Елена ЗНОБИЩЕВА, Василий РЕШЕТОВ. Две Шадрины Бердского острога (историко-генеалогическое исследование)

Одинаковые названия населенных пун­ктов - явление распространенное, но не бе­зобидное, - привносит определенную долю путаницы в исторические исследования. В случае отсутствия у современных поселе­ний ранней архивной истории и наличия та­ковой у исчезнувших тезок, может возник­нуть казус подмены двойников. Это особенно актуально для нашего региона, исторически относящегося как к Чаусскому, так и к Бердскому ведомствам (при сохранности 1-й ре­визии только для второго).

В местном краеведении есть пример «выяс­нения отношений» между двумя Ельцовками - Верхней и Нижней. Но с ними разобрались бы­стро, и переписанную в 1-ю ревизию Ельцовку Бердского острога четко ассоциировали с Верх­ней Ельцовкой, ныне находящейся на дне Об­ского водохранилища [32]. Настал черед про­яснить ситуацию с упомянутой в 1-й ревизии Бердского острога деревней Щедриной - ис­чезнувшая ли это Шадрина, располагавшаяся на Берди напротив реки Шадрихи, либо ныне здравствующая Шадрина на реке Шипунихе, которой и приписывают «ревизскую» историю искитимские краеведы [39].

На современной карте Искитимского рай­она местоположение деревень выглядит сле­дующим образом: первая неподалеку от села Морозово, на дне Бердского залива, вторая, примерно в 38 километрах от первой, - возле станции Линево.

Село Морозово и деревня Шадрино на современной карте

По нашему мнению, «ревизская» Шадри­на располагалась в непосредственной бли­зости от Бердского острога, а деревня Ша­дрина на реке Шипунихе появилась позднее и не имеет отношения к ревизским спискам. Главный аргумент в пользу того, что Шадри­на на Берди была той самой Щедриной, пере­писанной в 1-й ревизии, как и в случае с Ельцовкой, запрятан в «портфелях» немецкого исследователя Г.Ф. Миллера. В 1734 г. он со­ставил подробный перечень поселений Куз­нецкого уезда [42; 37]. В нем присутствовали обе деревни-тезки, но каждая в своем мини- кластере. Бердская Шадрина находилась «на южном берегу реки Бердь, вверх по тече­нию», в 7 верстах от Сорокиной и в 5 верстах от следующей за ней Морозовой».

Порядок деревень по Берди у Миллера: Речкунова-Луговая-Сорокина-Шадрина-Морозова. Порядок в 1-й ревизии: Речкунова- Сорокина-Щедрина-Морозова, то есть он практически идентичен. В районе впадения реки Шипунихи в Бердь мы находим у Мил­лера следующие деревни: Койнова-Шипкова-Шипунова-Каинова-Шадрина-Детлева. В 1-й ревизии переписаны: Койнова-Шипунова-Дятлова (Детлева). Очевидно, что «ре­визская» история - чужая для второй Шадри­ной, если бы она попала в ревизию, то только в окружении Койновой и Шипуновой.

Таким образом, по стандартному спосо­бу локализации населенного пункта через соседей в ревизском списке, переписанная в 1719 г. Щедрина - это первая Шадрина, расположенная в десяти верстах от острога, имеющая географический маркер в виде реч­ки Шадрихи, с устьем на противоположном берегу. Есть также другое косвенное доказа­тельство нашего утверждения, но мы его при­ведем позднее, по мере исторического погру­жения. Попытаемся восстановить историю каждой Шадриной, опираясь на доступные архивные данные.

Шадрина на Берди

Поскольку деревня Шадрина попала не только в ревизию, но и в ландратскую пе­репись 1719 г. с подробными сказками [8. Л. 144-147], мы знаем ее состав, время прибы­тия поселенцев, регионы их исхода. В 1719 г. в деревне было восемь дворов, в которых проживали 44 человека: 24 мужского пола и 20 - женского.

По сословиям:

• четыре двора беломестных казаков: Гаврило Федорович Король, Дмитрий Михай­лович Шадрин, Микита Осипович Кадников, Артемий Филипович Шишкин;

• три двора оброчных крестьян: Алексей Петрович Вагайцев, Иван Васильевич Хрептов, Прохор Филиппович Шишкин;

• один двор нищей вдовы Дарьи Никитиной.

Заведена она была, скорее всего, в 1715 г., так как большинство поселенцев, в том числе и именователи Шадрины, сказали, что прибы­ли на территорию Бердского острога именно в этот год. Все шадринцы - бывшие крестья­не, в служилом сословии никто не состоял. Четверо из них верстались в беломестные ка­заки на самом первом этапе создания гарни­зона в 1716 г., они же попали в список отряда, отправленного на строительство Белоярской крепости [7]. Родом были, в основном, сибир­ского - либо из Верхотурского, либо из Тоболь­ского уездов, только Прохор Шишкин сказался по происхождению архангелогородцем.

Краткое генеалогическое досье на осно­вателя, Дмитрия Михайловича Шадрина.

