«Проблемы христианизации коренных народов Сибири в историографии 19 века»

Иеромонах Евгений (ПОНОМАРЕВ), руководитель отдела строительства Искитимской епархии, студент 2 курса магистратуры ОЦАД имени Кирилла и Мефодия (направление теология) кафедра церковно-практических дисциплин.

Аннотация: В статье рассматривается роль христианства в формировании культурной, этнической, религиозной самоидентификации населения Сибири в историографических трудахXIX в ека. Систематизируется историография трудов XIX века, посвященных вопросу христианизации коренного населения Сибири.

Ключевые слова: христианизация, историография, Сибирь, культура, просветительство, развитие, этнос, традиция, миссия, православие, география, областничество, сибиреведение.

Процесс включения территории Сибири в состав Российского государства имел не только длительную историю, но и противоречивый характер в аспекте политического, административного и экономического закрепления значительных пространств и проживающих там этносов. Инкорпорация Сибири в состав Российской империи породила вопрос взаимоотношений центральной государственной власти и периферии, а также проблему о колониальном положении Сибири в ее составе. Территориальное расширение восточных границ России достигло своего предела к концу XIX – началу XX столетий. К этому времени в состав Сибири входит Тобольская, Томская, Енисейская и Иркутская губернии, Якутская и Забайкальская области, территории и население которых были связаны общностью социально-экономических и политических процессов, социокультурными, религиозными и иными традициями. Спецификой исторического развития Сибири стали такие факторы, как её большая протяженность и многонациональность, в связи с чем го государственная власть вынуждена была учитывать и национальные традиции, и особенности традиционных религиозных верований местных народов.

В формировании культурной, этнической, религиозной самоидентификации населения Сибири христианство сыграло важную роль как традиционное вероисповедание не только для русских, но и для части коренного этноса данного региона. Христианизация язычников явилась составной частью колониальной политики русского самодержавного государства. Обращение в православие народов, завоеванных в разное время русским государством, приобрело характер исторической миссии и в дальнейшей судьбе России. Вопрос же о причинах, этапах и, самое главное, последствиях принятия язычниками христианства, о влиянии, оказанном крещением на духовную жизнь языческих народов, покоренных или добровольно вошедших в состав России, хотя и рассматривался отечественными исследователями, но все же изучен еще неполно (и в большей степени односторонне). Ясно и бесспорно одно – интересы молодого, утверждающегося русского государства и русской православной церкви, их отношение к христианизации инородцев во многом совпадали, были взаимовыгодными и с политической, и с религиозной точек зрения.

В дореволюционный период историографы основное внимание уделяли изучению официальной политики русского государства христианизации, нерусских народов, освещению миссионерской деятельности церкви и духовенства. Все исследования имели преимущественно церковно-государственную ориентацию и были направлены на дальнейшее совершенствование миссионерской деятельности церкви. На историографическую традицию большое влияние оказала христианская концепция сибирских летописей XVII века о вселенском православном царстве. В Есиповской летописи 1636 года тезис о божественном замысле распространения в Сибири христианства многократно и торжественно повторяется [1, с. 41-44] и дополняется библейским повествованием. Взаимоотношения русского и коренного народов показаны с позиции торжества христианского вероучения и цивилизаторской роли российской православной государственности . Первоначальные сведения о распространении православия в Сибири представлены в сибирских летописях небольшими фрагментами, а также первыми исследованиями по истории Сибири. Проникновение православия в Сибирь, согласно данным трудам, сразу же получает идеологическую направленность –как деятельность провидения. Эта идея прослеживается и в составленном по благословению первого сибирского архиепископа Киприана (Старорусенникова) «Синодике Ермаковым казакам» [2, c. 83]. В «Синодике» Ермак изображается как борец за православную веру, которого Бог избрал для этой миссии [3, с. 380].

