Священник Игорь Затолокин. Искитимский лагерь. Вместо предисловия

Начиная с XVII в. ссылка уголовных и политических преступников в Сибирь рассматривалась правительством не только и не столько как способ наказания и исправления их, но, прежде всего как средство заселения окраины, колонизация при ограничении свободного переселения. К XIX в. ссылка и каторга в Сибирь приобрела массовый и печально нарицательный смысл. По данным Главного тюремного управления Российской империи на 1 января 1898 г. в регионе сосредоточивалось 310 тыс. ссыльных всех категорий. Всего же в течение XIX в. из-за Урала в Сибирь прибыло около 1 млн. ссыльных разных категорий и каторжан. По замыслу правительства ссыльные должны были стать важным источником пополнения сельского населения региона. Труд ссыльных широко применялся в Сибири в промышленном производстве. Но принудительный труд, несмотря на кажущуюся дешевизну, был дорог в силу своей малоэффективности (по производительности уступал вольнонаемному в 2 — 3 раза). Кроме того, он требовал больших расходов на содержание тюремной инфраструктуры. Поэтому уже к середине XIX в. экономика региона перешла к преимущественно капиталистическим методам развития и свела к минимуму использование принудительного труда.

До революции число заключенных достигло максимума в 1912 г. (184000 человек); к 1916 г. в результате массового набора в армию молодых мужчин (возрастной группы статистически чаще других совершавших преступления) оно упало до 142000 человек. На 1 сентября 1917 г число заключенных составляло — 36468 человек.

Организационная структура и материальная база мест лишения свободы непосредственно после Октябрьской революции во многом определялись системой, сложившейся в царской России. В Российской Империи к 1917 г. большинство тюрем находилось в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) Министерства юстиции, территориальными органами которого были губернские тюремные отделения. С конца 1917 г. и до 1922 г. в Советской России происходили хаотичные реорганизации и межведомственная борьба за централизованное руководство местами заключения.

20 декабря 1917 года при Совете Народных Комиссаров РСФСР был учрежден специальный орган под названием Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Проект декрета об организации ВЧК был составлен Лениным. В компетенцию ВЧК, главным образом, входили: контрразведка и борьба с политическими противниками советской власти. Эту борьбу ВЧК повела методом внесудебной расправы. Роль ВЧК, как органа быстрой расправы, была особенно велика в период так называемого военного коммунизма 1917 — 1920 гг. Особенно больших размеров террор, проводимый этим органом, достиг после издания в сентябре 1918 года декрета ВЦИК и СНК «О красном терроре». Этот декрет предоставил ВЧК неограниченные полномочия; даже при недостаточности собранных по делу доказательств ВЧК имела право осудить арестованного. Такие общие мотивы как принадлежность к «классу эксплуататоров» или «для устранения врагов революции» были вполне достаточными для физического уничтожения.

Для общего управления и политического контроля в 1922 -1923 гг. в ведение ОГПУ (в соответствии с решениями IX съезда Советов от 6 февраля 1922 г., ВЧК была реорганизована в Особое Государственное Политическое Управление — ОГПУ) или под ее кадровый контроль были постепенно переданы места заключения. Места изоляции осужденных преступников в виде тюрем и колоний (включая исправительные учреждения для несовершеннолетних правонарушителей) существуют повсеместно в мире. Другое дело, когда к этим обычным традиционным учреждениям для изоляции заключенных добавляются еще и концлагеря. Одним из первых концлагерей для политических заключенных был лагерь на Соловецких островах. Немедленно после его создания начали комплектоваться вспомогательные лагеря: Вагиракша в Кеми и Попов остров на Белом море (последний являлся пересыльным пунктом на Соловки). На основании постановления СНК от 13 октября 1923 г. (протокол 15) Северные лагеря ГПУ были ликвидированы и на их базе организовано Управление Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения (УСЛОН или СЛОН) ОГПУ. Тем самым органы подавления противников новой власти окончательно оформили автономность своих мест заключения и фактически вывели их из-под контроля инстанций, хотя бы относительно независимых от ОГПУ.