Дмитрий и его отец Михайло Трофимович, в силу возраста уступивший место главы се­мьи своему сыну, - из разветвленного кре­стьянского рода, закрепившегося с начала XVIII века в Приобье. Как и многие ранние си­бирские поселенцы, Шадрины прибыли с Се­вера или северного Приуралья, прошли че­рез верхотурские ворота, осели в Ирбитском уезде. Федор Омельянович Шадрин, около 1625 г.р., уроженец деревни, основанной его отцом, - Шадриной на Шаве Чубаровской слободы [1. Л. 244 об], ныне - деревня Шадринка Байкаловского района Свердловской области. В 1679 г. мигрировал на юго-восток, заложив в Суерской слободе свою деревню Шадрину на реке Тоболе [3. Л. 1], ныне - Ста­рая Шадрина Упоровского района Тюмен­ской области. Через какой-то период его выросшие дети в пределах той же слободы основали деревню Новую Шадрину [4. Л. 290 об-291]. Уже из Новой Шадриной четыре дво­юродных брата, внуки Федора Омельяновича, старший и младший Гаврилы Константинови­чи, Михайло Трофимович и Сидор Иванович Шадрины перебрались в остроги и крепости Приобья: Чаус, Бердск, Белоярск.

В Бердском остроге первым поселился Си­дор Иванович Шадрин. В 1712 г. он обосновал­ся в деревне Ельцовской, верстался в казаки. В 1720 г. был выборным бурмистром острога совместно с неким «товарищем», в отсутствие приказчика распределял пришлых по деревням на поселение («..пришел он., .в Берский острог в 720-м году в бытность бурмистров Сидо­ра Шадрина с товарищем, ..им бурмистрам явился, а они бурмистры жить велели..») [10. Л. 394-413].

Дмитрий Михайлович с семьей перебрался в Бердскую округу на два года позже своего двоюродного дяди, но не подселился в Ельцовку, а завел новое поселение с фамильным названием, продолжив семейную традицию.

После строительства Белоярской крепо­сти часть Шадриных перебирается на Алтай, основав под Белоярской крепостью на реке Лосихе очередную Новую Шадрину. В 1739 г. деревня стала местом самой крупной ста­роверческой гари в Приобье, унесшей око­ло трехсот жизней. Дмитрий Михайлович и его троюродные братья, сыновья Сидора Ивановича Сергей и Семен Шадрины, были в числе самых уважаемых крестьян, подпи­сывающих письма властям от лица укрыв­шихся в «згорелых домах» [40, с. 123]. После гари родословные линии первых двух братьев прерываются, что говорит о печальном исходе. Выживет только младший, Семен, который по­кинет горящую избу по подкопу, будет пойман, сбежит из Москвы, сгорит в новой мальцевской гари 1756 г. под Чаусом. История Семена, ярко описанная академиком Н.Н. Покровским [40], до сих пор резонирует в исторических работах, посвященных староверческим гарям Приобья [34, 41]. Что касается Дмитрия Михайловича, то, возможно, он не был переселенцем на реку Лосиху, как его братья из деревни Ельцовской, а пришел на гарь в составе группы из ста пяти­десяти староверов, приведенных из Бердского острога Иваном Абрамовым [40, с. 120]. Вплоть до 2-й ревизии его двор в деревне Шадриной продолжал существовать, и в нем проживала часть семьи - младший брат Елисей Михайло­вич Шадрин с домочадцами [13. Л. 43].

С алтайской гарью связано еще одно имя жи­теля деревни Шадриной Бердского острога - Гаврилы Федоровича Короля (или, по разным записям, Королева, Корольского).

Гаврилу Короля, его сыновей Савву и Ивана власти считали - вместе с Иваном Строите­лем, Иваном Абрамовым, а позднее и Семе­ном Шадриным [40, с. 120], - одними из глав­ных зачинщиков. В первой сказке, поданной крестьянами из укрепленных изб, есть под­писи сыновей Гаврилы Ивана и Саввы Коро­левых. Они, скорее всего, сгорели, как и все подписанты, лишь их отец, в силу неизвест­ных обстоятельств, остался в живых и был переписан во 2-ю ревизию в Белоярской сло­боде с младшим сыном Афанасием [13. Л. 165 об]. Он в Бердск уже не вернулся, Афанасий Гаврилович же впоследствии проживал в де­ревне Бобровке, вместе с другими уцелевши­ми представителями рода Шадриных - потомками и родственниками двух Гаврил Константиновичей [15. Л. 1011 об].

Новошадринская гарь сильно проредила жителей бердской Шадриной, но деревенька пополнилась извне тремя новыми домохозяйствами, и даже формально выросла по числен­ности проживающих. Во 2-ю ревизию 1747 г. в ней было учтено девять дворов, мужского полу «разночинцов тритцать пять душ» [13, Л. 44 об], всего же, с учетом не фиксирован­ных в ревизии женских душ, около 60 чело­век. Из старожилов - дети первопоселенцев Шадрины, Шишкины, Вагайцевы, Хрептовы; из новых жителей - Савелий Власов из сосед­ней Сорокиной и прибывшие из более даль­них мест Пимин Овчинников и Иван Рудаков. Но рост был временный. Предположительно с 30-х годов XVIII века, начинает зарождать­ся, а потом и нарастать миграционный отток. Основное направление - на юг: либо на реку Чумыш, либо вниз по Оби, или в деревни Легостаевской волости.

