Директор департамента Счётной палаты, действительный государственный советник, доктор экономических наук, заведующий кафедрой истории Церкви на историческом факультете МГУ. Это всё о нём, о Вениамине Симонове. Но не только это. Ещё он – православный монах, архимандрит Филипп.
- Какой у Вас сейчас распорядок дня? У Вас и Счётная палата, и кафедра…
- У меня распорядок дня очень сложный. Его надо как-то составлять, отслеживать. И день всегда расписан. День на день не приходится, потому что в один день у меня есть поточные занятия, в другой день у меня есть занятия по специальным дисциплинам на моей кафедре, в третий день у меня лекционные курсы на магистратуре высшей школы государственного аудита. Плюс я естественно должен быть на работе, руководить департаментом, как бы об этом мы не говорим. Поэтому всё далее вписывается в этот график. Потом есть богослужебный график, который накладывается на это на всё. Есть личный график. То есть, нужно какое-то время отвести и для правила и утром, и вечером. Поэтому день компонуется всегда по-разному, но очень плотно.
- Не мешает внутреннему сосредоточению такое количество дел?
- Ну, я не зря говорил о том, что надо учиться и надо ловить то, что тебе дают. Мне кажется, я научился. По крайней мере, балансировать в рамках этой загрузки, но опять-таки возникают некоторые моменты, которые говорят, что и годы уже не те, и силы уже не те, и от чего–то надо отказываться. Какие-то занятия начинаешь сокращать, и от чего-то, когда предлагают почитать, ты начинаешь уже отказываться. Потому что необъятное объять нельзя. Это будет уже мешать, это будет уже в ущерб. Во вред и учебному процессу, и в личный вред. Поэтому лучше от этого отказаться.
- В каком возрасте больше всего искушения?
– Я не знаю, для каждого возраста попускаются свои искушения. Потому что без искушения не бывает спасения. Когда пень сидит в лесу, и ничего не происходит, он не спасается, потому что он пень и неподвижен. А поиск спасения, работа за спасение требует какого-то движения. Движения души, движения тела, терпения. Сказано в Евангелии: «терпением вашим стяжите души ваши». Значит, нужно что-то терпеть, в каждом возрасте свое. В 30 лет одни искушения, в 40 другие, в 60 третьи – это уже третьи, когда глазами бы все сделал, а ить.
- Духовный путь, который Вы прошли, к чему Вас привел? Человек, которым Вы стали сейчас, чем отличается от того, что был много лет назад?
– Я учусь не хотеть. Не так давно у меня начало получаться. Всё, что мы хотим, мы хотим от своеволия и от себя. А задача монаха – отказаться от воли. А когда её нет, Бог даёт. Не думайте о том, что вам есть, во что одеться, посмотрите на птиц небесных, Господь кормит их и питает, на лилии полевые, Господь так их одевает, что такой красоты больше нет. Вот наша задача – быть как лилии полевые.
- Сегодня в чем Ваша жизнь - монашеская?
– Святейший Кирилл любит повторять: Бог да душа - вот и весь монах. В организации своей жизни таким образом, чтобы в итоге оставались Бог да душа. Все остальное это как бы внешние прикрасы монашеского бытия. Посмотрите на келиотских монахов, скажем, на афонских, никто не знает, что он делает. Ну есть, у него там два ученика, которые видят, что он делает, а что у него внутри происходит, никто не знает, но никто не сомневается. Потому что он монашествует и монашествует, так как надо. Всегда на Афоне было такое присловье: посмотрим, как будет умирать. Это показатель правильности праведности всей жизни, монашеской в частности. Как Бог дает человеку умереть, есть показатель того, как он жил. Если он славно прожил жизнь, славно и умрёт.
- Никогда не жалели, что у Вас нет семьи? Не ощущаете одиночество?
- Нет. Это самое страшное, если монах начинает думать о семье. О детях и так далее. Значит, получается, неудачное решение было когда-то принято. Но поскольку у меня не было встрясок эмоциональных, потрясений и так далее, меня Бог спокойно вёл в одну сторону. И привёл. Я постригся в 34 года. Наверное, до этого можно было завести семью, и 28 детей и всё, что хотите. Но я же не завёл. Здесь, наверное, решение было немножко не моё.
А что такое одиночество? Возвращаемся опять-таки к любимой фразе Святейшего. Бог да душа. Если одна душа, то это одиночество. А монах – это Бог и душа. Никогда один не бываешь. Поэтому я не очень понимаю, что такое одиночество для монаха? Я никогда не один. Эта ситуация меня совершенно не тяготит.
Полностью интервью с архимандритом Филиппом (Симоновым) - в книге Юлии Варенцовой "Люди неба. Как они стали монахами" (по мотивам цикла программ на телеканале "Спас":
https://www.labirint.ru/books/745621/
книга с автографом автора:
https://book24.ru/product/lyudi-neba-kak-oni-stali-monakhami-s-avtografom-5954151/
