В день рождения Владимира Путина в трапезной новосибирского собора Александра Невского произошло событие, которое кажется в современной России невозможным. За одним столом собрались непримиримые вроде противники — православная молодёжь и молодёжь «оппозиционная».
  В течение трёх с лишним часов они спокойно обсуждали вопросы отношения церкви, общества и государства. Со стороны «оппозиции» пришли те самые молодые люди, которые участвовали в пикетах против несправедливого, на их взгляд, приговора участницам панк-молебна в храме Христа Спасителя. Среди «принимающей стороны» были те, кто проводил пикеты в защиту нравственности и даже вырывал плакаты у оппонентов. Впрочем, отсутствовали с одной стороны Артём Лоскутов и Павел Красавин, а с другой — координатор местного отделения движения «Народный собор» Юрий Задоя.

Если не учитывать предысторию, начало беседы выглядело как какой-то теоретический семинар на тему религии и государства. Руководитель Православного молодежного миссионерского центра Артемий Сильвестров начал встречу со слов приветствия тем, «с кем мы встречались не в такой тёплой аудитории, не в такой дружественной атмосфере, а имели некое противостояние, причём весьма жёсткое».

Сильвестров представил священника, отца Иоанна Реморова, сидевшего по правую от него руку во главе стола. Реморов является проректором Новосибирской православной духовной семинарии и Новосибирского Свято-Макарьевского православного богословского института. Кроме того, он преподаёт латынь в НГУ и входит в комиссию по биоэтике при Институте цитологии и генетики СО РАН.

Судя по всему, обе стороны опасались возможного перехода дискуссии в конфронтационное русло, поэтому первые полтора часа старательно обходили острые углы. Один из участников встречи, молодой физик-ядерщик, предложил отцу Иоанну описать, как бы выглядело, на его взгляд, идеальное устройство государства при наличии в нём 10% православных, 40% православных, 90% православных и 100% православных (задача с разными граничными условиями).

Отец Иоанн взял ручку и попросил повторить значения процентов. Впрочем, задачу со 100% православных он решать отказался, как заведомо нереальную. В остальном же, как оказалось, священник вовсе не желает слияния церкви и государства. Реморов напомнил, что при царе церковь была государственным институтом, чиновники были обязаны ходить на богослужения, и «ни к чему хорошему это не привело».

Также отец Иоанн согласился с утверждением другого физика, что выяснять устройство мира — это дело науки.

В общем, чем дальше, тем больше выяснялось, что разногласий у собравшихся не так уж и много. Оппозиционеры попрекали церковь поведением отдельных ее представителей, а православные указывали, что от имени церкви может говорить только собор, и что нельзя видеть в крайних проявлениях мнения всей РПЦ. Более взвешенные суждения уважаемые священники публикуют на сайте «Православие и мир», но почему-то никто не обращает на это внимание.

Через полтора часа наконец прозвучало словосочетание «Pussy Riot». Первым участниц панк-группы упомянул православный прихожанин, юрист, который высказал удивление тем, что от церкви ждут высказываний по юридическим вопросам, которые относятся к компетенции государства.

Нарушением «негласного табу» воспользовался и сразу «взял быка за рога» гражданский активист Стас Захаркин: «Мы в апреле хотели провести акцию в знак солидарности с сидевшими тогда в тюрьме Pussy Riot, — я не первый нарушил „табу“ об упоминании их имени. Юрий Задоя, который жаль, что здесь не присутствует, позвонил людям, которые имели отношение к храму Александра Невского, и они вели себя крайне агрессивно, они нападали на людей, ругались матом».

«Очень странно выглядит, когда организация, которая говорит, что она печётся за нравственность, всё так преподносит, — отметил Захаркин. — И у Юрия Задоя есть дочь, она в социальной сети „Вконтакте“ написала речь, это дочь священника, насколько я понимаю (Стас Захаркин перепутал: история была связана с дочерью настоятеля храма Александра Невского Александра Новопашина, а Задоя священником не является, — прим.), что следует разобраться с Лоскутовым, причём разобраться в крайне жёстком, насильственном варианте. Так вот, вопрос к храму Александра Невского, к его, так сказать, представителям, — как вы относитесь к такому проявлению нравственности?»

«Я не отношусь к храму Александра Невского, но я скажу так: никто не застрахован от ошибок, — ответил отец Иоанн. — Но это не значит, что мы теперь должны сразу говорить, что „эти“ — совсем плохие люди и так далее. В церкви принято считать, что осуждение человека является грехом, но мы осуждаем те или иные поступки. И если ход взаимодействия сначала шёл в неверной форме, а сейчас мы, слава Богу, сидим за одним столом и общаемся в форме диалога, то это значит, что те моменты недопонимания — преодолены. И давайте мы к ним не будем возвращаться».

«Вы для меня были теми, кто поддерживает сексуальные меньшинства, я думал — ну всё, они все „голубцы“ до одного»

Но наиболее колоритным оказался ответ на вопрос Захаркина пономаря храма Александра Невского Бориса Левитана: «Кому-то не понравится, но я попытаюсь всё максимально упростить, и Стасу в том числе, ответить на вопрос, потому что я — непосредственный участник всех этих событий, которые происходили. Дело в том, что говорится про этот митинг, но почему-то умалчивается о том, что вам его запретили...»

