Профессиональная ориентация на геологию возникла у меня в 1945 году. Сразу после окончания войны нашлась возможность послать 10-15-летних деревенских мальчишек и девчонок в пионерские лагеря. Я попал в пионерлагерь на Поляне Фрунзе, напротив Жигулей. Фантастически красивым оказалось это место, особенно по сравнению со степной частью Куйбышевской области, где жила наша семья.

  Зеленые поляны и заросли, холмы с заброшенными купеческими садами. Волга близко, лагерь уютный, умопомрачительная кормежка для нас, изрядно наголодавшихся за войну... Занимались спортом. У нас было отличное футбольное поле, а футболистам и легкоатлетам - двойная порция в столовой! Собственно пионерской работой постоянным спортсменам особенно и не докучали. Ходили в походы, таскали за собой огромный котел, в котором варили кашу, сидели вокруг ночного костра на берегу Волги. В пляжном песке один раз во время купания я заметил небольшой кристалл. Он сверкал и был поразительным в своей прозрачности и божественной правильности. Это был кварц. Я хранил этот кристалл долгие годы, почти как амулет, именно он вызвал у меня пока что очень смутные мечты стать геологом.

 

Поразительно также, почти мистически выглядит развитие круга моего чтения. В первом классе вместо примитивных книжек, которые мне рекомендовали, я попросил себе "Путешествие на корабле "Бигль". Недоверчивая библиотекарша потребовала после пересказать содержание книги... Дальше на меня очень повлияли "Песнь о Гайавате" и "Борьба за огонь", ставшими основами для наших игр. "Дальние страны" подстегивали тягу к путешествиям, я зачитывался романом Г.Тушкана "Джура". Кто мог подумать, что в моей жизни будут и морские путешествия, и сибирская тайга, и десятки лет работы на Памире (именно в местах, в которых развивались захватывающие приключения героев романа Г. Тушкана), и работа в пустынях Египта. Затем началась замечательная географическая серия (Пржевальский, Ливингстон, Стенли, Певцов, Сапожников, Козлов и др.). Эти книжки я, экономя на булочках, покупал в книжном магазине моего родного городка Мелекеса, куда мы переехали из деревни. Еще я прочел "Мои путешествия по Сибири" В.А.Обручева, "Занимательную геохимию" и "Воспоминания о камне" А.Е.Ферсмана и даже копался в справочнике по минералогии, случайно оказавшемся у меня.

В 1949 году я написал письмо академику В.А.Oбручеву, почти "на деревню дедушке", и через неделю, к моему удивлению и потрясению, от 86-летнего ученого получил ответ! В.А.Обручев рекомендовал побольше заниматься физикой и химией, вдумчивей читать и перечитывать книги, а затем уже решать, в какой вуз идти! "Вопрос происхождения пегматитов очень интересный, но сначала нужно хорошо усвоить физику и химию и, конечно, минералогию с кристаллографией, которые подведут Вас позже к геохимии... Может быть, Вам лучше будет поступить не в геолого-разведочный институт, а в университет на геологический факультет, где будет больше времени для усвоения физики, химии и геологии, чем в разведочном, где много времени уходит на технические науки". Поразительно, как в мальчишеском лепете ученый угадал антипатии, пристрастия и склонности, какие мудрые и четкие дал советы! Я эти советы отца русской геологии тогда и в последующие годы выполнял буквально.

Остаток школьных дней я провел в неустанных занятиях спортом, готовясь к тяжелой геологической жизни. Этому очень способствовал наш учитель физкультуры В.В.Конашков, сам разносторонний спортсмен, приучивший и нас пробовать свои силы во всем. Так, я занимался лыжами, плаванием, легкой атлетикой, боксом, греблей, шахматами. В.В. говаривал: "Древние греки считали, что до 20 лет надо лепить кувшин, а только потом наполнять его вином просвещения. Нам некогда, так что будем одновременно и лепить кувшин, и наполнять его вином просвещения". Замечательными были и другие наши учителя: директор школы М.С.Кононенко - блестящий, несмотря на контузию, лингвист; завуч И.В.Номофилов - кадровый разведчик с целым иконостасом орденов, которые он, впрочем, никогда не носил; И.Д.Хмарский - репрессированный дипломат, блистательный интеллигент и незаурядный писатель; добрейший П.Д.Жаренов - "наша классная дама", как он выражался, и многие другие. Им я обязан тем, что смог спокойно учиться в МГУ.

