Взаимоотношения Синода Болгарской Православной Церкви и Союза священников в контексте становления новой системы государственного управления (1944–1955 гг.)

9 сентября 1944 года в Болгарии произошла смена политического режима, определившая новый вектор развития страны на фоне окончания Второй мировой войны. С приходом коммунистов к власти государственное управление в Болгарии осуществляла коалиция левых антимонархических и антифашистских партий, оформившаяся в единый Отечественный фронт. Сценарий развития церковно-государственных отношений в Болгарии складывался, хоть и не в полной мере, по образцу взаимоотношений революционного правительства и Православной Церкви в России в начале 1920-х годов. Новый политический курс болгарских властей был нацелен, с одной стороны, на сотрудничество с Церковью, с другой – на ограничение ее авторитета и влияния в народных массах. При этом государство испытывало зависимость от Церкви именно из-за ее возможностей влиять на мнение общественности, еще не сделавшей свой окончательный выбор в пользу республиканской формы правления в преддверии скорых выборов. Поэтому на начальном этапе формирования системы государственного управления власти не применяли таких жестких мер, как коммунистическое правительство в России в постреволюционный период. Ф.В. Суханов справедливо отмечает: «Главной причиной подобной терпимости было отсутствие достаточной силы правительства. Новое правительство еще не обладало такой поддержкой населения, чтобы вести решительную внутреннюю политику, в частности, в отношении Церкви. Церковь в Болгарии была очень влиятельным институтом, т.к. пользовалась у населения большим уважением и доверием»[1].

И все же план по ослаблению влияния Церкви был четко сформулирован правительством, немедленно приступившим к антицерковной деятельности. Одним из рычагов давления на Церковь стала поддержка либерального духовенства, оформившегося в особую организацию – Союз священников. По своей идеологии Священнический союз копировал обновленческое движение в России.

История этого движения в Болгарии уходит корнями в начало XX века. Впервые Союз священников был создан в 1903 году «как профессиональная, культурно-просветительная и благотворительная организация болгарского духовенства»[2]. В 1942 году Союз священников приостановил свою деятельность. Однако уже в октябре 1944 года при поддержке правительства Отечественного фронта он возобновил работу, только уже не как культурно-просветительская организация, а как политическая структура. Главной задачей этого движения стало, с одной стороны, создание достойного противовеса официальной церковной власти – Синоду, с другой стороны, глубокое реформирование и обновление всей Болгарской Церкви. Союз объединил около 2500 священников, решивших целенаправленно «защищать свои профессиональные интересы перед гражданскими и церковными властями»[3]. Возглавил это движение священник крайне либеральных взглядов Георгий Богданов. Этот человек вошел в историю Болгарской Церкви как ярый коммунист, относящийся к религии только как к политическому инструменту в рамках системы государственного управления.

Во время визита в 1945 году митрополита Стефана в Москву Богданов был одним из членов болгарской делегации. За время переговоров и встреч с представителями Московской Патриархии и советской власти он охарактеризовал себя как невежественный священник, не умеющий себя держать в обществе[4]. В откровенной беседе с Г.Г. Карповым он поделился своими убеждениями относительно Православия и религии в целом: «Я в Бога не верю, это все чепуха, и не интересуюсь Церковью, я интересуюсь другим – футболом, гимнастикой, хотя сам заниматься этим не могу, т.к. стар и ожирел»[5].

Именно такому человеку было доверено правительством возглавить движение, которое должно было, по сути своей, стать важнейшей антицерковной организацией.

18-20 октября 1949 года состоялся 31-й конгресс Союза священников, на котором был рассмотрен ряд внутрицерковных и церковно-государственных проблем. Участники конгресса выразили несогласие с некоторыми каноническими правилами, которых твердо придерживалась Болгарская Церковь. В частности, были подняты вопросы о второбрачии священников, введении женатого епископата и ношении гражданской одежды священниками во внеслужебное время. По мнению Дирекции вероисповеданий, эти вопросы были выдвинуты с целью «показа общественному мнению готовящихся реформ в Болгарской Церкви и чтобы вызвать реакцию неодобрения со стороны Вселенского патриарха»[6].

