Дневник участника штурма Рейхстага младшего лейтенанта Юрия Яковлева

Яковлев активно участвовал в боях за Берлин и в штурме Рейхстага, своим огнем расчищал путь пехоте. В тех боях он лично уничтожил 81-миллиметровое орудие, пулемет и около 20 солдат и офицеров противника.

После окончания войны продолжил службу в Советской армии, был уволен в запас в звании майора. Проживал в Смоленске, где и скончался 15 ноября 1974 г., похоронен на Тихвинском кладбище.

Награжден орденом Отечественной войны 2-й степени (15.05.1945) и двумя орденами Красной Звезды (19.11.1944, 1956), рядом медалей.

Дневник Яковлева - честное, не лакированное свидетельство фронтовика, поденные записи еще совсем молодого человека, оказавшегося на войне. К 75-летию Великой Победы читатели "Родины" первыми ознакомятся с теми фрагментами дневника Ю.А. Яковлева за 29 апреля - 2 мая 1945 г., которые посвящены штурму Рейхстага.

Дневник публикуется по современным правилам орфографии и пунктуации.

Вступительная статья, публикация и примечания Григория Пернавского

"Ребята тают как снег..."*

29 апреля. Воскресенье. 1945 г.

...Фриц бьет немного. В одиннадцать часов началась артподготовка. Бьет и по этому складу. Сидим. Пока ничего. Все вспоминаются наши русские девчата, их откровенный разговор обо всем. Какие они славные и хорошие. Так приветливо нас встретили и угощали.

Вызвал командир батареи. Он расположился в доме на третьем этаже. Только я забежал наверх, как даст снаряд рядом. Цел. Прямо под окном мост через Шпрее. Туда уже перебрался один танк. Сказали, как пойдут пушки, так и мне с одной ехать туда. Дело опасное, хочется спать. Под разрывами пробежал к пушкам. Немец попал в мост. И здесь рядом разорвался снаряд, ранил трех лошадей и ездового Костина, но не тяжело. Фриц бушует.

Настроение не из хороших. Трудно. Бьет по нашему дому, только стены летят. Про все можно забыть. Эх, жизнь. Вчера жили хорошо, а сегодня. Ужас. Много выбило людей за этот Берлин: Дементьев, Волконский, Костин, и прежние все из нашей батареи. Сидим, не высунуться, бьет такими, что пробивает четыре этажа и подвал. Вот-вот накроет. Уснул на часик. Скука. Скоро ли конец всему этому? Фолькштурмовцы убегают, их не могут удержать и под страхом расстрела. Но сопротивляется он крепко, хоть и отходит. Говорят, тяжелыми били не немцы, а наш 1-й Украинский, он идет навстречу и всего в двух километрах от нас. Обнаружил в кармане автоматическую ручку. Вспомнил, что мне ее подарила вчера одна старушка. Не зная как отблагодарить со слезами на глазах.

Пришел старшина Муратов и сообщил, что Галуза ранен в ногу. Вот напасти то, и наводчик, и командир. Хороший он парень. Его я любил больше всего. Жаль. Ребята тают как снег, каждый день. Стоим на месте. Немец все бьет и бьет, ходить невозможно. Вызвали к командиру полка. Он сразу узнал меня и поставил задачу, перейти мост с пушками.

Стемнело. Под разрывами и пулями проскочили мост, и свернули налево, так как в 50 метрах от моста немцы. Техники много, поставили на набережной улице около стены. Пошел искать второй батальон 756 полка. Встретил старшего лейтенанта седьмой батареи, в их дивизионе выбило пять пушек и три автомашины, много людей. Ранен их комдив капитан Кулик. Ранен бывший мой "номер" Сарвачев. Ранен старший лейтенант Чепеков. Вот люди убывают. Нашел батальон, из него в подвале осталось всего человек тридцать. Поставил пушки. Людей в подвал. Легли на обломках кирпича.

Пыль. Смрад. Все вокруг горит. От домов остались лишь стены, от пятиэтажных домов чудовищные дворцы и замки с пустыми глазницами окон и дверей. Снизу видно, что вверх уходят одни развалины. Все разбито кругом. Улицы завалены кирпичем, хламом, нашими сожженными автомашинами. Видны шесть сожженных танков и больше десятка целых, стоят рядами. Грохот, гул - ад. Уснул. Пришел командир батареи, пока остаемся здесь. Впереди немецкие траншеи - впереди Рейхстаг.

"Решили выстрелить по Рейхстагу..."

30 апреля 1945 г. Понедельник.