В 1951 году я поступил на геологический факультет МГУ. Первое, что мне очень понравилось, - это замечательное студенческое братство в общежитии на Стромынке. В нашей комнате было 16 человек, и за все время пребывания в этой "Запорожской сечи" между нами не было никаких раздоров. Руководил всем кубриком мой друг - отставной боцман Тихоокеанского флота, интеллигентнейший, нордического типа и, говорят, княжеского рода Олег Борисов. Самые интересные лекции на первом курсе читал профессор О.К.Ланге. Ближе всего я подружился с профессором С.Д.Четвериковым, к которому подкатился со своей коллекцией марок. Она была, конечно, пустяковая, но большая и с десятком настоящих раритетов, которые я отыскал в свое время на свалке мусора на дворе Управления ж.д. в Куйбышеве, в котором мы жили во время войны. Я предложил С.Д.Четверикову марки в обмен на книги, которые, возможно, у него есть и уже ему не нужны, а мне бы оказались полезными. Тогда-то я и узнал, что такое хохот настоящего "гусара"! Добрейший С.Д.Четвериков принес на другой день огромную стопу книг, в том числе и "Петрографию" В.И.Лучицкого под его редакцией. Так сформировалось направление, которому я собирался посвятить свою жизнь геолога. Он помогал мне книгами все время учебы и даже присылал их мне, когда я уехал на работу в Таджикистан.

В 1952 году нас вдруг позвали на важное собрание. В крохотной аудитории в старом здании МГУ за столом сидели знаменитые геохимики А.П.Виноградов, А.А.Сауков, В.И.Баранов, К.К.Жиров, а за партами мы - несколько студентов-второкурсников. Нам рассказали об организации новой кафедры геохимии и предложили подумать о переходе на нее для специализации. Мы с Олегом Борисовым ни минуты не сомневались, не собираясь, впрочем, терять связь и с кафедрой петрографии. После переезда в новое здание на Ленинских горах мы надолго засели в лабораториях кафедры, особенно в спектральной, где нас опекала Л.А.Борисенок. Постоянно занимался нашими проблемами К.К.Жиров. А.П.Виноградов, А.А.Сауков и В.И.Баранов, безумно занятые важными оборонными делами, появлялись только для чтения лекций и консультаций. Например, А.А.Сауков, научный руководитель наших дипломов, приглашал нас для общения с ним вечером к себе домой.

Замечательные лекции по петрографии читал профессор Е.А.Кузнецов, который иногда вместо консультаций либо в ознаменование успешной сдачи зачета или экзамена приглашал посмотреть очередную серию рисунков, которую он привозил с Урала или из Казахстана. На факультете он часто делал выставки, картины его я считал замечательными, этюды уральских озер выглядели импрессионистскими. Огромные курсы читали нам профессора Г.П.Леонов, Н.М.Страхов, В.И.Смирнов, Н.А.Смольянинов. С.Д.Четвериков читал нам лекции по физико-химическим основам петрографии, по оптической минералогии и вел замечательные практические занятия. Мое университетское образование завершилось двумя длительными практиками в Южной Якутии и защитой диплома по петрографии и геохимии этого региона, где я участвовал в среднемасштабной съемке в качестве прораба.

Намеки на возможность аспирантуры я отклонил сразу: слишком устал за пять лет от учебы и спорта, хотелось живой работы и перемены мест. При распределении из 11 предложенных мест, всех, безусловно, замечательных, я выбрал Таджикистан с надеждой попасть на Памир. Начальник Управления геологии Д.З.Гачечиладзе был очень покладист, хотя и крут. Это он придумал направить в республику новую волну специалистов из самых престижных вузов СССР. Он согласился отпустить меня на Памир. Начальник Памирской экспедиции К.И.Литвиненко также оказался очень добр и вместо съемочных партий, где ощущался недостаток специалистов, направил меня в тематическую партию по магматизму. Вместе с А.М.Месхи мы должны были решить простую, но явно непомерную задачу: обеспечить изучение магматических формаций и представить схему магматизма для среднемасштабных карт всей территории Памира. На удивление, нам это удалось за 1956-1963 годы. Результатом стал гигантский отчет: 5 томов, 1500 страниц и карты. Схема была защищена во ВСЕГЕИ, в Ленинграде.