Отношения Синода и Союза священников при обсуждении этих вопросов скоро достигли предельного напряжения. Либеральное духовенство само всячески способствовало этому накалу в отношениях – «Священнический союз был уверен, что обладает поддержкой важных общественно-политических кругов»[7]. В частности, священство делало ставку на Национальный совет Отечественного фронта, который должен был им помочь разделить с епископатом власть в Церкви и реформировать церковное устройство[8].

В принятых конгрессом резолюциях раскрывается вся суть этого движения. В некоторых пунктах священники решительно выступили против всяких проявлений «автократизма и деспотизма» в Церкви. Они заявили, что Высший церковный и епархиальный советы должны обладать всей полнотой власти, и никакие архиерейские указы не должны ограничивать принимаемые решения. Как уже было отмечено выше, Союз священников обратился с требованием к Синоду разрешить духовенству вступать во второй брак, не носить рясы вне богослужения и совместно пересмотреть проект нового экзархийского устава.

Протоиерей В. Шпиллер так охарактеризовал эти события: «Этот конгресс имеет крайне важное значение в жизни Болгарской Церкви, так как он положил начало раскола между Синодом и священниками, организованными в Союз священников, обострив до крайности борьбу между этими церковными институтами»[9].

Осознавая всю серьезность надвигающейся угрозы, чреватой лишением многих привилегий, болгарский епископат решил искать поддержки со стороны Московской Патриархии. Архиереи рассчитывали, что Московская Патриархия выступит за сохранение канонического порядка в Болгарской Церкви в случае реальной угрозы реформ или полного ниспровержения. Однако Патриарх Алексий I на данном этапе предпочел не вмешиваться во внутреннюю жизнь Болгарской Церкви. Только лишь митрополит Николай (Ярушевич) на приеме в Совете по делам Русской Православной Церкви 27 декабря 1949 года высказался по вопросу второбрачия священников: «Официально ни в какой Церкви оно не допущено и не может быть разрешено, так как это является нарушением канонов, изменение которых может быть сделано только Вселенским собором»[10].

С увеличением влияния Священнического союза в Болгарской Церкви правительству Отечественного фронта было проще воздействовать на Синод. Отношение же власти к этой организации ярко характеризуется словами Г.Г. Карпова: «После того, как определится и окрепнет новое направление в деятельности Церкви в смысле установления нормальных отношений с правительством, Союз священников следует распустить, так как отпадет необходимость его существования»[11]. Понимая эту негласную позицию правительства, болгарские митрополиты поставили себе целью лишить власть возможности ослабить Церковь и договорились во всех своих решениях выступать согласованно и единодушно, не допуская никаких внутренних раздоров.

Продолжая противостоять Союзу священников, епископат попытался привлечь внимание к своей проблеме представителей ряда других поместных Церквей. В частности, настроенный проамерикански Вселенский Патриарх Афинагор рассматривался Синодом Болгарской Церкви как реальный помощник в деле ослабления работы Союза священников. Архиепископ Серафим (Соболев), управляющий русскими патриаршими приходами в Болгарии, и вовсе использовался Синодом в качестве грозного голоса Московской Патриархии в адрес либерального духовенства. Он даже написал статью без согласования с Патриархом Алексием и опубликовал ее в «Церковном вестнике». Архиепископ осуждал «неканонические притязания Союза священников на умаление власти Синода и на введение второбрачия, предостерегая от «живоцерковнических» ошибок и сползания в экуменизм»[12]. Такое поведение архиепископа Серафима стало причиной негативного восприятия Русской Православной Церкви сторонниками Союза священников. В ответ на статью русского владыки болгарский священник Николай Загаров опубликовал в «Народном пастыре» свою статью, открывающую роль архиепископа Серафима как орудия в руках Синода БПЦ.

Нарастающее напряжение между сторонниками канонического порядка и либеральной оппозицией в Болгарской Церкви вызвало негодование со стороны Советского союза. Москва понимала, что «эти оппозиционные настроения могут еще более усилиться после того, как в силу канонических соображений Московская Патриархия вынуждена будет поддержать Синод, отказывающий Союзу священников в разрешении второбрачия»[13]. А если Московская Патриархия прямо выступит против Союза демократических священников, то в Болгарской Церкви произойдет раскол, который «нарушит единство Церквей, сложившееся в Москве в 1948 году»[14]. Более того, Совет по делам РПЦ осознавал, что, призывая некоторые Поместные Церкви решать вопросы канонического порядка, Болгарская Церковь захочет снова вернуться в «экуменическое русло». Поэтому советским руководством болгарскому правительству было предложено несколько рекомендаций по нормализации сложившейся внутрицерковной ситуации. Перед правительством Болгарии, по сути, была поставлена задача ликвидировать назревающий раскол силами самой Болгарской Церкви.

