Причины начала христианизации населения Западной Сибири в начале XVIII века

Наблюдались лишь единичные случаи перехода в православие из язычества и мусульманства. Не существовало даже самих понятий: «миссионерская деятельность», «миссионер», «миссионерство». Их появление мы относим к началу XIX в., вероятно они были заимствованы из европейской терминологии, когда на территории России появились протестантские проповедники, начало свою деятельность Библейское общество. В XVII и всего XVIII столетия в обиходе и в официальных документах встречается лишь понятие «проповедничества», «проповеди» и т. п.  Но происходит постепенный отказ от такого понятия, как «басурманство», который заменяется на «магометанство». Народности, исповедующие языческие культы, называли «идолопоклонниками», «шаманистами».

Когда Петр I писал Киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому (18 июня 1700 г.) о назначении на Сибирскую кафедру митрополита, который «мог Божиею помощью, исподволь, в Китае и в Сибири … закостенелых человек приводить в познание истиннаго Бога», то в послании самодержца отсутствует термин «миссионерство»[1]. Речь идет об одном человеке, но не о кампании, целью которой стала бы христианизация Сибири. Не затрагивается вопрос и о различии вероисповеданий сибирских народностей, исповедовавших мусульманство, буддизм и язычество.  По замыслам Петра — все, кто не христианин должны были принять православие, как основную и единственно правильную веру. И в более поздних царских указах Филофею (Лещинскому) делается различие между «магометанами» и «язычниками», «идолопоклонниками», но опять же термин «миссионерство» не употребляется[2].

В течение всего XVIII в. распространение православие в Западной Сибири интерпретируется как «проповедничество». Так  в указе Екатерины II  за 1764 г. повелевалось в Тобольской  епархии быть «для обращения иноверных в христианскую веру и для утверждения в оной … двум проповедникам»[3]. И лишь 24 декабря 1828 г. Св. Синодом был издал указ «Об учреждении в Тобольской и Казанской епархиях миссионеров для обращения в православие иноверцев»[4]. Следовательно институт миссионерства как таковой начал формироваться лишь в начале XIX в., но если подразумевать под миссионерством обращение инаковерующих в православие, то эта деятельность велась в Сибири с заселения ее русским православным населением, то есть с конца XVI в. и в течении всего XVII в., о чем говорит указ времен регентства царевны Софьи 1681 г. о. недопустимость применения силовых методов при совершении крещения лиц нехристианского вероисповедания[5]. Другим указом 1685 г.: «… буде которые иноземцы похотят креститься в православную христианскую веру волею своей и их велеть принимать и крестить, а не волею никаких иноземцев крестить не велеть» подтверждается проведение широкомасштабных акций христианизации[6].

Именно конец XVII в. стал переломным в вопросе христианизации народов Сибири. В начале XVIII в. по инициативе Петра I началась массовая христианизация туземцев Северного Приобья.  Если его предшественники ограничивались крещением представителей политической элиты и созданием отдельных христианских центров, то после падения самых сильных северных княжеств (Кодского, Пелымского, Демьянского, Обдорского) и создания в Тобольске, как опорном пункте, центра державного православия, взгляды молодого реформатора оказались направленными на восток и северную часть страны, где население все еще придерживалось «веры отцов» и поклонялось языческим божествам. Березовский протоиерей Михаил Путинцев писал по этому поводу, что на севере Западной Сибири (в Березовском крае) «первые 114 лет со времени покорения русскими северной Сибири … не было даже и миссионеров в собственном смысле»[7]. Крещение язычников Прииртышья и Приобья стало одним из приоритетных направлений в миссионерской деятельности сибирской церкви, известной как «противоязыческая».