В Соловецком лагере в четвертом квартале 1923 г. среднеквартальная численность заключенных — была 2557 человек, в первом квартале 1924 г. — 3531. Согласно инструктивным материалам, действовавшим до конца 20-х гг., в места заключения ОГПУ направлялись «политические преступники» и особо опасные уголовники. Состав заключенных в период 1918 — 1927 гг. состоял в основном из представителей русской аристократии и государственного аппарата дореволюционной России; участников Белой армии; представителей белого и черного духовенства, большого количества монашества; представителей старой интеллигенции обвиненных в серьезных политических преступлениях, но не расстрелянных; «нэпманов»; крупных уголовников-рецидивистов, обвиненных в тяжелых уголовных и повторных преступлениях и т.н. «уголовно-бандитствующий элемент».

До 1930 г. заключенных не рассматривали как дешевую рабочую силу, в лучшем случае рассчитывая на то, что их труд покроет государственные затраты на содержание мест лишения свободы. В конце 20-х — начале 30-х гг. концлагерная система, олицетворявшаяся до этого Соловецким лагерем особого назначения (в обиходе просто «Соловки»), стала стремительно распространяться по стране. В целях колонизации» отдаленных районов «и эксплуатации их природных богатств» 11 июля 1929 г. СНК СССР принимает постановление о создании сети исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ОГПУ. Начинается постепенное расширение лагерной сети. Принятие в середине 1929 г. «ускоренного варианта» первого пятилетнего плана и радикальная коллективизация 1930-1932 гг. резко изменили ситуацию в стране. Реализация планов ВКП(б) в 30-х гг. требовала концентрации все больших ресурсов (в том числе и трудовых) на строительстве крупных промышленных и транспортных объектов. В необжитые отстоящие иногда на сотни километров от административных центров районы, в тайгу, тундру, на острова привозятся заключенные. Первой задачей которых является построить помещение для администрации и охраны, а себе шалаши, землянки, бараки, огородить лагерь проволокой, а потом начать изнурительную физическую работу в лесу, штольнях, на сплаве и т. д. До конца 1929 г. были организованы Дальневосточный ИТЛ с дислокацией управления в Хабаровске и районом деятельности, охватывавшим весь юг Дальневосточного края (территории современной Амурской обл., Хабаровского и Приморского краев), и собственно Сибирский ИТЛ с управлением в Новосибирске (район деятельности — юг Западно-Сибирского края). В начале 1930 г. к ним прибавились Казахстанский ИТЛ (управление в Алма-Ате) и Среднеазиатский ИТЛ (Ташкент). Заключенных начинают рассматривать как стратегический источник рабочей силы.

Затем происходит быстрая реорганизация существовавших в крупных регионах ЛОНов в ЛАГов. Сибирское управление лагерей особого назначения (СИБУЛОН) было преобразовано в СИБЛАГ. В 1930 г. в составе ОГПУ было учреждено Главное управление лагерей (собственно ГУЛАГ). Постепенно ГУЛАГ вобрал в себя не только исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ), но и исправительно-трудовые колонии (ИТК), ранее подведомственные НКВД союзных республик, а также созданную в начале 1930-х гг. сеть спецпоселений для репрессированных и высланных крестьянских семей. Период 1928 — 1934 гг. характерен тем, что к лагерям, занимающимся разработкой природных богатств страны, прибавляются многочисленные лагеря для обеспечения крупных государственных строек, осуществляющихся при помощи эксплуатации физического и умственного труда заключенных. Так были созданы системы и управления строительств Беломорского канала в Карелии, Свирьстроя в Ленинградской области, Нивостроя на реке Ниве близ Кандалакши, Туломской заполярной ГЭС около Мурманска, прокладки железнодорожной линии Котлас — Ухта в Коми АССР, Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (БАМ) и т. д. В 1932 г. в СССР насчитывалось 11 исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ГУЛАГа: Белбалтлаг, «Соловки», Свирлаг, Ухтпечлаг, Темлаг, Вишлаг, Сиблаг, Дальлаг, Среднеазиатский лагерь (Сазлаг), Балахлаг и Карагандинский лагерь (Карлаг). В 1933 г. число лагерей возросло до 14. К указанным добавились три новых — Бамлаг (трасса БАМа), Дмитровлаг (канал «Волга-Москва») и астраханский Прорвлаг. Численность заключенных в ГУЛАГе превысила 150 тыс. человек и в дальнейшем неуклонно возрастала. В ГУЛАГ поступали арестованные из всех регионов СССР.

С начала 30-х годов вновь широко применяется работа органов внесудебной репрессии. Так, с 1934 года, т. е. после образования НКВД, начинают действовать специальные коллегии областных, краевых, железнодорожных, водно-транспортных судов, осуждая по 58-й статье Уголовного Кодекса лиц, по делам которых следствие велось в органах НКВД.

