Всем нам памятна картина Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею». Художник погружает нас в духовную жизнь России XIV века. Перед нами святое событие. Оно представлено на пологом холмистом берегу речушки Вори близ Хотьковского монастыря. В неком чудесном событии сведены двое: пришедший на луговину отрок-пастушок в поисках пропавших лошадок и явившийся ему чернец, угадавший на челе отрока благодать Божию. Робко, не отрываясь смотрит отрок в лицо мудреца. Через видение ему открывается его будущее. Молитвенно сложив руки, объятый священным трепетом он принимает свою судьбу и, готов не отклоняясь идти к своему грядущему подвигу. Весь Божий мир внимает этой беседе.

Жизнь моего двоюродного прадеда Сергея Дмитриевича Городцова – митрополита Новосибирского и Барнаульского Варфоломея во многом совпала и определилась под влиянием высокого подвига преподобного Сергия Радонежского. До глубокой старости, а он прожил девяносто лет, не переставал он славить своего небесного покровителя. Картины Михаила Нестерова были постоянным украшением его кабинета, а суть их – поводом высоких, а порой мучительных раздумий о судьбе и духовной жизни русского человека. Одно то, что будущий сибирский святитель родился 5 июля (1866 года) – в день памяти преподобного Сергия Радонежского, были неким знаком и предопределением. Он и был назван при святом крещении Сергием. Крещён он был в церкви древнего села Поздное, что на Рязанщине, где отец его - Дмитрий Андреевич Городцов был священником Преображенской церкви. Семья этого священника, как и все семьи русских священников, была многочисленной. В семье росло семеро детей.

Сергей Дмитриевич был пятым ребенком этого незаурядного семейства, а из сыновей самым младшим. Отец стремился не выпускать его из-под своей опеки, памятуя судьбу сына Александра, сошедшего с дороги священства и ступившего на театральные подмостки и ставшего в дальнейшем известным оперным певцом и общественным деятелем.

Благочестивые родители будущего православного подвижника с детства воспитывали в нём прилежание и любовь к храму Божию, церковным службам, молитве и посту. Сам Сергей Дмитриевич вспоминал о своем детстве так; «главное настроение у меня как у церковного работника создалось давно: мать у меня была большой подвижницей, постницей, аскетически настроенной, а мудрый отец мой никогда не пускал меня в алтарь чтобы прислуживать, и у меня с детства создалось особое благочестивое отношение к этому святому месту». Величественный и кроткий облик храма, его устремленность в Божественную высь, то грозную, то небесно-лазурную, вызывали в отроке восторг и удивление. Пение приходского хора, где и для него было место, восклицания молящихся, лики святых, смотрящих и вопрошающих со стен и иконостаса, и этот общий вздох, как бы исторгаемый общей грудью - «Отче Наш, иже еси на Небесех…», - всё это как капли священной росы падали на его душу. В этих покоях под Божиим покровом всё было так чисто, ясно и радостно.

Но за церковной оградой, за ажурными окнами храма кипела сельская жизнь, и его отроческая душа погружалась в неё, в эту реку жизни.

Отец будущего святителя стал частенько мрачнеть. Чуткое его ухо улавливало подземные гулы грядущих потрясений. В Петербурге убит царь. В народе ни гнева, ни ликования… Черствеет народ, колеблется вера Христова… В столицах и городах набирает силу и растёт грязная волна нигилизма и террора. Как леденец все обсасывают два слова: земля и воля. Россия двинулась к роковым рубежам ХХ столетия. Бери сын отцов посох и крест – и в путь…

Обычную дорогу к сану священника Сергей Городцов прошёл прямо: приходская школа в родном селе, духовное училище в городе Скопине, рязанская Духовная семинария. В 1866 году – он уже в стен а х петербургской Духовной Академии. Здесь же – на лекциях, в аудиториях, в частных беседах и спорах, - обращал на себя внимание своим темпераментом и незаурядным мышлением его однокурсник, - Иван Николаевич Страгородский, - будущий святейший патриарх Московский и всея Руси Сергий. Между скромным и вдумчивым Сергием Городцовым и Иваном Строгородским завязалась духовная дружба. Особенно она углубилась, когда на четвертом курсе академического обучения Иван Страгородский принял монашеский постриг с наречением имени Сергия. В беседах со своим другом студент-монах Сергий звал и Сергея Дмитриевича к монашескому постригу. Но как вспоминает сам Сергий Городцов: «я, не надеясь на себя, предпочел службу в качестве мирского священника». Четыре года, проведенные в Академии, были год а ми её расцвета. Решающее влияние на их развитие оказал ректор Духовной Академии епископ Антоний (Вадковский) (1846-1912), впоследствии митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Помощниками его по воспитанию студентов были люди церковные, высокие по жизни и высокообразованные.

