«Никому не уступать и приключения искать» был девиз, когда мы собирались вместе: я, Серёга, Андрей и Вася. Если слышали, что кто-то из другой компании бывал в местах интересней – бежали туда, не думая об опасности. Мы исследовали заброшенный кирпичный завод, свалки под мостами на болоте, территорию гаражного кооператива, заставленного в закутках старыми аккумуляторными батареями, играли на «кладбище погребов» (сами придумали название). Не перечислить всех потрясающих мест, где радовались вместе, открывающих простор детскому воображению. В любую погоду мы были готовы сорваться в поисках увлекательнейшей «точки на карте». Хвастались победами друг перед другом.

Я смотрел в окно на лиловую омытую дождём землю и нежно-синее небо – в груди невероятно, здорово. Буйствовал в желании вырваться и слепо улететь реактивным самолётом, оторваться от земли ракетой. Угнаться ветром и задев каждого, поделиться радостью!

Но порой выходив из дома, созваниваясь с «боевыми» товарищами я придерживал в голове мысль:

– Нас могут поймать и побить!

Как мелкие хулиганы, которым нравилось обзываться на соперников издали, а потом убегать, мы боялись «страшных людей»: банду «Камышей», заядлого курильщика «Паровоза», цыгана «Атамана Белого», чернокожего токсикомана «Африканца», толстого матерного детину «Бульбу» и т.д. В общем, было кого опасаться – я и Серёга часто задирали ребят из дальних дворов. Они никому не нравились: матерились, отбирали у младших игрушки, велосипеды и мелочь, давали пинка – издевались одним словом. На них жаловались в полицию, приходил участковый и разбирался. Я их знал поимённо (сейчас некоторых нет в живых). Тогда-то мы с Васей и познакомились с пономарём – худеньким пареньком, с маленькой головой и тонкими ножками, огромными шортами и протёртой на спине рубашкой. Носил Пётр (сейчас тоже носит) прозрачные прямоугольные очки в серебристой оправе и ездил на работу в магазин на синем велосипеде – «Урале». Он был грузчиком и я заметил, что рубашку пономарь протёр именно от своего «метода» носить ящики, прежде чем их складывать в контейнер. Знакомясь, он представлялся строго – «Пётр», никак не Петька и не «Глист» – прозвищем его наградил лидер банды «Камышей» – жуткий на внешность, прыщавый, белобрысый (он больше походил на глиста) Костя «Бес» Орлик. «Камышами» их прозвали за любовь поджигать эти длинные растения, и носится по дворам, раздувая пламя и разнося запах.

Как не отправиться на расследование – в дальнюю местность, если на ней остался бесхозный гусеничный трактор. На пустыре неподалёку от небольшого магазина и частного сектора, где мы гуляли редко, он «дремал» и вот-вот собирался трансформироваться, по крайней мере, я воображал.

Этого помазанного отработанным маслом «трансформера» я и Вася оккупировали сразу, как только о его появлении сообщили Андрей и Серёжка. Это наша железная машина времени, с ковшом и длинной выхлопной трубой кверху.

– Ребят, присмотрите за ним, а-а? – попросил пузатый мужик в кепке и штанах. – На днях кое-что сделать надо, а шеф сказал подождать… вот вам пару соток на газировку и мороженое!

Ого, мы сторожами устроились!

«Работодатель» ушёл, а мы облазили трактор вдоль и поперёк. Смотрели в бардачке и под поролоновым сиденьем (ничего не брали), открывали бензобак и канистру с водой. Танцевали на крыше и на его чёрном продымленном носу, под пледом скрывающем металлические внутренности: мотор, карбюратор и другие любопытные «запчасти».

– Стоять, салабоны! – закричал кто-то мерзко. – Щас зарежем, закопаем, милиция не найдёт!

Я не понял, откуда крик, но сделалось страшно, побежали мурашки. Мы быстро вертели головами, замолчали. Было поздно: дюжина шалопаев окружила нас, отобрала деньги. И несколько минут спустя, мутузила руками и ногами, обзываясь и плюясь. Андрею попало по голове – он сидел, не двигаясь, тупо смотрел в землю, Васи – мыском сандалии в живот, он плакал, мне и Серёжке – не припомнил, но слёзы сами катились. Больше всех измолотил нас Костя «Бес» Орлик и Юра «Чечен» Черевко. Остальные больше угрожали и почти не били – толкали, матерились, дико смеясь. Вскоре глумление закончилось, страшные человекообразные «муравьи» перебрались на трактор. Мгновенно вытащили и шумно разделили сигареты из-под сиденья, выплескали воду из канистры, раскидали вещи из бардачка. Почему-то трактор я жалел больше чем себя. И, по-моему, Васька тоже – он глядел на него влажными от слёз глазами.

Раздался сдавленный крик, и медленно опустившись на землю, Орлик процедил сквозь зубы:

– «Чума», офигел что ли…. а-а-а, – он прятал руку, согнувшись, как говорят, в три погибели. Паша Чубаров резко хлопнул дверью и не заметил, куда главный «бандит» подставил пальцы.