В 1936 году во всех областных городах организуются так называемые «Особые тройки» НКВД, которые являлись как бы отделениями «Особого Совещания» при Народном Комиссариате Внутренних Дел СССР. Решения этих «Особых троек» утверждаются «Особым Совещанием». Их организация вызвана тем, что само «Особое Совещание» не могло справиться с громадным количеством дел, поступающих к нему. Несмотря на то, что по закону от 10 июня 1934 года «Особое Совещание» могло давать лишение свободы, ссылку и высылку только на срок до 5 лет, в эти годы «Особые тройки» начинают давать (а «Особое Совещание» утверждает) сначала 10 лет, потом 15, 20, 25 лет заключения в концентрационные лагери и, наконец, высшую меру наказания (ВМН). Обычно родственникам приговоренных к ВМН сообщалось, что последние осуждены «без права переписки».

К началу описываемого периода в большинстве лагерей издевательства и избиение заключенных лагерным начальством, — которое состояло обычно из бывших чекистов, военных и заключенных большого стажа, завоевавших симпатии вышестоящего начальства, — достигли своего предела. Заключенных жестоко избивали, ставили зимой раздетыми на пеньки в лесу или летом «на комара» и т. д., причем все это было массовым явлением.

В последующие годы для заключенных были введены «зачеты» за ударную работу, уменьшающие срок заключения. Заключенный, ударно выполняющий свою работу, мог сократить свой срок наказания за квартал на 18, 30 и 45 дней.

Эта разница зачетов сначала определялась степенью активности заключенных в работе и их участием в культурно-воспитательной деятельности лагеря. Однако в скором времени зачет в 45 дней стал присуждаться только «соцблизким» бытовикам; зачет в 30 дней стал даваться политическим с легким пунктом обвинения, а на долю политических, обвиненных в шпионаже, диверсии и терроре, остался зачет в 18 дней за квартал.

В этот период существования лагерей допускалась работа политических заключенных по специальностям (бухгалтеры, инженеры, научные работники, художники, артисты, библиотекари и т. д.), но только после того, как они проработали соответствующее время на тяжелых физических работах. Однако это было возможно только при крупных управлениях лагерей. В лагерях, отдаленных от центральных пунктов управления, положение заключенных оставалось, по-прежнему, исключительно тяжелым.

На лесосплаве, лесопогрузке, лесоповалке, земляных работах и т. д. каждый заключенный должен был ежедневно выполнять чрезвычайно тяжелую норму, выработать которую способен только физически сильный человек, всю жизнь занимавшийся физическим трудом и имеющий сноровку в том или ином его виде.

Процент выполнения нормы отзывался пропорционально и на получении продуктового пайка. Выполнивший 70 или 50 процентов нормы получал 70 или 50 процентов пайка. При выполнении 30 процентов нормы или при отказе от работы выдавался минимум, состоявший из 300 гр. хлеба и чашки «баланды» — супа. Постоянное невыполнение нормы влекло за собой постоянное уменьшение рациона, полное обессиливание, заболевание и, как правило, смерть. К этому необходимо добавить, что работа не прерывалась летом в самый сильный дождь, зимой в самые сильные морозы. Рабочий день достигал летом 12 часов, а зимой для работников леса несколько сокращался из-за ранней темноты и боязни побегов заключенных во время работы. Нередко от лагеря до места работы было расстояние в 10 — 15 км, которое заключенные проходили пешком. Если в отдельные периоды начальство и охрана и не прибегали к побоям заключенных, то само душевное состояние последних от духовной депрессии, тяжести работы и постоянного недоедания было настолько подавленным, что многие в крайнем отчаянии нарочно ранили себя во время работы в лесу — отрубали себе пальцы на руках и на ногах и даже самые кисти рук, а зимой сознательно раздевались и обмораживали ноги. Это явление приняло массовые размеры и называлось на языке лагерного начальства «саморубством». С саморубами началась серьезная борьба. Им, как правило, увеличивался срок заключения за так называемый «лагерный саботаж»: к сроку в 10 лет прибавлялось еще 5, к срокам в 8 и 5 лет прибавлялось 3 года. Однако явления саморубства и самообмораживания окончательно искоренены не были, только заключенные впредь делали увечья так, будто бы это случилось не по их вине, а вследствие несчастного случая (при падении деревьев, обрубке сучьев и т.д.).

