Протоиерей Дионисий Поздняев, настоятель общины святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Гонконге
Четыре прихода, один клирик
В Китайской Народной Республике официальная деятельность иностранных миссионеров невозможна: по китайскому законодательству никакая религиозная организация не может возглавляться из-за рубежа. Так что официально, юридически, Русская Православная Церковь в КНР присутствовать просто не может. Но «Китай», — это не только КНР, это и Гонконг, и Тайвань, и Макао, китайская эмиграция — по всему миру, в том числе и в России. И там проводить миссионерскую работу можно всем. Там нет ограничений и мы ведем прямую миссионерскую деятельность на Тайване, в Гонконге, в китайской диаспоре в Российской Федерации, в Северной Америке, в Австралии, в Новой Зеландии… Поэтому прежде всего надо уточнить слово «Китай», что мы имеем в виду под Китаем: большой Китай, китайский мир или КНР.
При этом в КНР есть Китайская Православная Церковь. Это модель, которая обозначена таковой со стороны Русской Православной Церкви. Русская Православная Церковь объявила о создании Китайской автономной Православной Церкви в 1956 году. К сожалению, Константинопольский Патриархат (если речь о всеправославном признании) ее до сих пор не признал. На территории Китайской республики она не имеет регистрации на уровне общегосударственного религиозного учреждения в силу малочисленности и разрозненности. Чтобы Китайскую Православную Церковь признали в качестве национальной религиозной организации, она должна иметь широкую, связанную цепь приходов в разных уголках страны. Сегодня вместо этого — четыре отдельных прихода, которые не составляют общую организацию. Там нет клириков, кроме одного, нет архиерея… Православная среда была разрушена — так сложилось исторически, вспомним гонения XX века. И люди просто не имеют возможность получить опыт духовной и богослужебной жизни.
При этом нельзя говорить, что Китайская Православная Церковь не имеет юридического статуса. В Китайской Народной Республике существует официальный диалог между Русской Православной Церковью и Управлением по делам религии КНР. Задача этого диалога — нормализация положения Китайской Православной Церкви, поскольку в настоящее время это положение нельзя признать нормальным.
Важно показать, что главное для Русской Православной Церкви — именно духовная, молитвенная, богослужебная жизнь китайских общин, а не российско-китайские отношения и прочие политические нюансы.
Уже есть договоренность об учебных программах, о том, что китайские граждане будут рукоположены для существующих общин. Но пока им предстоит получить соответствующее образование, согласие властей на то, чтобы они служили в этих общинах, и, понятное дело, согласие самих общин. Думаю, раз процесс запущен, здесь будет дальнейшее развитие, возможно, не так скоро.
У нас сейчас есть всего один священнослужитель-китаец, который принадлежит к Китайской Церкви.
Он ограничен в своей деятельности приходом Харбина. Он продолжает обучение в семинарии в Санкт-Петербурге, он — официально обучающийся в России студент, направленный по согласованию с Управлением по делам религии. Вопрос обучения китайских студентов в российских семинариях будет обсуждаться дальше. И мы ожидаем прибытия новых студентов из Китайской народной республики.
Миссионерская деятельность в «большом Китае» — это переводы; различные образовательные программы. Но, с моей точки зрения, пока крайне недостаточное количество ресурсов вкладывается в переводы. А православная литература на китайском языке — катехизаторская, а зачастую и богослужебная — крайне необходима сегодня. Переводы катехизаторской литературы помогут образовывать людей, чтобы они имели хотя бы первоначальное понимание о православии. То есть, речь идет о создании фундамента, среды и нормальной, здоровой православной общины.
Мы в нашем приходе используем в богослужении китайский язык. Соответственно, переводим тексты богослужебные, катехизические на китайский язык. Но Гонконг — это мультиязычная среда, так что мы служим и по-китайски, и по-английски, и по-церковнославянски. Наши прихожане — местные, китайцы, приезжающие из КНР, русские, украинцы, и европейцы, и американцы. Одна из главных проблем православного прихода в Гонконге — с помещением.
Мы служим в офисном помещении. Отдельно стоящего храма нет по причине крайней дороговизны земли, и здесь самая высокая стоимость недвижимости в мире — дороже, чем в Лондоне, дороже, чем в Нью-Йорке.