Костя катался по земле и выл подобно псу, которому многократно отдавали лапы.

– Это они виноваты, избейте их до крови! – цедил он в злобе, брызжа слюной и глядя на свои опухшие пальцы – синие сосиски. 

Моё сердце ушло в пятки, я застыл. И вдруг услышал спокойный голос незнакомого человека:

– Слышите, ребята, проводите пациента в больницу, разовьётся гангрена и пол руки отнимут!

Мы рассмотрели невысокого и худого человека в серой кепке и в очках – он приехал на велосипеде.

– Это «Глист»…

– Бес так его называет… – слышались неистовые шепотки.

Скоро у «разграбленного» трактора остались мы и Пётр. Тяжесть обиды и грусти – как рукой сняло. Ни у кого ничего не болело. Вопросов нахлынуло множество, однако он торопился рассказать о себе, назвавшись грузчиком и пономарём. Предупредил, что часто молился за детей, как наставлял батюшка. Читая на память одну и ту же молитву, мысленно Пётр просил Всевышнего помочь разным людям. Мы решили, что Бог сегодня помог именно нам, наказав обидчика-Орлика. Значит, молитва помогала! Я верил сразу и мои друзья не сомневались. Пётр медленно ехал на велосипеде, а мы спешили за ним, живо расспрашивая и хохоча. Грузчик-пономарь поделился номером своего телефона. Просил звонить лишь по делу. В знак признательности мы проводили друга до дома – он жил в старенькой бревенчатой избе.

Ему, помощнику православного батюшки, носящему жёлтый стихарь, мы звонили строго по делу. Мне нужно было победить в забеге наперегонки вокруг школы – преодолеть два круга, а я боялся, что новенький и длинноногий Иннокентий Кукарцев обгонит. Я победил, прейдя первым, Кеша попросту не пришёл на физкультуру. Петру звонил Серёга, просил помолиться, ему нужно было достойно выступить на соревнованиях, подняв тяжёлую штангу над головой. Серёга победил, войдя в тройку. Андрей буквально требовал, чтобы на неделе смог написать контрольную работу, причём не повторяя материал. Написал. На «тройку». Вася, правда, ни о чём не просил, ни разу не звонил – запрещала мама (я узнал через несколько лет, что она протестантка).

Банда «плохишей» распалась со временем: ребята разъехались по стране. Нас никто не трогал с того рокового дня для их «лидера». С Петром я общался чаще остальных, звонил не всегда, конечно, по делу. И сейчас, когда он получил священный сан и служит в одном из омских храмов, я обращаюсь к нему снова часто, посоветовать мне священнослужителя, о котором можно рассказать в СМИ. Пётр не уставал повторять, что дети воспринимают сказанное, как должное, верят слову, а взрослые – невольно сомневаются, взвешивая «за» и «против». Качество победы у детей потому разнится с успехом взрослых, потому что первые отдаются вере в дело целиком и не раздумывают как взрослые. Фразу из Библии «Будьте как дети» понять не сложно, особенно если в любой момент можно поговорить со священнослужителем, но поверить иногда слову, находясь в обществе, уже трудней.  

Из друзей детства в Омске остался Василий – он работает на железной дороге. Ему 33 года. И лишь недавно, вспоминая прошлое и яркое, товарищ спросил о пономаре. Стало не всё равно, с кем продолжают общаться друзья.

Серёга хотел уехать из города, Андрей тоже. Отец первого повторял, что в Омске нечего делать из-за проблем с зарплатой, дорогами и властями, а у второго были родственники в столице. Сергею сделал бизнес-предложение питерский работодатель, заметив его на соревнованиях. Андрей уехал к тётке в посёлок Долгопрудный. После окончания высших учебных заведений они оба и покинули родной город. Омского батюшку Петра не забывают. Серёга признался, что голос о. Петра поднимает ему настроение, возвращая в беззаботное время. Парень работает инструктором в модном спортивном зале, где предпочитает бегать на эллипсоиде Михаил Боярский. Андрей редко делится новостями, но когда речь заходит о «спасителе» и синюшных пальцах Орлика он заметно оживляется и шутит. Бодрых воспоминаний ему не хватает.

Что до Константина Орлика и Юрия Черевко – мне стало жаль их через много лет. Мстить я и не думал, слава Богу, что эти мысли обходили стороной. Общий знакомый, который в тот день испытывал угрызения совести, поведал, что ещё далеко до совершеннолетия отцы двух этих «плохишей» ушли из жизни. Один злоупотреблял алкоголем, умер от цирроза печени, а второй покончил жизнь в тюрьме. Их детская злоба была почти обоснована.

Молитв я выучил несколько, одна из них «Отче Наш», «универсальная», как называют молодые омские священнослужители. Если становится на душе трудно, одолевает печаль, я проговариваю заветные слова, иногда вслух, чуть слышно. Господь помогает и – гнетущие мысли отступают.