Вторая ветвь миссионерства в Западной Сибири, «противомусульманская», оформилась практически одновременно с первой, «противоязыческой». Ислам обрел своих последователей в Западной Сибири несколько ранее, чем православие и не собирался терять своих позиций, обретая паству среди северных (языческих) народов. И хотя прямых столкновений между православным и мусульманским духовенством не происходило, но некая наэлектризованность в начале XVIII в. ощущалась. Петр Буцинский в своем сочинении приводит следующий документ из архива Св. Синода, поступивший из Тобольска, датированный началом XVIII века: «Татары подъезжают к новокрещенным и, смущая, велят именем своего начальника Сабанака церкви жечь, попов и причетников до смерти побивать и кресты побрасать и старую веру держать. Они ж абизы, не ведомо по какому указу, многих остяков пообрезывали, а около Тобольска и крещенных коснулись, и размножают свою проклятую веру»[8]. В челобитной митрополита Филофея (Лещинского) (1703 г.) Петру I предлагалось совсем закрыть в Тобольске мусульманские (татарские) мечети, поскольку «от мечетев церквам Божиим бывает перешкода»[9]. На что Петр велел тобольским воеводам Черкасским по возможности переселить тобольских татар из центра города ближе к реке «и мечеть им сделать там же, и с ними о том поговорить…»[10]. Великий преобразователь не решился вступать в конфликт с сибирскими мусульманами, требует «с ними о том поговорить», то есть разъяснить необходимость их переселения, хотя как глава государства, несомненно, находился на стороне православной церкви. Не вызывает сомнения его позиция в полной христианизации всего населения Российской Империи, что требовало кропотливой и долгой работы и не могло произойти кратковременно. Исходя из этого, сложилось «противомусульманское» направление миссионерства.

Конец XVII в. выявил непримиримость позиций государства и официальной церкви с противниками «никоновской» церковной реформы. Борьба со  старообрядцами  приобрела весьма жесткий характер: восьмилетняя осада Соловецкого монастыря (1668–1676), костры, доведение узников до смерти голодом – вполне адекватно отражало правительственную политику, наиболее решительной формулировкой которой стали антираскольнические распоряжения времени царевны Софьи[11]. При Петре отношение к старообрядчеству не привело к изменениям в положительную сторону. Если учесть, значительная часть  старообрядцев  оставалась на позиции немоления за государя, явление несовместимое ни с принципом абсолютной власти монарха, ни с повсеместно внедряемым началом регулярности, то понятно отношение к ним будущего российского императора, неизменное до конца его правления[12].

В Сибири представители церковного раскола в открытую заявили о себе в конце 70-х годов XVII века, произведя 6 января 1679 г «гарь» в Березовской заимке[13]. Административные меры, направленные против них мало что дали. К «увещеванию» воинствующих старообрядцев привлекли клириков официальной церкви, первым среди которых стал митрополит Игнатий (Римский-Корсаков), обратившийся к ревнителям «старинного благочестия» с так называемым «Посланием», где доказывал неправомерность их взглядов[14]. Именно на РПЦ было возложено бремя многовековой борьбы и полемики с церковной оппозицией, где гражданская власть подключалась лишь в тех случаях, когда религиозный конфликт приобретает политическую окраску (как это было, например, в Тарском бунте 1722 г.). В рядовых ситуациях государство ограничивается содействием ей. Многие видные церковные деятели видели в лице старообрядцев непримиримых врагов, с которыми необходимо вести борьбу до их полного уничтожения. К ним можно отнести все того же Филофея (Лещинского), который в своей «Челобитной» Петру предлагал «не покоряющихся домы их разграбляти на Великого Государя, а их смерти предавати»[15]. Но государь отказался от чести принять на себя имущество сторонников раскола, повелев вести расследование по каждому конкретному случаю самосожжений или укрывательства от крещения. Таким образом, сложилось третье основное «противораскольническое» направление миссионерской деятельности РПЦ в Западной Сибири.

Но для начала кампании христианизации в Западной Сибири было мало распоряжений императора и желания сибирских митрополитов, которые первоначально и брали на себя роль проповедников. К этой деятельности требовалось привлечь значительное число образованных служителей церкви, которые могли бы вести проповедовать среди многоязычного аборигенного населения на их родном языке. Для их подготовки необходимо было открытие школы, о чем опять же митрополит Филофей писал в своей «Челобитной». Мотивы открытия школы прямо совпадают с идеями миссионерства: «Для вспоможения Церкви святой и расширения христианской веры школам быть в Тобольску…»[16]. И совершенно верно митрополит заканчивает свою мысль о необходимости обучения проповедников непосредственно в Сибири: «… а без проповедников Слова Божия и учителей школьных … быть невозможно»[17].

