Николай Соколов: «Благодаря глухим я пришел в Церковь»

— Николай Николаевич, вы один из немногих слышащих людей, которого глухие приняли в свой мир. Как так получилось?

— Если Вы помните, в конце 90-х годов вышел фильм Валерия Тодоровского «Страна глухих», в котором, наверное, впервые создателям картины удалось приоткрыть завесу действительно целого мира глухих, ранее закрытого для многих слышащих. И до сих пор в этот мир бывает непросто войти, и если в него каким-то образом все-таки попадает слышащий человек, то в нем непросто бывает освоиться. И дело здесь не в том, что глухие не хотят впускать к себе никого из посторонних, и даже не в том, что для общения с ними нужно изучать специальный язык глухих. Скорее всего, сложность может заключаться в правильном понимании сложившейся культуры и психологии глухого человека.

Что же касается меня, то мои родители — глухие. Поэтому естественная коммуникация с миром глухих у меня была налажена с самого раннего детства.

— Вы как-то сказали, что выучить алфавит языка жестов несложно, но сложно понять глухого. Это как говорить с иностранцем на его языке, не имея практики. Вы можете знать все слова, но собеседник вас не поймет. Потому что очень важна правильная интонация в произношении и знание особенностей употребления слов. Видимо, то же самое касается и языка жестов?

— Действительно, дактильную азбуку выучить просто. Более того, с неслышащими можно общаться, используя только дактиль. Правда, это долго и утомительно, но глухой собеседник вас поймет. Другое дело, что выучив азбуку и даже жесты, не всегда поймешь глухого. Для этого нужно свободно ориентироваться в жестовом почерке глухих, много с ними разговаривать, знать, чем они живут, как живут, знать их внутренние проблемы… А еще в языке глухих есть так называемая разговорная речь, которая отличается от языка официального общения. Поэтому у тех, кто изучает жестовый язык, проблемы в основном возникают на уровне восприятия именно разговорной речи. Тогда и приходится слышать от начинающих: «Что-то знакомое улавливаю, но понять ничего не могу».

— Вы привели в храм первых глухих?

— Они сами пришли. И могу сказать, что во многом благодаря именно глухим я сам пришел в Церковь и стал намного лучше понимать богослужение.

— Как же так вышло?

— Я приехал учиться в Новосибирск из небольшого села в Алтайском крае. Получил педагогическое образование и свою первую работу, которая находилась недалеко от Вознесенского собора. Женился, родились дети. Моя мама, Мария Сергеевна, стала часто приезжать к нам в гости. По воскресным дням мы старались всей семьей ходить в церковь. Мама очень ждала эти дни, потому что для нее я, как мог, старался объяснять смысл происходящего в храме. Теперь я понимаю, насколько это было для нее важно. Наверное, это были первые попытки перевода богослужения на язык глухих. Но я серьезно не задумывался над этой темой даже после поступления в Новосибирский Свято-Макарьевский Православный Богословский институт. И лишь когда однажды мама, заплаканная от безысходности, физической немощи и непонимания всего и вся, вернулась вечером из храма, я впервые задумался о том, как же можно помочь таким, как она. 

А затем произошел случай, изменивший очень многое в моей жизни. Мне позвонил мой хороший знакомый, послушник Покровского храма Вадим Каяцкий, и попросил срочно приехать в храм. Оказалось, что в церковь пришла глухая девушка, которая хотела креститься. Но объясниться с ней, тем более провести катехизацию, конечно, никто не мог. Я познакомился с ней. Ее звали Аня. Помню, что она никак не ожидала увидеть в храме «своего». Мы сели на лавочку, и я провел с ней огласительную беседу. Правда, это тоже было непросто. Невоцерковленные глухие мало знакомы с церковной лексикой, и соответствующих жестов в их словарном запасе не так много. Тем не менее, разговор получился. Аня крестилась, а вскоре привела в храм и свою подругу. Девушки стали первыми, кто «услышал» слово Божие в православном храме.

— Но в газетах писали, что храм был переполнен, пришло много глухих и слабослышащих людей. И это не считая слышащих прихожан храма.

— Но это была уже не первая Литургия. Узнав, что у нас состоялось первое богослужение для глухих и теперь оно будет проходить каждую субботу, люди сами пошли в храм. Многие из любопытства. Однако некоторые из них стали после этого нашими постоянными прихожанами.

— Интересно, как глухие отзывались об этом событии?

— Они искренне говорили мне, что даже мечтать не могли о таком подарке и о том, что когда-нибудь смогут услышать всю службу и проповедь священника. Я помню их глаза! Они выражали бесконечную радость и благодарность!

— А Вы? Что ощущали Вы, когда впервые переводили Божественную литургию для глухих?

