Занимаясь реформированием высшей школы, мы, прежде всего думаем о профессиональной составляющей образования, о технологии подготовки специалиста. Это правильно. Необходимо заботиться о том, чтобы наши выпускники были асами выбранного дела. Конечно, основной акцент в вузовском обучении должен делаться на профессию. Однако. Можно ли свести всё образование только к получению специальных знаний и умений?
  Занимаясь реформированием высшей школы, мы, прежде всего думаем о профессиональной составляющей образования, о технологии подготовки специалиста. Это правильно. Необходимо заботиться о том, чтобы наши выпускники были асами выбранного дела. Конечно, основной акцент в вузовском обучении должен делаться на профессию. Однако. Можно ли свести всё образование только к получению специальных знаний и умений? Как-то сомнительно, что специалист, не обладающий способностью ориентироваться в общих мировоззренческих вопросах, не имеющий в своём сознании устойчивых нравственных принципов, будет достойным специалистом, не говоря уже о его статусе полноценного члена общества.
Идеологи победившего социализма на рубеже 10-20-х годов прошлого века изгнали из высшей школы гуманитарные дисциплины, сделав образование сугубо технологическим. Но уже в конце 20-х начали постепенно восстанавливать этот блок в вузах. На рубеже 50-60-х годов он стал занимать весьма весомую часть учебного времени. Разумеется, это не случайная тенденция.
В современных вузах, в принцип, на предметы мировоззренческого содержания никто особенно не покушается. Но, тем не менее, проблем духовно-нравственного воспитания от этого не меньше.
Для выявления нравственных ориентаций студентов я провёл опрос на факультетах «Управление персоналом» и «Мосты и тоннели». Вопросник включал в себя вопросы, по ответам на которые можно составить представление об отношении к базовым вопросам морали – жизни и смерти, счастье, семье, родине, свободе поведения. Выделю те моменты, которые представляются мне достаточно тревожными. Прежде всего, отношение к семье. С одной стороны, на вопрос о главной ценности жизни (я попросил выделить одну – главную), 72% респондентов назвали семью. Примерно тот же процент даёт и ответ на вопрос: «Чтобы вы выбрали в экстремальной ситуации: личное благо, благо семьи, благо страны?». Более 60% выбрали благо семьи. Однако при ответе на вопрос об отношении к разводу лишь 42% высказались за его нежелательность при любых условиях. Причём, около половины считают достаточным основанием для него возникновение трудностей во взаимоотношениях. В сочетании с изначальной ориентацией на малодетность (70% хотят
иметь 2 детей и только 1 человек заявил, что хочет 4 детей) и терпимое отношение к абортам (хотя 73% считают его убийством, около 50% допускают возможность совершения этого деяния), вряд ли можно ожидать изменения нынешней тенденции распада браков, которая охватывает более половины семей. Разламывание же семейных структур не только создаёт демографические проблемы, но делает аморфным весь общественный уклад, неизбежно ведёт его к деградации, уменьшению сопротивляемости и, следовательно, исчезновению защитных механизмов нашего социума.
Другой тревожный аспект – отношение к Родине. Притом, что большая часть студентов «испытывают гордость за великое прошлое своего народа» (более 60%), ровно 50% готовы уехать в другую страну ради улучшения экономических условий жизни (это в нынешних-то достаточно благополучных условиях). Понятно, что на этом пункте весь патриотизм заканчивается.
У большинства нет ясных ориентиров по поводу половой распущенности. Это можно видеть при ответе на вопрос об отношении к однополым союзам (подобные альянсы демонстрируют развращённость запредельную, рядом с которой другие виды разврата воспринимаются как приближение к норме). Более 60% респондентов ответили, что они «противоестественны, но допустимы», недопустимыми назвали их менее 20%.
Из неформального общения со студентами (уже не из анкет) я столкнулся с непонятной для меня сочувственной реакцией на исламский терроризм. Здесь тоже намечается моральная проблема.