Спал до десяти часов. Приказ - пушку выкатить вперед. Взял оба расчета, пушку Дерябина, и покатили на лошадях задворками. Под арками, подъездами, которые завалены кирпичом и другим ломом. Дальше на лошадях нельзя, повезли на руках, расчищая дорогу. Выкатили в подъезд. Танков наших много, но они не идут, так как бьет фаустами и много уже сжег. Стоят в четыре ряда, на улице колоннами. Впереди все дома разбиты и у парка видна башня Рейхстага вся изрешеченная снарядами. Немцы в 100-150 метрах от нас, мы вместе с пехотой, и еще танки сзади нас.

Пошел с Дерябиным вперед, посмотреть откуда бьет его пулемет и снайпер. Долго искали, но не видно. Вернулись. Решили выстрелить по Рейхстагу. Дерябин навел и выстрелил. Пушка не была укреплена и откатившись проехала по нему. Он упал и закричал. Мы его оттащили. Посмотрел. Он ранен, перелом кости правой ноги. Вызвали собак. Положили. Я дал ему его чемодан. Он заплакал, сказав: "Жаль мне вас, младший лейтенант", хоть иногда мы с ним и спорили. Поцеловались на прощание, и он поехал. Ох, как тяжело. Сколько людей вышло из строя. Может быть, скоро и сам там будешь.

Вот Берлин как дается. Эх! Танки пройдут пять метров и станут. И так понемногу идут. Скоро ли этому будет конец? Все гремит кругом. Стук разрывных пуль об стены. Падают кирпичи. Грохот и шум. Потерял двух своих лучших командиров орудий: Дерябина и Галузу. С Хабибулиным навели пушку в Рейхстаг и выстрелил. Стреляли раз десять и при комбатре. Танки немного продвинулись. Пехота уже подходит к зданию Рейхстага. Задача - взять его сегодня. Кто водрузит знамя над Рейхстагом, будет Герой Советского Союза, и нам обещают, если выкатим пушку на площадь к Рейхстагу на 100 метров. Много 152-мм самоходок стоят рядами и изредка бьют.

"Снайпера простреливают каждый проулочек..."

Я навел свою пушку в окно Рейхстага и стал заряжать. Вдруг сильный взрыв, меня отбросило от пушки, все застлало пылью, ударило о мостовую. Опробовал себя. Вроде ничего - цел. Оказывается, рядом ударила самоходка и это меня так воздухом швырнуло. Приказывают выкатить орудие вперед, на площадь, но там еще никого нет. Перед Рейхстагом ров с водой, один танк стал переходить мост и провалился в воду. Вот так бой. Снайпера простреливают каждый проулочек. Недалеко от меня как дал какому-то лейтенанту в живот разрывной, в спину вышло. Дерябина отвез Узлов на собачках и сдал на повозку.

Там в тылу немец тоже не дает проходу, бьет с крыш, чердаков, с окон. Вот сволочь. Все гремит и трясется от взрывов. Кругом свистят и чертят огненными струями пули. Где-то справа особенно сильно гремит. Обо всем забудешь здесь. Пришел комбатр и сказал, что пришли еще две пушки и стоят за мостом. Пошли к комдиву. Дорога до моста забита полностью, пушку Бердникова провести вперед, сюда, никак нельзя.

Около моста бьет и справа, и слева, и спереди, и из-за моста, где-то сидит снайпер. На мосту убил двух связистов нашего дивизиона. Снаряд разорвался над нашей пушкой, обвал камней, разбило прицельные приспособления и погнуло. Потом ударил под пушку. Может быть, он бьет по танкам, они стоят сзади нас метрах в пяти. Начал и он бить артиллерией, очухался наверно и подтащил орудие. Наши самоходки тоже бьют. Кругом дым, убитые, горит. Раненые. Лошади тоже. Гибнут люди. Потери очень большие. Наши у перекрестка на мосту поставили дымовую завесу, но снайпер бьет все равно, спасаешься только тем, что бегаешь за танками и машинами. Кругом гудит все от разрывов.

Письма. Мне и Дерябину от Зои Орловой, письмо, не застало его. И письмо от Портнянского, он снова в Прибалтике на фронте, уже гвардии лейтенант и награжден орденом "Красной Звезды", а я в таких боях и все еще младший лейтенант. Обидно просто.

"Уже как-то привык не бояться..."

Войска 1-го Украинского соединились с союзниками на Эльбе. Наши уже в 50 км западнее Берлина. 2-й Белорусский взял Штеттин[1] и другие города около него. А мы берем Рейхстаг. Он весь разбит, но фриц сидит там. Наши стали подходить к нему, двоих ранил. Сколько жертв. Еще кроме Ганеновича, Козловского ранило Якимовича. Вернулся из госпиталя Тюриков - связист дивизиона.

