Ревнитель старины. Редкостная работоспособность и широчайшие интересы Николая Найденова удивляют нынешних историков

За этими буквами скрывался фабрикант, банкир, издатель и мемуарист Николай Александрович Найденов.

СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ

Дед нашего героя, Егор Иванович Найденов, происходил из крестьян села Батыево Суздальского уезда Владимирской губернии. В Москве он оказался в 1764 или 1765 году. Как писал в своих "Воспоминаниях о виденном, слышанном и испытанном" сам Николай Найденов, тогда московский купец первой гильдии Колосов за 1800 рублей купил у каптенармуса Матюшкина село Батыево вместе с крестьянами, которые должны были отныне работать на двух его шелковых фабриках. Одна находилась в Батыеве, другая — в Москве, у Сухаревой башни. Сначала крестьянин Егор Найденов стал учеником в красильне, затем дорос до мастера. В 30 лет женился на 17-летней Дарье, дочери московского купца третьей гильдии Авраама Федулова, происходившего из крестьян дворцовой подмосковной Гжельской волости.

Егор Иванович, по описанию Найденова, был роста среднего, сухощав, глаза имел серые, волосы — темно-русые с проседью, был неграмотен, носил крестьянскую одежду, подпоясывался кушаком. Был неравнодушен к охоте, особенно к травле медведей, для чего держал собак меделянской породы — это мощные кряжистые псы с мертвой хваткой. Любимую собаку Егора Ивановича звали Кричуткой.

Еще одним серьезным увлечением деда было обучение птиц подражанию человеческому голосу. Канареек он учил петь под орган, а скворцов — произносить различные фразы. И достиг в этом такого совершенства, что однажды его вызвали к генерал-губернатору для демонстрации своих удивительных птиц, но, как писал Найденов, "дед, перепугавшись, отдал их безвозвратно посланным, лишь бы только не являться к начальству".

Егор Иванович Найденов с семейством числился крепостным крестьянином. Он много лет копил деньги, чтобы стать свободным. Такая возможность представилась, когда Колосовы решили продать фабрику вместе со всеми работниками купцу М.И. Титову. Егор Иванович договорился с Колосовыми, что они отпустят его за значительный денежный выкуп. Был найден и человек, хлопотавший во всяких канцеляриях о том, чтобы разрешили уйти из крепостных, — некто Секунд Филиппович Бюстрюков, который был, видимо, как писал Найденов, "из доморощенных ходатаев по делам". Заслуги этого человека были оценены бывшими крепостными: уже после смерти Бюстрюкова и через тридцать лет после получения вольной Найденовыми жена и дочери "ходатая" получали от них ежемесячное пособие.

Из крепостных Егор Иванович был уволен 29 февраля 1816 года, а уже в апреле он поступил в третью гильдию московского купечества.

Представитель следующего поколения Найденовых, Александр Егорович, был склонен к чтению и наукам. В детстве он обучался в приходском училище при церкви Мартына Исповедника, что за Таганкой, а позже постоянно занимался самообразованием: изучал французский язык, выписывал газеты, интересовался политической и общественной жизнью. Александр Егорович собрал хорошую библиотеку, вел дневники, посещал театр и дважды в год водил туда детей. Ребенком Найденову посчастливилось видеть на сцене Щепкина, Мочалова и Каратыгина. Любимым времяпрепровождением Найденова и его старшего брата, Виктора, были летние экскурсии с отцом по Москве — на целый день. "При таких путешествиях отец рассказывал о бывшем ранее в том или другом месте", — писал в "Воспоминаниях" Николай Найденов. По его словам, одной из главных забот отца было "дать детям возможное по мере средств образование, что в то время далеко не составляло такого явления, которое теперь считается обыкновенным". После домашнего обучения Александр Егорович отдал детей — сыновей Виктора, Николая, Александра, Владимира, а также дочерей Анну, Ольгу и Марью — в мужское и женское училища при Петропавловской лютеранской церкви.

В училище Николай Найденов поступил в возрасте 9 лет, уже умея читать и писать. Он проучился там четыре года, получив знания по общеобразовательным предметам, немецкому языку и началам бухгалтерии. Затем год занимался с преподавателями, изучая предметы, которых не было в училище, например английский язык.

"С родителями мы жили <...> душа в душу; у нас не было чего-либо секретного от них; мы делили с ними и радости и всякие невзгоды, — писал Найденов в мемуарах, — а последних встречалось более, нежели первых; мы звали их "папенька" и "маменька" и говорили им "вы".