Работа предстояла колоссальная. Во-первых, необходимо было постепенно отстранить и удалить наиболее реакционно настроенных архиереев и из Синода, и из епархий. Во-вторых, подготовить новых епископов из числа монашествующих и белого духовенства (вдовых священников), занимающих лояльную позицию по отношению к правительству Отечественного фронта. В-третьих, проконтролировать, чтобы Синод официально выразил поддержку правительству Отечественного фронта и его политике. В-четвертых, решить вопрос о восстановлении патриаршества, подобрав соответствующего кандидата на этот пост, а Синод превратив в совещательный орган при Патриархе. И последнее, за деятельностью Союза священников необходимо было постоянно наблюдать, направляя ее в сторону укрепления демократического государства.

В конце 1949 года в СССР и странах народной демократии начала приобретать популярность идея борьбы за мир и движение сторонников мира. Это движение было поддержано в Болгарской Церкви как представителями Синода, так и Союзом демократических священников. Однако именно священническая оппозиция наиболее активно участвовала во всех съездах и конференциях, посвященных борьбе за мир. Движение за мир воспринималось Священническим союзом как возможность заявить о себе на международном уровне, что было столь необходимо для успеха в деятельности этой организации. Используя эти площадки, Союз священников укреплял свое влияние в стране, тем самым одновременно подрывая авторитет Синода Болгарской Церкви.

3 марта 1950 года Патриарх Алексий обратился к предстоятелям всех Православных Автокефальных Церквей с посланием в защиту мира. В послании Патриарх Московский призвал своих собратьев объединиться для совместной деятельности в поддержку этой идеи. Призыв русского Патриарха поддержали не все члены Синода Болгарской Церкви. С большим энтузиазмом восприняли призыв Патриарха Алексия Пловдивский митрополит Кирилл, Сливенский Никодим, Ловчанский Филарет и Сталинский Иосиф. Позиция остальных митрополитов – Врачанского Паисия, Видинского Неофита, Старозагорского Климента, Русенского Михаила и Тырновского Софрония – была несколько скептической. Их доклады на конференциях, прошедших в епархиях после воззвания Патриарха Алексия, «носили шаблонную форму и были проникнуты пацифизмом»[15]. Как отмечает П. Тагаров, «их высказывания на конференциях были лишены какой бы то ни было активизирующей и мобилизующей духовенство и мирян силы в борьбе за мир»[16].

Союз священников отреагировал на воззвание с несравнимо большим энтузиазмом, чем епископат. Почти все епархиальные братства священнослужителей в стране созвали конференции, на которых были приняты резолюции, «выражающие твердую волю болгарского духовенства решительно бороться за защиту мира и против американо-английских поджигателей новой войны»[17].

В результате своих выступлений и заявлений на конференциях в защиту мира члены Священнического союза приобрели большой авторитет. Это было тем более важно, что популярность Союза священников к концу 1950 года резко снизилась. Такой спад популярности был, прежде всего, связан с недоверием подавляющего большинства населения к реформаторским идеям Союза. Поэтому Священнический союз направил все силы на укрепление своих позиций в болгарском обществе.

Одним из важнейших шагов на пути предотвращения раскола было уменьшение агрессии со стороны священников по отношению к Синоду. Несмотря на поддержку болгарским правительством либерального священства, напряженность между ним и Синодом постепенно пошла на убыль. Правительство, наконец, осознало, что «народ за ними не идет, и уже перестает их поддерживать»[18]. Власти уже с опаской смотрели на идеи священнического движения, понимая, что вводить обещанное священникам второбрачие опасно, поскольку это могло привести как к внутреннему расколу, так и к разрыву всей Болгарской Церкви с другими Поместными Церквями.