Как видим, в начале XVIII в., в связи с исходящей от Петра I инициативой христианизации коренного сибирского населения, сформировались и остались на долгое время практическими неизменными такие приоритетные направления миссионерской деятельности РПЦ в Западной Сибири: «противоязыческое», «противомусульманское», и «противораскольническое».

Причины, побудившие Петра I начать христианизацию края, на наш взгляд, состоят в следующем:

• для гражданских и церковных властей были нежелательные контакты православного (в основном русского) сибирского населения с аборигенами-язычниками, мусульманами, а так же старообрядцами, что по канонам церкви не только не приветствовалось, но в отдельных случаях было наказуемо согласно правилам Духовного регламента;
• крещение любого иноверца считалось единственно верным и лицу, побудившему его на этот шаг выражалась церковная благодарность;
• принявший крещение абориген становился как бы «русским» и обладал всеми правами и обязанностями гражданина Российской империи, в том числе мог быть принят на государственную службу;
• в связи с усилением российской государственности, где единственной официальной религией являлось православие, возникала необходимость приведения в ее лоно как можно большего числа граждан;
• старообрядцы представляли не только оппозицию официальной церкви, но и самодержавной власти, что вызвало соответствующую реакцию с ее стороны.

Крещение «иноверцев» было и есть одной из главных основополагающих доктрин христианства и в частности православия. Но именно Петр I наиболее ярко и последовательно осуществил политику христианизации народностей, населявших Приобье и Прииртышье, воспользовавшись этим для укрепления политических и религиозных основ нового имперского правопорядка.

Таким образом, начало миссионерства в Западной Сибири необходимо рассматривать, несомненно, как реформу, имеющую цель приведение всего населения Западной Сибири в православие. Именно тогда были сформированы и получили дальнейшее развитие приоритетные направления миссионерства РПЦ.

Примечания

1. Сулоцкий А И. Сочинения в трех томах. Т. 2. Тюмень, 2000. С. 20.
2. Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн. I, II. СПб. 1882. С.413-414.
3. ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 156. Оп. 4. Д. 922. Л. 2.
4. РГИА. Ф. 796. Оп. 109. Д. 1552. Л. 11.
5. Малов Е.А. О татарских мечетях в России // Православный собеседник. 1867. Кн. 12.  С. 25.
6. ПСЗ. СПб., 1890. Т. XIV. Примечания 1.
7. ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 144. Оп. 1. Д. 43. Л. 19.
8. Буцинский П.  Крещение   остяков  и вогулов (хантов и манси) при Петре Великом. Харьков, 1893. С. 6.
9. Сулоцкий А.И. Челобитная митрополита Сибирского и Тобольского Филофея Лещинского Петру Великому и ответ сего Государя на нее/ Сочинения в трех томах. Т. 2. Тюмень, 2000. С. 79.
10. Там же. С.80.
11. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопед. словаря. М., 1996. С. 249.
12. Черная Л.А. Отношение Петра Великого в древнерусской культуре // От Нарвы к Ништадту: Петровская Россия в годы Северной войны 1700–1721 гг. Сб-к мат-ов Всерос. науч. конф-ции, посв. 280-летию со дня заключения Ништадтского мира. СПб., 2001. С. 90, 91.
13. Покровский Н.Н. «Сказки» перед самосожжением // Отечество. Краевед. альманах. Вып. 6. М., 1995. С. 236.
14. Игнатий, митрополит. Три послания к раскольникам. Казань, 1855. С. 13.
15. Сулоцкий А.И. Челобитная митрополита Сибирского и Тобольского Филофея Лещинского Петру Великому и ответ сего Государя на нее: Сочинение в 3т.: Т. II.  Тюмень, 2000. С.82.
16. Сулоцкий А.И. Указ. соч. С. 73.
17. Сулоцкий А.И. Челобитная митрополита Сибирского и Тобольского Филофея Лещинского Петру Великому и ответ сего Государя на нее/ Сочинения в трех томах. Т. 2. Тюмень, 2000. С. 73-74.