Самая ранняя миграция шадринцев, отра­женная в документах, приходится на 1725 год. В делах Бердской судной избы в списке каза­ков, которые «без указу выехали в прошлом году», фигурирует Артемий Шишкин, «ушед­ший под Белоярскую крепость в 725 году» [12. Л. 97]. Десять лет спустя зафиксирова­на драматичная попытка возвращения его на прежнее место жительства: «.которые крестьяне от посланных Тимофея Ракитина с товарыщем отбиваюца топорами ножами и косами. Но отговариваюца они заводом. Велено для тебе по привозу помянутых про­тивников в берское ведомство на прежние места послать. Артемей Шишкин которого отбил сын ево Осип топором да ножем» [12. Л. 194]. Скорее всего, семейство Шишкиных было возвращено в Бердское ведомство, а на­казания кнутом или батогом ускорили уход из жизни Артемия и его сына Осипа. Во 2-ю ревизию они записаны как умершие, в дерев­не Шадриной переписаны только их дети [13. Л. 43]. Но процесс уже нельзя было остано­вить, и, спустя десять лет после второй реви­зии, младший сын первопоселенца Алексей Артемьевич Шишкин фиксируется в испо­ведальных ведомостях Михаило-Архангельской церкви села Тальменского как прихожа­нин деревни Зайцевой [19. Л. 108 об].

Для других шадринцев чумышско-тальменское направление также оказалось при­оритетным. В своих работах по истории населенных пунктов Тальменской волости Ю.С. Булыгин пишет, что «в деревню Шишки­ну Тальменской волости, в 40-х годах 18 века из деревни Шадриной Бердского ведомства переселились братья Михаил и Григорий Прохоровичи Шишкины» [31, с. 56]. Среди «разъехавшихся бердских крестьян» упоми­нает Ю.С. Булыгин и Павла Алексеевича Вагайцева. Будучи «записанный во 2-ю ревизию 1745 г. в деревне Шадриной ведомства Бердского острога, на время составления описи в 1748 г. жил в деревне Крайчиковой на левом берегу Чумыша, откуда, как явствует из опи­си 1751 г., он перебрался в деревню Завернягину» [29, с. 13].

В Легостаевскую волость перевелось сразу несколько семей. В деревню Шипкову пересе­лились дети старшего сына Алексея Петро­вича Вагайцева: Иван Осипов, Роман Оси­пов с семействами, вдова Алексея Осипова с детьми [19. Л. 128 об-129]. В деревню Таскаеву - семьи всех трех сыновей Ивана Васи­льевича Хрептова - Ивана, Василия и Алек­сея [19. Л. 130].

Шадринские новопоселенцы для дальней­шей миграции выбрали третье южное на­правление - вниз по Оби. Савелий Панкрать­ев Власов спустя десять лет фиксируется в деревне Сосновке [19. Л. 148]; Савелий, сын Ивана Рудакова - в деревне Верхней Сузунской [19. Л. 205]. Как следствие, начиная с се­редины XVIII века, Шадрина пустеет, а затем и вовсе исчезает с карт, из церковных и ста­тистических документов.

Казалось бы, на этом история деревеньки заканчивается. Но, занимаясь своей родо­словной, один из авторов статьи неожиданно обнаружил, что его прапра-...бабушка Дарья Михайловна Кашникова, жительница дерев­ни Черепанова Бердского ведомства, ни кто иная, как «старинна взята Берского остро­гу государственного крестьянина Шадрина» [16. Л. 83 об], то есть Михаила Трофимовича Шадрина из деревни Шадриной, дочь, сестра Дмитрия Михайловича, сгоревшего в Новошадринской гари. Деревень Черепановых среди поселений Бердского острога также было несколько, но в данном случае броса­лась в глаза связь с деревней Морозовой, где ранее, во 2-ю ревизию, были переписаны и Кашниковы, и их земляки.

Начались поиски, и на карте деревень, нахо­дящихся в ведении Бердской избы 1771 г. [28], обнаружилась искомая деревня Черепано­ва - рядом с деревней Морозовой, на том же месте, где ранее стояла Шадрина. Ошибочно значок был перенесен на другой берег, в устье реки Шадрихи, но такие мелкие погрешности сплошь и рядом встречаются на ранних кар­тах, по факту же, правый берег Берди начал заселяться гораздо позднее.

В описи приписных крестьян по церков­ным приходам 1751 г. деревни Черепано­вой еще не существует, все будущие жите­ли числятся в составе прихожан деревни Морозовой; при этом не существует уже и деревни Шадриной. Самая ранняя перепись черепановцев находится в исповедных ро­списях Сретенской церкви Бердского острога 1755 г. [18. Л. 147] Переписаны семьи Федо­ра Степановича Кашникова (с женой Дарьей Михайловной), Данилы Федоровича Дедигурова и его брата Нестора, Федора Даниловича Шелыгина. В 4-ю ревизию - тот же фамиль­ный состав (прибавился только еще один брат Дедигурова) и статистика: «итого в де­ревне Черепановой мужеска полу - 30, баб замужних - 7, вдов - 1, девок - 12». Но в шап­ке содержится надпись, отражающая финаль­ную часть поселенческой истории: «Деревни Черепановой ныне не имеется и написанные по последней ревизии в той деревне жители из оной за опашкою земель и за недостатком сенных покосов и скотского выпуску перееха­ли в 1769 году в деревню Койнову и Белову где оные и в скасках объявлены будут» [16. Л. 83].