— Это сложно передать словами… Потрясение!

— Вы сказали, что на первые богослужения с сурдопереводом приходило много глухих. А раньше они в храм не ходили?

— Я знаю, что некоторые ходили и раньше. Одна наша глухая прихожанка Мария, ей сейчас уже 84 года, человек очень крепкой и простой веры — можно позавидовать! — до 2004 года несколько лет ходила в Александро-Невский собор. Другие тоже бывали в храмах по праздникам.

Но у них была, можно так сказать, своя служба. Они молились святым, изображенным на иконах и фресках, благоговейно вдыхали запах ладана, восходящего от кадила, с которым обходит храм священнослужитель, всегда с особым чувством ждали малого и великого входов, момент прикосновения к благоухающему елею — то есть ждали действия. Кстати, именно поэтому глухие очень любят водосвятные молебны, во время которых священник окропляет христиан святой водой. У глухих людей обоняние и тактильные ощущения очень развиты, поэтому соприкосновение со святыней у них вызывает более сильные чувства, чем у слышащих. Можно, наверное, сказать, что в этот момент они отчасти более восприимчивы к Божией благодати. Глухой человек принимает небесное присутствие всеми своими чувствами.

Давайте вспомним, как Господь исцелил глухого: «Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его, и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: "еффафа", то есть: "отверзись". И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка» (Мк. 7, 33-35). Мы же понимаем, что достаточно было одного слова Господа, чтобы человек мог начать слышать, однако в данном случае для укрепления веры человека Сам Господь совершает чудо исцеления через действие.

— Николай Николаевич, скажите, как происходит переложение церковнославянских слов, которым и в богатом русском языке не всегда возможно подобрать точную замену, на язык жестов? Ведь в этом случае может потеряться глубина понимания отдельного слова.

— Это очень серьезный вопрос, и чтобы не уходить сейчас в научную сторону, приведу лишь один наглядный пример. Как переложить на язык жестов заповедь «блажени есте, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще Мене ради»? В данном случае самый понятный для них перевод: «блаженны» — счастливы. И я показываю жест — «счастливы», но артикулирую понятное им «блаженны». Безусловно, это слово наполнено большим смыслом, чем просто «счастливы».

Несмотря на то, что сейчас регулярно проводится работа над созданием новых богослужебных жестов, которые бы наиболее полно соответствовали тому или иному церковнославянскому слову, в данном случае одних жестов недостаточно. Поэтому для того чтобы лучше донести смысл, приходится дополнительно заниматься с глухими, а во время службы, может быть, подключать мимику, усиливать артикуляцию, менять ритм жестового языка и т.д. Но очень важно суметь передать глухому не только правильный смысл слова или выражения, но через жестовое слово затеплить лампадку в душе глухого — чтобы его душа услышала и отозвалась трепетом и желанием помолиться Богу. А это возможно тогда, когда слово Божие понятно уму и доходит до сердца. Конечно, мы знаем, что для слова Божия нет уз. Но здесь как нигде лучше применимы слова апостола Павла: «в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1 Кор. 14, 19).

Сурдопереводчик должен переводить так, чтобы человек не просто понял, о чем идет речь, но и почувствовал это сердцем. И тогда во время службы у глухих людей сердце так же, как и у слышащих, наполняется радостью богообщения, верой, надеждой, любовью.

Возьмем, к примеру, «Херувимскую». Нелепо переводить ее с радостным видом или быстрым темпом. Важно показать торжественность момента. Здесь нужны особые слова и жесты. Они должны быть плавными, спокойными, а выражение лица должно соответствовать внутреннему состоянию Церкви, которое устанавливается в результате соборной молитвы. А дальше… глухие сами становятся причастниками этой соборной молитвы, и можно дать им возможность спокойно помолиться наедине с Богом.

— Целое искусство!

— И искусство, и наука. Кстати, моя дипломная работа в Богословском институте называлась «Перевод Божественной литургии святителя Иоанна Златоуста на русский жестовый язык». Сейчас она одобрена к изданию как практическое руководство для церковных сурдопереводчиков.

Сегодня в стране регулярно проводятся научно-практические конференции, совещания, семинары на тему воцерковления глухих. Серьезная работа в этом направлении ведется в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Томске и у нас в Новосибирске. Так, очередной научно-практический миссионерский семинар прошел в нашем городе с 3 по 5 октября 2014 г.

— А какие конкретно проблемы вы обсуждаете на этих встречах?

— Проблем много. Например, одна из самых актуальных — Исповедь глухих. Есть уже храмы, в которых кто-то из священников владеет языком жестов, но таких батюшек всего несколько человек на всю страну. 