К началу XIX века в русской исторической мысли уже существует отдельное направление - сибиреведение, начало которого связывают с историко-картографическим исследованием русского энциклопедиста Сибири Семёна Ульяновича Ремезова (1642–1721). Благодаря его занятиям картографией, которые в свою очередь привели его к историческим и этнографическим исследованиям, сегодня мы имеем солидную историко-картографическую характеристику коренных народов. Историк и картограф Ремезов, как и его предшественники, связывал процветание Сибири с распространением христианства. Его труды, связанные с историей сибирских народов «Летопись Сибирская Краткая Кунгурская» [30, с. 29] и «История Сибирская» чертежами-картами, пронизаны идеей торжества православия над язычеством; превознесением христианско-просветительской миссии русских в Сибири. В его работах также прослеживается официальная историческая традиция ранних сибирских летописей. Необходимо также отметить труды выдающихся этнографов и исследователей Сибири С.П. Крашенинникова, И.Г. Гмелина, А.Н. Радищева. Так, в русской общественной мысли к началу XIX века сформировалось демократическое направление, для которого были характерны гуманизм, отсутствие расовых предубеждений, изучение культуры коренных народов Сибири и взаимовлияния русских и автохтонов. В частности Крашенинников, как представитель просветительского направления общественно-политической мысли России, считал, что введение школ и миссионерская деятельность приведет к повышению уровня жизни коренных народов Сибири [4, c. 23-36].

В первой половине XIX века формируется новый взгляд на место и значение Сибири в Российской империи. Ссыльный декабрист Н.А. Бестужев пишет, что Сибирь это уже не колония, а «колониальная страна, которую осваивали народы России [5, с. 139]. Одновременно эти же идеи прозвучали в работе под названием «Историческое обозрение Сибири», наиболее яркого представителя буржуазного направления сибирской историографии Петра Андреевича Словцова [6, с. 45]. Сибирский просветитель, и как его называли современники «Сибирский Карамзин», П. Словцов считал, что миссия России в Сибири на первых этапах заключалась только в распространении христианства, и лишь после этого русские принесли в Сибирь «умственную образованность и более высокую духовную и материальную культуру». И только на более поздних этапах наблюдается переход кочевых племен на оседлый образ жизни, развитие земледелия, торговли, ремесла, изменение общественного устройства [7, с. 90]. И здесь прослеживается концепция идеализации православия – Словцов также считает распространение христианства исторической миссией церкви [8, с. 630]. Признавая самостоятельность миссионерской деятельности РПЦ, он считал, что именно православие позволило коренным народам Сибири подняться на более высокую ступень своего развития. Христианское просвещение – великая историческая миссия России. Но вместе с тем и замечает, что одновременно с этим создаются отвратительные формы-рабства аборигенов. Под флагом обращения в христианство язычников - происходит «обесславление христианства» [7, с. 12-14;57]. При всем при этом в мировоззрении Словцова «христианский провиденциализм причудливо уживался с рационализмом либерального деятеля первой половины XIX в.» [15, с. 46]. Официальная историография первой половины XIX века оценивала взаимоотношения русского и аборигенного населения Сибири как патерналистские и призывала к единению народов. Будущее сибирских «инородцев» виделось в переводе их на оседлый образ жизни христианизации [16, с. 102].

В середине XIX века происходят существенные изменения в подходе изучения истории Сибири. Руководимые из центра экспедиции сменяются стационарными научными органами, находящимися непосредственно в регионе. Так, в Иркутске 17(29) ноября 1851 года генерал-губернатором Восточной Сибири Николаем Муравьевым-Амурским создается первый сибирский отдел Императорского русского географического общества (ИРГО), занимавшийся систематическим изучением сибирского края. В его деятельности наряду с местными исследователями принимали участие ученые и общественные деятели с народническим мировоззрением, сосланные в Сибирь (М.В. Певцов, Д.А. Клеменц, А.В. Адрианов, Н.М. Ядринцев, С.Л. Чудновский, Ф.Я. Кон и др.). Появляются музеи в Тобольске, Иркутске, Красноярске, Минусинске и Енисейске. В направлении развития российской историографии появляются и первые исследования юридического быта автохтонных народов Сибири. В этом плане наибольший интерес представляют исследования бывшего начальника Минусинского округа – русского историка и этнографа, автора около 150 работ по истории, географии, статистике, этнографии Сибири, Николая Алексеевича Кострова (1823-1881) [17; 22 с. 117].