Фрагмент карты деревень в ведомстве Бердской земской избы 1771 г.

Большая часть бывших жителей деревни Черепановой, включая Кашниковых и Дарью Михайловну, действительно обнаруживает­ся в деревне Койновой. Там же мы находим ранее переселившегося туда сына основателя деревни Федора Никифоровича Черепанова. О том, что он когда-то жил в деревне Чере­пановой, свидетельствуют следующие за­писи: жена его сына Петра взята « в деревне Черепановой у Федора Шелыгина» [17. Л. 96 об]; Петр, сын Василия Ивановича Завьяло­ва, переселенца из деревни Морозовой, взял в жены Параскеву, дочь Федора Черепано­ва из той же деревни, что и брат его Борис, взявший в жены Ирину, дочь крестьянина Ва­силия Кашникова из деревни Черепановой [17. Л. 102].

По нашим предположениям, отец Федора Черепанова Никифор Фадеевич переселил­ся на шадринскую пустошь в канун 1751 г. До этого он, включая период 2-й ревизии, проживал в деревне Детлевой, где в 1721 г. был впервые переписан в числе прибывших его отец - Фадей Емельянов сын Черепанов, уроженец г. Соликамска [10. Л. 393].

Таким образом, получается, что деревня Шадрина исчезла не сразу, а около двадцати лет существовала с новым составом жителей и под новым названием - Черепанова. От ста­рой деревни остались частично избы, пашни и ...«женский след» в лице выданной замуж в соседнее село дочери Михаила Трофимо­вича Шадрина, вернувшейся впоследствии с семьей обратно (вполне вероятно, в родо­вую опустевшую избу). Этот «след» сшивает старое название с новым и является лишним доказательством расположения ревизской деревни Щедриной на Берди, рядом с дерев­ней Морозовой.

Шадрина на Шипунихе

Теперь обратимся ко второй Шадриной и ее архивной истории. В краеведческой литера­туре существуют две версии появления де­ревни Шадриной на реке Шипунихе. Первая, уже упомянутая выше версия искитимского краеведа А.И. Оборкина, отождествляет Шадрину на Шипунихе с ревизской деревней Щедриной и датирует ее появление в диапа­зоне с 1702 по 1708 гг. [39] Вторая, высказан­ная в свое время новосибирским историком Н.А. Миненко, переносит создание деревни на вторую половину XVIII века: «В 1764­1765 годах, также по личной инициативе кре­стьян, в ведомстве Бердского острога были основаны деревни Шадрина и Евсина» [38, с. 56].

Версия Н.А. Миненко базируется, по всей видимости, на не совсем корректной записи в 4-й ревизии: «оная заведена переехавшими в 1764 году Берского острогу из нижеписанной деревни собой» [17. Л. 239]. И далее пе­реписчик дает перечень переселенцев в Ша­дрину из соседней Шипковой, игнорируя тот факт, что один двор (крестьян Ремезовых) был обустроен там задолго до указанного года.

Толчком к прояснению примерного вре­мени создания деревни стало ознакомление с одной из ранних карт Приобья, созданной геодезистом Петром Чичаговым. В 1721­1725 гг. П. Чичагов занимался картированием Средней и Нижней Оби и Нижнего Тобола; на 1725-1726 гг. приходится сбор матери­ала по Верхнему Приобью, следом состоя­лась экспедиция на Енисей, закончившаяся в 1730 г. Созданная по результатам этих экс­педиций карта Обского и Енисейского бас­сейнов была вывезена во Францию в 1747 г.

французским ученым Ж.Н. Дедилем и надол­го выпала из научного оборота. В настоящий момент карта доступна в он-лайн просмотре на сайте Французской национальной библи­отеки [26].

В ведомстве Бердского острога на карте П. Чичагова оказались отражены сразу две Шадрины - на Берди и на Шипунихе. До это­го самое ранее упоминание о второй Шадри­ной встречалось лишь в перечне Г.Ф. Милле­ра 1734 г., Чичаговская же карта «состарила» деревню почти на 10 лет. Благодаря новому источнику косвенная датировка деревни Ша­дриной на Шипунихе - не позднее 1725 года. Иными свидетельствами мы не располагаем, поэтому ни утверждать, ни отрицать, что де­ревня была заложена раньше, мы не будем. Но, скорее всего, она появилась после осво­ения левого берега Берди. Южное степное направление и далеко отстоящая от других деревень заимка - достаточно рискован­ный вариант в начале XVIII века. Уход «чер­ных калмыков» в Китай, а также появление укреплений в Бердске и Белоярске упрости­ли колонизацию новых земель. Немаловажное значение имела прокладка дороги, связавшей Бердский острог с Белоярской крепостью и далее - с Кузнецким острогом.

Рассмотрим подробнее фактор появления дороги как вероятного катализатора появле­ния деревни Шадриной на Шипунихе. В миллеровском «Описании Кузнецкого уезда... 1734 г.» говорится об этом тракте следующее: «Бердский острог ... расположен в 120 вер­стах ниже Малышевской слободы по прямой дороге на северо-восточном берегу Оби, не­много выше устья реки Бердь, которая и дала название пункту (зачеркнуто: от Кузнецка досюда по сухопутной дороге, которая, одна­ко, проложена с некоторыми отклонениями, 380 верст)» [42, с. 25].