В 1962-1969 годах я занимался изучением метаморфизма на Памире. Именно в этот момент нам очень сильно помог академик В.С.Соболев, который посетил нашу партию, познакомился с материалами и пригласил приехать в Новосибирск для консультаций и изучения минералогии метаморфических пород современными методами. Работы (а также моя заочная аспирантура в Институте геологии и геофизики СО РАН в Новосибирске, куда я поступил к академику Ю.А.Кузнецову) были прерваны на 1966-1969 годы, когда меня направили в загранкомандировку в Египет в качестве главного геолога-петрографа группы советских геологов. Целью было провести оценку месторождения нефелиновых сиенитов Аравийской пустыни (или Восточной пустыни Египта) для получения сырья (глинозема) для алюминиевого завода на энергии Асуанской ГЭС. По моей инициативе было проведено дополнительное изучение Аравийской пустыни, чтобы найти и оценить и другие проявления глиноземного сырья. Арабы были готовы продлить контракт и предоставить нам для решения другие важные проблемы, но время не ждало, надо было вернуться, чтобы завершить работы по метаморфизму.

Закончив отчет, мы задумали составить геологическую карту Памира, обобщающую результаты среднемасштабных съемок, но получили новое грандиозное задание: составить серию карт масштаба 1:500 000 для всей территории Таджикистана. Одновременно академик Р.Б.Баратов предложил представить программу исследований по метаморфизму в Институте геологии АН Таджикистана, и на это были отпущены деньги Госкомитета СССР по науке и технике. Пришлось расстаться с геологической службой, которой было отдано 17 лет, и в 1973 году перейти в академический институт (впрочем, мы продолжали участвовать в работах в Управлении, публиковали совместные статьи, монографии, геологические карты). В институте была создана лаборатория метаморфизма, которой мне пришлось руководить 21 год.

Были проведены классические исследования по метаморфизму Памира и Тянь-Шаня. Но за это время работы не убавилось, возможно, до конца жизни пришлось бы заниматься проблемами метаморфизма, если бы не гражданская война в республике, фактически начавшаяся в 1990 году. Она отсекла нас от постоянного региона - Памира, нарушила всю структуру замечательно сложившейся геологической службы в республике, нанесла непоправимый ущерб вполне вставшей к тому времени на ноги Академии наук Таджикистана. Но все тяжелые годы гражданской войны, все еще надеясь на лучшее, мы провели в Таджикистане. Я также чувствовал себя в долгу перед АН Таджикистана, членом-корреспондентом которой меня выбрали в 1991 году.

В 1994 году все-таки пришлось выехать из Таджикистана. Устроиться на новом месте, в Институте геологии и геофизики СО РАН, помогли Н.Л.Добрецов, Г.Г.Лепезин. Тяжелый вопрос с жильем решил В.А.Коптюг: моя семья оказалась в Ельцовке - прелестной деревушке из лежачих небоскребов в окружении прекрасного бора с грибами и всего в 20 минутах езды от Академгородка. Долгое время отняла адаптация и в жизни, и в геологии, но всё же мы постепенно привыкли, очнулись от оцепенения, и мне удалось поработать на Урале, в Туве и в Бурятии, одновременно занимаясь проблемами эндогенных формаций Памира, их геохимическими и геодинамическими аспектами.

Долгое время моей мечтой оставалась совместная американо-сибирско-таджикская экспедиция на Памир с целью провести модернизацию прежних данных по геологии на основе новейших прецизионных методов исследования вещества эндогенных формаций. Так в современный геологический контекст можно было бы поставить все накопленные тяжкими трудами прежние данные, и ничего бы, таким образом, не пропало! В 2004 году моя мечта осуществилась, правда, без участия американцев, которых на Памир не пустил собственный их Госдеп.
Странное дело: теперь, когда мне уже за 70, когда, по возможности, приходится пытаться решать все новые и новые проблемы, старые и не думают меня отпускать, хотя по ним уже опубликовано более 200 статей, книг и геологических карт. Оказывается, в них по-прежнему полно загадок и нерешенных вопросов. Так что я совершенно не в обиде, что в давние времена угодил как бы в один-единственный алгоритм, в котором и прошла вся моя профессиональная жизнь. Слава Богу, мне всегда и везде в моей жизни геолога было интересно! Интересно и теперь...

Копия автографа письма академика В.А. Обручева школьнику В. Буданову

Академик АН СССР Владимир Афанасьевич Обручев (1863 -1956) известнейший русский (и советский) геолог и географ, выдающийся путешественник по Сибири, Средней и Центральной Азии. Автор капитальных трудов по геологии Сибири, истории её геологических исследований. Интересовался ледниковыми периодами, проблемами многолетней мерзлоты, лессами и др. Автор многих учебников и научно-фантастических книг («Земля Санникова», «Плутония», «В дебрях Центральной Азии» и др.). Герой соц. труда, награжден многими орденами. Неоднократно награждался премиями и медалями Российского географического общества и др.

http://pamirgeo.ru/node/161

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.