В 1890 году Сергей Дмитриевич блестяще закончил Духовную Академию. Его кандидатская работа «Отношение Книги притчей к книге Иова со стороны содержания» была представлена среди лучших сочинений. Он был удостоен степени кандидата и награды. Совет Академии рекомендовал углубить темы и представить её на степень магистра. Надо заметить, что из этого выпуска вышло восемь лиц, дослужившихся впоследствии до сана епископа. Ещё будучи слушателями Духовной Академии, при непосредственном и личном влиянии Преосвященнейшего ректора, Сергий Городцов и иеромонах Сергий Страгородский были увлечены вне академической деятельности. Она сводилась к тому, что они по своему желанию проводили беседы в церквах, на фабриках и заводах, в народных клубах, где обучали народ молитвам, нередко руководя народными хорами. Эта их деятельность послужила поводом для больших дискуссий на общественных студенческих собраниях, где читались рефераты преимущественно на темы пасторского служения. Этими собраниями заинтересовались не только духовные, но и светские лица. В частности, их посещали философ Владимир Сергеевич Соловьёв и ученый математик, ботаник профессор Московского университета Сергей Александрович Рачинский. Глубокая целеустремленная работа в этом направлении имела своё деятельное продолжение: сразу после блестящего окончания Духовной Академии иеромонах Сергий Страгородский направляется на миссионерское служение в Японию, где становится сотрудником равноапостольного Николая (Касаткина). В 1901 году Сергий, уже будучи ректором Петербургской Духовной Академии, председательствовал на известных религиозно-философских диспутах в Санкт-Петербурге.

Начинает свой миссионерский подвиг и Сергей Дмитриевич Городцов. После непродолжительной инспекторской работы в городе Могилёве, он направляется на долгую 26-летнюю миссионерскую деятельность в Грузию, в тогдашний Тифлис. Несмотря на колоссальную по тем временам удалённость друг от друга, духовная дружба между Сергием Городцовым и архимандритом, а затем епископом Сергием Страгородским не прерывалась. В своих воспоминаниях о Святейшем Патриархе Сергии Владыко Варфоломей писал следующее: «По его отъезде в Японию мы сначала часто с ним переписывались. Я помню, с каким глубоким чувством христианской любви и сожаления описывал он молитву японца-язычника, взывающего о помощи перед бездушным истуканом-идолом. Видно было, что юный православный миссионер, видя эту картину, всем сердцем своим взывал ко Господу: да будут просвещены эти слепцы, не знающие Христа-Спасителя. И думалось мне, что такая горячая молитва ко Господу и есть высший миссионерский подвиг».

Пройдет немного времени, и их высшая вера, честность их человеческих отношений, их преданность Православной Церкви подвергнется самым жестоким испытаниям, невиданным, быть может, со времён первых христианских мучеников. Но это будет не на чужбине – это будет на их родной земле, это будет в России. А пока Сергий Страгородский в языческой Японии, а Сергий Городцов в православной Грузии, его местопребывание город Тифлис (Тбилиси). Грузия – страна, народ которой принял христианство при святой равноапостольной Нине, за 650 лет до принятия его Киевской Русью, то есть нами, славянами. Удивил сам облик этой страны, прекрасной в своей библейской красоте. И народ Грузии: кроткий, горячий и прямодушный. Казалось, что тут делать русскому православному миссионеру. Но Грузия, как и теперь, представляла собой остров православия в океане мусульманского мира, к тому же разъедаемая многочисленными язвами сектантства. Поначалу смущение молодого миссионера было велико.

Ко времени прибытия в эти края Сергия Городцова Грузия находилась в церковной юрисдикции Русской Православной Церкви. Святейший иерарх Грузии имел звание Экзарха. Экзархом Грузии был тогда священномученик архиепископ Владимир (Богоявленский), впоследствии митрополит Киевский и Галицкий, прославленный в лике святых в 1992 году. Он и рукоположил Сергия Городцова 11 декабря 1892 года во диакона, а затем и во иерея. Священническая хиротония была в крестовой церкви Экзарха. После чего отец Сергий Городцов был назначен вторым священником в Александро-Невскую церковь города Тифлиса. Перед принятием священнического сана он женился.

В новом, 1893 году, а именно 1 января, отец Сергий был назначен настоятелем Казанской Миссионерской церкви города Тифлиса. Церковь эта, представленная в его распоряжение, являла собой убогое дощатое помещение. Прихожане, - в основном рабочие и служащие близлежащей железной дороги, - находились под сильным влиянием сектантов-молокан. С невольным смущением вступил он под своды бедного строения. Но сама убогость и ветхость этого здания напоминали ему, что оно устроено во славу Божию, а Церковь была вверена усердному заступничеству Божией Матери. Эти чувства и мысли вернули ему силы. Первое смущение сменилось горячим желанием помочь храму собственными трудами. Опираясь на содействие «Общества Восстановления Православного Христианства на Кавказе», ни на день и ни на час не оставляя своей деятельности, воздействуя на прихожан вдохновенной проповедью, отцу Сергию удалось с благословения Экзарха Грузии уже 13 июня 1893 года заложить первый камень в строительстве нового каменного храма.

