Аннотация

О первых приобских церквях в их «деревянный» период известно очень мало. Построены они были из недолговечного материала, не сохранилось ни самих сооружений, ни изображений, ни словесных описаний. Хронология их существования, озвученная в краеведческой литературе, не отличалась точностью и достоверностью. В данной статье на основе различных архивных данных восстанавливается история двух деревянных церквей – Сретения Господня с. Бердского и Святого Архистратига Михаила с. Легостаевского, относящихся к ведомству Бердского острога и располагавшихся на территории современного Искитимского района Новосибирской области. Дополнительно предпринята попытка реконструкции отдельных деталей облика и внутреннего убранства сельских храмов.

Ключевые слова: Сретенская церковь с. Бердского, Михаило-Архангельская церковь с. Легостаевского, сибирское деревянное зодчество, пожары деревянных церквей, клетский тип, звонницы, иконостасы

Сретенская церковь с. Бердского

Деревянная церковь в Бердском остроге появилась в числе первых острожных строений. Короткие сроки ее возведения косвенно говорят о том, что построена она была за «государственный кошт», т.е. за счет казны, что было типично для зауральских территорий в начальный период их освоения. О том, что многие из сибирских церквей на фронтирных линиях строились и содержались за счет государства, пишут такие исследователи сибирского православия как Н.Н. Покровский [40], Н.Д. Зольникова [34]. Началом функционирования бердской церкви можно назвать 1718 г., когда, согласно сказке из ландратской переписи, в острог прибыл дьячок Петр Кузнецов («Самарского яму ямщический сын, оставивший отца в младых летах и живший при архирействе при певчих») [2, Л. 125об]. С появлением дьячка сложился минимальный штат из священника и причетника, которые и были переписаны в первой половине 1719 г. как служители уже действующей церкви [2, Л. 115, Л. 125об].

Вплоть до 1750 г. – года образования Барнаульского заказного духовного правления, ведающего церквями на территории Колывано-Воскресенского горного округа, бердская церковь относилась к Кузнецкому заказу, т.е. управлялась напрямую из Кузнецка. О приобско-томской системе управления церковной жизнью в первой половине XVIII века писал протоиерей А.А. Мисюрев. Изучая «древние акты» томского Алексеевского монастыря он сделал вывод, что его настоятели долгое время были «закащиками, т.е. благочинными над городским и сельским духовенством и отсюда управляли Томским краем, от имени томских архипастырей» [39, Л. 61]. Симметрично в Кузнецком уезде церковное управление велось от имени настоятеля Христорождественского монастыря. В делах Бердской судной избы начала 30-х гг. XVIII века хранится несколько промеморий «града Кузнецка Кузнецко Рождественского монастыря от заказных дел игумена Пагкратия», направленных в «Берского острога приказных дел в судную избу». «Его преосвященства послушник» Пагкратий (также писавшийся как Понкратий), разбирался с разными случаями нехристианского поведения со стороны бердских крестьян, требовал присылки в Кузнецк оступившихся, а также присылки в Кузнецк священника Егория с книгами «о неисповедавшихся и святой евхарастии непричащающихся» [5, Лл. 3-6, Л. 76, Л. 80, Л. 220]. В 1730-м году он лично навещал Бердский острог для «высматривания и увещания в вере православной пребывающих а дохматом не согласующихся» [5, Л. 56]. Кузнецкое влияние распространялось и на состав клира бердской церкви. Достаточно упомянуть династию священно и церковнослужителей Хмылевых, восходящую к кузнецкому священнику Ивану Хмылеву [3, Л. 5об], а также дьячка Ивана Дмитриевича Веригина [24, Л. 193] с фамилией кузнецких служилых – пушкарей, конных казаков, упоминаемых в разборных кузнецких списках с 1636 г.

Длительный период (вплоть до 1754 г.) церковь была однокомплектной, несмотря на размеры прихода. Выявлены следующие имена настоятелей «деревянных» церквей с. Бердского:

· 1717-~1730 г.: Иосиф (Осип) Сергеевич Полканов, уроженец Калиновской слободы Тобольского уезда [2, Л. 115], сын первого настоятеля слободской церкви Рождества Христова Сергея Тихонова [1, Л. 1472], в сентябре 1731 г. священнодействует в Малышевской слободе [5, Л. 220].

