Юлия Панова. События тех трех дней, увиденные современным жителем Новосибирска

Весенний воздух.… Много лет вдыхаешь его и не можешь привыкнуть к этой пронзительной свежести и ожиданию чего-то нового. Многим нравится запах лета – напоенный зноем, буйным цветением и созреванием плодов. Для кого-то есть особенная прелесть в осеннем запахе прелых листьев и мокрой земли. Немало и тех, кто лучшим считает запах морозной свежести зимнего утра. Но все без исключения, сделав первый глоток весеннего воздуха, понимают – зиме конец, весна пришла, жизнь вернулась. Хотя, если бы мы не знали о том, что весна возвращается, трудно бы нам было представить, что может вернуться жизнь, которая  шелестела на ветке зеленью листвы,  потом,  засохнув,  опала и стала землей, и ее,  замерзшую - словно асфальтом - толстым слоем снега закатала зима. 

Человек, верящий в Бога, знает, что его жизнь подчинена тем же законам: сначала должны расцвести его добродетели, затем ему нужно размножиться и принести достойные плоды, а после вернуться в землю, чтобы там, под спудом, дожидаться воскресения в жизнь вечную. Вот чем пахнет весенний воздух – Воскресением, возвращением Жизни, победой над смертью. Каждый христианин знает, что за распятием, смертью и положением во гроб Господа  нашего Иисуса Христа наступает ВОСКРЕСЕНИЕ!

Великая пятница, три часа дня. В храме совершается вечерня, в час смерти Иисуса Христа на кресте, в воспоминание снятия с креста тела Христова и погребения Его.

…Страдания на кресте и крик из глубины человеческого отчаяния: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?» Затем «Свершилось» и «Отче! В руки Твои предаю дух Мой!» 

Трудно, наверное, нам, знающим о воскресении, представить весь ужас и отчаяние Его учеников. Их Учитель, Царь Иудейский и Бог, в которого они верили – умер! В скорби и растерянности проведут они остаток пятницы, субботу и утро третьего дня.

При пении тропаря «Благообразный Иосиф с древа снемъ пречистое Тело Твое…», священнослужители поднимают Плащаницу и выносят её на середину храма. В преднесении светильников и сопровождаемая каждением, плащаница полагается на особо приготовленный стол – гробницу, для поклонения и лобызания. 

Почему-то приходят на память строки «…ни лобзания Ти дам, яко Иуда…» Смиренно склоняясь перед плащаницей, мы тем самым выражаем готовность следовать тем же крестным путем, что и Иисус Христос, понести каждый свой (они у нас такие разные!) крест, не предать Его, как Иуда, но до конца сохранить веру Отцу.

Безмятежно раскинувшись по обоим берегам могучей сибирской реки, спал город. Шла своим чередом будничная жизнь – у завсегдатаев ночных клубов, ночных такси. Но где-то, в этом же городе, начиналась иная Жизнь – Пасхальное всенощное бдение. Воскресение Христово – ни один из храмов  Новосибирска не пустовал в эту ночь. Давайте вглядимся в лица тех, кто променял уютное тепло постели на бодрящую свежесть апрельской ночи, жар свечей и пасхальное ликование «Христос Воскресе!»

Что поражало языческий мир в первых христианах? «Нет ни эллина, ни иудея…» - люди разных народностей, возраста, социального положения – одинаково мыслили, одинаково поступали и, зачастую, одинаково радостно умирали во имя того, кого они считали Живым Богом.

Прошло 2000 лет… Кто стоит в храме? Мужчины и женщины, молодые и пожилые, дети и подростки, православная цыганская семья, русские, татары, украинцы, немцы, кандидаты наук и домохозяйки.

Будем откровенны – не в каждом лице Пасхальная радость – кто-то принес свое утомление от сорокадневного поста, кто-то – свои скорби, усталость после рабочей недели, но всех нас объединило желание в эту ночь быть  вместе, вера в воскресшего Христа и надежда на милость.

Вот растянулся длинной лентой Крестный ход – нас, оказывается, не так мало, как показалось вначале. Отец Феодосий уже на крыльце и дожидается, когда внутри ограды окажутся все участники. Это ожидание очень символично – Отец наш небесный терпеливо ждет каждого из нас, ждет нашего пробуждения и обращения к Нему, с тем, чтобы в урочный час обратить к нам Свой лик и сказать, как тому разбойнику: «Ныне же будеши со Мною в раю».

Конечно, ограда церковная не чета всем мирским оградам и заборам – она не делит на своих и чужих.  С нами здесь незримо предстоят те, кто не смог присутствовать телесно – мамы с грудными младенцами, немощные и болящие, все, кто трудится в ночные смены, обеспечивая нашу жизнедеятельность и безопасность: врачи, военные, работники пекарен и типографий…если сердцем они в «ограде».

Но даже и те, кто поленился, не порадел или просто побоялся усталости (думая, что несколько часов ночного сна дадут им больше сил ), могут ещё, по слову Иоанна Златоуста, успеть прийти «в радость Господа и насладиться пира веры». Как неожиданно возвышающе звучат слова о том, что у Бога нет опоздавших – Он всех приемлет и о всех радуется. О тех, кто трудились во славу Божию всю жизнь, и тех, кто пришли к Нему на службу в более зрелом возрасте, и даже о тех, кто вначале богател грехами, затем долго и мучительно от них избавлялся, и вот уже на закате жизни – в 9 часов вечера – не оробев, пришел к Господу. Если мы здесь – пусть даже в десятом часу – значит, Жертва была не напрасной.

 

Далеко-далеко, в Иерусалиме, по молитве Православного патриарха, в Кувуклии в Храме на Гробе господнем, каждый год сходит Благодатный огонь. От него зажигают пучки свечей те, кому посчастливилось быть там и трогать руками  пламя, которое в первые минуты не обжигает. В наших храмах и в наших сердцах тоже горит огонь – огонь веры в воскресшего Христа, огонь, который мы должны нести за ограду, в мир. Туда, где нас ждут и даже туда, где света нет вовсе – в безбожные семьи, где царят неприязнь, раздражение и усталость друг от друга. В мир, который каждый день распинает Бога своим лицемерием, жестокостью и леностью. По силам ли нам не расплескать эту радость? Сможем ли, как Серафим Саровский, встречать ближнего пасхальным приветствием: «Радость моя! Христос Воскресе!» Чистые сердцем Бога узрят – вглядитесь в лица этих детей, вглядитесь в лица ваших детей и, возможно, вам дано будет узнать радость четырехлетней Аленки, чья бабушка сумела донести до неё свет Пасхального богослужения. Склонившись над розовощеким, обрамленным разметавшимися кудряшками ликом своей внучки, она прошептала в тишине раннего утра: «Алена, Христос Воскрес!» Вот дрогнули реснички, медленно открылись глазки, и из них хлынуло радостное удивление: «Он, правда, воскрес?»

2008 год