В конце 50-х – начале 60-х годов XIX века в противоборстве и взаимной полемике с ведомственными, консервативными схоластическими и либеральными взглядами некоторых ученых зародилась демократическая концепция исторического процесса. Особая роль в формировании нового подхода к изучению ряда проблем сибирской истории принадлежит одному из крупнейших русских историков, основоположнику мелкобуржуазной концепции русского исторического процесса, этнографу, антропологу и публицисту Афанасию Прокофьевичу Щапову (1830-1876). Его интерес к истории Сибири заметно усилился в период сотрудничества с Сибирским отделом РГО. В отличие от многих своих коллег, А. Щапов рассматривал историю коренных народов Сибири в контексте взаимоотношений с русским народом [17]. Магистерская диссертация «Русский раскол старообрядства» стала первой его крупной работой в 1859 году. Используя сравнительно-исторический метод, Щапов рассматривает церковный раскол как консервативное движение, возникшее под влиянием религиозных и «гражданских» причин. Факторами, способствующими продвижению раскольников в Сибирь, по его мнению, были не только географические условия, но и слабость церкви в совокупности с неэффективным епархиальным управлением. Важным моментом теории А.П. Щапова было утверждение о том, что трудовая деятельность русского народа в одинаковых с местным населением природных условиях сближала и создавала общие интересы. Таким образом,в первой половине XIX века в исторической науке России был накоплен огромный и разнообразный фактический материал, расширилась проблематика исследований. Вместе с тем наука в этот период еще не могла создать целостной картины истории христианизации коренных народов Сибири, поскольку эта тема рассматривалась не специально, а в контексте общих проблем.

Период с 1861 года становится временем буржуазных преобразований. Миссионерско-просветительская система педагога-миссионера, библеиста и члена-корреспондента Императорской академии наук Николая Ивановича Ильминского утверждается в качестве государственной «инородческой» образовательной программы. Торжество идей христианского просвещения и наметившиеся изменения в материальной и духовной жизни нерусских народов вызывали к себе постоянный интерес государственных и общественных деятелей, ученых и миссионеров. Среди сибирской интеллигенции формируется общественно-политическое и культурное движение - областничество. Его идеологами и лидерами являлись: русский исследователь, общественный деятель и действительный член Императорского Русского географического общества (ИРГО) Григорий Николаевич Потанин (1835-1920) и сибирский публицист, писатель, общественный деятель Николай Михайлович Ядринцев (1842-1894). Вокруг них группировались местные ученые, литераторы, общественные деятели: С.С. Шашков, А.В. Адрианов, М.В. Загоскин, В.И. Вагин, П.В. Вологодский, В.М. Крутовский, И.Д. Серебренников, Н.Н. Козьмин. К.В. Дубровский и др. Активно сотрудничали с ними политические ссыльные народники С.П. Швецов, Д.А. Клеменц, И.И. Попов, В.А. Караулов, а также профессора томских ВУЗов М.Н. Боголепов, И.А. Малиновский, М.Н. Соболев, В.А. Обручев, Н.Я. Новомбергский. Основу областнической концепции составили положение о Сибири-колонии и особая интерпретация процесса ее освоения (колонизации). Областники сравнивали развитие Сибири с развитием бывших колоний европейских государств (США, Канады, Австралии) и пытались ответить на вопрос о причинах ее серьезного отставания от них [24].

Демократические взгляды Н.М. Ядринцева, С.С. Шашкова, П.М. Головачева проявились в негативной оценке деятельности Русской Церкви в Сибири. Так Н.М. Ядринцев характеризовал действия православных миссионеров как не только «нелепые, но и грубые и бестактные и даже, вредные», отмечая, что неумелая православная проповедь оттолкнула инородцев от русских. Он видел миссию русских в Сибири в создании школ, библиотек, распространении грамотности [25, с. 58]. Вместе с тем С.С. Шашков вполне определенно рассматривал [26, с. 268] миссионерство как часть колониальной политики, задачей которой было усмирение инородцев .