Средств не хватало, и отцу Сергию пришлось употребить немало трудов и усилий, дабы довести святое дело до завершения. Свою лепту внёс и святой праведный Иоанн Кронштадтский, кто-то из жертвователей подарил колокола. Весь приход участвовал в возведении нового храма. Пойдет не более полутра лет, и на месте ветхого строения, будет воздвигнута миссионерская церковь в честь Казанской иконы Божией Матери; что приход её будет чуть ли не самым большим в городе Тифлисе. В сентябре 1894 года миссионерская церковь города Тифлиса была полностью построена и освящена: сердца прихожан и их пастыря наполнялись радостью.

Любимым делом отца Сергия было изъяснение Библии. Современники давали восторженную оценку проповедям священника-миссионера Казанской церкви города Тифлиса. Обучая своих пасомых следованию путям Промысла Божия, отец Сергий, чаще всего, приводил им в пример подвиг ветхозаветного праведного Иовы: «Жизнь праведного Иова, - утверждал он, - это воплощенная живая идея торжества страданий, доказательство жизненной славы через унижение, вечная награда через временное посрамление. В жизни Иова каждый страдалец может подчерпнуть для себя великую силу для должного перенесения испытаний».

Его душа, мысли, чувства, словом весь внутренний человек, жили в нём ожиданием Царствия Божиего. Вот это внутреннее содержание он и вкладывал в свою жизнь и проповедь.

Круг пасторских забот отца Сергия с каждым годом расширялся. Помимо обязанностей пастыря миссионерской церкви, он получил целый ряд новых послушаний. В самом начале своего служения в Тифлисе он был переведен постоянным наблюдателем городских школ. В его послужном списке отмечены и другие его обязанности: Председатель Совета Миссионерского Братства, Председатель Епархиального Грузинского Училищного Совета, благочинный русских церквей, законоучитель школы слепых. Постепенно собирая средства для школы слепых, последнее послушание он нёс без всякого вознаграждения. Многообразные пасторские обязанности отец Сергий сопрягал с литературной деятельностью. В духовно-литературном наследии Владыки Варфоломея исключительное место занимает сочинение, посвященное учению о пастырстве святого Апостола Павла: «Пасторское служение во всем своём необъятно-широком смысле, во всей своей неизмеримо широкой задаче есть, по святоотеческому выражению, попечение о душах человеческих. Нам, пастырям, надо делать свое дело, невзирая на кажущуюся иногда безуспешность его, как и, не увлекаясь кажущимися успехами проповеди, - но в том случае увеличивая ревность благовестия».

Здесь, в стенах Тифлисской духовной семинарии в 1898 году произошло внешне незаметное для истории событие: из числа учащихся за «неблагонадёжность» был исключен семинарист Иосиф Джугашвили. Отец Сергий Городцов, как председатель Епархиального Грузинского Училищного Совета, имел к этому акту непосредственное отношение: «Кто же знал? Бегал по коридорам какой-то черноголовый мальчишка» - это его собственные слова на наивный вопрос его внучатого племянника: «Как Вам, дедушка, не было страшно исключать Сталина из семинарии» (Беседа в Москве в 1949 году в гостинице «Москва»).

За все 26 лет своего пасторского служения в Тифлисе он успел пересказать и истолковать своим прихожанам почти всю Библию. В начале 1904 года отец Сергий был удостоен сана протоиерея.

1905 год начинается далёкой русско-японской войной и близкой русской революцией. По России, по Закавказью, среди бунтарски настроенной молодежи Тифлиса прокатилась волна самоубийств. Это побудило доброго пастыря, всегда оберегавшего пору отрочества и юности, издать специальную брошюру, в которой он дал подлинно христианскую оценку этому страшному греху:

«Вера христианская, - утверждал отец Сергий, - совершенно устраняет возможность самому насильственно прекратить свою жизнь. Человек не имеет права распоряжаться своей жизнью, так как жизнь не есть человеческое приобретение, но Дар Божий, а следовательно прекратить жизнь может никто иной, как Сам Жизнодавец Господь».

«Если же общество станет осуждать не сам противоестественный поступок лишившего себя жизни человека, а только внешние обстоятельства его жизни, то оно тем самым станет оправдывать сам погибельный для души и тела поступок».

В конце 1906 года, а именно 27 декабря, на протоиерея Сергия Городцова было совершено покушение. В журнале «Христианин» так описывались подробности этого покушения: «Отец Сергий ехал со своей матушкой в фаэтоне. Подбежавший сзади злоумышленник произвёл выстрел из револьвера. Пуля попала в спину и осталась в области живота. Раненый миссионер упал на землю. Тогда нападавший произвёл еще два выстрела, ранив священника в плечо, и убежал. Его подручный, увидев приближающихся полицейских, не решился дальше стрелять и тоже хотел скрыться, но был задержан. Так «отблагодарили» протоиерея Сергия Городцова националистически настроенные кавказские революционеры за его церковно-общественную деятельность. Раненого, истекающего кровью отца Сергия доставили в квартиру, которая находилась близ церкви.