Так что купить землю, недвижимость практически невозможно. Недостаток средств сказывается и на том, что нам трудно оплачивать работу квалифицированных переводчиков. А она необходима, поскольку, как я уже сказал, есть явный недостаток соответствующих книг на китайском языке. И мы всячески стараемся эту ситуацию исправить. Думаю, в Русской Православной Церкви хорошо было бы создать и регулярно поддерживать программы образования клириков, программы переводов катехизической литературы на китайский язык. Это требует серьезного финансирования, чтобы работа осуществлялась быстро и эффективно.
Возможно ли
сегодня возрождение Русской духовной миссии? В Китайской Народной
Республике точно нет. По тем причинам, о которых я сказал в самом
начале. А вот в Тайване, и в Макао, и в Гонконге — вполне. Это может
называться по-другому: учебный центр, институт, патриарший приход.
Но все равно де-факто это будет миссия.
Католики вложили в развитие своей конфессии за прошедшее время значительно больше усилий. Официальная Католическая Церковь в Китае — это примерно шесть миллионов прихожан. Православных же можно считать десятками, даже не сотнями. В Гонконге около десяти процентов всего населения — это христиане, католики или протестанты. Православных — даже тысячных долей процента не будет. Единицы.
222 мученика и православный подкаст
Александр
Дмитренко, докторант Городского университета Гонконга (City University
of Hong Kong), исследователь истории Православия в Китае и православных
переводов Библии на китайский язык
Православию в Китае более 300 лет. За точку отчета принято брать 1685 год, когда в битве при крепости Албазин албазинцы-казаки были взяты в плен Цинской армией и так на китайской земле оказались первые православные. В их числе был священник Максим Леонтьев. Примерно первые 150 лет миссионеры, в основном, духовно окормляли лишь потомков албазинцев, родившихся в Пекине. Только с 1858 года, когда Цинское правительство объявило свободу миссионерской деятельности русских подданных и в 1861 году была образована дипломатическая миссия, наши миссионеры начали рассказывать о православной вере местному населению.
С 1898 года по 1901 год в Китае шло Ихэтуаньское восстание, антизападное и антихристианское по своей сути. В 1900 году пострадали в том числе и православные христиане. 222 мученника были канонизированы Русской Православной Церковью, изначально как местно-чтимые святые, а в этом году — как почитаемые во всей Церкви.
Расцвет миссии приходится на начало ХХ столетия. Главной личностью в деле проповеди православия в Китае в эту эпоху стал митрополит Иннокентий (Фигуровский), благодаря трудам которого уже к 1916 году в Китае было более 6000 православных христиан. Затем — 1917 год, наплыв белой эмиграции, православных сразу стало гораздо больше, но это были русские люди. С приходом к власти коммунистов многие бежали, в том числе — многие верующие православные китайцы. Кто-то бежал в Соединенные Штаты, кто-то в Австралию, кто-то в Гонконг, в другие страны. В 1960-е умерли два архиерея Китайской Автономной Православной Церкви (основанной в 1956 году) и Церковь осталась без архипастырей вообще. После «культурной революции» (1966–1976 годы, когда проходили репрессии, в том числе, преследование христиан, включая православных) православных в Китае практически не осталось. Когда в начале 80-х после реформ Дэн Сяопина власти официально признали, что Церкви имеют право на существование, Православной Церкви как таковой, уже, по сути, не было. Сегодня в КНР есть четыре разрозненных прихода.
Сегодня восстановить русскую православную миссию в том виде, в каком она была более ста лет назад, мне не представляется возможным. По нескольким причинам. Одна из них — запрет властей КНР на миссионерскую деятельность иностранных миссионеров. Вторая — отсутствие кадров в Русской Православной Церкви. То есть, даже если бы правительство Китая сказало: «Вы имеете право свободно заниматься миссионерской деятельностью, создать миссию», — то нам и посылать было бы некого. У нас практически нет (крайне мало) специалистов в этой области, людей, которые были бы заинтересованы и владели бы языком в нужной степени.
