среди которых была Любовь Ивановна, их классная и классный математик – просто звезда первой величины. Он, неизменный участник и, зачастую, победитель олимпиад, гордился собой и ею, когда она получала награды самых разных уровней.

Но и этот яркий образ поблек, уступив место скромному, ничем не выдающемуся образу Людмилы Станиславовны, учительницы географии. Её, казалось, занимали не отличники, а всякого рода неудачники – те, что элементарного понять не могли, параграф из учебника с трудом пересказывали, порой плохо понимая, о чем идет речь.

- Давай, дружочек, мы с тобой от смысла пойдем, - говорила она тогда. –Разберем смысловую картинку и опишем её простыми словами, составляя их в простые предложения.

И раз за разом, ответы какого-нибудь Вовки Сидорова становились все осмысленнее, речь более беглой – он уже не запинался на каждом слове, беспомощно озираясь по сторонам.

Тогда она казалась ему – прости, Господи! – серой мышкой со всеми её троечниками, и однажды он даже позволил себе дерзость упрекнуть его в предвзятом к нему – победителю олимпиад – отношению. Как-то он написал контрольную на трояк и попросил пересдать. Получив отказ, он взорвался: «Как пересдачи Сидорова по двадцать раз принимать – это Вы можете, а мне разочек пересдать – так нет?! Это называется дискриминация, Людмила Станиславовна!» Она спокойно взглянула на него и тихо сказала: «Это называется по-другому, Алеша. Ты – недоучил, а он – недопонял».

Потом все эти Сидоровы, ушедшие после восьмого в техникумы и училища, на встречах одноклассников неизменно вспоминали именно её и то, как она умела заводить моторчики. Как очередной Сидоров, на которого махнули рукой и учителя, и родители, обретал утраченную уверенность, вполне сносно заканчивал учебу и становился каким-нибудь прорабом на стройке или закройщиком в ателье.

Вот и жена ему как-то говорила про Марину, парикмахера, которую они в своем кругу передавали из рук в руки, как бесценное сокровище. После её чудесной стрижки любые волосы ложились волосок к волоску и, отрастая, сохраняли форму.

А еще он вспомнил, как купил дорогой костюм, поддавшись на уговоры продавца, что он сиди на нем, как влитой. Жена его дома отругала, сказала, чтобы впредь без нее ничего дороже носков себе не покупал. Затем она потащила его в ателье, где её знакомая портниха, которую- как и Марину – передавали из рук в руки, сделала с костюмом что-то такое, после чего он, действительно сидел, как влитой.

Затем ему вспомнился А.С.Пушкин, отчаянно не друживший с математикой и его учитель – Яков Иванович Карцов. По воспоминаниям одного из лицеистов, как-то раз Пушкина вызвали к доске.  Переминаясь с ноги на ногу, Пушкин молча сделал на доске какие-то записи чисел. На вопрос учителя: «Ну, что же у Вас получилось? Чему равняется икс?» - ученик улыбнулся и ответил: «Нулю!». «Хорошо, - подытожил Карцов. – У вас, Пушкин, всё в моём классе кончается нулём. Садитесь на место и пишите стихи».

Алексей уже припарковал свою машину и поднимался к себе в офис, еще не осознавая произошедшей в себе перемены, а просто находясь в плену какого-то теплого и радостного чувства. Вечером, после ужина, он поделился этим со своей Ленкой. Когда он закончил, Лена неожиданно спросила:

 

-Так зачем же ты ломаешь моторчик нашему Денису?

- Как я его ломаю? – опешил Алексей.

- Зачем ты затолкал его в физмат класс? Не мучь сына, отпусти в универсальный класс – он хочет поступать в театральный институт.

Сегодня Алексей оказался готов к откровенному разговору и узнал, что его сын – от жесткого отцовского прессинга – был на грани нервного срыва, и как его Ленка в отчаянии рассказала все классному руководителю, а та дала телефон замечательного психолога с добрым именем Надежда. Она-то и починила заглохший было моторчик.