ФАБРИКА И БАНК

Еще в начале XIX века, работая на фабрике у Колосовых, Егор Найденов завел собственную красильню: купил участок на берегу Яузы, там и расположилось его предприятие. С 1820-х годов фабрика уже состояла из нескольких одно- и двухэтажных корпусов. А в 1842 году владение, числившееся "в приходе Илии на Земляном валу", оценивалось в 16 тысяч рублей серебром. Дела шли неплохо: если в 1845-м у Найденовых было 19 рабочих, а продукции в год вырабатывалось на 4500 рублей серебром, то в 1853-м уже 50 рабочих ежегодно производили товара на 9950 рублей серебром. Но к концу 50-х годов прибыль начала падать из-за возросшей конкуренции, так что Найденовым пришлось механизировать свою фабрику. В начале 1860-х годов Александр Егорович стал болеть. Поэтому с 15 лет Николаю Найденову пришлось начать работу в семейном бизнесе. Уже в 16 лет он вел переговоры с поставщиками, контролировал погрузку окрашенной пряжи на возы, сопровождал их к оптовым покупателям, часами находясь в торговых рядах Китай-города. В его заботы входило и "непрерывное хождение по трактирам с хозяевами и приказчиками", чтобы убедить партнеров работать с найденовской фабрикой.

В 1863 году открылся торговый дом "А. Найденов и сыновья". В указателе Всероссийской мануфактурной выставки 1870 года сообщалось, что фабрика Найденовых ежегодно выпускает до 6 тысяч пудов пряжи и шерстяных изделий на сумму до 230 тысяч рублей, а работает на ней сто человек. На той же выставке найденовская продукция заслужила бронзовую медаль "За шерстяную аппаратную пряжу хорошего достоинства".

Несмотря на полученное в 1860–1870-х годах признание, сам Н.А. Найденов в написанных двадцать лет спустя мемуарах вспоминал эту эпоху как тягостную в отношении предпринимательского везения и экономической конъюнктуры: производство шерстяной продукции переместилось в Польшу, цены на нее упали настолько, что дело стало невыгодным. Изменилась и мода на ткани — старые артикулы уже не пользовались у покупателей спросом.

Все это подтолкнуло Найденова к переменам: он решил переключиться на банковское дело. В 1871 году по инициативе Николая Александровича был учрежден Московский Торговый банк, в котором он до самой своей смерти занимал пост председателя правления. А сам банк следующие пятьдесят лет неизменно входил в пятерку крупнейших московских банков.

РЕВНИТЕЛЬ МОСКОВСКОЙ СТАРИНЫ

"Н.А. делал свое купеческое ремесло, и хорошо делал, но главное его занятие было общественное служение, — писал о Николае Найденове представитель известной купеческой династии Владимир Рябушинский. — Жило в нем большое московское купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту".

В 30 лет Николай Найденов стал старостой в Московской купеческой управе, еще через год, в 1866-м, — выборным московского купеческого сословия и гласным Московской городской думы, а в 1870 году — выборным Московского биржевого общества. В 1871–1876 годах Найденов был заместителем председателя Московского биржевого комитета Т.С. Морозова, вместе с которым участвовал в заседаниях Первого съезда фабрикантов и заводчиков, проходившего в 1870 году в Петербурге.

С 1877 года и до своей кончины Найденов занимал пост председателя Московского биржевого комитета. За общественную деятельность — устройство Политехнической выставки в 1872 году, работу в Учетном комитете Госбанка и в качестве председателя Московского отделения Совета торговли и мануфактур — он не раз получал награды, включая российский орден Белого орла, шведский орден Вазы, бухарскую Золотую звезду.

Несмотря на занятость, Николай Александрович находил время для занятий историческими разысканиями. Эта возникшая у внука крепостного крестьянина и сына купца страсть к родной старине, начавшаяся во время прогулок с отцом по старинным кварталам Москвы, никогда не угасала. Племянник Найденова, известный писатель Алексей Ремизов (см.: "Русский мир.ru" № 7 за 2012 год, статья "В сопровождении утренней звезды". — Прим. ред.), в книге "Подстриженными глазами" вспоминал один из вечеров своего детства в доме дяди, в гости к которому приходили известные московские профессора — историки и философы, в том числе Иван Забелин, Николай Зверев и другие. "За ужином дверь в столовую поминутно отворялась и нам было слышно, — пишет Ремизов. — Разговор шел о старинных московских церквах, всем видимых, и о таких, след которых терялся в летописях и писцовых книгах, о церквах "ушедших". Говорили в несколько голосов. Старая Москва оживала в веках".

Найденов сблизился с известным историком Иваном Егоровичем Забелиным, приглашал его к себе в гости на вечера, где обсуждались разные древности. Об этом тоже сохранились детские воспоминания Ремизова: "Потом выступил какой-то старик, говорил он тихо, но очень явственно; а рассказывал он о Гостунском дьяконе, первопечатнике Иване Федорове, о московских мастерах-переписчиках, и как построили в Москве первую типографию, печатный Двор на Никольской, и как писцы, подстрекаемые духовенством, сожгли типографию. <...> И потом, взбудораженный, как сказкой, я вышептывал отдельные слова и имена из московского XVI века, перечислял улицы и церкви, канувшие, как Китеж <...> И мне непременно захотелось узнать, кто был тот старик-рассказчик, пробудивший мою дремавшую память, — и мать мне сказала, что это большой приятель моего дяди Н.А. Найденова, историк Иван Егорыч Забелин".

