Незамеченные романы

Помните, у Высоцкого: «Если, путь прорубая отцовским мечом,/ Ты соленые слезы на ус намотал,/ Если в жарком сраженье узнал, что почем,/ Значит, нужные книги ты в детстве читал»? А какие они, эти нужные книги?

Ведь даже приблизительного списка нет. Школьная программа по литературе? Но она составлена таким образом, что может отбить охоту к чтению даже у склонного к гуманитарным наукам ребенка. Бесчисленные списки «сто лучших книг»? Это даже не смешно. И потом, в семье потомственного интеллигента с набором репрессированных родственников нужными книгами будут «Архипелаг ГУЛАГ», «Русская красавица», «Приключения солдата Ивана Чонкина» и прочая «Кысь». А в семье «золотой молодежи»? Оксана Робски? Коэльо? Коллективный «Духless»? И это не вопрос образования или начитанности, тут проблема куда шире и глубже. То, что ты прочитал в юности, окончательно и бесповоротно формирует твою личность. Рос на «Казусе Кукоцкого»? Будешь презирать «быдломассу» и ходить на белоленточные митинги. Был потрясен «Тихим Доном»? Есть реальный шанс, что тебе хватит сил ощутить себя плотью от плоти своей земли и своего народа, песчинкой в потоке времени, частью чего-то огромного и целого, что неизмеримо дороже твоей собственной жизни.

Все, что проистекает в нашем мире, не происходит само по себе, по стечению случайных обстоятельств. То есть категория случайного может вмешиваться в нашу жизнь, но общая линия всегда спланирована заранее. Трагедия в том, что не мы выбираем общую линию. Писатель Владимир Лорченков (проживающий ныне в Канаде) в разговоре о современном кинематографе сказал мне на днях: «Чей дискурс, того и тапки. Голливуд — всего лишь следствие владения дискурсом. А если проще про "дискурс"… Голливуд — всего лишь следствие владения авианосцами, влиянием, деньгами, технологиями власти и бомбами». И это не теория заговоров. Просто на примере кинематографа все видится нагляднее. Практически вся мировая киноиндустрия (включая российскую) — это калька с Голливуда. А что с книгами? А вот с книгами закавыка.   

Литературой управлять сложнее, чем кинематографом, потому что режиссер не снимет кино без денег, а кто дает деньги, тот и заказывает музыку. А вот книгу легко написать без гроша в кармане. Писателю сложнее приказать или заставить его написать что-то, чем он не переболел внутри себя. Возможно, конечно, все возможно, но опыт советского периода научил, что миллионные тиражи Панферова никому не интересны, а Булгакова даже в самиздате с руками оторвут.

Русский писатель — субъект неподконтрольный. Нет, ему, как и всем, хочется и денег, и славы, и признания, и миллионных тиражей, и прочих печенюшек, но он не променяет на них свое чувство Правоты. Потому что знает: как только произойдет обмен — ни единой живой строчки он больше не напишет.  

Поэтому что надо сделать с такими писателями? Правильно! Иг-но-ри-ро-вать!

Культурный дискурс в России (как, впрочем, и экономический) сейчас находится в руках людей, одним глазком посматривающих на Запад. Народу выбросили, как подачку, удобные маркеры: «либеральная общественность», «несистемная оппозиция», «национал-предатели». Но воз и ныне там. Никто этих людей не оттеснил от кормушек, им исправно перечисляют гранты и платят зарплату, а они так же исправно поливают грязью страну и убеждают всех «валить из Рашки». Но сами никогда не свалят. Кокетничают.

Когда вам говорят, что книжный мир живет по законам рынка, а лучшая реклама — это сарафанное радио, знайте: говорящий лжет вам в глаза.  Потому что сарафанное радио работает в условиях отрезанной от мира деревни, а в современном мире книгу продвигают тираж, информационное сопровождение, премии, штат критиков, презентации, место на витрине магазина, наконец. И 90% продвигаемого сегодня в сегменте современной русской литературы — это не бесталанная, но либерально ангажированная книжная продукция. Быков, Улицкая, Толстая, Акунин, Иличевский… Весь этот короб я называю одним словом — Акуцкая. Так вот, продвигают именно Акуцкую, и у неискушенного читателя может возникнуть впечатление, что других авторов нет. Но это не так. Они есть. И их много. Просто к широкому читателю их не пропускают.

Расскажу всего о трех книгах.

Мы все адаптируемся: к работе, климату, друзьям, родственникам, городу, правительству, ценам. Человек ко всему способен адаптироваться. Только не к Богу.

Вообще вся русская литература — это литература богоискательства в том или ином виде. Но я не помню за последние двадцать лет романа, который говорил бы об этом так прямо, яростно, честно и с такой болью. Былинский написал великий роман. Есть в нем что-то, не побоюсь сравнения, от Достоевского. Федор Михайлович писал крайне небрежно, нарушая правила синтаксиса, каноны построения сюжета, намеренно усложняя структуру романа. Но не от этого одни восхищаются им, а другие терпеть не могут, просто Достоевский проговаривает вслух то, что проговаривать не принято в приличном обществе. Точно так и Былинский идет до конца. А это самое важное качество для писателя, куда важнее мастерства.

В предисловии к роману один из лучших современных критиков Лев Пирогов написал: «Текст может вам сперва не понравиться или наоборот, не важно. Но уж если доберетесь до конца — никогда больше не будете прежним. Ну или целую ночь не будете. Решайте, нужно ли вам это». Что тут добавить? Прав Лев Васильевич. На все сто прав.

История семьи, история страны, история Острова (опять прорывается соловецкая тема) — все смешивается в густую брагу, в пьянящую медовуху: сделаешь глоток, и сразу шибает в голову. И при этом повествование не расползается, но остается в рамках безукоризненной хроники. Сюжетов в книге несколько, они нанизаны на Соловки, словно бусы дикаря на бечевку. Но прочнее этой связи ничего и придумать нельзя.

Как писатель добивается эффекта сопричастности? Да очень просто. Он проживает жизнь каждого персонажа, как свою собственную. И оттого в героях мы видим себя, как в старой хорошей песне: «На его месте должен был быть я». И вот ты уже узнаешь себя в героях, в Острове, в стране, которая осталась на старых картах и в памяти многих уцелевших. А если еще шире — романный мир становится равен космосу твоей души; ведь именно в этом смысле человек — мера всех вещей.

Что объединяет этих трех непохожих авторов? Все они не новички в литературе, у каждого в багаже солидные литературные премии: «Ясная поляна» (Валерий Былинский), премия им. Н.В. Гоголя (Даниэль Орлов), Горьковская литературная премия (Дмитрий Конаныхин). А еще каждый из них интуитивно нащупывает, куда дальше идти русской литературе, и смотрят при этом даже не в завтра, не в послезавтра, а куда-то настолько далеко, что дух захватывает. И все это без позы, без понтов, как-то даже неосознанно.

Современная русская литература сегодня — это процентов на восемьдесят литература незамеченных книг. Я вот только трех прекрасных авторов назвал, а их десятки. Но история учит нас, что любая цензура со временем бывает разрушена. Будет пересмотрена и нынешняя культурная политика, романы эти станут золотым фондом отечественной литературы. Так будет. Только не говорите потом, что ничего не слышали.