В книжных волнах

Некоторое время назад мне довелось побывать на одной из выставок православной литературы. Пробегая взглядом по книжным прилавкам современной православной книгопечатной продукции, прислушиваясь к разговорам книготорговцев, я удивлялся и возмущался одновременно. «Адам, где ты? – спросил Бог в раю нашего праотца. – Очнись, посмотри на себя, где ты оказался? В каком жалком и ничтожном виде теперь ты, царь земли, в кого ты теперь превратился?»

С тем же вопросом хотелось и мне обратиться к некоторым торговцам православной продукцией. Что вы продаете и зачем?

Вот книжица «Ой, мама, мамочка» – она о замечательном мальчике Сашеньке, которого послала «троица и ее друзья» на землю «мочить» бесовские полчища. Голливуд бы позавидовал сюжету. Детали своего спуска на Землю мальчик помнил в подробностях. И предрекал себе, герою, звездное будущее. «Вы будете мной гордиться», – без стеснения говорит юный отрок, молодой конкурент Шварценеггера. Это не сказка, а реальные события, по мысли авторов этого православного триллера.

Вот полки завалены Юлией Вознесенской и ее сказками-притчами. Я не буду говорить о том, где была потеряна грань между сказкой и оккультизмом. Это и не важно. Творческий полет автора не обязан стесняться догматическими рамками. Меня интересует другое. Каждому литературному направлению в библиотеке отведено своё место: духовная, научная, богословская, философская литература и т.д. Книгам Юлии Вознесенской место в отделе художественной литературы в разделе «фантастика». Но она продается на выставке и в храме именно как духовная литература и так же воспринимается. Ее Кассандра с макаронами и путешествие по ту сторону смерти читается как некое откровение наряду с откровениями Макария Великого и мытарствами Феодоры. Я не буду судить о литературном таланте Ю. Вознесенской, но продажа ее книг в отделе духовной литературы – это спекуляция на поисках псевдодуховных откровений нашими прихожанами.

На книжном рынке представлены чисто коммерческие проекты. Например, книга с изображением преподобномученицы Елисаветы Феодоровны и одноименным названием оказалась по содержанию сборником всевозможных кусков разного рода литературы. Скомбинированы эти куски бессистемно и невежественно, но все связано с апокалиптическими предчувствиями. Продавец расхваливал книгу как последнее откровение всем народам земли: в обязательном порядке – для спасения – ее должен прочитать каждый «от Москвы до самых до окраин».

Тема конца света вообще самая популярная: любые пророчества, страшилки идут нарасхват. И вместо фильмов ужасов православным предоставляют возможность пощекотать нервы и впрыснуть адреналинчика авторы книг и DVD-фильмов, которые расскажут, как и что будет в ближайшем страшном будущем и какие муки ада Бог придумал тем, кто вздумал взять ИНН. Пророчества «тайных старцев», выдающих на-гора жареные факты в виде сногсшибательных откровений, идут нарасхват. Любители гороскопов и пасьянсов по сравнению с православными отдыхают. Куда им до нас…

Особый вид экстремальных книжных удовольствий – чудеса. Наравне с пророчествами они лидируют в рейтинге продаж книжной и видеопродукции. Чудес должно быть много, они должны быть наглядные, красочные, глянцевые, в хорошо упакованном виде. Чудеса, конечно, будут. Их любителям в Апокалипсисе Иоанн Богослов предрек чудотворную икону (образ) зверя из бездны, которая будет чудотворить.

Я пытался вспомнить, где в традиционной православной литературе (Древний Патерик, Лавсаик, и проч.) говорилось бы хоть об одном из Святых Отцов, который бы восхищался чудесами, превозносил их и уж тем более искал. НИКТО и НИКОГДА из Отцов Церкви не занимался выискиванием чудес и не стремился к этому. Кассиан Римлянин советовал быть с ними очень осторожными, не доверять.

Я вспомнил один случай с духоносным старцем, который после того, как его духовное чадо стало восторгаться, что у нее лампадка каждую ночь в 12 часов зажигается сама по себе, отлучил ее от причастия на полгода, а лампадка больше не зажигалась.

Мы быстренько перенесли свои страсти и пристрастия на поле духовной жизни. Искусно замаскировали плевелы под пшеницу. Жнем ее, едим и балдеем от удовольствия.

Вместо гадалок и гороскопов – пророчества по дням недели на ближайший Армагеддон. Не интересуешься жизнью Аллы Пугачевой и половой ориентацией Бори Моисеева – ничего, вот почитай у старца Антония, какое духовенство у нас паскудное. Ужастики не смотришь – ерунда, вот посмотри фильмы Воробьевского о лапах антихриста над Церковью. Кинг-Конг Винни-Пухом покажется. Ты аскет и постник – ну вот тебе тысяча рецептов православной кухни. Борешься с блудной страстью, целомудрием балуешься, ну ладно, вот прочти тогда книгу о пятистах самых распространенных грехах. И Шахерезада за тысячу ночей такого бы не сочинила. Цитирую: «Каюсь в том, что носила лифчик без благословения духовника». Вот теперь сиди и думай, в чем здесь грех. В том, что носила? Или в том, что без благословения? И как надо: не носить? Или каждый раз звонить с утра пораньше духовнику: «Батюшка, благословите на лифчик… Спаси Господи, батюшка… А на какой, с бретельками или без?..»

Авторы книги записали в наркотики чай и кофе – пить их тоже грех. А ведь Амвросий Оптинский баловался чайком. Не читал он, бедненький, эту книгу, не было ее в то время, не повезло преподобному…

Не хватит бумаги перечислить православные заговоры, магию, трансформированную в «самые полные молитвословы», со спецмолитвами задержания. Такое себе харакири бесу. Своей святости нет, там мы его спецмолитвой прикончим.

Рассказ об этом бедламе можно было бы еще продолжать. Одно неясно, зачем всё это называть именем православной продукции? Какое это имеет отношение к Церкви Христовой? Или, может быть, мы знаем хоть одного святого, который бы повелевал бесами не силой своей святости и причастности к Богу, а с помощью особых молитв, интересовался бы нижним бельем своих духовных чад, почитывал «фэнтези» и восходил от этого к созерцанию нетварного света?

Я могу сделать еще и тот вывод, что современный рынок книжной продукции четко сориентировался на наши страсти и легко закамуфлировал их под духовность. Жаль только, что мы этого как-то не замечаем. Или не хотим замечать.