Множества народа окружило дом священника, а церкви совершались молебны. Раненого священника тотчас поселил экзарх Грузии. Господь сохранил жизнь своего служителя, но этот трагический случай показывает, в какой драматической обстановке довелось ему нести свое пасторское служение.

Подвергался он поруганию и в Германии, куда в 1914 году выезжал служить во Владимирскую церковь г. Мариенбада. Накануне первой мировой войны разбушевавшаяся толпа напала на него и его псаломщика, его оскорбляли, дважды отводили в полицейский участок. Начинавшаяся война осложнила деятельность православного миссионера: с нарастающей силой продолжались притеснения, поругания и доносы.

В 1914 году протоиерей Сергий Городцов закончил труд и подготовил к печати свою магистерскую диссертацию на тему: «Книга Иова опыт библейско-психологического обозрения книги».

В последние годы своего служения в Тифлисе протоиерей Сергий Городцов являлся настоятелем храма святого князя Михаила Тверского. Этот храм также, как и Казанская церковь, строился при его непосредственном участии и попечении.

Революционный перелом в России и Грузии был роковым для церковно-общественной жизни этих братских народов. В 1908 году отцу Сергию пришлось оставить Тифлис и Грузию: «Больше я там не был, - отмечал в своем дневнике Владыко Варфоломей, но у меня в душе навсегда остались добрые воспоминания о грузинском духовенстве, о его православии, о его хлебосольстве и простоте во взаимных отношениях». Эту любовь к Грузии и грузинскому народу Владыка Варфоломей хранил до конца своих дней.

В письме Святейшему Каллистрату, Католикосу-Патриарху всея Грузии, которого Владыка Варфоломей прежде знал простым священником, он писал: «Прослуживши 26 лет в звании священника в Тифлисе, я духовно сроднился с грузинским – искони православным народом; благоговею перед памятью Святой девы просветительницы Грузии, равноапостольной Нины, глубоко чту Святых Сирских отцов, давших церковный строй всей христианской Грузии. Часто вспоминаю церковных работников, моих сослуживцев».

Многолетнее пасторское служение в Грузии и личное знакомство со Святейшим Каллистратом, Католикосом-Патриархом всея Грузии (ныне прославленного в лики святых), побудили Владыку Варфоломея в апреле 1943 года обратиться из Ульяновска, где он проходил архипастырское служение, к главе Грузинской Православной Церкви с пасхальным приветствием, в котором было выражено горячее стремление к восстановлению утраченного к тому времени молитвенного общения между Русской и Грузинской Православными Церквами. Велика была радость Владыки Варфоломея, когда это печальное разделение прекратилось и между церквями-сестрами восстановлено каноническое общение.

31 октября 1943 года в Новосибирск из Тбилиси пришла телеграмма от главы Грузинской церкви: «Новосибирск, Гоголевская 126. Архиепископу Варфоломею. Тбилиси 31 октября в древнем Сионском соборе совершив Богослужение и возобновив молитвенное общение между Грузинской и Русскою Церковью, шлёт братский свой привет Католикос-Патриарх Каллистрат». По получении этой телеграммы Владыко Варфоломей шлёт ответную «молнию»: «Тбилиси. Сионский собор. Католикосу-Патриарху Каллистрату. Сердце радостно забилось от Вашего извещения. Слава Богу и Вашему Святейшеству. Имя Ваше да будет благословенно в сердцах грузинского и русского населения Закавказья. Вовеки да не прерывается взаимная наша молитва. Архиепископ Варфоломей».

Можно смело сказать, что в деле восстановления канонического общения между Русской и Грузинской Православными Церквями участие Владыки Варфоломея было решающим. Сам Святейший Католикос-Патриарх Грузии в декабре 1943 года писал Владыке Варфоломею, что именно пасхальное поздравление архиепископа Варфоломея, присланное еще из Ульяновска, побудило его обратится с поздравлением к новоизбранному Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Сергию, и таким образом был сделан первый решительный шаг к восстановлению утраченного литургического общения между Грузинской и Русской Православными Церквями.

Обращаясь с благодарностью к Владыке Варфоломею, Святейший Патриарх-Католикос Каллистрат писал: «Значит в этом многозначительном деле есть и Ваша значительная доля».

Но наше повествование забежало далеко вперёд. В 1918 году отец Сергий покидает Грузию; впереди целых 17 лет гонений, тюрем, лагерей и ссылок. С тяжёлым сердцем начинал он свой скитальческий путь. В Петербурге в первые же дни октябрьского переворота, на допросе комиссара «от разрыва сердца» погиб старший брат Павел. Едва отец Сергий перенёс эту утрату, как вскоре из Перми пришло горькое сообщение – смерть настигла младшего брата Александра Дмитриевича. В горниле гражданской войны бесследно исчезли его супруга и сын Андрей. Но этим не закончилась чреда несчастий и смертей. В родном Михайлове в дни «красного террора» был расстрелял в качестве заложника единственный сын сестры Фенички (Феодосии Дмитриевны) Валентин.