· с ~1730 (не позднее декабря) по ~1733 г.: Георгий (Егорий) Федоров [5, Л. 5, Л. 6, Л. 76, Л. 220] (предположительно бывший священник Ялуторовской слободы Тобольского уезда, переписанный там с сыном Федором в ревизию 1720 г.[4, Л. 1021]).

· с ~1733 [5, Л. 491] по ~†1748 г: Семен Иванович Хмылев, сын священника Преображенского собора г. Кузнецка Ивана Хмылева [3, Л. 5об].

· с ~1748 по 1763(немощен)-†начало 1764 г.: Прокопей Семенович Хмылев [25, Л. 380 ] .

· 1764 г.: Гавриил Иванович Патрушев [26, Л. 355] (с 1765 г. священнодействует в Малышевской слободе [27 , Л. 463]).

· 1765-†1766 г.: Афанасий Иванович Тюшев [27, Л. 325; 28, Л. 335 ] (из тобольско-уральской династии священников Тюшевых[43]).

· 1767-1771 г.: Иван Григорьевич Ошаров, сын красноярского священника, до Барнаульского заказа служил диаконом в г. Красноярске [14, Л. 20об].

· с 1771 – не ранее 1774 г: Даниил Иванович Тюшев (переведен на место умершего брата из Курчиковой или Кийской волости Томского заказа) [15; 19, Л. 288об].

· после 1782 г. – не ранее 1795 г.: Григорий Степанович Степановский, сын звонаря Тобольского Софийского сбора, бывший дьячок Тобольского Троицкого Собора [22, Л. 92].

· с 1798 г. по 1809 г. – Степан Афанасьевич Набережных, родом из Окуневского острога, до Бердска служил в Челябинском и Семипалатинском заказах [31, Л. 167].

С 1754 года в штате то появляется, то исчезает второй священник, т.е. по формальным признакам церковь переходит в ранг двухкомплектной. Вторые священники Сретенской церкви во второй половине XVIII века – первых годах XIX века: Матвей Иванович Знаменский (1752-1754 гг.) [6]), Афонасей Иванович Тюшев [24, Л. 193; 26, Л. 355], Даниил Иванович Тюшев (1767-1771 гг.) [29, Л. 514], Федор Васильевич Желницкий (1773-1774 гг.) [19, Л. 290ооб], Егор Федорович Федоров (1765-1766 гг.) [27, Л. 325; 28, Л. 335], Семен Иванович Меньшенин (с 1802 по 1809 г. и далее) [31, Л.16об, Л. 183об]. Причетнический состав формируется в основном из детей священнослужителей, которые начинают свою церковную карьеру на должностях дьячков и пономарей (Федоров, Хмылев, Тюшев).

Первая деревянная церковь простояла около сорока лет – достаточно длительный срок для деревянных храмов. 25 марта 1757 г. «по отпетии в оной церкви божественной службы например в часу 7-м дня внезапно показанная Сретенская церковь сгорела, а от какого де имянно случаю про то оные священники Хмылев с причетники не знают. Токмо староста церковный а трапезник от них священника с причетники в той церкви остались, где и осматривали, а по осмотру оным священнику с причетники объявили что все благополучно» [8, Л. 2]. В этом «пожарном» деле о внешнем облике церкви говорится скупо, но в приложенном к делу реестре спасенных предметов находится обширная информация о внутреннем убранстве и комплектации церкви.

Рисунок 1. Реестр спасенных в пожаре 1757 г. церковной утвари, икон, книг и одеяния

Источник: ГАвТ. Ф. 156. Оп. 1. Д. 2314, Лл. 3-3об.

Из всего перечня спасенной церковной утвари выделяется последний пункт – четыре колокола. Он свидетельствует о наличии при первой церкви звонного сооружения. В сельском храмостроении севера и Сибири наиболее распространенный вариант – звонницы и небольшие отдельно стоящие столбчатые деревянные колокольни. Многоярусные деревянные колокольни были присущи, в основном, городским соборным церквям (Кузнецк, Барнаульский завод). О небольших размерах звонного сооружения косвенно свидетельствует число колоколов. Четыре колокола – традиционный комплект звонницы, либо небольшой колокольни. Не стоит забывать, что колокола смогли быстро и без потерь эвакуировать при начавшемся пожаре. В случае доступа через лестницу и расположения на высоком ярусе их спасение было бы не столь легким и успешным. Образец небольшой столбчатой колокольни при деревянной церкви – на рис 2.