К перечисленным аспектам нужно добавить и не столь серьёзные, но очень видимые проблемы, связанные с всеобщим курением и безудержным сквернословием.
Главный вопрос с которым мы никак не можем определиться уже 16 лет: какую именно нравственность воспитывать. Дело в том, что абсолютной или общечеловеческой нравственности не бывает. Нравственные (поведенческие) модели определяются множеством обстоятельств, обусловленных особенностями развития конкретных сообществ. Можно, конечно, сообщить студентам, что в разных культурах существовали и существуют диаметрально противоположные подходы к поведению в разных ситуациях, но рассматривать это как основу для воспитания совершенно не возможно. Подобные сведения студент, естественно, рассматривает как более или менее занимательную информацию, которая расширяет его тезаурус, но не получает никаких импульсов руководствоваться теми или иными моральными нормами в своей собственной жизни.
Нравственное воспитание не может не быть обусловлено мировоззренческим императивом, не базироваться на каких-либо духовных детерминантах. Поэтому вопрос «Какую именно нравственность воспитывать?» - совсем не риторический.
Сейчас в моде либеральная этика, восходящая к принципу разумного эгоизма, декларированного просветителями 18 века. Принцип этот можно свести к формуле: «живи как хочешь и давай жить другим». В конечном итоге, всё сводится к принципиальной вседозволенности. Ограниченной лишь вседозволенностью других людей. При такой установке собственно моральных норм уже как бы и не существует, поскольку единственным средством регулирования взаимоотношений между людьми становится законодательный акт, прошедший процедуру утверждения в соответствующих государственных органах. Естественно, законодатель вынужден регулировать такие сферы отношений людей, которые вообще плохо вписываются в правовое поле: курить или не курить в тех или иных местах, пить или не пить пиво и т.д.
Спасибо законодателям, что они об этом заботятся, но об эффективности таких актов расскажу по своему опыту. Приняли закон об ограничении курения в общественных местах, выпустили нужные подзаконные акты, в частности, приказом нашего вуза запретили курение в учебных корпусах. Когда я вижу студента курящего в неположенном месте – делаю ему замечание. Как правило, после этого бросают сигарету и уходят. Но однажды на сделанное мною замечание студент ответил: «Ну, Вы же не уполномочены». Значит мало закона, мало приказа, мало прямого указания преподавателя. Нужно, чтобы этот преподаватель был ещё кем-то уполномочен делать этому студенту замечание по поводу его курения в неположенном месте. Вот, к чему неизбежно приводят либеральные подходы к нравственности. Если у человека нет моральных ограничителей в собственной душе – никакой закон не поможет.
На русском языке этот моральный ограничитель имеет вполне конкретное название – «совесть». В сущности, духовно-нравственное воспитание только и может заключаться в том, чтобы человек научился слушать свою совесть и подчиняться ей.
Разумеется, прежде всего, надо понять что такое «совесть». Оказывается, разобраться с этим не очень просто. Большой энциклопедический словарь 2005 года такого понятия не содержит вовсе. Нет совести. Есть только «Совестный суд России в 1775-1862». Советский энциклопедический словарь 1985 года определяет понятие совести так: «понятие морального сознания, внутренняя убеждённость в том, что является добром и злом. Сознание нравственной ответственности за своё поведение. Совесть – выражение способности личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков». Толковый словарь русского языка С. Ожегова и Н. Шведовой 1995 года формулирует короче и иначе: «Чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми, обществом».
Можно согласиться с обеими формулировками, если бы можно было по собственному разумению или по разумению окружающих определиться с критериями. А вот это, задача неразрешимая. В соответствии с первым определением, можно полагать, что серийный убийца Оноприенко, который поставил перед собой задачу делать свои преступления так, чтобы на карте Украины образовался крест, последовательно и убеждённо выполнял поставленную задачу – очень совестливый человек. В отношении второй позиции можно вполне поставить вопрос: если человек ответственно снабжает чеченских боевиков деньгами и оружием или наркоманов зельем является совестливым? Конечно, я усугубляю, но из определений, данных в цитированных изданиях нельзя вывести обратное. Очевидно, что без ясных мировоззренческих императивов, однозначных и незыблемых, никакая либеральная этика не в состоянии сформировать совестливое отношение к миру. Думаю, исчезновение самого понятия из последнего словаря - абсолютно закономерно. Если мы хотим эффективного нравственного воспитания – надо искать устойчивую опору.