Отказавшихся от выхода на работу запирали во внутрилагерный изолятор; зимой он не отапливался и заключенных, сажая в него, раздевали до нижнего белья. В некоторых изоляторах вместо нар были набиты тонкие брусья, сидеть на которых было мучительно; называлось это отправкой «на жердочки».

Умирали в лагерях, главным образом, старики и молодежь. Молодежь оттого, что в ней ярче и активнее проявлялся дух противоречия и сопротивления. Она чаще наотрез отказывалась от работы, сидела во внутренних изоляторах, простуживалась и массами умирала от туберкулеза, воспаления легких и других болезней.

Обычно в лагерях, как правило, к 70 — 80 процентам политических заключенных примешивалось 20 — 30 процентов уголовников-рецидивистов. Делалось это из особых соображений. Внешняя охрана и лагерное начальство во внутреннюю жизнь лагеря не вмешивалось, и внутри лагеря царил полный произвол. Сравнительно небольшой процент рецидивистов постоянно терроризировал политических, беспощадно их обкрадывая и избивая, поэтому политические неохотно оставались в лагере в рабочее время, если к этому даже представлялась возможность; большинство же уголовников, без существенных последствий для себя, на работу не выходило. Таким образом, произвол и избиение политических заключенных со стороны начальства и охраны фактически были передоверены уголовникам.

Особенно тяжелым в лагере было положение женщин, заключенных по политическим статьям. Тем из них, которые имели детей, было особенно тяжело, так как их дети отправлялись в детские дома или беспризорничали. Женщины, осужденные по политическим статьям, принуждены были жить в лагерях вместе с женщинами уголовницами, проститутками и воровками. Ночью женские бараки обыкновенно превращались в публичные дома, так как «соцблизкие», представлявшие лагерную администрацию и откормленные на краденом лагерном пайке, использовали женские бараки как места своих любовных развлечений.

Положение политической женщины становилось еще более невыносимым, если она обладала красивой внешностью: отказ от любовных притязаний обыкновенно означал перевод в условия совершенно невыносимой работы.

Необходимо отметить необыкновенную осведомленность заключенных о происходящем в других лагерях и о судьбе других заключенных. Основана она была на том, что заключенные, сидевшие уже по много лет, постоянно перебрасывались из одного лагеря в другой.

Ухудшение положения политических заключенных началось с убийства Кирова. К началу 1935 г. в СССР насчитывалось более 1 млн. заключенных. Заключенные по обвинению в террористической деятельности и работавшие по специальности были целиком переведены на общие физические работы в отдаленные участки. На многих были заведены новые дела, многие получили добавочные сроки заключения. В 1936-37 годах все политические заключенные, за редким исключением для пунктов 10-го и 11-го 58-й статьи Уголовного Кодекса при небольших сроках, были сняты с работ по специальности и переведены на общие работы.

В конце лета 1937 года начался самый страшный период для политических. За процессом Тухачевского в лагерях последовала волна репрессий. Власть развязала массовый террор в самых жестоких формах. Достаточно отметить, что число расстрелянных увеличилось с 1118 в 1936 г. до 353 074 в 1937 г. Всего по СССР в 1937-1938 гг. было арестовано (с учетом тех, кто не был осужден) около 2,5 млн. человек. По отношению к взрослому населению страны это составляло около 2,5%. Примерно таким же этот показатель был и в регионах. В 1937-1938 гг. по политическим мотивам было осуждено 1 344 923 человека, из них 681 692, или 50,7%, приговорено к высшей мере наказания.

В основном были расстреляны и отправлены в штрафные далекие командировки заключенные, имевшие обвинения в вооруженном восстании, шпионаже, терроре и диверсии, т. е. по пунктам 2, 6, 8 и 9 58-й статьи Уголовного Кодекса. Массовые репрессии 1937-1938 гг. получили в народе образное название «ежовщина» (по фамилии наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова). В обществе росли страх и удрученное состояние, в том числе и из-за отсутствия видимых критериев для арестов людей: могли арестовать любого, невзирая на занимаемую должность, положение в обществе, заслуги перед Советской властью и т.д.