«Второе. Я вот заметил, что православного человека всё время пытаются как-то однолико нарисовать. Некий такой робот, который не имеет права ни на эмоции, ни на свои чувства, и он чётко должен быть в рамках, — продолжил Левитан. — Вот я — православный. И вот какая-нибудь девушка православная, в платочке. Она по-своему отреагирует, я — по-своему. Я потом, быть может, буду жалеть об этом, сомневаться, правильно или неправильно я поступил. Но когда я вижу плакат, это в тот же день было, на котором написано „Бога нет!“, нарисованы какие-то корявые церкви, ну я посчитал в тот момент, что это неправильно, и отреагировал своим способом».

«Третий пикет за нравственность, на котором мы наконец-то познакомились. Вы для меня были теми, кто поддерживает сексуальные меньшинства, я думал — ну всё, они все „голубцы“ до одного. А оказалось, что это совсем не так. Вы про меня что [думали]? Быдло, три класса образования... Потом узнали, что у человека два высших образования, откуда ни возьмись, — сказал пономарь. — Поэтому я очень рад, что мы сели [за один стол], наконец. Думаю, мы все для себя выводы сделаем. Когда вот мы сидели в кафе последний раз, разговаривали, и внезапно у нас возникла ситуация с очередным там митингом. И вот если бы мы не сидели за столом переговоров, была бы жёсткая опять конфронтация. А мы спокойно договорились, там маленько что-то перенесли, углы сгладили, вы своих каких-то целей добились, мы — своих».

Впрочем, оказалось, не ко всем оппозиционерам служитель храма Александра Невского питает теплые чувства: «Что касается опять же Лоскутова. Вот хоть я и православный, не побоюсь, если меня кто-то осудит, вот для меня он — поганец. Он поганец, он предатель, который, собственно, начинал свой путь в храме, причём в нашем, потом он переобулся, стал другим человеком. И теперь надевает майку, или даже тиражирует эти майки (майки со стилизованными под икону Pussy Riot с изображениями, — прим.), вставляет эти плакаты [в лайт-боксы] в центре города».

«Для меня, понимаете, как для каждого православного человека, церковь для меня — мать. Это то же самое, что над моей матерью кто-то стал бы издеваться, — убеждал Левитан. — Ну я думаю, что любой из вас выступит, независимо от своих физических возможностей, если над его матерью кто-то начнёт издеваться или хулить. Реакция была бы совершенно нормальной и соответствующей. Точно такая же реакция и с этими „рок-звёздами“, которые в храме Христа Спасителя выступали».

Через какое-то время возник вопрос о том, в какой ситуации православные считают допустимым применение насилия, и не должны ли они всегда «подставлять другую щёку».

И опять самым небанальным был ответ Бориса Левитана: «Приведу конкретный пример — идёт по городу Иерусалиму православный священник с православным крестом, и встречают его такие (ортодоксальные) иудеи, с пейсами километра по два. Понятно, что у них сразу ненависть, негатив. И вот один из них приметился и плюнул (у ортодоксальных раввинов в некоторых районах Иерусалима есть „традиция“ плевать в сторону священников других конфессий, — прим. Тайги.инфо). И вопрос дальнейших действий священника зависит от чего? Он зависит от меткости источника плевка».


«Если слюна попала в лицо священнику — священник сказал: ну извините, отёрся и пошёл дальше. Но слюна, к сожалению, попала не в лицо священника, она попала ему на крест. И тут совсем другая реакция, — продолжил пономарь. — Священник снял крест, снял рясу, ну и... доказал правильность своей веры. Точно так же и здесь. У нас всё время противоречие, „если ударили по левой щеке, подставь правую“, но если, например, ситуация даже не с крестом, а достаться могло девочке, которая шла с крестом, оплевали бы и побили камнями? Что сказать? „Бейте, бейте, вы молодцы“?»

Отец Иоанн Реморов подтвердил, что церковь не проповедует «непротивление злу насилием». Православный Александр дополнил его комментарий: «Ребята, дерзну сказать, что за веру [люди], к всеобщей радости или к сожалению, — будут биты. За всё остальное...» Стас Захаркин возразил: «Фашисты, они за свою веру били». Кто-то из православных ответил: «Так потому и битва была. И кто победил?»

После завершения встречи я спросил аспиранта Института ядерной физики СО РАН Леонида Кардопольцева, который участвовал в переговорах с «либеральной» стороны, как появилась идея подобной встречи. Он рассказал, что после пикета «За нравственность», на котором оппозиционеры пародировали «православных», лузгая семечки вокруг бутылки с пивом на фоне написанных с ошибками плакатов, состоялся разговор с несколькими православными, включая Юрия Задою и Бориса Левитана. Потом общение продолжилось, Левитан начал обмениваться с физиками-теоретиками книгами по богословию, и возникла идея провести общую встречу. Сначала думали сделать это в виде дискуссии, но не могли договориться о формате и спикерах, и решили собраться просто так.

Хочу добавить несколько слов от себя, как от человека, видевшего политические баталии конца 80-х-начала 90-х.

Возможность подобной встречи казалась невероятной. Это не в русле нашей порочной политической традиции. В русле нашей традиции — навесить на противоположную сторону жупелы, нарисовать отталкивающий и отвратительный портрет своего оппонента, и с этим портретом усиленно бороться, не замечая стоящего за ним живого человека.

Молодые люди разных мировоззрений, можно сказать — разных цивилизаций, увидели друг друга, начали разговаривать и были крайне удивлены. С одной стороны — не извращенцы и не исчадия ада, а с другой — не дикари в рясах и с крестами. И с той, и с другой стороны — хорошие люди, в чём-то друг друга не понимавшие. В 90-ые мы так и не смогли переступить порога, отделяющего мир фантомов и абстракций от мира живых людей с их реальными достоинствами и недостатками.

Будем надеяться, что это получится в 2010-е.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.