Сара Драй. Воды мира: как были разгаданы тайны океанов, атмосферы, ледников и климата нашей планеты. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой. Содержание. Фрагмент
О книге «Воды мира», написанной британским историком науки Сарой Драй, прежде всего хотелось бы сказать, что она удивительно многогранна: в ней есть и биографии ученых, заложивших основы современных наук о климате, и история идей, объединенных общей темой — восприятием наукой воды в разнообразных, но непременно циклопических формах (ледники, облака, океаны, гигантские подземные озера и прочее), и масса лирических отступлений и поэтических зарисовок, написанных теми же учеными и аккуратно вплетенных автором в ткань повествования.
Любопытно поговорить о том, что определяет подобный формат книги. Сама Драй признается: ею, с одной стороны, двигало желание познакомить широкий круг читателей с неизвестными героями науки — невероятно знаменитыми в свое время, но постепенно забытыми. А с другой — в определенный момент Драй поняла, что ей очень не хватает безвозвратно канувших в прошлое книг ученых, в которых те красочно, доступно и, главное, захватывающе рассказывали о своих открытиях.
По словам автора, расцвет подобной литературы приходится на XIX век, однако, к сожалению, уже к началу XX века научная литература становится все более специализированной и, с позволения сказать, «высыхает». Иными словами, ученые из миниатюрных поп-звезд и «поэтов современной жизни» постепенно превращаются в эдаких затворников, говорящих на им одним понятном языке. Собственно, в определенной степени исправить подобное положение и призвана книга «Воды мира», ведь основным намерением ее автора было написать живым языком что-то вроде научного-исторического трактата XIX века.
И надо отдать Саре Драй должное: казалось бы, отвлеченные предметы — облака или ледники — с самого начала книги завладевают читательским вниманием и не отпускают его до самого конца. По всей видимости, сказывается литературное образование автора (Драй изучала историю и литературу в Гарвардском университете), которое позволяет ей, словно в романе, с интересом описывать перипетии судеб ученых XIX века, которые складываются в настоящую панораму своего времени (с неизменными романтическими пейзажами в качестве фона): здесь мы наблюдаем и непримиримую вражду научных гипотез (которая могла закончиться только полной капитуляцией противника), и свойственный ученым священный, в некоторым смысле религиозный или, опять же, поэтический трепет перед невероятными явлениями природы, и, например, ученого-самоучку Джеймса Кролла, который происходил из бедной семьи и большую часть жизни где только не работал — был плотником, трудился в чайной лавке, — но при этом неизменно занимался самообразованием и в итоге открыл главную и единственно верную астрономическую теорию наступления ледниковых периодов. В общем, подобные микросюжеты, лирические отступления и точные исторические данные в книге сплетаются в единый нарратив и получается невероятно интересно.
Кстати, одной наукой автор не ограничивается и отмечает также культурное влияние научных открытий своего времени. Например, Драй пишет о первом путешествии британцев к восточному побережью Гренландии, там моряки увидели огромный остров, покрытый слоем льда. Но в то время подобные рассказы поступали из многих частей света, в том числе и из Антарктики, где кораблям приходилось прокладывать путь среди плавучих ледяных гор.
«Все эти рассказы — не подвергавшиеся сомнению благодаря авторитету источников — будоражили воображение писателей, поэтов и драматургов. Для Тиндаля [Джон Тиндаль — британский геолог и одна из ключевых фигур в „Водах мира”. — Прим. ред.] и его современников лед стал частью картины мира, важным элементом массовой культуры. В 1816 г. молодая писательница Мэри Шелли обрамила свою захватывающую историю о сотворении ученым новой жизни повествованием об исследовании Арктики. Для людей начала XIX в. лед был источником сенсаций, в равной мере притягивающим и пугающим».
Как справедливо отмечают редакторы русского перевода, речь, безусловно, идет о романе «Франкенштейн, или Современный Прометей», но от себя добавим, что тем же предметам посвящена и «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» великолепного Эдгара Аллана По, и век спустя «Хребты безумия» блистательного Говарда Филипса Лавкрафта. И пусть вас не смущает подобная пышность эпитетов: просто таким образом мы хотим сказать, что льды на протяжении целого века волновали лучшие художественные и научные умы. Сара Драй это, безусловно, понимает и лишь воздает должное факту.