Заключенные второй группы, отправленные в отдаленные лагеря, по окончании срока из лагерей не освобождались. Зачеты за ударную работу были полностью аннулированы; одновременно в самих лагерях без судебной процедуры значительной части заключенных стали добавлять сроки наказания; многих переводили в начавшие тогда организовываться закрытые изоляторы. В этот период времени заключенные потеряли всякую надежду быть освобожденными.

В конце 1938 года, в связи с арестом Ежова и назначением Берия, некоторые заключенные, пересидевшие сроки, были освобождены особым приказом из Москвы. Декабрь 1938 года был месяцем наибольшего освобождения старых заключенных. Но в этом же году в лагеря начали прибывать заключенные по новым срокам, приговоренные на 15, 20 и 25 лет заключения.

Часть 2. Ложок

На окраине микрорайона Ложок г. Искитима в удивительно красивом месте течет целебный источник — Святой Ключ. Источник уже много лет является местом паломничества, куда съезжаются люди со всех районов нашего края. Его по праву можно назвать визитной карточкой не только Искитима, но и всей нашей области.

Здесь Вы испробуете целительную воду из источника, а при желании можете искупаться в чистой прохладной воде. Рядом недавно был заложен Храм-памятник в честь Новомучеников Российских. Строительство этого Храма по благословению Владыки Тихона объявлено общеепархиальной стройкой. Верующие многих приходов нашей епархии не остались безучастны и вносят свою посильную лепту в строительство и благоустройство этого святого места. Тысячи и тысячи верующих людей устремляются сюда. Пилигримы черпают и с благоговением пьют воду.

В отличие от лечебных и лечебно-столовых вод, воды Святого источника можно пить каждый день, без ограничений. По данным лабораторных исследований Томского Института курортологии и физиотерапии – это пресная гидрокарбонатная натриевокальциевая вода с небольшой минерализацией (0,4-0,6 г./куб. дм). Практически полное отсутствие железа (что является редкостью в нашей области), а также отмеченное содержание растворенного углекислого газа CO2 – предает воде запах свежести и превосходный вкус. Но для человека верующего, главным, конечно, является не научные показатели, а та благодатная сила и намоленность этого места, которые подают помощь и исцеления всем с верую приходящим сюда.

Вода занимает важное место в нашей повседневной жизни. Вода – самое ценное вещество на земле. Церковь всегда совершала и сейчас совершает освящение вод общественных источников, рек, озер. Даже копание колодца — «копание кладезя» совершается по особым молитвам, особым чинопоследованием — уже освящается Церковью. «Даруй нам воду на сем месте, сладкую же и вкусну, довольну убо к потребе, не вредительную же убо ко приятию…» — молится священник и первый начинает рыть колодец. Над выкопанным колодцем опять совершается особое моление: «Зиждителю вод и Содетелю всех… Ты Сам освяти воду сию».

Вода есть жизнь – жизнь телесная, а для православных христиан она является началом и духовной жизни. Она имеет и высшее значение: ей свойственна целебная сила, о чем неоднократно говорится в Священном Писании. В Новозаветное время вода служит духовному возрождению человека в жизнь новую, благодатную, очищению от грехов. В разговоре с Никодимом Господь наш Иисус Христос говорит: «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3, 5). Сам Христос в начале Своего служения принял Крещение от пророка Иоанна Предтечи в водах реки Иордан. В песнопениях службы этому празднику говорится, что Господь «очищение водою роду человеческому дарует»; «Струи освятил еси Иорданския, державу сокрушил еси греховную, Христе Боже наш…».

Именно погружением в воду для нас приоткрываются Врата Царства Небесного, и именно поэтому у христиан с древних времен особое отношение к родникам. Как источник – начало любой реки, так и вода при Крещении дает нам начало жизни во Христе.

Определение святости начинается с народного почитания. Чудеса, исцеления происходят в наши дни и на Святом ключе. Наша приходская община начала записывать случаи благодатной помощи от целебной воды святого источника. Но чудесных действий святой воды удостаиваются лишь те, кто приемлет ее с живой верой в обетования Божии и в силу молитвы Святой Церкви, те, кто имеет чистое и искреннее желание изменения жизни, покаяния, спасения. Бог не творит чудес там, где хотят видеть их только из любопытства, без искреннего намерения воспользоваться ими к своему спасению.

Святой ключ – это не просто живописное место с чистой и прохладной водой. Святость этого места тесно связана с трагической судьбой нашего народа.