В первой половине октября 1950 года предполагалось созвать конгресс Священнического союза для обсуждения вопросов демократизации Болгарской Православной Церкви, но по рекомендации министерства иностранных дел Болгарии он был отложен на неопределенное время. Такая Рекомендация министерства была связана с желанием правительства заняться прежде административными изменениями в Болгарской Церкви, а не каноническими вопросами, на чем настаивали священники.

Во-первых, власти приняли решение заменить наместника-председателя Синода митрополита Паисия более лояльной к правительству кандидатурой. Такое решение было спровоцировано ригористической политикой митрополита Паисия к выбранному курсу государственных органов в отношении Церкви. Заместитель министра иностранных дел Болгарии Ж. Живков в беседе с сотрудником посольства СССР в Софии сообщил, что «Синод в нынешнем его составе, в особенности Паисий, нелояльно относится к правительству Болгарии. Паисий вручил заместителю председателя Совета министров Болгарии Поптомову перечень «притеснений», которые якобы чинит болгарская милиция Церкви»[19]. По словам чиновника, со стороны Церкви также началось давление на священников, лояльно настроенных к правительству: «Паисий заявил о своем намерении лишить сана тех священников, которые являются членами БКП»[20].

На самом деле причиной разногласий между правительством и Синодом было грубое вмешательство Дирекции вероисповеданий во внутренние дела Церкви. Несмотря на временное охлаждение болгарских властей к Священническому союзу, административный аппарат Церкви все равно оставался под серьезным давлением государства. Более того, это давление нарастало. Такой вектор развития церковно-государственных отношений в Болгарии к концу 1950 года имел своим последствием смещение с поста председателя Синода митрополита Паисия. Смена руководства в Болгарской Церкви произошла одновременно с утверждением нового Устава[21].

Устав был принят Синодом 3 января 1951 года, одновременно с избранием новым наместником-председателем митрополита Пловдивского Кирилла[22]. Устав утвердил как ряд положительных изменений (например, избрание Патриарха), так и некоторые значительно ограничивающие права Церкви установления. М.В. Шкаровский отмечает: «Религиозные организации оказались изолированы от участия в общественной жизни, и в то же время были созданы условия для прямого вмешательства государственных органов во внутреннюю жизнь и деятельность православной Церкви, которая согласно уставу преобразовывалась в патриархат»[23].

В 1951 году новоизбранный председатель Синода Пловдивский митрополит Кирилл совершил визит в СССР. Поездка болгарской делегации в Москву сыграла ключевую роль в церковно-административной деятельности митрополита Кирилла и стала отправной точкой для решения многих внутренних проблем БПЦ. Особое значение для болгарской делегации имели встречи с главами и представителями Антиохийской, Грузинской и Румынской Православных Церквей, которые также находились в Москве по приглашению Патриарха Алексия. В основном обсуждались вопросы, касающиеся идеи борьбы за мир и отношения глав Церквей к предложению Константинопольского Патриарха Афинагора о созыве Вселенского предсоборного совещания.

Огромное значение для болгар имели приватные беседы с Патриархом Алексием, митрополитом Николаем (Ярушевичем) и другими работниками Московской Патриархии. В личном общении с представителями Русской Церкви митрополит Кирилл откровенно и подробно описывал внутреннее положение и острые проблемы Церкви в Болгарии. В числе прочих он поднял вопрос взаимоотношений между Церковью и государством, обострившихся из-за деятельности Священнического союза. Прежде всего, митрополит объяснял это напряжение тем, что Союз поддерживался некоторыми членами ЦК Болгарской коммунистической партии, которые полагали этим достигнуть «равновесия сил в Болгарской Церкви»[24]. В беседе с Г.Г. Карповым митрополит Кирилл высказался в жесткой форме по поводу деятельности Союза, «объясняя существование его недоверием к епископату со стороны правительства»[25]. Со слов самого Карпова, Союз «настолько надоел митрополиту Кириллу, что он намерен просить т. Червенкова ликвидировать Союз священников и кончить с двоевластием в Церкви, как кончили в "Русской Церкви с обновленчеством"»[26].

Таким образом, митрополит Кирилл прилагал все усилия, чтобы болгарские власти перестали поддерживать либеральных священников, деятельность которых подрывала авторитет Болгарской Церкви.