В 70-е годы XIX века руководство научными изысканиями в Сибири переходит в руки Г. Потанина. Концептуальную основу его работ составило представление об определяющем влиянии природно-географических факторов на развитие отдельных народов. Он отстаивает идею единого эпического наследия Европы и Азии. По его мнению, в основе евангелического сказания о Христе лежит центрально-азиатская шаманская легенда, и христианство возникло в Южной Сибири или Северной Монголии. Он считал, что истоки легенды о Христе кроются в шаманском дуализме Северной Азии. Из орды она распространилась на Запад, на северную сторону Каспийского моря, затем в Южную Россию, то есть раньше чем в Палестину [28, с. 297, 886-887].

Заметный вклад в освещение интересующих нас вопросов внесли краеведческие работы Н.Н. Козьмина, И.И. Серебренникова и П.М. Головачева, в которых авторы пытались дать оценку влияния Русской Церкви на жизнь коренных народов и всего сибирского общества в целом. Они подчеркивали, подчас сгущая краски, феодально-крепостнический характер зависимости трудовых слоев населения Сибири. П.М. Головачев среди первоочередных проблем исследования выделял переселенческий и «инородческий» вопросы. Им обрисован облик сибиряка, в котором были «меткие научные наблюдения, подтвержденные историческим развитием», он писал об «очень стойких особенностях в характере, в умственном складе и даже внешнем виде» у давних русских насельников Сибири, таких как «предприимчивость», «известный закал», «самостоятельность» [29, с. 227-229].

Областники внесли большой вклад в изучение истории сибирских народов, преследуя не столько академические интересы, сколько задачу спасения самобытной историко-культурной общности. В работах представителей официального направления роль Православной Церкви освещалась как исторически предопределенная и просветительская. Так, русский историк-архивист и исследователь Сибири Ординарный профессор Харьковского университета, доктор русской истории П.Н. Буцинский считал, что исторической миссией русских в Сибири является христианизация язычников, отрицая при этом насильственный и формальный характер крещения коренных народов Сибири [9]. Он говорил о том, что распространение православия среди народов Сибири – это историческая миссия и культурно-нравственная задача русских в крае. Сам факт принятия православия имел важное значение для дальнейшей истории сибирских народов, так как этот процесс явился сближающим, объединяющим фактором во взаимоотношениях сибирских инородцев и русских в Сибири.

Заметное место в разработке вопросов, связанных с формированием и деятельностью Русской Православной Церкви на окраинах России, занимает ведомственная церковная историография. Изменения в обществе не могли не затронуть основ духовного образования. После введения нового церковного устава в 1869 году все науки академического курса были распределены на три отделения, в числе которых было и церковно-историческое. Церковная литература приобретает научный характер. Так в пятитомной «Истории Русской Церкви» архиепископа Черниговского и Нежинского Филарета (Гумилевского), вышедшей в 40-х годах XIX века, можно найти краткие общие сведения о формировании церковной организации и христианизации народов Сибири, Камчатки и ее последствиях для обеих сторон. Историки-клирики видели русское государство как государство исключительно православное и подчеркивали идею богоизбранности русского народа.

Особой характеристики заслуживает представитель критического направления в церковно-исторической литературе – историк Церкви Петр Васильевич Знаменский (1836–1917). Ученик А.П. Щапова Знаменский [10, с. 56-58], не отступая от канона церковно-исторического сочинения, попытался заменить его апологетическую составляющую научно-оценочной. Он признавал неэффективность миссионерской деятельности вследствие низкого уровня образования и нравственности сибирского духовенства [11, с. 115-117].