Именно в этих местах когда-то действовал один из самых ужасных спецлагерей тоталитарного режима — штрафной лагерь Сиблага. По свидетельству очевидцев, — это был самый жестокий «каторжный лагерь», известный за свою бесчеловечность заключенным всего Советского Союза. По сути дела – лагерь уничтожения: неотвратимый силикоз убивал многих заключенных в течение короткого времени. Вместе с уголовниками и штрафниками, отбывающими большие сроки за особо тяжкие преступления, в особой зоне лагеря помещались политические заключенные. Эти люди были неповинны, и теперь они реабилитированы. Многие из них страдали за веру. Есть свидетельские показания, что среди заключённых в 30–е годы в лагере находились и священнослужители.

На территории Западной Сибири первый трудовой лагерь — СИБЛОН появился на свет в 1929 г. СИБЛОН — это «сибирские лагеря особого назначения». В 1935 г. СИБЛОН переименовали просто в Сиблаг. Лагуправление поначалу находилось в Новосибирске, в 1933 г. его перевели в Мариинск, в 1935 г. обратно в Новосибирск, в 1937 г. опять в Мариинск, в 1939 г. обратно в Новосибирск. В 1943 г. управление Сиблага окончательно перевели в Мариинск (ныне Кемеровской области). Подразделения лагеря раскинулись на территории нынешних Новосибирской, Кемеровской, Томской, Омской областей, Красноярского и Алтайского краев. Установлено около 50 крупных лагерей Сиблага 30-х годов на территории Западной Сибири.

Искитимский ОЛП (отдельный лагерный пункт) ОЛП-4, позже ОЛП № 5 или ПЯ-53 (почтовый ящик) исправительно-трудового лагеря (КУИТЛиК) был создан в структуре СибЛАГа в 30-е гг. Названия лагерей постоянно менялись, чтобы усложнить поиск своих ближних заключенных оставшимся на свободе родственникам. Лагерь относился к разряду промышленных подразделений, заключенные которого были заняты преимущественно на крайне вредном для здоровья производстве извести и камня (в карьере), а также лесозаготовками и на аэродромном строительстве.

Центральный штрафной лагерь в Ложке занимал ключевое положение в составе Искитимского ОЛП. Он был разделен на четыре зоны, куда направлялись заключенные из других сибирских лагерей, колоний и тюрем.

По воспоминаниям бывших выживших заключенных и охранников мы имеем следующие представления о ложковском лагере. Зоны были обнесены высоким дощатым забором, с внешними и внутренними запретными зонами, обтянутыми колючей проволокой. Летом эти зоны постоянно боронили, не давая зарастать травой. На сторожевых вышках стояли вооруженные охранники, большинство из них были также заключенные.

В одной зоне помещались политические заключенные, в других — уголовники и штрафники, отбывающие большие сроки за особо тяжкие преступления, в особой зоне помещались женщины.

Основная работа была в карьере. Обжигали известь и добывали щебень, известь обжигали в «костровых» печах. В карьере не было особой техники, почти все работы выполнялись вручную. В ходу были такие малоизвестные сейчас инструменты, как кайло, кирка, спешня, клинья, лом и кувалда. Большие камни дробили при помощи кувалды и металлических клиньев.

Как вспоминает заключенный лагеря Анатолий Литвинкин, работа была невыносимо тяжелая. Очень многие умирали от истощения. Заключенные бурили камень: 1600 ударов по буру — пройден 1 метр. 5 метров — норма в день. Бригада состояла из 2-х человек, необходимо было пройти 10 метров.

Ночью вольнонаемные (бывшие уголовники) взрывали камень. Потом уголовники по три человека грузили его в вагоны. Норма на 1 человека 3,5 куб.м. или иначе 5 тонн.

На дне карьера температура зимой доходила до минус 43-х градусов мороза. Чем глубже, тем ниже температура.

На работу заключенных водили строем в количестве человек 300, под охраной с собаками. Работали в известняковом карьере, глубина которого более 30 метров (сейчас это месте затоплено водой).

Транспортировка и отгрузка камня и щебня из забоя производились ручными тачками и вагонетками. С 1947 года постоянно курсировал между карьером и станцией, перевозил готовую щебенку и известь единственной маленький паровозик — «кукушка», «Шкода».