Проблема внутрицерковной нестабильности также обострялась и деятельностью реакционно настроенных архиереев. В одной из бесед с Патриархом Алексием митрополит Кирилл сделал акцент на необходимости поддержки со стороны высших иерархов Русской Церкви его авторитета. Характеризуя сложившуюся обстановку, владыка обращал внимание на «интриги ряда архиереев, направленные против него и имеющие целью затруднить и даже сорвать проведение в жизнь намеченных им преобразований в Церкви»[27]. Митрополит заверял Патриарха Алексия, что он «оппозицию архиереев разгромит, но сейчас хочет сохранить хотя бы видимость единства болгарского епископата»[28]. Г.Г. Карпов, оценивая линию поведения митрополита Кирилла, сделал вывод, что последний, «стремясь стать патриархом, вынужден сейчас лавировать, с тем чтобы, сделавшись патриархом, получить возможность при поддержке правительства по одному расправиться со своей оппозицией»[29].

Митрополиту Кириллу в результате визита удалось заручиться поддержкой Московской Патриархии в предстоящих патриарших выборах. Патриарх Алексий согласился с намеченным курсом внутрицерковной политики митрополита Кирилла, в том числе и с постепенным ослаблением деятельности Союза. В частности, русский первоиерарх заметил, что «Болгарской Церкви необходимо строго соблюдать каноны и традиции православной Церкви»[30]. А значит, идти на уступки и выполнять требования Союза священников руководству БПЦ не следовало, особенно в канонических вопросах церковной жизни.

Г.Г. Карпов, докладывая своему руководству, отмечал, что для митрополита Кирилла приезд в Москву был необходимым политическим шагом с целью «заручиться признанием и помощью со стороны Московской патриархии на своем пути к патриаршеству»[31] .

В целом, Совет по делам Русской Церкви занял либеральную позицию по отношению к происходящим в Болгарской Церкви процессам. Еще в конце 1949 года Г.Г. Карпов высказывался за «ликвидацию Священнического союза как изжившего себя, но при условии укрепления епископата прогрессивным духовенством»[32]. Однако после визита болгарской делегации в Москву Совет, ознакомившийся с подробностями церковно-государственных отношений в Болгарии, рекомендовал правительству Отечественного фронта сохранить Союз священников. Г.Г. Карпов в письме Министру иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому предлагал следующую модель урегулирования конфликта между Синодом и Союзом священников в Болгарии: «Необходимо, чтобы руководство Священнического союза оказало помощь укреплению состава епископата за счет вдовых священников, членов Союза, положительно относящихся к народно-демократическому режиму, в то же время Союзу следовало бы отказаться от неуместных требований, противоречащих церковным канонам, так как Московская патриархия и другие Церкви этих требований не поддержат»[33].

В результате выполнения рекомендаций правительства СССР отношения между Синодом и Священническим союзом несколько улучшились. Такой положительной динамике способствовала и смена председателя Союза священника Георгия Богданова, который «своим поведением компрометировал коммунистическую партию и не пользовался авторитетом среди духовенства»[34]. Новым председателем священнического движения был выбран священник Иоанн Юлиев, пользовавшийся доверием и духовных, и светских лиц. Его ориентация на Русскую Православную Церковь во многом способствовала сотрудничеству с митрополитом Кириллом в деле «демократизации» Болгарской Церкви. С приходом И. Юлиева напряжение между синодальными архиереями и Союзом священников значительно спало. Священнический союз хоть и не отказался от своих прежних требований (введение второбрачия, ношение гражданской одежды во внеслужебное время и т.д.), но этот вопрос уже не ставился так остро, как раньше[35].

Болгарские власти также не намерены были поддерживать требования Союза, но и полностью ликвидировать это движение в ближайшее время не планировали, так как не хотели «создавать недовольство и среди священников, поскольку на данном этапе еще необходим был Священнический союз»[36]. Союз священников оставался необходимым болгарскому правительству инструментом вмешательства в церковные дела: «Если Св. Синод не будет лоялен в отношении правительства, можно будет воспользоваться Священническим союзом для давления на Синод»[37].