Кроме того — где взять финансы, чтобы содержать все это? Финансовый вопрос остро стоит и в Гонконге, и на Тайване, где нет препятствия для миссионерской деятельности в виде запрета властей на иностранных миссионеров. Надо содержать священников, оплачивать работу переводчиков — без катехизаторской литературы на китайском языке просто не обойтись. Если Русская Православная Церковь будет целенаправленно подготавливать миссионеров, если у миссии будет достаточное финансовое обеспечение их деятельности — то проповедь православия среди китайцев будет более активной. И в самой КНР православные китайские верующие смогут заниматься миссионерской деятельностью, если у них будет доступ к материалам на китайском языке. Ведь покупать книги, скачивать их в интернете законом не запрещается. Также сами верующие могут потом и рассказать о своих убеждениях соседу. Вопрос в том, как власти Китайской Народной Республики рассматривают православие. Рассматривают ли они нас как врагов? Вроде бы нет. В 2013 году Патриарх Кирилл встречался с Си Цзиньпином.
В отношении Китайской Православной Церкви существуют некие нюансы и недопонимание между Московским Патриархатом и Константинопольским. С 1997 года Патриарх Московский и всея Руси является временной главой Китайской Православной Церкви. При этом управлять из-за рубежа религиозной организацией нельзя. Это против законов КНР по отношению к деятельности иностранных церковных иерархов. Даже в Китайской Католической Церкви существует раскол: есть «официальная» католическая церковь с китайским предстоятелем (Китайская Патриотическая Католическая Церковь), признаваемая властями КНР, и «неофициальная», которая признает главой Папу Римского. В 2008 году Константинопольский Патриархат внезапно объявил Китай территорией своей Гонконгской митрополии. Но он также считает себя и главой Японской Православной Церкви, и вообще всех Православных Церквей.
Выскажу мое логическое размышление: в данном случае Патриарх не ведет миссионерскую деятельность, не окормляет паству, не строит новые храмы. В данной ситуации Патриарх является тем человеком, с которым можно вести переговоры о возможном восстановлении Китайской Автономной Православной Церкви. Должен признать, что Русская Православная Церковь, как во времена миссии, так и сейчас, крайне осторожна в переговорах и всячески старается избежать какого-либо конфликта. В противном случае, непонятно, с кем властям Китая вести переговоры, и вообще говорить о существовании Православия в Китае (а формально КПЦ по-прежнему существует), если нет предстоятеля, нет пастыря, нет главы?
Если говорить о недоразумении, то оно заключается в том, что в Гонконге есть епархия Константинопольского Патриархата. И здесь есть два прихода: греческий приход святого апостола Луки и наш приход, Петропавловский. (Он был основан в 1934 году и просуществовал до 1970 года. В 2003 году для возобновления его деятельности в Гонконг прибыл отец Дионисий Поздняев). Соответственно,
греческий митрополит Нектарий считает, что присутствие русского прихода здесь — аномалия.
Но если мы возьмем Западную Европу или Соединенные Штаты Америки, то там на одной территории, в одном государстве, существует множество приходов разных Патриархатов и никого это не смущает. На мой взгляд, было бы хорошо, если бы мы сотрудничали — наши и греческие приходы на Тайване и в Гонконге. Никто от этого ничего не потеряет. Но у Константинопольского Патриархата другая позиция. Они считают, что мы пришли сюда, как волки в овечьих шкурах, и пытаемся украсть у них паству.
Перспективы развития православной миссии в Китае есть. У Русской Православной Церкви есть православные приходы, например, в Пекине и в Шанхае. Но — на территории российского посольства и консульства, куда не допускаются граждане Китайской Народной Республики. Хотя китайцы спокойно могут ездить в Гонконг. По договоренности с китайскими властями студенты из КНР уже обучаются в семинариях в России. Есть официально рукоположенный священник-китаец, отец Александр (Юй Ши). В Гонконге есть отец Анатолий (Кунг), который был рукоположен в России, в Хабаровске в 2014 году.
Мы занимаемся переводческой деятельностью. Если бы у нас было больше финансов, было бы больше возможностей заниматься другими видами миссионерской работы. Например, создать православный подкаст на китайском языке для китайцев. Ведущим был бы китаец, и мы могли бы приглашать, например, православных китайских священников с разных концов мира, обсуждать какие-то вопросы православной жизни. Но для тоже нужны люди: ведущий, человек, который бы готовил материалы, занимался техническим обеспечением. Никто не может заниматься этим бесплатно. С другой стороны, если сравнивать с тем, что было в 90-е, когда не было практически ничего, то сегодня динамика неплохая. Так что перспективы светлые. Я верю в то, что все будет хорошо. В конце концов, если бы Богу было это не угодно, то все бы уже завершилось, еще не начавшись.