Часть II

К этим годам жизни отца Сергия можно приложить слова апостола Павла: «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего». (Евреям, 13.14). Поначалу следы его находим в Азербайджане, в храме «Чёрного города», далее в Башкирии, в Уфе. Некоторое время он находит пристанище в Воронежской и Московской епархия. С 1922 по 1926 год он в Соловецком лагере особого назначения. Живыми оттуда почти не возвращались. Среди тысяч и тысяч погибших – остаться жить. Проторенный скорбный путь тысяч и тысяч… Кемь, Попов остров – «Кемь-пер-пункт», далее Большой Соловецкий остров. 13-я карантинная рота в бывшем Спасо-Преображенском соборе, переоборудованным под огромный барак. Уже по дороге в этот созданный большевиками ад с аббревиатурой «СЛОН», стали приглядываться друг к другу и окрест себя. Кучки мужиков, старообрядцев, бывших офицеров и генералов. Но основную массу арестованных составляли священнослужители и среди них - большая группа епископов. Оказавшись здесь, на Соловках, большая группа духовенства явилась для арестованных воистину армией спасения. Встречи и беседы удавалось проводить на чердаках, в котельных в заброшенных храмах и между штабелями дров. Известно, что роту сторожей формировали, в основном, из духовенства. Сторожем был и протоиерей Сергий Городцов и это помогало ему использовать относительную свободу для духовых бесед и проповедей. Иногда службы проводились в церкви святого Онуфрия – это был единственный храм, оставленный верующим.

Здесь, на Соловках протоиерей Сергий слагает акафист в честь великого христианского подвижника митрополита Филиппа (Колычева) судьба которого тесным образом была связана с Соловецкой обителью середины 16 века. Текст акафиста был зачитан многими священниками и одобрен епископами, бывшими в заключении на Соловецком острове.

Человеку редко удаётся прозревать своё будущее. Направляясь в новый исповеднический путь – сибирскую ссылку (1926 – 1931) – Сергий Городцов не мог предположить, что это будет невольное знакомство с краем, где ему будет уготовано великое поприще для духовной деятельности.

В 1931 году он был определён на жительство в город Богучары Воронежской области. Возвращение его к нормальной жизни можно отнести к 1935 году – в этом году он получает приход в селе Воловниково Клинского района Московской области. К этому времени отец Сергий овдовел. Своих детей у Городцовых не было, они воспитывали приемную дочь, затем взяли на воспитание мальчика. Девочку воспитывала матушка, поскольку сам пастырь-миссионер в годы страшных гонений подвергся репрессиям. Сам же пастырь-исповедник называл эти муки «переменами в моей жизни».

Большим событием для него была встреча с давним академическим другом – местоблюстителем Патриаршего престола – митрополитом Сергием (Старогородским). Об этой встречи сам Владыка Варфоломей вспоминает так: «Непосредственная связь моя с моим академическим товарищем возобновилась в 1935 году, когда, после разных перемен в моей жизни, я оказался приходским священником в Московской области. Он был Первоиерарх Русской Церкви (в звании Патриаршего местоблюстителя), я – сельский священник. Но при свидании и ним не чувствовалась совершенно это разница в нашем положении. Я у него находил по-прежнему самое искреннее радушие и полную готовность вести товарищеские беседы. Иногда мы засиживались за полночь, беседуя с ним и вспоминая нашу академическую жизнь, разные встречи, а попутно и богословствуя на разные темы».

22 июня 1941 года – новый трагический рубеж в судьбе страны и её народа. Грозная волна войны неожиданно быстро докатилась до Подмосковья. В марте 1942 года отец Сергий пишет Патриаршему Местоблюстителю: «Моя Воловниковская церковь разбита и сгорела почти до основания. Немцы предварительно её грабили, а потом устроили из неё склад боевых припасов и около нее расстреливали пленных красноармейцев. Дом, в котором я жил, сгорел. Сгорели все мои книги, заметки, записки, моё маленькое имущество немцы украли».

В эту военную весну Господь призвал протоиерея Сергия Городцова к новому служению – в сане епископа Церкви Божией. 17 апреля 1942 года указом Патриаршего Местоблюстителя Блаженнейшего митрополита Сергия магистр богословия, протоиерей Сергий Городцов был назначен на кафедру епископа Можайского, викария Митрополита Московского, с тем, чтобы пострижение его в монашество и епископская хиротония был совершены в городе Ульяновске. Так встречал своё 75-летие отец Сергий. 29 мая 1942 года в Казанском соборе Ульяновска Блаженнейший Митрополит Сергий совершил пострижение протоиерея Сергия Городцова в монашество с наречением имени Варфоломея.