Рисунок 2 .Церковь Преображения Господня в Введенском-Борисовке Наро-Фоминского района Московской области со столбчатой колокольней

Фото П.В. Егорова с сайта «Храмы России».

URL: http://temples.ru/show_picture.php?PictureID=122894

Через год к сбору крестьянских пожертвований на новую церковь подключилось заводское ведомство и по указанию начальника Колывано-Воскресенских заводов Иоганна Христиани в Тобольской духовной консистории была истребована шнуровая книга с печатями, чтобы фиксировались все вклады «доброхотно дателей денег», в том числе из других городов [21, Лл. 474-474об].

Пока набирал обороты сбор средств и прочие организационные мероприятия, церковная жизнь шла своим чередом. Несмотря на отсутствие церкви, основные требы (крещение, венчание, отпевание) справлялись. Сохранилось дело 1760 г. о венчании священниками Берского острога Барнаульского заказа Прокопием Хмылевым и Афанасием Тюшевым прихожан без венечных памятей [9]. Смысл претензий к священникам со стороны духовного начальства состоял в том, что крестьяне должны были не только брать в Бердской судной избе билеты к бракосочетанию, но и в Барнаульской духовной консистории – венечные памяти, облагаемые пошлиной. На практике крестьяне в Барнаульский завод не ездили. Священники упростили схему: венчали крестьян по билетам, а причитающиеся в казну пошлины брали на месте и сдавали под расписку бывшему заказчику протопопу Симеону Шелковникову. Духовное начальство пытается прекратить подобную практику и разобраться, не было ли нарушений, не венчали ли таким способом за деньги «уводных девок», т.е. ушедших в замужество без благословения родителей. Консистория распорядилась провести ревизию всех венчаний, и при обнаружении недостающих пошлин вменить компенсацию священникам. Дело закончилось без каких либо наказаний, по всей видимости, дебеты с кредитами по ревизии сошлись, а «уводных девок» не было обнаружено.

Свое существование венечные памяти закончат с отменой Екатериной II венечных пошлин в 1765 г., т.е. пять лет спустя данного расследования. Для нас это дело интересно тем, что в нем неоднократно упомянуто место, где, при отсутствии церковного строения, происходило венчание: «у оного священника Прокопия Хмылева в горнице». В допросе Прокопий подтвердил, что, за неимением церкви, венчание проводил в собственной горнице: для этого в ней были поставлены вынесенные из пожара святые иконы [9, Л. 7].

Итак, в марте 1760 г. новая церковь еще не была отстроена, следовательно, возвели ее примерно в 1761 г., спустя четыре года после пожара. 12 ноября 1762 г. в полученной из канцелярии Колывано Воскресенского горного начальства промемории написано: «по данным в тою Канцелярию Берского острогу Сретенской церкви староста Степан Бахарев с прихожаны доношением объявляет что по благословению нашему в вышеписанном остроге вместо згоревшей вновь деревянная церковь во имя Сретения господня церковь со всем сооружена и церковным благолепием яко что святыми образами и всею церковною утварью исправляется и к освящению в нынешнею зиму придет в готовность»[10, Лл. 2-2об].

Упоминание о второй деревянной бердской церкви мы находим в нескольких исторических документах. Например, в деле Тобольской духовной консистории, посвященном священнику Ивану Григорьевичу Ошарову [16], описывается конфликт, произошедший в стенах церкви. Состоял он в том, что И. Ошаров наказал пономаря С. Хмылева за звоны, распорядился которые сделать не он, первый священник, а второй священник Д. Тюшев. В изложении расследования прописываются некоторые элементы церковного устройства: « …а упомянутый Ашаров вышел из алтаря…» «по окончании молебна мною три звона учинено, и по отзвону пришел в церковь…» …по трех звонах реченный Хмылев пришел в сиверны двери…» «Трапезник Игнатей Дементьев Черепанов допрашиван по присяжной должности …того я подлинно не видал, затем, что должность моя следуемо в трапезе близ печи…» «..Хмылев вырвался в северные двери, убежал на крыльцо церковное…» [16, Л. 21].