Ряд работ историков-клириков был посвящен изучению разносторонней деятельности духовенства в условиях модернизации российского общества (профессора Казанской духовной академии, историка, публициста Ф. В. Благовидова и русского церковного историка, профессора Казанской духовной академии, дважды лауреата Уваровской премии И. М. Покровского) [12, с. 463 ]. Как и светские историки, церковные исследователи отмечали низкий уровень образования сибирского духовенства, неэффективность миссионерской политики и пытались определить причины этих недостатков Русской Церкви в Сибири. И.М. Покровский считал, что первоначально для государства культурно-просветительские задачи отступали на второй план перед церковным устройством. Государство само ослабляло миссии, запрещая русским «беспокоить иноверцев», распространение христианства ограничивалось строительством церквей и монастырей. Сибирские православные миссии одновременно служили и Церкви, и государству [13, с. 250-160].

В целом, в работах церковных историков второй половины XIX века отмечался застой в миссионерской деятельности, связанный с изменением религиозной политики после провозглашения принципа веротерпимости в Российской империи. В работах протоиерея Русской Православной Церкви, историка, краеведа, видного исследователя сибирской старины Александра Ивановича Сулоцкого, а также в трудах русского писателя и основателя сибирской журналистики Панкратия Платоновича Сумарокова дан обширный фактический материал по истории отдельных сибирских монастырей, их вотчин, деятельности митрополитов, христианизации аборигенов и церковного образования.

Огромный вклад в изучение традиционной духовной культуры нерусских народов внесло формирующееся историко-этнографическое направление. К этому времени относится появление первых работ известного сибирского ученого профессора Императорского Казанского университета и Казанской духовной академии, доктора сравнительного языкознания, этнографа Николая Фёдоровича Катанова (1862-1922). Катанов активно сотрудничал с ИРГО и собрал огромный этнографический и лингвистический материал, в том числе о хозяйственно-бытовом укладе, религиозных верованиях хакасов. Он состоял членом «Переводческой комиссии при братстве св. Гурия», которая занималась, в том числе, и миссионерской деятельностью, а также издавала книги для крещеных «инородцев» и магометан. «Переводческая комиссия» была детищем Николая Ильминского, убежденного миссионера, избравшего распространение христианства основным делом своей жизни.

На рубеже XIX-XX веков значительно возросло количество церковно-исторической литературы, появились работы, посвященные миссионерской деятельности среди нерусских народов Сибири, предпринимались попытки пересмотреть систему образования нерусских народов и методы их христианизации, в связи с чем достаточно подробно освещались творчество, педагогическая и миссионерская деятельность Николая Ивановича Ильминского. В периодических печатных церковных изданиях с середины XIX века публиковались биографии виднейших представителей духовенства, документы и исторические очерки о православной миссии в Сибири. Под влиянием церковной периодической печати сформировалась иркутская школа церковных историков, основоположником которой можно считать П.В. Громова (1801-1880). Особо следует отметить вклад в освещение истории православия и миссионерства представителей сибирского духовенства. Протоиерей А. Сулоцкий, священники А. Евтихиев, Н. Путилов, Н. Орфеев, В. Захаров, А. Лихачев, Б. Головин и другие дали краткие характеристики истории Тобольской епархии, деятельности сибирских и тобольских митрополитов и архиереев, монастырей, отдельных приходов, первых духовных школ. Ценность работ, несмотря на их описательный характер, заключается в использовании документов-консисторий, часть которых была утеряна в годы революций, войн, вследствие политики воинствующего атеизма.

Представители революционно-демократического и марксистского направлений в историографии рассматривали сибирский регион и судьбы народов Сибири сквозь призму общего кризиса, капитализма в России [27]. Русское влияние со стороны светских и духовных властей оценивалось представителями официозного и демократических течений с противоположных позиций. Первые видели благотворность и неизбежность русифицирования, а буржуазно-демократические и революционно настроенные авторы впадали в другую крайность, во всем видя однотипные с западными феодально-крепостнические порядки, насаждаемые в русской сибирской деревне. Те и другие давали низкую оценку профессиональному уровню местного духовенства. Эта позиция настойчиво опровергалась клерикально-ведомственной историографией, которая стала достаточно заметной во второй половине XIX века.