Относительно наречения ему при постриге нового имени сохранилось следующее предание. Перед постригом отец Сергий просил не менять его имени, так как он часто в молитвах к Преподобному Сергию Радонежскому получал от него просимое. Эту просьбу Патриарший Местоблюститель удовлетворил, наименовав отца Сергия Варфоломеем. В миру, как известно, Преподобный Сергий носил имя Варфоломея. 30 мая 1942 года в том же Казанском соборе г.Ульяновска после Всенощного бдения было совершено наречение иеромонаха Варфоломея (Городцова) во епископа Можайского.

На следующий день, - 31 мая 1942 года, - в неделю всех святых была совершена хиротония архимандрита Варфоломея во епископа Можайского. Примечательно, что в самый день хиротонии, в награду за почти полувековую пасторскую деятельность новопоставленный епископ Варфоломей был возведён в сан архиепископа.

22 июня 1942 года по случаю годовщины начала Великой Отечественной войны архиепископ Варфоломей служил в Казанском соборе г. Ульяновска Божественную Литургию, а после неё молебен о даровании победы русскому народу.

Вскоре архиепископ Можайский Варфоломей прибыл в Москву, где он как викарий Блаженнейшего Сергия до конца ноября служил в различных храмах столицы, неустанно проповедовал Слово Божие и призывал всех молиться о скорейшей победе русских воинов. Много раз он сослужил Митрополиту Крутитскому Николаю (Ярушевичу). В августе 1942 года, не смотря на возраст и трудное военное положение, он совершает поездку в свой кафедральный город – Можайск. 19 августа он снова в Москве. Службу на Преображение Господне архиепископ Варфоломей проводил в Богоявленском Елоховском соборе.

В ноябре 1942 года Владыко Варфоломей переводится на Ульяновскую кафедру.

В своём храме в Ульяновске Владыко Варфоломей по воскресным и праздничным дням, проводил целый ряд назидательных бесед на тему: «Образование внутреннего человека».

26 июля 1943 года архиепископ Варфоломей был назначен на Новосибирскую кафедру. Эта новость была для него неожиданностью. «Но Господь лучше нас знает, что нам нужно», заключил он сам. Началась подготовка к отъезду в Сибирь.

На пути из Ульяновска в Новосибирск архиепископ Варфоломей остановился в Перми. До Перми добирались водным путём, поднимаясь на пароходе вверх по Волге, а затем по Каме. Посещение Перми для него осталось памятным. На пристани он был радостно встречен настоятелем городской кладбищенской церкви и верующими. Все встречающие просили архипастыря остановиться у них, освятить кладбищенскую церковь (служили на Антиминсе) и отслужить Обедню, поскольку прибытие его в Пермь совпало с праздником Преображения Господня.

Народ нуждался в большом Слове, чтобы утешить горе потерь близких на фронтах войны, дабы вернуть надежду. Русский народ, прошедший горнило революций и войн, возвращался к своей матери – Православной Церкви. Старец-архимандрит, забыв о дорожной усталости, вышел к народу.

В свой новый кафедральный град он прибыл 24 августа 1943 года. А через три дня, в праздник Успения Божией Матери, в храме посвящённом Успению Божией Матери, Владыко Варфоломей совершил свою первую архиерейскую службу в Сибири.

С первых же шагов своего служение на Новосибирской кафедре Владыко Варфоломей стал заботиться о возрождении церковной жизни в Сибири, где большинство храмов было разрушено и, как следствие, - размножались секты. В крае не было ни духовных школ, ни монастырей. В тяжёлые годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы архиепископ Варфоломей явился в полном смысле слова духовным собирателем Сибири. О первых своих встречах с прихожанами Новосибирска он оставил следующую запись: «Слава Богу! Чувства я пережил такие, что мне захотелось и до смерти прожить в этом городе, где так трогательно встретили меня и так горячо молились».

Но прошла неделя по его прибытии в Новосибирск, и он снова в пути. 31 августа он был вызван в Москву для участия в торжествах по случаю провозглашения Блаженнейшего Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Для Владыки Варфоломея это было особым праздником, поскольку сан Патриарха получил его однокурсник по Петербургской Духовной Академии.

В конце сентября Владыко Варфоломей вернулся в Новосибирск.

Старцу-архипастырю представилось необозримо-великое церковное поприще. В первые послевоенные годы ему временно поручено управление сначала Владивостокской, а затем Красноярской епархиями. Территория подведомственных ему епархий простиралась от Тюмени на Западе до Владивостока на Востоке; от города Енисейска на Севере, до Тувинской Автономной области на Юге. При открытии храмов он посылал на места своего секретаря - протодиакона Олега Зырянова. Ради скорейшего устроения церковных дел, архипастырь, не смотря на свой преклонный возраст, сам совершал поездки по епархиям. Он служил в храмах Иркутска, Омска, Тюмени, Ишима, Тобольска. По нескольку раз он ездил в Барнаул, Красноярск, Бийск. Во время этих поездок он освящал храмы, рукополагал священников, постоянно заботился о пожертвованиях для нужд Красной Армии.