На основании этих фрагментарных сведений, можно реконструировать некоторые моменты интерьера и экстерьера деревянной церкви. Во-первых, при церкви была звонница или небольшая колокольня, где быстро можно было сделать «три звона» и вернуться в алтарное помещение. Сам алтарь располагался за классическим иконостасом с центральными «царскими» и боковыми «северными» и «южными» дверями. Наличие алтарного придела под вопросом (нет данных ни за ни против), при этом трапезный придел упомянут несколько раз. Можно сделать вывод, что церковь была клетского типа. Как минимум имелись две клети (соединенные меж собой срубы основного помещения церкви и трапезной), также не исключено наличие алтарного прируба. Известно также, что церковь была отапливаемой – в трапезной имелась печь, рядом с которой по должности находился трапезник. Должность трапезника была и в первой церкви. И, возможно, вторая деревянная церковь воссоздала первую по своим архитектурным формам. Именно в этой церковной печи закончат свое существование сгнившие баши и надолбы Бердского острога в 1791 г. [38, С. 32]. Помимо трапезного придела имелось церковное крыльцо, скорее всего под навесом. Расположение церкви на территории острога, исходя из текста дела – неподалеку от одной из двух входных башен, рядом находилось небольшое кладбище, на котором хоронили не только жителей острога, но и близлежащих деревень [16, Л. 9, Л. 29].

Спустя тридцать три года, в мае 1796 г., от церковно и священнослужителей и старосты Сретенской церкви в Барнаульское духовное правление поступило доношение о том, что церковь, построенная в 1763 г. (по факту – освященная в 1763 г.), пришла в ветхость, а также «служащих к благоукрашению церкви вещей имеется великой недостаток». Собственных средств у церкви недостаточно, поэтому остается только «сбор от доброхотных дателей», для чего запрашивается в Тобольской епархии на три года шнуровая книга с печатями [32, Л. 46].

Первые результаты приобретения предметов «благоукрашения» на собранные деньги проявляются в июне 1800 г., когда бердским священнослужителям из Барнаульского духовного правления сообщается, что готов заказанный ими образ храмовый Сретения господня [32, Л. 193.]. Над образом трудился известный тобольский, а в последние годы жизни – барнаульский иконописец Александр Сумкин. У художника был свой узнаваемый стиль – барочный, с элементами классицизма [33], вероятно в таком же стиле была изготовлена и новая икона.

Сбор денежных средств предполагался на ремонт и реконструкцию церкви, но очень быстро пришли к коллективной мысли, что проще построить новую. Помимо ветхости не устраивало местоположение, подверженное ветровой эрозии. Вот как описывает комплекс причин, приведших к решению строить новую церковь на новом месте земский бердский управитель Д. Басарев: «По причине ветхости церкви и того что она стоит на неудобном месте, основанием на песке, под всегдашним ветром, которым и основание ея с одной стороны обнаружило, гробы и тела мертвых выдуло, как я так равно священнослужители теж же и из прихожан поименно их не помню, были согласны на выстроение новой, и для того старшины Берского прихода собраны и беспрекословно приговор свой на то постановили» [23, Л. 113].

Рисунок 3. Ответ земского управителя Д. Н. Басарева о причинах решения построить вместо ветхой деревянной церкви новую, 8.09.1808 г.

Источник: ГААК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 1202, Л. 113.

16 ноября 1800 г. была получена грамота Епархиального архиепископа на заложение деревянной однопрестольной церкви в честь Сретения Господня [23, Л. 273]. На собранные деньги «на выстроение вместо обветшалой церкви деревянной же по согласию прихожан было самими ими приготовлено круглаго лесу до 900 бревен, плах такой доброты, как постановлено в 5 числа сентября 1801 года приговором» [23, Л. 115-115об ]. Но третьей деревянной Сретенской церкви не суждено было появиться. Из Тобольской епархии приходит указ, в котором «объявлена была в указе воля Его императорского величества не строить деревянных а каменные церкви» [23, Л. 273]. Начались уговоры прихожан на каменное, а не деревянное храмостроительство. С оговорками последние согласились, поскольку было обещано, что без архитектурных излишеств каменная церковь будет не намного дороже деревянной. В 1802 г. прихожане через своих старшин изъявляют желание строить однопрестольную каменную церковь «без украшений» [23, Л. 123]. Последующая за этим решением реальность оказалась несколько иной, чем представлялась на старте. Львиная доля заготовленного леса была распродана на треть ниже исходной цены, т.е. предыдущий сбор средств если не ополовинился, то изрядно поубавился [23, Лл. 115-115об]. Сам же проект каменной церкви уже на стадии закладки резко усложнился и перерос в трехпрестольною церковь с тремя приделами и тремя иконостасами (план и фасад – от барнаульского архитектора унтер-шихтмейстера А.И. Молчанова [23, Л. 113об]. Последовали дополнительные и неоднократные сборы денежных средств с прихожан [23, Лл. 121-121об]. Строительство, начавшееся в 1803 г., растянулось на пять лет и закончилось только в 1808 году.