Связи с тылом у нас нет никакой. Старшина не бывает, едим, что достаем, коней кормим хлебом и чем придется. Трудно. Ни о чем не думаешь. Германия хочет заключить мир с Америкой и Англией, а с нами не хочет, но и союзники не хотят отдельно, а тоже вместе. Вот как воюем. Рейхстаг в 300 метрах. Когда же конец этому? Весь день такой напряженный. Уже как-то привык не бояться, ходишь под пулями и снарядами, уже ребята меня одергивают и не пускают. Видят, что я не трус. Это хоть радует, а то я думал, что я большой трус. Из орудия Дерябина я сам вел огонь, пока его не разбило, так как Хабибулин еще плохо работает за наводчика. Получается "Сам командовал войсками, сам и пушки заряжал". Мученья и труд все перетрут. В десять часов артподготовка, уже на 200 метров подвезли "Ванюши".

"Эти дни мы будем вспоминать"² Как радостно вспоминать встречу с нашими людьми. Как все это когда-нибудь будешь вспоминать. Боев таких еще никто не видел. Сижу в подвале и пишу, время около десяти часов. Скоро начнется. Ни о чем не думаешь. Горит свечка. То все затихнет, то очередь пулемета или выстрел, или глухой разрыв нарушит молчание, а то беспрерывный гул стоит. И так целый день. Щелкнет пуля о камень, и уже знаешь, что ударил снайпер. Дали мне связь, здесь же и командир батареи. Хорошо хоть то, что не имеешь ни в чем нужды, не хватает только птичьего молока, а так все до мелочей. Сзади в городе на перекрестках пушки, так как немец и там бьет из каждого дома, и один не ходи. Вот какая война.

"Поймали по рации обращение немецкого генерала..."

Спать не приходится. Фриц бьет. Пошел к Бердниковой пушке, провел и поставил ее на место бывшей Дерябина. Две эти упряжки послал на ту сторону, за пушкой Кокарева и бывшей Галузы. Передок отдал Кокареву, а его на сдачу, и первую пушку на сдачу отвезли к машине на ту сторону. Третью пушку Галузы отдал первому расчету, командиром орудия поставил Хабибулина, наводчиком Кураченко. Теперь хоть хорошо, что три пушки, людей все же хватит, и кадры кое-как наскребу, а то ведь, у всех образование 1-3 класса, даже наводить никто не может.

Передали, что с нашей батареи в пути ранены осколками в ноги Маренков, Репин и Писарин. Прибыли пушки с той стороны, фриц немного стих. Кокарев рассказал, что минометчики нашли склад ручных часов там, где мы стояли до моста и раздали. Очень много. Потом якобы наши поймали по рации обращение немецкого генерала к командующему 1-м Белорусским фронтом Жукову, что они желают капитулировать. Передавали в четыре часа ночи. Наши взяли Рейхстаг и в нем 3 генерала и 84 пленных.

Покатил пушки вперед. Все вокруг горит. С Бердниковым и другими командирами орудий дошел до самого Рейхстага. Он в виде крепости, а на углах башни. Взяты еще дома, а дальше идет парк, в нем стоит штук шесть здоровых, кажется 88-мм зенитных, стационарных установок, которые вели огонь и по наземным целям. Это только нам попалось на пути шесть, а видно по сторонам, их еще много стоит. Бросил и их, и снаряды. А мы думали, у него нет артиллерии.

На дороге к Рейхстагу штук шесть наших сожженных танков, стоят на площади перед Рейхстагом. Видел место, где провалился с большой высоты в канал наш танк. Пушки поставил все против парка, у дома правее Рейхстага. Уже шесть часов утра. Ездовые такие трусы, заставляешь их чуть ли не силой оружия делать и воевать. Пока мы ходили, фриц не стрелял, наверно зашибли его, а потом опомнился и начал стрелять с Рейхстага снова. Ранил недалеко от меня солдата. Пришло большое пополнение пехоты, а нам все нет и нет. Тут бы надо развивать успех, так как он начал уходить как угорелый, а наши взяли вот и стали, это нас и портит.

Зашли в подвал. Убитые фрицы и в каждой дырке славянин, вернее все комнаты набиты, спят друг на дружке. Вот же беспечность. Если как следует поставить дело, то конечно скоро можно было бы кончить с фрицем и взять Берлин. Такая у него была паника, а наши не развили успех. Много он всего бросил. Прилег и я.