Зона карьера и лагеря соединялась между собой специальным проходом — коридором, огороженным колючей проволокой. По этому коридору каждое утро заключенных гнали на работу. С внешней стороны коридора заключенных сопровождал конвой с собаками. Вечером по этому коридору возвращались в зону, еле-еле волоча ноги, уставшие, голодные, измученные непосильным каторжным трудом, оборванные «зэки». За ночь нужно было прийти в себя, набраться хоть немного сил, чтобы завтра снова, стиснув зубы, превозмогая боль и усталость, скоротать еще один неимоверно длинный, бессмысленный день в жизни. А дней таких тягостных и беспросветных было тысячи.

Лагерь имел свое подсобное хозяйство и овощехранилище. Женщины штрафники работали в карьере, а женщины из бытовой зоны работали на подсобном хозяйстве (держали лошадей, коров) и на полях (выращивали овощи).

Пункты питания не обеспечивали одновременного обслуживания завтраками, поэтому подъем утром начинялся в 4 часа, а развод в 7. Работали до 18.00 и ужин — в 19.00. Едкая пыль, оседавшая в легких, быстро превращала их в кровавые лохмотья. Тех, кто уже не мог махать кайлом, подстерегала голодная смерть — не вышедшим на работу паек не полагался.

Поступавший сюда «ослабленный» болезнями контингент «штрафников» давал повышенный в сравнении с другими ОЛП процент смертности, нередко превышавший 6% и более в месяц от общего числа заключенных. Накануне Великой Отечественной войны (май 1941 г.) здесь размещалось 744 заключенных. В годы войны число «штрафников» превышало 900 чел. После войны хлынула масса военнопленных. Основным потребителем произведенной продукции (известь) был Кемеровский азотно-туковый завод, потребности которого в сырье значительно возросли в связи с размещением на его территории трех эвакуированных с Украины профильных заводов. Камень, щебень по сей день востребован на различных стройках.

Особенно тяжелым было положение заключенных во время Великой Отечественной войны, заключенные питались очень плохо. Уголовники отбирали у молодых и слабых пайку хлеба, издевались над политическими заключенными, иногда убивали, проигрывали в карты.

Единственные известные нам документальные сведения о ложковском лагере относятся к 40-годам ХХ века, это выдержки из протоколов партийного собрания работников лагеря. Протокол 1943 года:

«…Политотдел, имея цифры большой смертности, сразу пришел к выводу, что положение в лагере катастрофическое, так, за I квартал смертность составила 17,3% к общему контингенту зз/кк. Причем умирают в большинстве по возрасту, те, которые должны быть работоспособными. За апрель месяц из 64 зз/кк умерли 26 прибывших из других подразделений, а 38 — свои. Плохие бытовые условия, неправильное использование зз/кк, недодача продуктов поставили в тяжелое положение…

..Заслушав информацию нач. ОЛП т. Куликова по вопросу смертности в Искитимском Центральном Штрафном лагере, в котором был проведен анализ причин, побудивших смертность: в январе — 5,4%, феврале — 6,7%, марте — 6%, апреле — 7,1%, мае — 4,8% к списочному составу зз/кк, содержащихся в Центральном лагере, на южном аэродроме (ОЛП № 13) и лесозаготовительной командировке, партийное собрание отмечает, что высокий % смертности и явился же в результате того, что за прошедший период в Искитимский ОЛП поступили из других подразделений большое количество штрафного контингента физически не пригодного к труду, с явными диагнозами пеллагры, дистрофии и других недугов, так за один лишь апрель из прибывших 64-х заключенных — 16 чел. пеллагрозников, 6 туберкулезников и болъных другими болезнями 4 чел., что составляет 40% больных к общему числу прибывших зз/кк…»

Часто вспыхивали болезни, такие как дизентерия. Пеллагра была основной причиной смертности заключенных в советских лагерях в течение многих лет. Пеллагра — тяжелый авитаминоз, обусловленный недостатком никотиновой кислоты (витамина РР) и поражающий пищеварительный тракт и нервную систему. Излечивается только с помощью полноценного питания.

Только в 1947-1948 годах в лагере перешли на т.н. хозрасчет и тогда стали хорошо кормить заключенных. До этого заключенные могли питаться помоями. М. П. Княжева, служившая во время войны в охране лагеря, вспоминает, что доходяги, еще способные двигаться, сползались к столовой и лизали пропитанный помоями снег. Безнадежность существования разрушала в зеках все человеческое.