В целом дореволюционной историографией был накоплен значительный запас эмпирического и научно-теоретического материала по истории религий различных народов Сибири. При всем многообразии исследуемых проблем большая часть научных работ, касаясь преимущественно вопросов православного миссионерства и церковной истории, выражала официальную точку зрения. Многие аспекты христианского просвещения и этноконфессиональных процессов обойдены вниманием или получили одностороннюю трактовку. Дореволюционная историография накопила известный фактический материал о первичном русском освоении Сибири, численности русского и ясачного населения, сословном составе, огосударствлении присоединенных территорий, складывании местной системы управления. Отрывочные данные о становлении церковной организации и обслуживании ею религиозных потребностей населения, осуществлении политико-идеологического контроля. Собран значительный этнографический материал о хозяйственно-бытовом укладе коренных народов Сибири, обычаях и верованиях.

Литература и источники

1. Полное собрание русских летописей. Сибирские летописи. М, 1987 С.255

2. Ромодановская Е.К. Сибирские повести об иконах (XVII - начало XVIII вв.) // Освоение Сибири в эпоху феодализма (XVII-XIX вв.). Новосибирск, 1968 С. 246

3. Полное собрание русских летописей. Т. 36. Сибирские летописи. Часть 1. Группа Есиповской летописи. М, 1987. С. 380

4. Крашенинников СП. Описание земли Камчатки. СПб., 1755 С.833

5. Мирзоев В.Г. Историография Сибири. М, 1970 С. 391

6. Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. 2-е изд. СПб.,1886 Кн. I, II. Первое издание 1838 С.326

7. Словцов, П.А. История Сибири. От Ермака до Екатерины. Т. 1. М., 1999 С.630

8. Буцинский Н.Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников /Харьков: 1889 С. 345

9. Знаменский П.В. Приходское духовенство в России со времени реформы Петра I. Казань, 1873 С. 855

10. Знаменский П.В. Положение духовенства в царствование Екатерины II и Павла I. М., 1880 С.186

11. Знаменский П.В. История Русской Церкви. М., 2002 С. 463

12. Покровский И.М. Русские епархии в XVI-XIX вв., их открытие, состав и пределы. Казань, 1913 С.534

13. Иванов В.Н. Историческая мысль в России XVIII - середины XIX вв. о народах северо-востока Азии М. 1994 С.243

14. Хомяков А.С. О старом и новом. М., 1988 С.461

15. Костров Н.А. Колдовство и порча у крестьян Томской губернии // Западно-Сибирское отделение Русского географического общества. Кн. 1. Омск, 1879 С.16

16. Костров Н.А. Бельтиры // Енисейские губернские ведомости. 1858. № 48-49

17. Костров Н.А. Заметки о минусинских инородцах и обитаемой ими местности // Енисейские губернские ведомости. 1859 № 11-13; 15-16; 20-22

18. Костров Н.А. Качинские татары. Казань, 1852 С.66

19. Костров Н.А. Очерки быта Минусинских татар // Труды IV археологического съезда в России, бывшего в Казани с 31 июля по 18 августа 1877 г. Казань, 1884 Т. 1. С. 31

20. Костров Н.А. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск, 1876 С.117

21. Щапов А.П. Собр. соч. Иркутск, 1936 С.803

22. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1882 С.471

23. Шашков С.С. Сибирские инородцы в XIX столетии // Дело. 1867 № 8. С. 268

24. Аргунов А. Очерки сельского хозяйства Минусинского края. Казань, 1892 С.151

25. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Изд-е 2-е. Горно-Алтайск, 2005 С. 887

26. Шейнфельд М.Б. Историография Сибири (конец XIX - начало XX вв.). Красноярск, 1973 С.227-229.

27. Краткая сибирская летопись (Кунгурская) / [Ремезов] ; [авт. предисл. кор. Археогр. комис. А. Зост]. – С.Петербург : тип. Ф.Г.Елконского, 1880. - [2], II С. 39

Рис.1 Фрагмент из «Чертежной книги Сибири» С.У. Ремезова 1699-1701 гг.

"Живоносный Источник" №1 (28) за 2024 г.