«Некоторые отклонения» - это тяготение к имеющимся речным руслам и возникшим вдоль них деревенькам, выполняющим функ­цию станцов. Именно это мы видим на фраг­менте карты П. Чичагова с первым указанием дороги от Бердских до Белоярских территорий.

Нетрудно заметить, что при повороте на юг (от деревни Шипуновой) дорога движется строго вверх по течению реки Шипунихи, прижимаясь к ней и к двум деревенькам - второй Койновой и Шадриной. После дерев­ни Шадриной дорога забирает вправо, делая бросок через нежилое степное пространство к следующей реке, Тальменке, и снова идет вдоль ее русла мимо деревень Безменовой, Кошелевой, Тальменки.

Фрагмент карты 1725 г. П. Чичагова

Фрагмент карты 1771 г. Бердской земской избы

Что было первично в данном случае - доро­га или деревеньки? Исследователь историче­ской планировочной структуры Новосибирска

Т.Б. Кожуркова [36], описывая дорегулярную планировочную систему поселений в Новоси­бирском Приобье, приходящуюся на XVIII век, выделяет два «порядка», то есть вида линей­ных поселений: первые, более ранние, были сформированы вдоль речной системы (ги­дрографического каркаса), вторые - вдоль ос­новных трактов (планировочного каркаса), под защитой отдельных «точечных» острогов. Но на первом этапе освоения степного про­странства между Бердском и Белоярском «по­рядки» очень часто совмещаются. И деревня Шадрина является типичным примером такого совмещения: построена на реке, но, возможно, под задачи проложенной на юг дороги.

Чтобы понять причину и хронологию появ­ления деревни Шадриной, рассмотрим более детально ее географическое окружение - де­ревни Койнову и Шипкову. Анализируя фами­лии в ревизионных списках, названия деревень на картах, родственные и земляческие связи, предлагаем следующую реконструкцию заселе­ния этого куста деревень.

Опорным пунктом для дальнейшей колони­зации южных притоков Берди стала деревня Койнова. Появилась она, согласно сказкам ландратской переписи, не ранее 1714 г., когда в ней поселился «заводчик» Иван Андреевич Койнов. Он был из ранних переселенцев, впервые его фамилия зафиксирована в 1707 г., в списке при­бывших в Умревинский острог («родом города Еринска Межецкой волости жители, оброчные люди») [6]. Еринское происхождение касается рода в целом, а сам Иван Андреевич, предпо­ложительно, родился в деревне Койновой Киргинской слободы (в составе семьи Васки Епи­фанова Койновых переписан трехлетний внук «Ивашка, сын Ондрюшки») [2. Л. 636 об], затем мог проживать в деревне Койновой Абацкой сло­боды Ишима, где в 1710 г. переписан его возмож­ный дядя, Аника Васильев Койнов [5. Л. 83]. В том же умревинском списке 1707 г. находился и Григорей Степанович Шипких, «родиною с Унжи реки уезду Галицского крестьянской сын».

Третья, значимая для нас фамилия в списке прибывших в Умревинский острог в 1707 г. - «устьянец» Федор Ильич Некрасов, убеди­тельно идентифицированный Е.А. Черновой как Федор Ильин сын Кривощеков, «заводчик» деревни Кривощековой, первого русского посе­ления на месте нынешнего г. Новосибирска [43]. В разборном деле о торге с телеутами в 1711 г. Федор Ильин сказал, что он «жил на Ишиме реке в Коркиной слободе в драгунах, а ис Коркиной пришел в Томской уезд в 707м году, а с ним пришли розных тобольских слобод семей з 20 и болши и поселились вверх Оби реки на гра­нице Телеуцкой дворами своими человек з 10, а иные де поселились подле Оби ж реки версты по 3 и по 5 и болши» [43].

Скорее всего, и Койнов, и Шипких были в составе упомянутой группы семей «из 20 и болши», и их первоначальное поселение состоялось в районе той же новозаведенной деревни Кривощековой, относящейся к Чаусскому острогу. Отсюда разница между до­кументально зафиксированным годом при­хода в Приобье (1707 г.) и годом появления в Бердском остроге, названным в сказках ландратской переписи (1714 г. у Ивана Койнова, 1715 г. - у вероятного сына Шипких - Нау­ма Григорьевича, поселившегося впоследствии в деревне Гуселетовой).

Ориентировочно, в 1714-1715 гг. происхо­дит переселение нескольких семей из ранее заселенных кривощековских деревенек Чаусского острога в отстоящий от Бердского остро­га на расстоянии тридцати верст прямоуголь­ник, ограниченный с одной стороны Бердью, с другой - притоками Койнихой и Шипунихой. Связь с Кривощековой через наличие остав­ленных там родственников мы находим сразу у нескольких первопоселенцев Койновой.

У Лаврентия Меркурьевича Еремина в дерев­не Кривощековой остались проживать два бра­та - Федор и Никита Меркурьевичи Еремиевы, переписанные как прихожане Николаевской церкви Кривощекова села в 1748 г.[24. Л. 132 об-133]

У Семена Никитовича Шмакова во вторую ревизию будет записан «племянник умершаго в прежную перепись написаннаго Томскаго ве­домства Чеускаго острогу в деревне Кривощековой брата ево Кондратья рожденной после прежней переписи сын Федор» [13. Л. 137 об]. Редкая для региона фамилия Пайвин также ду­блируется: в деревне Койновой подворником у Григория Еремееева в 1719 г. будет записан

Тит Андреевич Пайвин, в деревне Кривощеково в исповедальных росписях 1748 г. - семей­ство Игнатия Иванова Пайвина [24. Л. 14].