В основном в приходах, где есть глухие, Исповедь принимается письменно. Но даже написать свой грех, увидеть его в себе, понять, что это грех, зачастую бывает для глухих очень трудно. А ведь глухим нужны и священническое наставление, вразумление, многие из них нуждаются в разъяснении грехов. Можно, конечно, вступить в переписку, но на это уйдет немало времени. Знаете, как счастливы бывают глухие, если священник во время Исповеди напишет им всего два слова в назидание! Но такое случается крайне редко.

— Значит, глухие за разъяснениями обращаются непосредственно к вам?

— Только не по вопросам Исповеди. У нас работает воскресная школа для глухих. Здесь они могут задать любые волнующие их вопросы, в том числе и священникам. Кстати, специально для людей с нарушением слуха с 2011 года у нас в Митрополии по благословению Митрополита Новосибирского и Бердского Тихона организована Служба социально-психологической помощи глухим «Содействие». Обращаться можно как в очном формате, так и в режиме онлайн-консультации. Эта форма очень востребована глухими, так как она очень удобна и позволяет быстро оказать им необходимую помощь или дать нужный совет.

— Интересно, в стране есть храмы для глухих?

— Конечно, есть. В основном это приходы, где во время общего богослужения осуществляется параллельный перевод глухим. Но есть храмы и специально предназначенные для глухих, например, в Москве. Это обычный храм, в нем проводится обычная служба, за малым исключением: на ней нет привычного нам хора.

— А нужны ли песнопения глухим, они ведь все равно не слышат?

— На мой взгляд, без песнопений в храме глухие лишены полноты церковного богослужения. Да, они не слышат пения. Но они видят работу регента, который задает темп, ритм, смотрят на его движения, артикуляцию. И жесты переводчика во время песнопений могут быть особенно динамичными, интенсивными или, наоборот, плавными, протяжными, широкими. И таким образом глухие как будто слышат мелодию богослужения.

К тому же не надо забывать, что приходят в храм не только глухие, но и слабослышащие прихожане. Замечательно ответили томские глухие на вопрос одного журналиста о том, как же им удается почувствовать красоту церковного пения. Их ответ был: «Да, мы не слышим, но чувствуем душой». Мне кажется, здесь нечего добавить.

— А не мешает ли сурдоперевод слышащим прихожанам?

— Слышащие утверждают, что когда во время богослужения есть сурдоперевод, то и им служба становится понятнее. Я знаю, что некоторые слышащие прихожане приходят к нам в храм именно тогда, когда планируется служба с жестовым переводом. Ведь существуют песнопения и богослужебные тексты с очень сложными фразеологическими оборотами, которые не всегда можно понять на слух. В результате внимание у слышащих людей может рассеиваться, смысл — теряться. А сурдопереводчик в этот момент не позволяет христианам отвлекаться от службы. С помощью достаточно простых и понятных жестов он помогает понять, о чем поет хор, помогает удержать ум в молитве. Кроме того, такие привычные всем молитвы, как «Символ веры», «Царю Небесный», «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко» в сопровождении жестового языка иной раз воспринимаются слышащими иначе: кажутся насыщеннее, полнее. Особенно трогательным для всех без исключения прихожан бывает перевод службы Великого Четверга с чтением Страстных Евангелий.

— В своей книге «На земле мы только учимся жить» протоиерей Валентин Бирюков вспоминает случай исцеления слабослышащего, который по совету батюшки в течение нескольких дней во время Великого поста ежедневно по 40 раз читал «Живый в помощи Вышняго». И на Пасхальной службе у него отверзся слух!

— Был и другой случай исцеления. Один глухой с рождения, наш прихожанин, закончивший иконописное отделение нашего Богословского института, тоже стал слышать весной. Позвонила его мама: «Максим слышит!» Не то чтобы совсем четко, но слышит. Слава Богу! Но нужно сказать, что Максим вскоре стал не рад этому. Объясняет свое недовольство тем, что вокруг появилось много шума, и ему тишины не хватает. Теперь он, когда пишет икону, снимает слуховой аппарат. Говорят же, что Бог познается в тишине!

— Как часто мы видим вокруг себя людей, которые слышат ушами, а уши души у них закрыты. Есть мнение, что душа глухих более открыта Богу. Может, Господь закрыл людям уши, чтобы открыть сердца? 

— Бог весть! У каждого человека свой путь к Богу. Но для меня неизменными остаются евангельские слова о том, что в нашем мире для того есть такие люди, чтобы на них явились дела Божии. И через эти дела, через таких людей Господь отверзает уши нашей души, и открывает наши сердца к восприятию Божественной благодати. Я часто вспоминаю замечательные слова франзузского философа Жана Ванье, который как-то сказал, что когда мы работаем с инвалидами, то нам кажется, что мы пытаемся сделать из них людей, а на самом деле это они делают из нас христиан.