Изданием исторических документов Николай Найденов начал заниматься в 70-х годах XIX века. Он уговаривал знакомых купцов финансировать выпуск книг по истории русских городов. Например, книга "Переславль-Залесский. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий" была издана на средства мануфактур-советника В.К. Крестовникова, Углича — за счет мануфактур-советника В.Г. Сапожникова, материалы по Тобольску были напечатаны на средства коммерции советника А.К. Трапезникова.

В 1877 году Найденов не без труда убедил Московскую думу в необходимости издания фундаментальной истории Москвы, задуманной Забелиным. "Мне кажется, что городскому общественному управлению следовало бы заняться подробным описанием города Москвы, — сказал Найденов, выступая 25 мая на заседании думы. — ...Мы знаем, что в архивах дела гниют, что свидетельства времен прошедших, из которых можно получить указание на разные источники, постепенно утрачиваются, убывают. Вот именно что побудило меня предложить думе, чтобы этот вопрос был поднят".

Хотя городской голова Сергей Третьяков поддержал это предложение, оно натолкнулось на противодействие некоторых депутатов, считавших, что дума должна не издавать старые бумаги, а "заботиться о своих живых согражданах". Но Найденов был настойчив и продолжал продвигать идею изучения Москвы в городской думе, а позже — изучения купечества в Купеческом обществе. Пока дума решала вопрос с финансированием, Найденов договорился с архивистами, чтобы они начали поиск и переписку документов, платил им из своего кармана, а потом уже просил выдать ему компенсацию из общественных средств. Он сам вместе с историками ездил в московские и провинциальные архивы, сам обо всем договаривался, писал письма директорам церковных и гражданских архивов, а потом просматривал старинные рукописи.

Благодаря стараниям Найденова было издано 11 томов переписных и межевых книг Москвы XVII и XVIII веков, "Переписи московских дворов XVIII столетия", "Московская биржа. 1839–1889″, четырехтомник "Москва. Соборы, монастыри и церкви", трехтомник "Москва. Снимки с видов местности, храмов, зданий и других сооружений", "Москва. Городские ряды". По инициативе Найденова и на его средства были сфотографированы все московские церкви, центральные улицы, бульвары, архитектурные памятники, собраны в отдельном издании виды Москвы, взятые с изображений на иконах, в книгах Оружейной палаты, из книг Мейерберга и Адама Олеария, из описаний коронований императриц Елизаветы и Екатерины II.

Его заслуги в области изучения истории были признаны: в 1883 году Николая Найденова избрали почетным членом совета Археологического института "с правами V класса по народному просвещению".

В 1879 году под псевдонимом "Н.Н." Найденов издал свое сочинение "Сведения об упраздненных храмах, находившихся в Москве на месте Биржи и старого Гостинного двора". В бумагах Московского биржевого комитета уцелела переписка Николая Александровича с Иваном Забелиным в 1894 году о передаче в дар Историческому музею находившихся при Биржевом здании надгробных камней Томилы Тараканова и его жены. При этом Найденов сам, насколько возможно, расшифровал полустертые надписи на надгробии.

Сам по себе удивителен факт глубокой увлеченности текстильного фабриканта и банкира Найденова старыми рукописями, сближения и общения с профессиональными историками-архивистами, возникшей у него идеи публикации архивных документов. Он писал добротные предисловия к издаваемым им книгам. Редкостная работоспособность и широчайшие интересы Найденова поражали его современников и удивляют нынешних историков. Ставя перед собой высокие цели, он становился совершенно неистовым и подходил к себе и другим с огромной строгостью, иногда с трудом выносимой его соратниками.

Некоторые детали работы Найденова со старинными рукописями описаны Алексеем Ремизовым. Повествование племянника о дяде пронизано уважением, любовью и легкой иронией, но рассказывает о педантизме Найденова во всем, за что он брался. "Моя мать — урожденная Найденова, — писал Ремизов. — Брат ее, Николай Александрович Найденов, известный торгово-промышленный деятель, председатель Московского биржевого комитета и ближайший сотрудник Забелина, и про это знают только специалисты: описание старинных московских церквей — труд циклопический — принадлежит Найденову. Моя двоюродная сестра Елизавета Арсеньевна Ежова трудилась над "Писцовыми книгами", делая для него выписки. На Ежову смотрели, как на чудо морское, и называли не иначе как великомученицей. "На Писцовых книгах, говорили, не мудрено и с ума спятить и уж наверняка глаза потеряешь, а кроме того — под постоянной грозой человеку никак не выдержать!"