В 1715 г. в новопоселенную Койнову прибы­вает брат основателя - Родион (он же Ларион) Андреевич Койнов [8. Л. 171 об]. В течение по­следующего десятилетия на притоках Берди появляются новые деревеньки - Шипкова, вто­рая Койнова, Шадрина. Их фиксируют П. Чи­чагов в 1725 г. и Г. Миллер в 1734 г. Разгадку происхождения второй Койновой (Каиновой, по Миллеру) дает ландкарта 1736 г., где эта де­ревенька называется «Родионова».

То есть вторая деревня Койнова оказывается ни чем иным, как выселками брата основателя первой Койновой Родиона Андреевича Кой­нова. Каскад выселок продолжается, и вверх по течению Шипунихи появляется деревня Шадрина, связанная с Койновой-Родионовой не только соседством, но и людьми. Самый ста­рый житель деревни Шадриной, упоминание о вдове которого мы находим в списках церков­ных приходов 1751 г., Елисей Сергеев Брынской, в ревизии 1719 г. зафиксирован как подворник Родиона Койнова, прибывший в Бердский острог в 1717 г. [8. Л. 71 об].

То, что проникновение вглубь неосвоенной территории обусловлено трактом, подтвержда­ет семейная история первопоселенцев этого куста деревень. Иван Койнов сказал в своей сказке, что он ямщицкий сын [8. Л.169 об], а его брат Родион не только происходил из ямщиц­кой семьи, но и сам был в ямщиках и «тою ямскую гоньбу покиня впусте» [8. Л. 171 об]. После 1717 г. прокладывается региональная дорога, появляется необходимость в станцах, и, по случайному совпадению, именно бывший ямщик закладывает на этом пути новую дере­веньку, а его подворник проживает в следую­щем новопоселенном станце.

Кто был основателем Шадриной, к сожале­нию, выяснить не удалось. Предположитель­но, заводчик деревни имел прямое отношение к первой волне чаусских переселенцев, и, воз­можно, пришел на реку Шипуниху из той же де­ревни Кривощековой. Среди Шадриных, обо­сновавшихся в Бердском остроге и Белоярской крепости, можно выделить несколько претен­дентов с «темным» проживанием на момент петровской ревизии и возможностью проде­лать обозначенный выше маршрут.

Фрагмент ландкарты 1736 г. с деревнями Койновой на р. Берди, Шипковой на р. Койнихе, Родионовой, Шадриной и Медведицей на р. Шипунихе

Самый ближайший к деревне Шадриной поселенец - оброчный крестьянин деревни Морозовой Егор Ильич Шадрин, учтенный в промежутке между 1721 и 1725 гг., который был упомянут в делах Бердской судной избы в 1725 г. [11. Л. 2 об]. Он переселится впослед­ствии в деревню Шишкину Тальменской во­лости, куда следом прибудет еще один его од­нофамилец, или родственник Петр Иванович Шадрин, с таким же неизвестным прошлым на период 1719 -1727 гг. [13. Л. 190]

В промежутке между 1-й и 2-й ревизиями в Белоярскую крепость переселится Гаврила Константинович Шадрин, старший брат Гаврилы Константиновича меньшого, пушкаря крепости [13. Л. 159], родственник бердских Шадриных. Скорее всего, у него, как и у его брата, первым пун­ктом прибытия в Приобье был Чаусский острог; соответственно, не исключен вариант временно­го проживания на реке Шипунихе.

Основать деревню Шадрину мог также не­известный житель Чаусского острога, не под­вергшийся ревизскому учету по причине ран­ней смерти, обратной миграции и прочих обстоятельств.

Со временем, «некоторые отклонения» юж­ного столбового пути будут скорректированы.

Значимые для нас изменения тракта состоялись ближе к середине XVIII века. В 1830-х гг. в вер­ховьях реки Шипунихи появляется еще одна маленькая деревушка Медведица - под таким названием она отмечена на ландкарте 1736 г. Во 2-й ревизии она записана как «вновь посе­ленная» деревня Медведицкая [13. Л. 76 об]. Новая деревня забирает у Родионовой и Ша­дриной функции опорных станцов на Шипунихе, с ее появлением дорога выпрямляется, и от деревни Детлево идет по прямой линии, уже не синхронизируясь с траекторией речки Шипунихи.

Со временем «Медведицын стан» будет играть ключевую роль, потому что сразу за ним дорога раздваивалась на Томское и Бердское направления. Не случайно впоследствии имен­но Медведицкая начнет периодически забирать к себе поселенцев Шадриной, регулируя чис­ленность деревеньки и тем самым не давая ей выйти из небольшого формата.

Будучи упомянутой Г.Ф. Миллером и прори­сованной на всех ранних «чертежах», в первых трех ревизиях деревня Шадрина на реке Шипунихе остается «статистической невидимкой», попадая в ревизионные списки только в 1782 г., как вновь заведенная.