В местной краеведческой литературе бытует миф о пожаре, уничтожившем деревянную церковь с. Бердского и приведшем, в итоге, к строительству каменной. Но все время строительных работ по возведению каменного храма деревянная церковь функционировала в штатном режиме, никаких пожаров не происходило. Метрические книги Сретенской церкви с 1801 по 1808 г. и далее (за исключением 1803 г., где просто подписи причта) заканчиваются одной и той же записью: «С сих троечастных метрик таковая же копия списана и при церкви для хранения в ризнице оставлена, в чем и подписуемся (и далее – подписи причта)». Запись делалась в конце года, и маловероятно, что погорельцы упоминали бы о сгоревшей церковной ризнице, как месте хранения бумажного документа. Прочие архивные документы (например, клировые ведомости [31]) также подтверждают сохранность старой деревянной церкви и ее функционирование вплоть построения каменной.

Рисунок 4. Итоговая запись в метрической книге Сретенской церкви 1806 и 1807 гг. с информацией о ризнице церкви, как месте хранения копий

Источник: ГАТО. Ф.170. Оп. 9. Д. 33, Л. 97 (1806 г.); Л. 242об (1807 г.).

После ввода в строй каменного храма, в августе 1808 г. была проведена ревизия старой деревянной церкви и ее внутреннего убранства на предмет дальнейшего использования. Из икон признаны «хорошими» пять местных образов: во имя Сретения господня, Божией матери, Спасителя, Илии пророка и Николая чудотворца. Но ни в холодный Сретенский, ни в новые теплые пределы они не годились, поскольку «сочиненный рисунок» выполненных красноярским иконописцем Мартыном Хозяиновым всех трех иконостасов был другого стилевого решения [1] . Место им в новой церкви все-таки нашлось: «в приличных в церкви местах употребить можно». Что касается стен, то констатировалась предельная ветхость строения. Было рекомендовано куда-либо употребить это строение, « по крайней мере на дрова для новой же церкви» . Исходя из этого документа, мы предполагаем, что второй деревянной церкви Бердска все-таки суждено было сгореть, только не на открытом воздухе, а в печи новой каменной церкви.

Михаило-Архангельская церковь с. Легостаевского

Легостаевская церковь в отличие от бердской, появилась на треть столетия позже, в период массового строительства храмов, предпринятого администрацией вновь образованного Колывано-Воскресенского округа. В 1751 г., в ведомости геодезиста Пимена Старцова, описывающей потенциальные церковные приходы, впервые упомянут проект церкви в деревне на р. Берди с удобным местоположением на «Большой столбовой Кузнецкой и Томской дороге» [20, Л. 130-133об]. А уже через год Архангельская церковь числится в списке построенных, и в нее из Барнаульского духовного правления отправляется на служение первый священник – Василий Иванович Мухин [12, Л. 4об]. Скорее всего, церковь была небольшой, поскольку отстроилась так быстро. Гораздо дольше происходило собирание утвари, убранства, икон, т.е. всего необходимого для церковных служб. Процесс этот растянулся на годы: только в 1760 г. церковь, наконец-то, была освящена [12, Л.4об].

Первой деревянной легостаевской церкви был отмерен короткий век, а если точнее – тринадцать лет. 26 декабря 1765 г. она сгорела [11, Л. 2]. Это был период постоянных смен настоятелей. Первый из них – Василий Иванович Мухин – в 1761 г. овдовел и был отправлен, по тогдашней традиции, в монастырь. Пришедшие ему на смену священники надолго не задерживались. С 1762 по 1766 гг. в с. Легостаевском на священнической должности побывало четыре духовных лица, и разные причины уводили их из села на новые места. Пожар пришелся на период служения Ивана Алексеевича Алексеева, бывшего священника Захарьевской церкви Барнаульского завода, куда сразу после пожара и он и был снова затребован. Уже весной начинается собор средств на новую церковь. Местоположение для вновь отстроенной церкви было выбрано старое – «в том же селе на погорелом месте построить в тож имянование Архистратига Божия Михаила новую деревянную церковь». [11, Л. 2].