Обширная патриотическая работа Владыки Варфоломея была отмечена наградой – медалью за доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941- 1945 гг. Его постоянные молитвы о победе русского оружия над гитлеровцами, призывы к пожертвованиям в пользу сражающихся в Красной Армии, его сердечное попечение о детях сиротах, особенно о детях, вывезенных из блокадного Ленинграда в Новосибирск, - всё это были непрерывные усилия его большой души в годы испытаний для России.

15 мая 1944 года скоропостижно скончался Святейший Патриарх Сергий. Получив известие о кончине Патриарха, Владыко Варфоломей сразу же отслужил панихиду, а в день погребения Святейшего, служил заупокойную литургию со всем городским духовенством. В связи с этим событием он делает в дневнике следующую запись: «На меня кончина Святейшего произвела глубокое впечатление, от которого я не скоро освобожусь. Вместе с ним поступали в Академию. Лично с ним я находился в близких дружеских отношениях и, хотя дороги наши были разные, духовная связь была сильная – почти 58 лет я духовно был связан с ним… О работе его я, конечно, ничего не говорю – это дело истории, а моё дело – молиться за него».

Преодолев скорбь о ушедшем академическом друге он возвращается к работе по благоустроению церковной жизни. В 1946 году его заботами начато строительство придела при Вознесенской церкви в честь Преподобного Серафима Саровского. Этот храм стал Кафедральным собором г. Новосибирска. Владыко Варфоломей очень любил этот храм, и по блаженной кончине нашёл здесь место своего упокоения.

Летом 1946 года Владыко едет в г. Тобольск, дабы поклониться святым мощам славного Сибирского Святителя и Чудотворца митрополита Иоанна Тобольского. Это паломничество волновало его и он, помолившись, составил службу этому великому молитвеннику и покровителю Сибирской земли. Служба была представлена на рассмотрение Святейшему Патриарху Алексею Первому. Последовало одобрение Первосвятителя Русской Церкви: «Бог благословит править службу Святителю Иоанну в церквах Сибирского края». Служба была издана Новосибирским Епархиальным управлением и разослана для употребления по храмам сибирской епархий. Тогда же по ходатайству архиепископа Варфоломея честные останки святителя Иоанна были перенесены для всеобщего почитания в Покровский собор г.Тобольска. «Свято чтится память Святителя Иоанна жителями Сибири и Урала, и других северных русских областей», - писал в своём очерки «Сибирские Святители» Владыко Варфоломей. Владыко был глубоким почитателем Сибирских Святителей – Иннокентия и Софрония, епископов Иркутских, и Иоанна, митрополита Тобольского. «Святители Сибирские Иннокентий, Софроний и Иоанн являются нашими путеводными звёздами, к Нему путь нам показующими», - заключил Владыко Варфоломей.

Имея глубокий поэтический дар, Владыко Варфоломей составил и акафисты. Известно, что он написал акафисты Святому Филиппу, Митрополиту Московскому, Святому Апостолу Варфоломею и Святому Праведному Иову, любимому им ветхозаветному подвижнику веры и благочестия.

В июле 1948 года в Москве проводились торжества по поводу 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви. Архиепископ Варфоломей в числе четырёх избранных иерархов сослужил российскому первоиерарху во время молитвы перед открытием торжеств. В 1949 году архиепископ Варфоломей был удостоен сана митрополита.

Доброта его была безгранична. Казалось, что он готов помочь каждому нуждающемуся.

Моя бабушка – Анна Павловна Боголепова (в замужестве Андреева_ - была его любимой племянницей. Он знал о том, что Анюта без благословения родителей вышла замуж за художника бунтарского характера, безбожника и ярого атеиста: тревога имела основание. Весной 1949 года мои два дяди, родные братья отца получили приглашение навестить Владыку Варфоломея в одном из номеров гостиницы «Москва». Николай Васильевич и Юрий Васильевич тогда были студентами художественных вузов Москвы.

Из воспоминаний братьев Андеевых: «До нас доходили слухи о долгом, почти 20-летнем заточении дедушки Варфоломея: арестах, гонениях, соловецкой и сибирской ссылке. Но перед нами сидел человек, казалось, не поколебленной судьбой. Ни жалоб, ни упрёков, ни проклятий в адрес гонителей. Столь долгие испытания нам казались беспросветными скитаниями по ступеням ада. «Как же Вы дедушка всё это п е режили, - ведь Вы там были один!» «Нет, - был его ответ, - я там не был один. Бог меня не оставил. Ну, коммунисты, что ж коммунисты, они были орудием Божиим, по грехам нашим». Для нас это было неожиданное, какое-то новое духовное переживание. Это был новый пример героизма – героизма спокойствия духа и долготерпения, хотя внутри этой натуры лежали горячие уголья веры. Прощаясь с нами, он не перестовал сетовать: «Ах Анюта, Анюта, как же это она вас без Бога оставила!». Однако он ласково проводил нас, благословил, и, видя нашу студенческую худобу, снабдил деньгами.