Это были люди потерявшие рассудок от голода и холода, от страданий. По свидетельству бывшего заключенного И. А. Бухреева, Искитимский лагерь отличался особой жестокостью нравов. «Я видел, как озлобленные люди зверски издевались над слабыми, калечили сами себя и других», — рассказывает он.

По воспоминаниям очевидцев формы издевательств над заключенными, или как их именуют зз/кк, подчас принимали изуверский характер. Прибывших в искитимский лагерь в одну из зим содержали в железных кузбасских вагонах из-под угля без крыши, в лютые морозы, одеты они были в том, в чем их арестовали. Кормили их только соленой кетой, которую привозили с Дальнего Востока, не давали ни хлеб, ни воду. Люди выбивали днища бочек и как звери накидывались на соленую рыбу, рвали ее зубами и пили рассол. Вскоре у них начинались болезни живота, и они сотнями умирали. Их выкладывали на мороз, складывали штабелями, замораживали, потом пилили на части двуручной пилой и топили печи на Искитимском кирпичном заводе.

В 1956 году лагерь был ликвидирован. Сейчас старые карьеры затоплены. На месте лагеря высится Дворец культуры и школа, протекает мирная жизнь нового населения Ложка.

В шестидесятые годы, как доверительно рассказал мне один из бывших искитимских партийных работников, источник хотели завалить строительным мусором и сделать на этом месте свалку, дабы прекратить паломничество верующих. И забыть. Забыть о лагере, о вере. У ложковцев не поднялась рука, но свалка все же была устроена неподалеку. Теперь перенос этой свалки одна из приоритетных наших задач.

История Святого ключа как благодатного источника и паломничества к нему начинается с 50-60 годов ХХ столетия с самого закрытия каторжного лагеря. И тесно связано с лагерем. Именно с тех пор существует легендарное устное придание, что на этом месте в годы лихолетья расстреляли группу священников, или даже закопали живьём. Привозили из штрафного лагеря и убивали. Маловероятным такое событие видится в 30-50-е годы ХХ столетия, в период существование трудовых лагерей по многим причинам. Но не исключено, что оно могло произойти в период гражданской войны. Такова история источника на Алтае в с. Сорочий лог, где в 1921 г была убита группа священнослужителей и верующих. Известны их имена.

Мы же практически не знаем имен погибших в лагере людей. Вот официальный ответ Управления ФСБ России по Новосибирской области о существовании данного лагеря на запрос Новосибирского Епархиального Управления: «Уважаемый Владыка Тихон! На Ваш запрос (исх. № 239 от 16.03.04) сообщаем, что Управление ФСБ России по Новосибирской области не располагает документально подтвержденными данными о дислокации на территории нашей области лагерей, входивших в состав СИБЛАГа… …В связи с тем, что на граждан, репрессированных и необоснованно осужденных в 30-50-е годы прошлого века в нашем Управлении имеется пофамильная картотека учета, просим дополнительно сообщить установочные данные (фамилия, имя, отчество, год рождения) на интересующих Вас лиц.». Получается замкнутый круг.

Несмотря на маловероятность массовых расстрелов священников, многие годы верующие молились у источника о упокоении убиенных и пострадавших в годы гонений православных христиан, обращались с молитвой к Новомученикам Российским. И по молитвам Новомучеников, воды источника, который существовал и ранее происходивших здесь столь страшных событий, освящались, здесь стали исцеляться от разных болезней приходящие сюда люди.

В окрестностях Ложка бьет Святой Ключ – как нерукотворный памятник всем безвинно пострадавшим. Это вода освящена мучениями людей пострадавших в страшном каторжном лагере. По молитвам страстотерпцев земли Русской забил источник ключевой воды, исцеляющий страждущих.

Благоустройство этого святого места столь тесно связанное с трагической историей нашего народа имеет огромное культурно-воспитательное значение. По проекту сам Храм в честь Новомучеников Российских будет памятником погибшим здесь нашим соотечественникам. Рядом будет установлен Поклонный крест. Также в цокольном помещении храма планируется поместить музей, посвященный Св. Новомученикам и Искитимскому лагерю. Надеюсь, что к этому времени откроются новые документальные сведения о лагере.

Наша Епархия, администрация г. Искитима и Искитимского района, благоустроители строят на территории Святого ключа этот мемориальный комплекс для будущих поколений, которые будут приходить сюда, и вспоминать о том, какие события здесь происходили.

Cвященник Игорь Затолокин, настоятель Храма «Живоносный источник» микрорайона Ложок.