Буквально за несколько весенне-летних месяцев церковь к сентябрю 1766 г. была полностью воссоздана «….в совершенное строением окончание приведена, сосудами, ризами, книгами и протчею церковной утварью удовольствована и по осмотру закащичьему ко освящении имеется в готовности, и прежний святой антиминс священнодействованный в 1759 году Преосвященным Павлом Митрополитом, оставшийся от погорелой церкви не поврежден, но во всем цел, и исправен имеется» [17, Л. 1]. Сохранность антиминса и внутренней комплектации говорят о том, что пожар не застал врасплох и протекал по щадящему сценарию, позволив вынести значительную часть убранства и содержимого из церкви. Быстрое возведение церкви за летние месяцы – о том, что церковь не была сложная в архитектурном плане. Не исключено даже, что был использован готовый сруб, приготовленный для деревенской избы, т.е. лес не заготавливался специально.

Если первая церковь была детищем Василия Ивановича Мухина, то строительство и комплектация второй церкви (да и в целом большая часть ее жизненного цикла) пришлись на время служения сына первого священника – Петра Васильевича Мухина. В ноябре 1766 г.¸ т.е. когда церковь была уже восстановлена, легостаевские крестьяне подписали «выбор» местному пономарю Петру Мухину, в январе 1767 г. он был рукоположен и стал сначала вторым, а потом и первым священником Михаило-Архангельской церкви [более подробно о П. Мухине: 35]. Несмотря на хорошую послепожарную сохранность утвари и икон, период полного введения в строй снова затянулся: освящена она была только 20 августа 1771 г. [17, Л.2]. Радением Петра Мухина новая церковь просуществовала целой и невредимой весь период его служения, вплоть до самой его кончины – 1794 г. В конце 90-х г. перенесена на более высокое место из-за постоянного размытия берега весенней водой. Но на новом месте простояла недолго, опять сгорела [41]. На этом деревянный период бытия церкви закончился, третьему храму было суждено воплотиться в камне.

Уже после своей смерти Петр Мухин за долгое и безупречное служение, любовь народа, а также нетленность мощей стал почитаемым в округе местночтимым святым. Его имя послужило необыкновенному для XIX века делу – раскопкам остатков сгоревшей деревянной церкви, в которой он священнодействовал весь свой долгий служебный путь. Результаты раскопок опубликованы в 1910 г. в Томских Епархиальных ведомостях, и на сегодняшний день это единственный документ, который дает какое либо представление о деревянном церковном строении в с. Легостаевском.

Согласно акту от 12 июля 1907 г. «при осмотре оказалось, что на глубине 1 ½ аршин (т.е. одного метра), под навозом и разным мусором, накопившимся в течение ста лет, от церкви остались едва уцелевшими нижния окладные бревна 10 аршин длиною и 6 аршин шириною. Размер алтаря в точности определить нельзя, но должен быть не более 4 ½ арш. Престол был устроен на балках. Посредине между балками оказались остатки сгнившаго столба, по всей вероятности, креста, поставленного после пожара церкви» [42, С.193].

Таким образом, оказались известны размеры второй деревянной церкви. В переводе на метры это 7,11 метра на 4,27 метра или 30,3 кв. метров, из которых алтарь – не более 3,2 метра. По всем параметрам это была самая простая и распространенная «клетская» церковь, состоящая из одного сруба, увенчанная скорее всего главкой с крестом. Возможно, конечно, увеличение высоты за счет «восьмерика на четверике», т.е. восьмистенной надстройки, но скорость строительства и сельское расположение говорят скорее в пользу более простого решения. Несмотря на отсутствие прирубов (напомним, сохранился один нижний венец в форме прямоугольника) у церкви все-таки мог быть входной каркасный придел, не сохранившийся во время пожара. Легкие (из досок или теса), не бревенчатые «сени» встречались как жилом, так и церковном строительстве, как правило, они достраивались позже. Входные пристройки присутствовали практически в каждой сибирской избе, поскольку «… отсутствие сеней в условиях сурового климата создавало значительные неудобства, а их сооружение не составляло больших сложностей» [37] .

Рисунок 5. Сохранившиеся часовни Архангельской области, построенные по клетскому типу в один сруб, без приделов

Фото Н.Телегина с сайта «Путешествия по городам России и зарубежья»:

https://towntravel.ru/derevni-i-sela-rossii/russkoe-derevyannoe-zodchestvo-kletskie-xramy.html

Резюме

Мы свели все ключевые даты существования деревянных церквей бердского ведомства в Таблице 1. Обе деревянные церкви пережили пожары, при этом легостаевская церковь опережает бердскую по всем срокам восстановления в силу большей простоты и меньших размеров сооружения. Архивные документы показывают, что деревянные церкви в Верхнем Приобье строились быстро, за один (от силы – два) летних сезона. Более длительными по времени были периоды сбора средств и внутреннего комплектования.