"Можно бежать только вперед, к Рейхстагу..."

1 мая 1945 г. Вторник.

Вот и май, а холод адский. Разбудили в семь часов, спал всего час. Фриц бьет по дому. Здесь же и комдив, и комбатр. Задача - быть готовым к стрельбе. Второе - написать боевые характеристики на всех: на командиров орудий - на Героя Советского Союза, остальных - на Красное Знамя. Решил так, кто хорошо действовал на того и напишу, а кто не действовал, так на того и писать не буду.

Вот и май, а нового этот день ничего не принес. Снаряд угодил в дом и убил двух моих лошадей. Бьет кашель, неужели с легкими опять чего. Все гремит. Снова не высунуться, бьют снайпера и его пулеметы. В парке между деревьев торчат гигантские стволы его зениток, окрашенные в рябой маскировочный цвет, машины и другая техника. Зданий нет, одни развалины. Пушки все перед домом. Написал характеристики, а на меня комбатр на орден Отечественной войны 1-й степени. Наш дом угловой, и фриц не дает побежать от него и выйти к пушкам. Только высунешься, бьет снайпер, слева и справа из больших домов. Можно бежать только вперед, к Рейхстагу через площадь, но опять-таки справа и слева он бьет. Уже нескольких ранил гад.

"Передали, что немцы желают сдаться..."

Кроме 88-мм зениток в парке стоят огромные или 150, или даже 210-мм пушки. Все это он бросил. Бьет очень тяжелыми, весь наш шестиэтажный дом ходит ходуном, это он в отместку за Рейхстаг сволочь. Готовится к контратаке силою пехоты и танков, и мы приготовились к встрече. Холод, прямо терпеть нельзя. Прилег. Канонада гремит. Разрывы сливаются и получается будто бы море бушует, а каждый разрыв как удар волн о берег. Снаряды попадают в наш дом, но он очень уж прочный.

Пехоту еще пополнили. Пришли Шарыпов и Фасхуддинов, ходившие за машиной со снарядами. Машина перешла на эту сторону, но здесь налетел танк и раздавил бензобак. Послал к старшине за повозкой, кузнецом и людьми. Распоряжаюсь больше сам, хоть здесь же комбатр, он все лежит, а я работаю и за него, и за себя. Достал пистолет ТТ и фуражку.

Перебежками прибежал боец из Рейхстага и сообщил, что в подвале еще немцы и раненые человек пятьсот. Предложили им сдаться, но там много офицеров, они отклонили. Одна из башен Рейхстага горит. Первым водрузил знамя над Рейхстагом 1-й батальон 674[-го] полка нашей 150-й дивизии. Это почет. Пошли к Рейхстагу наши танки, но очень медленно, пройдет метров пять, сделает несколько выстрелов вперед себя и из пулеметов тоже, куда попало бьют. Мы тоже выпустили по дому правее Рейхстага несколько снарядов. Очень много наших побито на площади между нашим домом и Рейхстагом. Рейхстаг весь в пробоинах, горит. В парке деревья до половины порублены снарядами. Вот интересно, ведь я был вчера за Рейхстагом, вот бы поставили туда пушки, пропали бы, кругом немцы. Грохот целый день. Здесь же и командир нашего полка майор Гладких. Едим сухомятину: пряники, хлеб, консервы.

Стемнело. Снова передали, что немцы желают сдаться в домах около Рейхстага и в подвале Рейхстага. Будут переговоры, просят прекратить стрельбу по сигналу зеленой ракеты. Привезли мне двести штук снарядов. Мотаешься как белка в колесе. Пришел старшина, принес блинов, котлет и спирту. Я не пил. Немного поспал.

"Его памятники и на них наши флаги..."

2 мая. Среда.

Встал. Сегодня тише. Немцы сдаются группами. Выходят с белым флагом. Уже можно ходить около пушек, снайпер так не бьет. Кругом много раненых и убитых. Привели пару лошадей. Интересно, что у Фасхуддинова ушли лошади, и серая пришла домой в тылы. Танки впереди. Много раненых фрицев. Затихло, только откуда-то бьет снайпер, приказали одну пушку выкатить к Рейхстагу. Покатил. На Рейхстаге уже красные знамена. Снимают фоторепортеры. В Рейхстаге уже славяне. Мелькают и поляки. Пленных ведут пачками, среди них много гражданских и женщин.