К концу 1952 года Священнический союз стал регрессировать, его оппозиционная деятельность против Синода Болгарской Церкви снижалась. Колоссальный импульс к снижению деятельности Союза дал визит в Болгарию митрополита Николая (Ярушевича), относившегося к Союзу настороженно. Он понимал, что проводимая либеральным духовенством работа имела политическую подоплеку, чем еще более напоминала движение обновленцев в России в 1920-х – 1930-х годах. Своей задачей русский митрополит видел либо примирение этого движения с Синодом, либо полное ослабление его влияния на общество. Один из состоявших в Союзе священников после посещения митрополитом Николаем Болгарии написал ему благодарственное письмо с такими словами: «До Вашего прибытия к нам отношения между Союзом священников и Св. Синодом не были нормальными. Союз Священников придерживался неподобающего тона в своем поведении»[38]. Это письмо отражает тот факт, что члены Союза осознали, наконец, всю бесперспективность и бестактность своего поведения во взаимоотношениях с официальным руководством БПЦ. А в одном из заявлений руководства Союза священников даже указывалось, что «впредь отношения будут только сыновними» и что члены Союза будут оставаться «постоянно послушными и дисциплинированными клириками»[39].

Для более строго контроля над деятельностью либерального духовенства митрополит Николай посоветовал реформировать редакцию газеты Священнического союза «Народный пастырь». По предложению владыки, подбирать материалы для публикации в газету следовало коллегиально, согласовывая выбор с руководством Болгарской Церкви, чтобы не было «выпадов против генеральной линии Синода (о переходе на новый стиль и т.п.)»[40]. Глава Дирекции вероисповеданий Павел Тагаров согласился с позицией русского иерарха, отметив, что «с избранием патриарха поставит вопрос о ликвидации Священнического союза»[41].

Таким образом, за время пребывания митрополита Николая в Болгарии вопрос о деятельности Союза решался не в пользу последнего. Характерно, что после визита русского иерарха политбюро ЦК Болгарской коммунистической партии приняло решение запретить священникам состоять в партии, что значительно ослабило влияние и авторитет Священнического союза во всей стране. Как пишет Т.В. Волокитина, «первичные партийные организации отбирали у них партбилеты и вычеркивали из партийных списков»[42].

Восстановление патриаршества в Болгарии в мае 1953 года значительно способствовало сглаживанию конфликта между Синодом и Союзом священников. Пловдивский митрополит Кирилл, став Патриархом, выбрал тактику не продолжения прямой конфронтации, а вовлечения Священнического союза в сотрудничество с высшей церковной властью. С целью установить контроль над Союзом и сделать его деятельность прозрачной Патриарх принял решение включить главу движения протоиерея Иоанна Юлиева в Верховный церковный совет – исполнительный орган, занимавшийся обсуждением текущих вопросов церковной жизни. Приблизив к себе председателя Союза священников, Патриарх Кирилл частично парализовал деструктивную работу всей организации. По словам старшего инспектора Совета по делам РПЦ М.С. Рогачева, Священнический союз хоть и не отказался от своих требований о второбрачии, ношении гражданской одежды и т.д., но эти вопросы окончательно перестали играть решающую роль в отношениях Союза с Синодом[43].

Так с восстановлением патриаршества Союз священников лишился многих ресурсов своей деятельности. Но главной потерей для него стало нарушение контактов с государственной властью, которая окончательно сделала ставку на Синод. В сложившейся неблагоприятной обстановке Союз так и не смог реализовать программу по либерализации канонической жизни Церкви. Максимум, на что пошло официальное церковное руководство, – разрешение ношения «во внеслужебное время упрощенной форменной одежды, состоящей из рясы, нижней рубашки и мягкой шляпы»[44]. Вопросы с более серьезной канонической подоплекой не получили реального развития. Так, например, попытки положительного разрешения вопроса о второбрачии вдовых священников пресекались уже на начальном этапе обсуждения. Атташе посольства СССР в Болгарии М. Петров по этому поводу отметил: «Синод не соглашается разрешать священникам-вдовцам вступать в гражданский второй брак. Те священники, которые, несмотря на отрицательную позицию Синода в этом вопросе, вступали в такие браки, были лишены епархийским (епархиальным – И.М.) начальством духовного сана. Св. Синод утверждал эти наказания»[45].