Таблица 1. Хронология истории бердской и легостаевской деревянных церквей.

Каков реальный облик деревянных приобских храмов мы пока не знаем, но остается надежда, что рано или поздно в архивных закромах найдется более точное словесное описание этих важных для региона храмовых строений. Навряд ли они были заурядными. Даже при минимальных средствах наши предки умели придавать душевность и неповторимость церковным строениям, выделять их на фоне деревенских домов. Предположительно доминировал северный тип церковной архитектуры, привнесенный основным составом переселенцев. Из имеющихся источников пока известны только детали. Например, что первая и вторая Сретенская церковь Бердского острога состояли, как минимум из двух приделов – основного и трапезного, были отапливаемыми, с печью в трапезной. Рядом с церковью располагалась звонница или небольшая колокольня. Архангельская деревянная церковь с. Легостаевского (во втором своем воплощении) выглядела намного скромнее – состояла из одного срубного прямоугольного придела размером около 30 квадратных метров. Насколько при этом она поднималась в высоту, и был ли дополнительный каркасный придел, неизвестно. Обе церкви горели и восстанавливались в дереве, пока не возобладала тенденция (подкрепленная царским указом) каменного храмового строительства.

Более ранняя по закладке бердская церковь почти треть века управлялась из Кузнецка – Христорождественским монастырем, выполнявшим функции заказчика. Кузнецкий церковный патронаж сказался на формировании местного клира, привнеся в него несколько кузнецких фамилий. После образования Барнаульского заказа вертикальное управление и в целом история церквей бердского региона синхронизируются. Практически в один и тот же временной период деревянные строения заменятся каменными, и переход «в камень» будет сопровождать один и тот же барнаульский архитектор – унтер-шихтмейстер А.И. Молчанов.

Источники и литература:

Неопубликованные источники:

1. Переписная книга Тобольского уезда Льва Поскочина. 1683 г. // РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 261.

2. Ландратская перепись Кузнецкого уезда 1719 г. // РГАДА. Ф. 350. Оп.1. Д. 214.

3. Книга переписная Кузнецкого уезда 1719 г.// РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1611.

4. Переписная книга г. Тобольска и Тобольского уезда. 1720 г. // РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1617.

5. Сборник документов Бердской судной избы 1731 г. // РГАДА. Ф. 1401. Оп. 1. Д. 4.

6. Дело о присылке в Тобольск на рассмотрение митрополита вдового священника Сретенской церкви Берского острога Барнаульского заказа Матвея Знаменского. 1756 г. // ГБУТО «Государственный архив в г. Тобольске» (Далее – ГАвТ). Ф. 156. Оп. 1. Д. 2143.

7. Дело об определении пономаря Егора Федорова в священники Берского острога. 1756 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1237.

8. Указ Тобольской духовной консистории по доношению Барнаульского духовного правления о сгоревшей Сретенской церкви в Берском остроге. 1757 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 1. Д. 2314.

9. Дело о венчании священниками Берского острога Барнаульского заказа Прокопием Хмылевым и Афанасием Тюшевым прихожан в собственной горнице без венечных памятей. 1760 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 1. Д. 2834.

10. Дело об освящении Барнаульского заказа в Берском остроге вновь построенной Сретенской церкви. 1762 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 406.

11. Дело об обложении вместо сгоревшей Барнаульского заказа в Легостаевском селе церкви. 1766 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1388.

12. Дело о не высылке вдового священника Василия Мухина в Тобольск за должностью из с. Легостаевского Барнаульского заказа. 1761-1763 гг. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 131.

13. Дело по прошению Барнаульского заказчика протопопа Комарова о переводе в Тобольск священника Одигитриевской церкви Барнаульского заказа Ивана Ошарова за неповиновение духовному правлению. 1766 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д.1407.

14. Прошение Барнаульского духовного правления о переводе священника г. Барнаула Ив. Ошарова священником в Бердский острог Барнаульского заказа. 1766 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1641.

15. Прошение священника Николаевской церкви Курчиновской волости (Тюменского – ошиб.) Томского заказа Даниила Тюшева о переводе его в Сретенскую церковь Берского острога Барнаульского заказа. 1767 г. // ГАвТ. Ф.156. Оп. 2. Д.1717.