Поскольку главной задачей ревизий являл­ся учет податного населения, переезды в бли­жайшей округе часто не учитывались (подати платились в старом населенном пункте и там же числился уже давно переехавший). Все не­многочисленные шадринцы были приписаны к «ревизским» населенным пунктам - сна­чала к деревне Койновой, затем - к деревне Шипковой.

Альтернативой административному учету становятся церковные переписи, показываю­щие реальных прихожан, посещающих церковь. Самый ранний перечень жителей Шадриной мы находим в описи приписных крестьян по цер­ковным приходам Колывано-Воскресенского округа 1751 г. [23. Л. 133 об]. В ГАТО сохрани­лись исповедные росписи Михаило-Архангельской церкви села Легостаевского с 1755 г. Данные по дворам, числу жителей, в том чис­ле мужчин и женщин, фамилиям деревни Ша­дриной из выборочных документов за период 1751-1859 гг. сведены в таблице.

В первом дошедшем до нас списке в деревне Шадриной на Шипунихе насчитывалось четыре двора прихожан: Петра Брынского, вдовы умер­шего Елисея Брынскова, Василия Хомякова, Прокопия Патракова. Самые ранние поселен­цы Шадриной - братья Брынские. Елисей Сер­геевич появится в Бердском ведомстве в 1717 г., скажется «родом из Киргинской слободы», бу­дет переписан с женой Ириной Савельевной и сыном Яковом [8. Л. 171 об]. Тридцать четыре года спустя в деревне Шадриной будет записа­на его вдова с детьми [23. Л. 133 об], дальней­шая судьба семьи по документам не прослежи­вается.

Его брат Петр Сергеевич Брынских - из оброч­ных острога «приписных после прежней перепи­си в 727 и в 733 годех» [13. Л. 29]. В 4-й ревизии он записан в деревне Шипковой как постоянно проживающий, вплоть до переезда в деревню Медведицкую. Но согласно церковным докумен­там задолго до 1751 г. он обосновался в соседней деревне и регулярно отмечался среди шадринских прихожан в течение десятилетия. И только в 1769 г., по информации из 4-й ревизии, Петр Брынских с семьей покинет деревню Шадрину и переберется жить в деревню Медведицкую, где и умрет в 1777 г. [17. Л. 229 об]

Во 2-й ревизии среди разночинцев Бердского острога мы находим братьев Филиппа и Ва­силия Мироновичей Хомяковых, прибывших в острог в интервале 1722-1726 гг.[13. Л. 21; Л. 28] Старший брат Филипп Миронович Хо­мяков в описях 1751 г. учтен как прихожанин деревни Медведицкой [23. Л. 133 об]. Можно предположить, что он ранее также проживал в Шадриной, но перебрался в Медведицкую после того, как она стала станцом. Младший, Василий Миронович, в 1751 г. фиксируется в деревне Шадриной, но в 1752-1755 гг. он покинет ее, при этом переедет не в Медведицкую, а дальше - сначала в деревню Берсеневу [19. Л.126 об], затем - в деревню Белову, бу­дет там фигурировать в списках в 1759 г. [20. Л. 508] В 4-ю ревизию 1782 г. он по-прежнему переписан в Беловой, при этом в ревизион­ной записи отмечено, что семейство в 1777 г. «переведено по указу бывшей канцелярии горного начальства в Красноярскую слободу д. Борову» [17. Л. 140].

Прокопия Патракова мы идентифицировали как Прокопия Ивановича Черемных, сына об­рочного крестьянина Бердского острога Ивана Патракеева (или, по другому списку, Понкратьева) Черемных, учтенного в 1-ю ревизию в семье отца в возрасте полугода [8. Л. 121]. Метаморфо­зы с фамилией и именем будут преследовать его и в дальнейших документах: в исповедных росписях деревни Медведицкой 1759 и 1769 гг. он будет записан под отцовской фамилией [20; 21. Л. 509 об], но с ошибочным именем - как Корнило Иванов сын Черемных (с той же женой и с теми же детьми), в 4-й ревизии будет записан как Прокопий Иванов сын Кондратьев [17. Л. 210 об], и там же, в качестве отца выдан­ной замуж дочери, как Панкратьев [17. Л. 214]. В 1775 г. семья будет переведена в Краснояр­скую слободу в деревню Колыванскую.

Все следующее существование деревни Ша­дриной связано с переселенцами из соседней деревни Шипковой. В 1756 и в 1759 гг. среди шадринских прихожан записан Максим Васильевич Ремезов, с женой и сыновьями Иваном и Савели­ем [19. Л. 128 об; 20], бывший оброчный Бердского острога, учтенный в промежутке между 1721 и 1727 гг. [13. Л. 23 об] Согласно же 4-й ревизии он вплоть до 1782 г. приписан к деревне Шипковой, миграция семьи в соседнее поселение оформле­на задним числом, через сыновей, якобы в 1764 г. «переехавших собой» в Шадрину [17. Л. 228 об, Л. 239]. Умрет в 1765 г., в деревне Шадриной оста­нутся проживать его вдова и сыновья.