Однако, пожалуй, хватит лирики. Теперь рассмотрим несколько приведенных в книге микросюжетов. Например, автор с позиций современности оценивает инновационный научный подход уже упомянутого Джеймса Кролла — британского ученого-самоучки. Согласно Драй, у метода Кролла было две важные особенности: первое — он полностью игнорировал разрозненные геологические данные, полученные эмпирическим путем, которых к середине XIX накопилось огромное количество, но никто не знал, что с ними делать, поскольку еще не существовало адекватной им общей теории; второе — Кролл всегда старался умозрительно представить себе общую картину происходящего с планетой.
«Он обратил свой взор на самый масштабный фактор, какой только можно было представить, — переменный эксцентриситет земной орбиты. И вот тут-то ему и удалось совершить настоящий прорыв: вместо того чтобы согласиться с утверждением Гершеля, что изменения климата на Земле нельзя объяснить изменениями ее орбиты, Кролл предположил, что этот астрономический фактор может влиять на климат через „вторичные причины”, действующие на поверхности Земли и вполне способные приводить к ледниковым периодам».
В приведенном отрывке речь идет об астрономе Джоне Гершеле, который еще до Кролла рассматривал возможность влияния астрономических факторов на Землю. Но, в отличие от Кролла, он пришел ровно к противоположному выводу о том, что подобное астрономическое влияние незначительно. Как отмечает Драй, Гершель действительно показал, что под действием гравитационных сил орбита Земли с определенной долгосрочной цикличностью меняет свой эксцентриситет, становясь чуть более эллиптической (сплюснутой), что приводит к более долгой зиме и короткому лету. Однако в то же время он утверждал, что это не могло настолько существенно повлиять на планету и привести к наступлению ледниковых периодов: по его мнению, общее количество солнечного излучения, попадавшего на Землю, всегда оставалось одинаковым — проще говоря, более долгие зимы компенсировались более жаркими летними сезонами.
Новизна же теории Кролла заключалась как раз в том, что при всем этом он решил обратить внимание на удивительные физические свойства воды. Так, он предположил, что тепло распространяется по земному шару посредством воды, а «вторичные причины», на которые он указал, возникали в результате сложного взаимодействия ее форм и происходили из ее физических свойств. Иными словами, наличие на поверхности планеты воды противоречит ритмичной схеме Гершеля, где долгие зимы компенсируются жарким летом и средняя температура остается стабильной. Как отмечает Драй, наличие воды запускает, как мы сейчас это назвали бы, «положительные циклы обратной связи», которые и формируют ледники:
«Даже если общее количество солнечного света в году оставалось постоянным, в более холодные зимы выпадало больше снега. Не успевая растаять за короткое лето, он постепенно накапливался и начинал отражать все больше солнечного излучения обратно в космос, в результате чего Земля получала все меньше тепла и остывала. <...> С возрастанием перепада температур между холодными полюсами и теплыми тропиками пассаты начинали сильнее дуть в направлении экватора, отклоняя Гольфстрим на север, а родственное ему Южное экваториальное течение — на юг, что только усиливало тепловой дисбаланс. <...> Так продолжалось до тех пор, пока из-за влияния гравитационных сил орбита Земли не сжималась. Летом начинало таять все больше снега, океанические течения возвращались в прежние русла, и механизм положительных обратных связей раскручивался в обратном направлении, ускоряя таяние льдов и повышение температуры».
Многие ученые посчитали теорию Кролла неверной, многих она восхитила (среди них, например, Чарльз Дарвин: «Никогда прежде в своей жизни я, кажется, не был столь глубоко заинтересован геологической дискуссией. Теперь я начинаю понимать, что означает миллион лет, и мне стыдно за себя из-за того, как неразумно я рассуждал об этом...» — писал он Кроллу), но сейчас мы понимаем, что интуиция Кролла оказалась абсолютно верной. Познакомиться с другими выдающимися учеными своего времени и их теориями, а также понять, что из себя представляет наука о климате сегодня (равно как и то, какими научными тенденциями она была сформирована), вы можете, прочитав книгу самостоятельно.