Владыке было более 80 лет, но он ежегодно посещал Московскую Духовную Академию, принимал экзамены, заботясь о духовном образовании будущих пастырей. Те же заботы побуждают его совершить дальний путь из Новосибирска в Сергиев Посад, тогда город Загорск, - дабы самому участвовать в работе московских Духовных школ.

В начале 1950-х годов долгие годы одиночества прерываются. Из Франции после сорокалетней разлуки возвращается сестра Маня – Мария Дмитриевна Городцова, профессор кафедры русского языка в Сорбонне. По пути из Москвы в Новосибирск её спутницей была племянница Анна Павловна Андреева (Боголепова) – моя бабушка. Она, в свою очередь, ехала навестить дядю Серёжу и свою дочь Галину Васильевну Павленко, в то время работавшую в Новосибирском отделении Академии Наук СССР. Вскоре к ним присоединилась Мария (дочь старшего брата Павла), прибывшая из Ленинграда.

Жизнь Сергея Дмитриевича – Владыки Варфоломея скрасилась, дом затеплился домашним уютом. Было отрадно попасть в круг родных людей после долгих и дальних поездок в глубину своей митрополии. Владыко сам в своём кафедральном соборе окрестил новорождённую правнучку Ирину (мою двоюродную сестру) – дочь Галины Павленко.

В феврале 1956 года митрополит Варфоломей совершил своё последнее паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, дабы поклониться своему небесному покровителю Преподобному Сергию Радонежскому. На праздник Сретения он служил в Лавре последний раз и в последний раз участвовал в заседании Священного Синода Православной Церкви. По возвращении в Новосибирск в марте 1956 года, Владыка ещё нашёл силы поехать в Алтайский край и совершить отпевание своего старинного друга-священника.

Однако трудность и дальность пути дали о себе знать – силы ему изменили: 13 апреля, уже будучи дома, он упал. Падение повлекло за собой перелом правой ноги. Свою болезнь митрополит переносил мужественно, не переставал интересоваться епархиальными делами, и даже принимал посетителей. Но силы его угасли, и 22 мая он впал в забытьё. Все эти дни, до самой кончины молитва не сходила с его уст. 1 июня, по совершении над ним последования на исход, он тихо предал дух Господу. Колокольный звон кафедрального собора возвестил верующим о кончине святителя. Народ и без того не отходивший от архиерейского дома во время болезни архипастыря, запрудил всю площадь перед домом скончавшегося Владыки. Пока гроб с телом стоял в храме, верующие нескончаемым потоком шли проститься со своим любимым отцом и молитвенником. Отпевание почившего архипастыря по благословению Святейшего Патриарха Алексия совершили епископ Иркутский Палладий и епископ Венедикт, управляющий Омской епархией.

Погребение Владыки Варфоломея было во Вторник, 5 июня, то есть на пятый день после его блаженной кончины. Вознесенский кафедральный собор мог вместить только малую часть верующих, пришедших проститься с почившим архипастырем. После прощания с митрополитом Варфоломеем, гроб с его телом, под пение ирмосов и пасхального канона, был трижды обнесен вокруг собора. Тысячи верующих в последний раз поклонились своему архипастырю. Затем гроб внесли в предел Серафима Саровского, построенного трудом и заботами почившего, где ему было уготовано место упокоения. После литии и предания тела земле, гроб с телом покойного архипастыря под пение (Святый Боже и Христос Воскресе) медленно опустили в склеп, который был тут же замурован. Осиротевшая Новосибирская паства долго и горячо молилась над гробом своего незабвенного Святителя. Кончина его, по словам знавших его священнослужителей и мирян, была кончиной праведника. Многочисленные факты свидетельствовали, что Владыко Варфоломей имел дар прозрения, был сильным молитвенником пред Богом. Он отличался беспримерной благотворительностью. Особенно оберегал пору отрочества и юности, он нередко избавлял молодых людей от порока сквернословия, курения и пьяного беснования. Его слова утешения, обращённые к человеку, идущему на тяжёлую операцию, его благословение, всегда приводили к тому, что операция проходила успешно. Молясь у гробницы чудного старца, вспоминая его наставления, прихожане собора и все любящие его верят, что Владыка слышит наши молитвы и молится о нас пред самим Господом Богом! При жизни он часто вспоминал Державинские строки:

О ты, пространством бесконечный,

Живый в движеньи вещества,

Теченьем времени превечный,

Без лиц, в трёх лицах Божества!

Кому нет места и причины

Кого никто постичь не мог –

Кто всё собою наполняет,

Объемлет, зиждет, сохраняет,

Кого мы называем Бог!

Живоносный Источник № 1 (14) 2019