Какие же варианты духовных опор для нравственного воспитания в нашем распоряжении? Их не так уж много. Языческая. Не стоит обсуждать, поскольку там нравственность имеет принципиально локальные характеристики. Атеистическая. Базируется на вольном, редуцированном, а потому неубедительном толковании христианской морали. Также неубедительны всевозможные синкретические модели сектантских идеологий. Остаются системы, порождённые мировыми религиями: буддистская, христианская, мусульманская. Здесь можно выбирать, но выбирать нужно не столько каждому лично, сколько всем вместе. О том, какую духовную систему выбирают наши студенты, отвечает анкетирование, которое я провёл среди них. Опрошено в течение 2006-2007 учебного года по национальным, художественным, религиозным и досуговым ориентациям около 300 студентов факультетов «Мировой экономики и права» (1 курс), «Управление персоналом» и «Мосты и тоннели» (2 курс).
Поначалу ответы на вопрос по вероисповеданию меня удивили, учитывая, что нынешние студенты – уже четвёртое поколение не получившее религиозного воспитания. В среднем около 80% студентов самоопределились как православные в той или иной мере. Неверующими (или агностиками) заявили себя порядка 12%, атеистами 3-4%, к другим религиям отнесли себя около 4% респондентов. Ответы на контрольные вопросы по религиозной проблематике показывают, что православность большинства весьма относительная. Так регулярно (не реже 1 раза в месяц) в церковь ходят около 15%, заявивших себя православными. Есть «православные» некрещёные, «православные» неверующие (два человека назвали себя «православными атеистами»), есть такие, что ни разу не были в церкви (это в большом-то городе!). Тем не менее, с точки зрения духовно-
нравственного воспитания никакой другой доминанты кроме православной не прорисовывается. Любопытно, что среди тех, кто назвал себя неверующими, есть респонденты, положительно ответившие на вопрос «можете ли вы прочитать наизусть хотя бы одну молитву?» и посещают церковь чаще, чем многие из тех, кто назвали себя верующими.
Таким, образом, реально действенны только православные моральные ценности. В сущности, никакие другие и не нужны. Это видно, если вернуться к понятию совести. Его христианское значение не вызывает никаких вопросов. Вот, определение богослова 18 века святителя Тихона Задонского: «Бог, создавая человека, дал душе его совесть, чтобы ею как правилом руководствовался и знал, что делать, чего избегать, учиться. Совесть – ни что иное, как Закон естественный, или природный, поэтому и с Законом Божиим, написанным, схожа, чему учит Закон Божий, тому учит и совесть» (Жития и творения русских святых. – М., 2001. – С. 452). Следовательно, совесть – это голос Божий в душе человека. Не себя и не общество слушает человек, но Бога. Разумеется, человеку, так понимающему совесть не надо объяснять, что курить нехорошо в принципе, потому что это проявление зависимости души от тела, но если уж по слабости своей не можешь отказаться от дурной привычки – не делай этого, где не положено. Не нужно объяснять, что матерщина нарушает не только пятую заповедь («Чти отца и мать свою»), но оскорбительна и по отношению к Богу, потому что унижает имя Богоматери. Понятно, что блуд – тяжёлая болезнь души, а не достоинство, которым можно хвалиться. Он знает, что у терроризма нет морального оправдания, что брак свят, что разрушение семьи является великой бедой, что народ, к которому принадлежишь – это большая семья, без которой ты никто, поэтому отрываться от своего народа означает потерять собственный духовный стержень. Христианин, живущий по совести осознает, в чём заключается грех, стыдится его и стремится освободиться от греха, а не гордится и возвеличивает свои злые деяния, побуждая других к тому же.