Рейхстаг разбит не очень, так как стены толстые, окна замурованы, а в них бойницы. Наши танки уже вышли к Рейхстагу с противоположной стороны. Стрельбы нет. Только рвутся патроны в горящем Рейхстаге. Уже все говорят, что гарнизон Берлина капитулировал. Поставил пушку у дверей Рейхстага. Наверху его памятники, и на них наши флаги. Во всю ходят наши машины, танки, пехота и все... Много его техники: танков, зениток уйма, через каждые 20-25 метров. Пушек тоже. Его пленных ведут пачками. Идут сами с белыми флагами. Движение свободно. Как радостно.

Капает дождик. Улицы завалены камнем, стоит разбитый трамвай и много автомашин. Кое-где пожары. Дома вокруг Рейхстага все разбиты, неужели это конец, даже и не верится что-то. Из Рейхстага валит дым. Кое-где редко взрывы, очевидно, рвутся мины или еще что. На вопрос где дом, немки отвечают: "англиш капут, бум, бум". Командир полка приказал пушки поставить у Рейхстага. Пошел за ними и поставил на углах. Оказывается, фриц бьет еще откуда-то из пулеметов и фаустов. Ведут большие толпы пленных разных сортов, и СС, и других. Мы, оказывается, эти дни были в "доме Гиммлера". Вот это да. Ребята радостные, шутят: "Неужели мы в Берлине?!". Здесь сошлись три армии нашего фронта, это наша, 3-я ударная, 5-я ударная и 8-я гвардейская, бывшая 61-я генерала Чуйкова. Та самая, что дралась в Сталинграде, а все же знамя водрузила наша 150-я дивизия.

Встретил снова Федьку Казакова, он комбатр, немец у него пожег все пушки. Обменялись фото. Много среди пленных фрицев хорошеньких женщин и девушек, а гражданских вообще еще не видно. Кругом правительственные дома, вернее остатки - стены этих домов. Взрывы еще слышны, но движение полное. Ходит даже генерал и много других высших офицеров, на передовой так их не видать, а здесь расходились. Движение большое, много наших танков, машины разъезжают. Взят город Браденбург, союзники в одиннадцати километрах от Мюнхена, скоро всей Германии крышка. В парке много его техники. Почти над каждым домом флаг.

"Не верится, будто это во сне..."

В приказе товарища Сталина к 1 мая уже есть, что над Берлином - Рейхстагом водружено знамя победы. А, ведь я в этом принимал участие - вот где радость то. Ходишь просто чуть ли не пьяный, вот веселье. Может быть, уже и конец войны. Фоторепортеры и корреспонденты снуют везде. Не верится, будто это во сне. Везде обломки стен, разбитая немецкая техника: танки, пушки, машины и прочее. Воронки. Стоят трамваи. А кругом ходят русские солдаты - богатыри. Итак, цель достигнута, знамя победы водружено над Берлином. Снова русские в Берлине. Семнадцать дней мы без выхода были в напряженных боях, и вот теперь победа.

Фриц опасный, вчера бьет - ранит нашего, а потом зажигательной пулей зажжет и горит человек. Штаб дивизиона в Рейхстаге. Отпросился у комбатра ехать за снарядами. Он отпустил. Я взял Хабибулина, он мне нравится, я с ним живу и думаю жить хорошо. Пошли... Встретил Митюрева. Взял одну машину со снарядами, поехали на огневые. Около Рейхстага сдалось 150 человек с генералом, потом еще 200. Приехали тыловики Демидов и Митюрев. Привезли двести снарядов. Фасхуддинов принес вина и сгущенное молоко. Мы выпили крепкого рому. Хожу рядом с офицерами высших званий. Танкисты рядом. Весело. Пушки закопали в окопы.

Берлин наш. В Берлине повсюду движение. Кое-где взрывы. Какая радость. Ребята меня любят и уважают. Пришел комбат, я его угостил. Пришел командир полка майор Гладких. Сходил с ним в подвал Рейхстага. Расчет Бердникова в подвале взял 27 пленных немцев. Я их отправил в штаб дивизии, будут числится за нашей батареей. Восемь часов вечера. Пушки окопаны. Движение автомашин. Весело. Письмо от Леры. Лег спать около пушки Хабибулина в щели. Туда мы принесли матрацев и одеяла. Спали ночь тепло и хорошо.

^{1. Сегодня - Щецин, город на северо-западе Польши, расположенный на границе с Германией. 26 апреля 1945 года был занят советскими войсками.}

^{2. Вольный пересказ строки из песни "Давай закурим", написанной в конце 1941 г. поэтом И.Л. Френкелем и композитором М.Е. Табачниковым. Правильно - "Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать".}

---

* Подзаголовки даны редакцией.