Семейство Ивана Ефимовича Казанцева в деревне Шипковой проживало, как минимум, с начала 1750-х гг., поскольку отражено в опи­сях церковных приходов 1751 г. [23. Л. 133 об]. Иван Казанцев - бывший оброчный Бердского острога, учтен в числе приписных в 1727-1733 гг. [13. Л. 27 об] В деревню Шадрину перебе­рутся три его сына с женами и детьми - Иван Иванович, Андрей Иванович, Григорий Ивано­вич Казанцевы [17. Л. 239 об]. И на этот раз 4-я ревизия, возможно, не лукавит и дает близкий к реальному год перехода - 1764-й, который совпадает с периодом появления в исповедных росписях деревни Шадриной.

Демографический и фамильный состав деревни Шадриной с 1751 по 1859 гг. ¹

¹ Источники: Опись приписных крестьян Колывано-Воскресенского округа по церковным приходам 1751 г., исповедные ро­списи Михаило-Архангельской церкви с. Легостаевского1756, 1759, 1769 и 1783 гг., 4-я ревизия Колывано-Воскресенского округа 1782 г., выборочные данные из окладной книги 1859 г. [33].

Появившиеся в начале 1760-х гг. в Шадри­ной Вагайцевы - представители семьи, упо­мянутой в начале статьи, дети и внуки одного из первопоселенцев «ревизской» Шадриной, мигрировавшие в свое время в деревню Шипкову. В Шадрину на Шипунихе они переселят­ся со всеми своими разросшимися ветвями - семьями, во главе которых на этот раз будут числиться Иван Алексеевич, Федор Алексеевич, Осип Алексеевич и Роман Осипович. В ревизии 1782 г. будут переписаны в деревне Шипковой с пометкой: «перешли в 1764 г. в д. Шадрину» [17. Л. 240], в 1783 г. будут отражены в исповед­ных ведомостях по новому месту жительства [22. Л. 649 об].

В 1782 г. начнется процесс разъезда дерев­ни Пименовой (соседней с деревней Черепа­новой), представляющей собой однофамильное поселение многочисленных потомков основателя деревни беломестного казака Пи­мена Панфилова Кунгурцева [8. Л. 129]. Сразу несколько внуков Пимена с семьями переве­дутся в сторону южного направления - в де­ревни Койнову, Шадрину, Улыбину. На речку Шипуниху уедет семья Алексея Иевлева в со­ставе «мужеска полу - 9, баб замужних - 2, девки - 1». Также две пименовских девицы будут выданы замуж за шадринцев Василия Казацева и Василия Вагайцева [16. Л. 78-82].

Весь состав Шадриной XVIII-XIX вв. - это люди, в большинстве своем связанные пре­дыдущим совместным проживанием. Самая большая доля среди них - бывшие оброчные Бердского острога, заселившиеся уже после 1-й ревизии, в период 1722-1733 гг.

В отличие от начальных поселенцев, более поздние переселенцы испытывали трудности с обеспечением земельными и сенокосными угодьями, поэтому именно они первыми на­чали мигрировать в южные деревни, в том числе в Легостаевскую волость, на неосво­енные степные земли (Брынские, Хомяковы, Ремезовы, Казанцевы, Кошкаровы).

Второй тип переселенцев - это жители прилегающих к острогу деревенек, которые в 1740-х гг. начали либо разукрупняться, либо исчезать (Вагайцевы из Шадриной, Мелехины из Сорокиной).

Третий тип - это оброчные крестьяне с «под­ступов» - дальних деревенек на Берди, при­легающих к степным землям и назначенных станцами (Брынские, Еремины из Койновой, Соколовы из Детлевой). Они первыми ока­зались вовлечены в обслуживание «боль­шой дороги», и эта дорога постепенно увела их вглубь.

В целом, Шадрина, являясь самой старой деревенькой южного направления, разде­лила транзитную судьбу такого же раннего форпоста - Шипковой. На протяжении всего

1. века ей пришлось принимать переселен­цев, адаптировать к новым условиям и отправ­лять осваивать земли южнее. Не раз «переза­писанная» новыми проживающими, к началу

2. века она все-таки выйдет на этап устойчи­вого существования. Старожильческим костя­ком деревни будут являться две семьи - Вагайцевых и Казанцевых. Как и в случае с дочерью Шадрина Дарьей Михайловной Кашниковой, Вагайцевы окажутся связующим звеном, но на этот раз - между двумя одноименными дерев­нями Шадриными. Будучи первопоселенцем Шадриной на Берди, род переместится в Ша­дрину на Шипунихе и будет проживать там дли­тельный исторический период.

В начале XX века один из Вагайцевых смо­жет повлиять на развитие не только своего села, но и округи в целом. В отчете Горловской геолого-разведочной партии указано, что пер­вооткрывателем Листвянских углей является житель села Шадрино Иван Иванович Вагайцев, который в 1919 г. нашел кусок угля, вы­мытый весенним паводком [35]. Листвянский угольный рудник будет функционировать с 1931 по 2001 гг., обеспечивая страну нужны­ми антрацитами, а местных жителей - работой.

Как видим, у каждой деревни Шадриной - своя история и своя роль в поэтапной коло­низации Приобья. При этом деревни ока­зались связанными не только названиями, но и людьми. Не исключено, что их основа­тели принадлежат к одной и той же крестьян­ской семье, пришедшей с Тобола. Не менее важную роль в жизни деревень-тезок сыграл старожильческий род Вагайцевых, живший на разных этапах в обеих Шадриных.