По моему разумению, осуществлять духовно-нравственное воспитание можно и нужно именно на православной основе.
Могут возразить (подобные возражения мы слышим каждый день с высоких трибун): Россия – многоконфессиональное государство и опора на православную идеологию вызовет конфликты на конфессиональной почве.
Могу сказать однозначно, что здесь проблемы возникнуть не может, по крайней мере, сейчас, у нас в СГУПСе. Национальный состав студентов русский на 90%. 80%, как уже отмечалось, считают себя православными. При такой пропорции никакое меньшинство, ни национальное, ни конфессиональное не заявляет об особых правах. Кроме того, верующие
всегда с уважением относятся к чужому вероисповеданию, и, находясь в меньшинстве, стараются как можно лучше понять конфессиональные представления большинства. Тем же, кто составляет большинство, вообще нет резона ущемлять как-либо меньшинства в вопросах веры. Где опасность конфликтов – не понятно. В Российской империи межконфессиональные отношения были отрегулированы прекрасно. В современной России межконфессиональный диалог осуществляется нормально. Если будут возникать частные проблемы – их всегда можно решить через Совет по духовно-нравственному воспитанию при проректоре, создать который недолго.
Есть только одна мировоззренческая группа, с которой конфессиональный диалог затруднён – это атеисты. Однако эти люди всё равно в массе своей воспитаны в культуре православного корня, поэтому духовно-нравственное воздействие на них с позиций культуры возможно. Многие из них настроены патриотично в советском смысле – антизападно, антиамерикански. Традиции отечественной культуры некоторые из них уважают.
Намечу направления, по которым стоило бы осуществлять, на мой взгляд, духовно-нравственное воспитание наших студентов.
Активизировать духовно-нравственную проблематику в студенческих научных работах. В частности, стоило бы выйти с инициативой организации на базе СГУПСа этической секции в областной конференции «Интеллектуальный потенциал Сибири».
Ввести курс «Христианская этика» в региональный компонент блока ГСЭ.
Обеспечить возможность православным студентам проводить мероприятия по поводу православных праздников в стенах вуза, подобно тому, как это делается в НГПУ.
Начать прорабатывать вопрос о создании в комплексе зданий СГУПСа церкви, в которой специально ориентированный священник мог бы совершать богослужения и помогать студентам решать их нравственные и психологические проблемы.
Здесь надо обратить внимание, что целесообразна именно домовая церковь, вокруг которой сможет формироваться студенческий приход. Для исполнения обрядов, например, крещения и венчания (что сейчас модно среди молодёжи) – ничего строить не надо. Все желающие могут это делать в существующих храмах. Только, вот, нравственных проблем сам по себе ни один обряд не решает. Душевное состояние человека улучшается по мере отвержения греха, а добиться этого удобнее, когда есть наставник, или, выражаясь церковным языком, пастырь. Для этого нужен постоянный священник, приход, церковь. Здесь уместна аналогия: если мы хотим сформировать среди студентов группу ценителей академического искусства – нужно создавать самодеятельный хор, оркестр, кружок рисования и т.д. Если хотим повысить физическую подготовку – создавать спортивные
секции. Если мы хотим улучшить нравственность – нужно строить церковь и формировать приход. Сошлюсь на генерала Н. Патрушева, который в одном из интервью отметил, что за пять лет с момента начала действия храма при центральном управлении ФСБ РФ нравственная обстановка в этой организации стала заметно лучше.
Духовно-нравственные проблемы стоят перед студентами всех вузов примерно одинаковые, но возможности их эффективного решения в СГУПСе, на мой взгляд, выше, чем в других вузах, поскольку здесь действуют свойственные железной дороге традиции выработки единой коллегиальной позиции по принципиальным вопросам и безусловного проведения в жизнь принятых решений. Именно поэтому мне представляется закономерным, если СГУПС станет локомотивом духовно-нравственного движения среди вузов нашего города.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.