16. Дело по промемории КолываноВоскресенского горного начальства о священнике Иване Ошарове Сретенской церкви Берского острога не крестившем младенцев. 1769 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 2106.

17. Дело об освящении Барнаульского заказа в Легостаевском селе Архангельской церкви. 1771 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 2739.

18. Прошение диакона Богоявленской церкви Исетского острога Рафайловского заказа Федора Желницкого о производстве его в священники и определении к Сретенской церкви Берского острога Барнаульского заказа вторым священником. 1773 г. // ГАвТ. Ф. 156. Оп. 3. Д. 284.

19. Именные и перечневые ведомости духовных правлений Тобольской епархии о церквях и священноцерковнослужителях и их детях на 1773-1774 годы. //ГАвТ. Ф. 156. Оп. 3. Д. 335.

20. Рапорта. Сообщения Колыванской заводской Конторы в Канцелярию Колывано-Воскресенского горного начальства об открытии и постройке церквей. 1751 г. // ГААК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 45.

21. Доношения и рапорта Белоярской, Берской и Малышевской судных изб, Берского острога, Томской воеводской Канцелярии, Бийской крепости. 1758 г. // ГААК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 213.

22. В Барнаульское духовное правление рапорта и ведомости о проведении (четвертой – ошиб.) пятой народной переписи. 1795 г. // ГААК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 1202.

23. Документы о постройке каменной церкви в Бердске (Приговоры сходов, договора с подрядчиками, списки жертвующих на постройку церкви деньги и др.). 1808 г. // ГААК. Ф. 26. Оп.2. Д. 39.

24. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1760 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 5.

25. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1763 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 8.

26. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1764 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 9.

27. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1765 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 10.

28. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1766 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 11.

29. Исповедные росписи ц. Барнаульского заказа. 1767 г. // ГАТО. Ф. 263. Оп. 1. Д. 30.

30. Метрические книги Сретенской церкви. 1806, 1807 гг. // ГАТО. Ф. 170. Оп. 9. Д. 33.

31. Ведомости о церквях, священноцерковнослужителях и их детях Сретенской Берской (Бердской) слободы, 1803-1822 гг. // ГАТО. Ф. 264. Оп. 1. Д. 16.

32. Указы из Барнаульского духовного правления Бердским священно- и церковнослужителям за 1794-1800 гг. // ГАНО. Ф. Д-159. Оп. 1. Д. 151.

Литература:

33. Булгаева Г.Д. Культурное наследие иконописца Александра Сумкина в Барнауле // Вестник Алтайского государственного педагогического университета, 2016, № 4 (29), с. 99-102.

34. Зольникова Н.Д. Традиции православия в Сибири. Конец XVI- XX вв. // Сибирская икона. – Омск, 1999. С. 11.

35. Знобищева Е. Мухины – служители легостаевской церкви. Путь в сто лет // «Живоносный источник», №3 (26), 2023.

36. Исаева Н.Н., Куклинский И.В, Социальный статус художника: новые данные о Красноярском живописце Мартыне Хозяинове // Манускрипт. Тамбов: Грамота, 2012. №11, ч.2., с.336-340. URL: https://www.gramota.net/materials/9/2018/11-2/34.html

37. Майничева А.Ю. Деревянные постройки сибиряков-старожилов в верхнем Приобье. XIX – начало XX вв.// Сибирский этнографический вестник, № 4(5), 2000.

38. Миненко Н.А. По старому Московскому тракту. – Новосибирск: Новосибирское книжное издательство. 1990.

39. Мисюрев А.А. Краткий историко-статистический очерк Томской епархии / протоиерей А. А. Мисюрев. - Томск : Паровая типо-литография П. И. Макушина, 1897.

40. Покровский Н.Н. Русская Православная Церковь в освоении Сибири// Электронный журнал «Сибирская Заимка», №6, 2001. URL: http://zaimka.ru/religion/pokrovsky1.shtml

41. Ростовцева И.А. Краткая летопись храма Архистратига Божия Михаила села Легостаево.// «Живоносный Источник». №2 (3), 2010.

42. Томские епархиальные ведомости, 1910, №4.

43. Электронный ресурс: «Форум Уральской генеалогии». Раздел о священниках Тюшевых. URL: https://rodgersforum.borda.ru/?1-29-0-00000031-000-0-0-1693304808