Таким образом, тактика дипломатии митрополита Кирилла, с одной стороны, превратила либеральное движение священников в союзника Синода, с другой – постепенно ослабила его влияние на общественность и государственные структуры. Позднее Союз священников окончательно потерял поддержку со стороны Отечественного фронта и народа как неэффективная структура. Итогом десятилетней реформаторской деятельности стало расформирование этой профессиональной антицерковной организации – 8 июля 1955 года Синод Болгарской Православной Церкви принял решение распустить Союз священников. Взамен этого органа был создан Отдел социально-культурного попечения, лишенный практически всех политических функций, но принявший на себя заботы о приходском духовенстве.

Так завершился еще один сложный этап в истории Болгарской Православной Церкви. Заметно, что в истории Союза священников наблюдается много схожих черт с историей обновленчества в СССР. Также как и обновленческое движение в России, искусственно созданный Союз священников в Болгарии планировался правительством Отечественного фронта как инструмент, регулирующий религиозную обстановку в стране. Срок деятельности либеральных священников в рамках этой организации определялся государством с учетом эффективности их работы. Наблюдаются и различия. В СССР обновленчество прекратило свое существование не сразу после того, как от него отвернулось советское правительство, а только после смерти своего лидера Александра Введенского в 1946 году. Болгарский Союз священников, напротив, существовал только до тех пор, пока он был полезен государству. С самого начала 1950-х годов уже и церковное руководство стало существенно влиять на его идеологию и мировоззрение. Поскольку деятельность Союза определялась исключительно политической конъюнктурой, а политические круги были ненадежным «партнером», после прекращения сотрудничества с правительством Священническому союзу не на кого было опереться: народу он был совершенно чужд, а общественным организациям, лишенный поддержки правительства, – неинтересен. Поэтому после использования своего оппозиционного ресурса Союз выпал и из орбиты стратегических интересов властей, и из общего хода истории Болгарской Церкви.

[1] Суханов Ф. В. Церковь и государство в Болгарии (середина 1940-х – начало 1950-х гг).: Дис. … канд. ист. наук. Краснодар, 2009. С. 56.

[2] Волокитина Т.В. Москва и Восточная Европа. Власть и Церковь в период общественных трансформаций 40-50-х годов XX века: Очерки истории // М., 2008. С. 186.

[3] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 2-11.

[4] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 16. Л. 125-148.

[5] Там же. 16. Л. 132.

[6] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 576. Л. 190.

[7] Там же. Л. 191.

[8] Там же. Л. 198.

[9] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 731. Л. 11.

[10] Там же. Л. 13.

[11] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 576. Л. 153.

[12] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 731. Л. 16.

[13] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 731. Л. 18.

[14] Там же. Л. 18.

[15] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 723. Л. 85.

[16] Там же. Л. 85.

[17] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 723. Л. 84.

[18] Там же. Л. 41.

[19] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 723. Л. 37.

[20] Там же. Л. 37.

[21] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 841. Л. 39.

[22]Православная Энциклопедия. Болгарская Православная Церковь. http://www.pravenc.ru/text/149675.html

[23] Шкаровский М.В. История Болгарской Православной Церкви и ее отношений с Русской Церковью в первой половине XX века. СПб., 2014. С. 188.

[24] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 749. Л. 12.

[25] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 38.

[26] Там же. Л. 14.

[27] Там же. Л. 13.

[28] Там же. Л. 13.

[29] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 40-43.

[30] ЦДА. Ф. 165. Оп. 4. Д.67. Л.2.

[31] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 40-43.

[32] Там же. Л. 39.

[33] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 39.

[34] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 973. Л. 49.

[35] Там же. Л. 50.

[36] Там же. Л. 50.

[37] Там же. Л. 50.

[38] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 988. Л. 90.

[39] Там же. Л. 91.

[40] Там же. Л. 84.

[41] Там же. Л. 84.

[42] Волокитина Т.В. «Москва и Восточная Европа. Власть и Церковь в период общественных трансформаций 40-50-х годов XX века: Очерки истории» // М., 2008. С. 247.

[43] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1101. Л. 80.

[44] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 842. Л. 2-11.

[45] Там же. Л. 2-11.