«Бомбардировка любовью» против огня веры
Священник
Кирилл Шкарбуль, настоятель храма Воздвижения Честнаго и Животворящего
Креста Господня в Тайбэе, Русская Православная Церковь
С конца XVI века в Китае осуществляют миссию католики, с первой половины XIX века — протестанты. Миссия Русской Православной Церкви в Китае осуществляется с конца XVII — начала XVIII века (можно считать началом 1685-й, год учреждения первого православного прихода, или 1712-й, когда указом Петра I в Пекине была учреждена Российская Духовная Миссия в Китае). Активно миссионерская деятельность Православной Церкви среди китайцев начала проводиться с 1860-х годов, когда этому перестали препятствовать власти Китая.
Цели и средства инославных миссий во многом отличаются от целей и средств миссии Православной Церкви. Об этом можно очень много говорить. Если говорить кратко и упрощенно, то можно сказать, что католики и протестанты ставили (и ставят в наше время) перед собой цель — обратить в свою веру как можно большее количество китайцев, и готовы использовать для этого любые методы. Периоды большого успеха их миссий связаны с тем, что они давали китайцам что-то, в чем последние испытывали острую нужду, но взамен требовали от них принятия крещения. Три примера:
1) В XVII — начале XVIII веков католики привлекали в католицизм китайскую знать и ученых мужей, обещая им взамен европейские достижения науки и техники.
2) В первой половине — середине ХХ века, когда Китай и Тайвань испытывали продуктовый и гуманитарный дефицит, католики и протестанты предлагали китайцам гуманитарную помощь при условии, что те примут их веру.
3) В наши дни успех протестантской миссии во многом связан с тем, что
протестанты предлагают тайваньцам и китайцам (живущим в атомизированном обществе) психологическую помощь (приём «бомбардировка любовью»), бесплатные курсы английского языка, карьерные перспективы и таким образом обращают их в протестантизм. Католики же предлагают войти в «международную элиту» и этим привлекают китайцев в свои ряды.
Православной Церкви чуждо торговать своей верой, заманивая к себе людей какими-то внешними вещами (житейскими выгодами и проч.) Для Православной Церкви это неприемлемо. Она не является «организацией», которая ставит перед собой цель во что бы то ни стало увеличить количество своих членов. Миссия Церкви — это миссия Христа. Христос пришел возвестить об истине и желает, чтобы все люди услышали эту истину и обрели вечную жизнь. Поэтому Православная Церковь возвещает об истине и принимает всех, кто воспримет истину — это главная цель миссии Православной Церкви. На практике это означает, что от православного миссионера требуется в первую очередь следить за тем, чтобы он был проводником вВоли Божией и мог правильноадекватно возвещать истину, вверенную Церкви Самим Богом. Конечно, он должен использовать всевозможные площадки для возвещения этой истины, но он не должен подменять истину чем-то другим, а должен делать так, чтобы в результате его миссии внешнего человека привлекла к Церкви именно истина, а не что-то другое (какая-то внешняя выгода). На более глубоком духовном уровне можно объяснить это так: инославные общины потеряли живое присутствие Бога и общение с Ним, поэтому они и не в силах предложить другим людям общение с Богом и спасение. Они могут предложить только что-то внешнее, либо какие-то сантименты (как у католиков). То есть, они предлагают либо какие-то суррогаты духовности, либо прямо подкупают людей или пользуются их нуждой, чтобы вынудить их принять их веру. Всё это неприемлемо для нас, православных миссионеров, однако весьма эффективно в современном мире, что и привело к заметному внешнему успеху инославных миссий в Китае. Полагаю, что в этом коренное отличие православной миссии от инославных. Есть много внешних, исторических, организационных и прочих отличий, но они — второстепенны.
Русская Православная Церковь делает всё возможное, чтобы, не нарушая законодательства КНР, нормализовать жизнь своей дочери — Китайской Православной Церкви, находящейся в крайне плачевном
состоянии. Для этого многое делается и многое уже сделано, однако, ещё много что предстоит сделать. На данный момент иностранным гражданам запрещено заниматься миссионерской деятельностью на территории КНР, поэтому наши священники и миссионеры не могут там развивать миссию, либо строить какие-либо планы на этот счёт. Де-юре её, согласно китайскому законодательству, нет. Де-факто есть несколько православных общин: в Пекине, Харбине, Внутренней Монголии, Уйгурском автономном округе. Священнослужителей почти нет, недавно правительство КНР одобрило священническую хиротонию одного китайца, возможно, он сможет служить в КНР. Надеемся, что в будущем будет одобрено рукополагать и других достойных кандидатов и направлять их на служение в Китай, однако, пока ясности нет. Наше Священноначалие делает всё возможное, чтобы нормализовать ситуацию и обеспечить все общины пастырским окормлением, согласовывая все шаги с властями Китая.
Но эти трудности не мешают православным миссионерам и активным мирянам участвовать в развитии миссии среди китайцев в России, в других странах и в виртуальном пространстве. Очень многое могло бы быть сделано, но не делается. Основные причины: нежелание и леность, обеспокоенность людей только личной выгодой и личными проектами, отсутствие систематической подготовки миссионеров (в том числе языковой), отсутствие миссионерской организационной системы, которая направляла бы человеческие ресурсы в правильное русло, включая их в работу, которая принесла бы конкретный результат… Несмотря на все это многое делается, но эта деятельность держится только на инициативе отдельных людей (их единицы) и результаты пока весьма скромны.
Необходимость в миссии всегда есть. Осуществление миссии — это заповедь, данная нам Христом, поручившим нам нести христианское свидетельство всем народам. Русскую духовную миссию в КНР пока возродить невозможно: официально это запрещено, а подпольно мы этого делать не будем. Сейчас возможно осуществление православной миссии в Гонконге, Макао, Тайване и в китайской диаспоре в других странах. Если миссия в этих регионах принесет плоды, это станет важным вкладом и в развитие православной миссии для китайского народа в целом.
Как я уже сказал, в КНР есть запрет на осуществление какой-либо миссионерской деятельности иностранными гражданами. Активных миссионеров-граждан Китая пока тоже нет и даже если бы они были, то им скорее всего также запретили бы осуществлять православную миссию (так как Православная Церковь в Китае не имеет государственной регистрации). Сам я весьма далек от этих вопросов, поскольку занимаюсь церковной и миссионерской деятельностью на Тайване, а не в материковом Китае. Здесь другие законы и совсем другая ситуация. На Тайване нет никаких прямых препятствий для миссионерской деятельности. Препятствия есть другие. Во-первых, очень мало людей, которые ищут истину, а не что-то другое. Во-вторых, мы очень слабы как миссионеры и нам трудно сделать так, чтобы люди увидели огонь веры и истины. В-третьих, у нашей миссии крайне ограниченные людские, материальные и технические ресурсы, а это тоже очень важно для развития миссии. Главная проблема всегда в нас самих. Если бы в нас воссияла святость, то мы принесли бы намного бОльший плод Богу. Однако мы сами еще далеки от Него, и нам трудно приводить к Нему других. Православная миссия здесь осуществляется, но делателей очень мало и делатели далеки от того, какими их хотел бы видеть Господь.
Внешние факторы тоже почти все работают против миссии. Общество становится всё более потребительским, люди всё больше интересуются поверхностными вещами, и эти вещи занимают все их время и отнимают все их душевные силы. Существует также очень большое количество идеологических штампов, препятствующих человеку прийти к Богу и начать жить церковной жизнью. Люди становятся всё более безответственными, эгоистичными, избалованными, тщеславными, упрямыми и гордыми, с ними очень тяжело работать в миссионерском и пастырском направлениях. Также существует огромная культурная пропасть между тайваньцами и русскими, которые являются носителями православной веры, но практически не способны передать её тайваньцам. Несмотря на все это, Господь чудесным образом находит Своих людей и приводит их к истине. Все чаще тайваньцы проявляют желание стать православными, и миссия развивается. Уже два тайваньца готовятся к учебе в православной духовной семинарии, изъявляя желание посвятить жизнь священническому служению Православной Церкви.
Наиболее интересным феноменом, происходящим в нашем регионе, является массовое обращение филиппинцев в православие. Временно я являюсь руководителем Филиппинской православной миссии и много сил посвящаю распространению Православия на Филиппинах.
