Протоиерей Тимофей Морев. От блаженного Августина к Реформации

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

 

ВВЕДЕНИЕ

Мы живем в то время, когда историческое отчуждение между Востоком и Западом, отчуждение лингвистическое, психологическое, наконец, пространственное исчезает в мире, который теперь становится слишком малым. Православие уже не является «восточной» Церковью и будет ею все меньше и меньше, так же как западное христианство перестает быть только «западным». Отходят в прошлое все «не богословские» элементы нашего отчуждения. Это дает нам возможность забыть вопросы относительные и сосредоточиться на вопросах подлинных, то есть богословских.

Нельзя ничего понять в западном богословском творчестве, если не познакомишься с отцом западного богословия блаженного Августина, епископом Гиппонским вдохновителем так называемого августинизма. Блаженный Августин имеет такое же влияние на западе, как отцы «Золотого века» - на востоке. Не познакомившись с богословием августинизма и с его историческим развитием – Реформацией, в принципе невозможно понять историю Европейской цивилизации и западный «менталитет» вплоть до нашего времени.

Предлагаемая к рассмотрению тема как раз позволяет исследовать самые истоки западной богословской мысли и проследить их развитие даже до нашего времени. Тема «от Августина к Реформации» тем более важна и интересна, что в последнее время от нее нельзя уже просто отмахнуться. Западный «образ жизни» и образ мышления (здесь нужно иметь ввиду и огромное количество протестантов в России) настойчиво и навязчиво проникает в самую глубь России, к сожалению, обретая в ней благоприятную почву. И сегодня нужна уже не только политическая, пусть даже вполне патриотическая оценка происходящих процессов. Российское общество ожидает именно богословского ответа и богословского решения многих социальных и политических проблем, уходящих корнями вглубь веков. Так, в свое время, именно богословские формулы определяли самые решительные и конкретные политические решения.

Приступая к работе, мне пришлось изучить огромное количество исследований самых разных авторов и о блаженном Августине, и о Пелагии, и о Реформации. Все это сегодня имеется в достаточном количестве. К сожалению, не удалось найти практически ничего написанного именно по заданной теме, то есть о внутренней, исторической связи богословия блаженного Августина и Реформационных процессах Запада.

По-видимому, эта тема незаслуженно забыта православными богословами. Возможно, настоящая работа, с помощью Божьей, сумеет привлечь внимание к чрезвычайно важным, интересным и глубоким проблемам современного богословия, ведь именно здесь находится ключ к решению важнейших проблем современности.

I. БОГОСЛОВИЕ БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА

1.Краткое житие блаженного Августина (354-430 г.г)

Удивительно яркая, плодотворная и поучительная жизнь этого замечательного Отца Церкви началась 13 ноября 354 года в Тагасте - маленьком провинциальном городке Нумидии - области Северной Африки. Отец его был язычником, зато мать, святая Моника - человек великой веры, многие годы плакала и молилась о спасении сына. 

В 370 году молодой Августин поехал учиться риторике в столицу Африки Карфаген. Обучение велось на латыни, и вся греческая классика изучалась в переводах. Кажется, Августин так никогда не овладел греческим языком, что безусловно отразилось позже и в его богословии.

В юности Августин проводил вполне греховный образ жизни, погружаясь в обычную тогда языческой чувственности. В семнадцать лет он имел сожительницу, которая была его подругой в течении многих лет, и к которой он был очень привязан. Она родила ему сына, которого Августин назвал Адеодатус – Богоданный. Это был его единственный ребенок, которого он очень любил.

Августин обладал блестящим умом и без труда овладел языческой ученостью своего времени. В девятнадцать лет он открыл для себя Цицерона и почувствовал сильнейшее влечение к Истине. Закончив образование, он стал профессором риторики в своем родном городке, затем перебрался в Карфаген и, в конце концов, получил должность в Риме, столице Западной Империи.

Еще в Карфагене Августин знакомится с манихейским учением и вступает в еретическую последователей Мани из Вавилона, который проповедовал дуалистическую религию гностического типа. Манихейский дуализм навсегда оставил след в мыслях блаженного Августина. Уже в Риме, он начал прозревать сущность манихеев, распутство которых превосходило все границы. Августин отошел от секты. Он начал чувствовать, что истина ускользает от него, все поиски тщетны.

В 384 году приехал в Милан искать место губернатора провинции. Теперь он уже был готов к тому, чтобы Бог снизошел к нему. Епископом Милана был тогда великий Амвросий, который одновременно занимал пост правителя Северной Италии.

Проповеди святителя потрясли молодого ритора. По промыслу Божию, молитвами его матери, Августин присутствовал на целой серии бесед о Священном Писании, что побудило его серьезно изучать Христианство. Нужно сказать, что Августин обладал в высшей степени философским складом ума и всегда во всем старался докопаться до самого корня. 

Следующим его шагом (после монихейства) на пути духовных исканий были платонизм и неоплатоники. Однако, оставаясь приверженцем платонизма, его сердце все более и более склонялось к вере его матери, которая всегда, до самой своей смерти, оказывала сильное влияние на сына. Постепенно Августин сделался убежденным христианином, и от крещения его удерживало лишь сознание того, как крепко он еще привязан к соблазнам мира. Он не сомневался в том, что крещение должно повлечь за собой полную перемену образа жизни, и продолжал откладывать, не имея сил принять окончательное решение.

«Я медлил обратиться к Богу и со дня на день откладывал жить в Тебе, но не откладывал умирать в себе самом. Любя счастливую жизнь, я боялся найти ее там, где она есть; я искал ее, убегая от нее. Я полагал бы себя глубоко несчастным, лишившись женских объятий, и не думал, что эту немощь может излечить милосердие Твое; я не испытал его» 

Он повторял в своих молитвах: «Дай мне целомудрие, но не теперь» Как это похоже на нас, немощных христиан, ибо и мы, тоже влюблены в «мысль о счастливой жизни» и не думаем о Божией милости как о врачевстве наших немощей.

В конце концов, Августин пришел к святителю Амвросию для крещения с сыном в Великую Субботу 387 года. В последующие сорок три года он усердно трудился в винограднике Христовом, возделывая и свою собственную душу.

В 388 году Августин возвратился в Африку, где был вскоре рукоположен во священника по просьбе народа, и затем, в 395 году, хиротонисан в епископа Гиббонского. Перу Августина принадлежит огромное количество трудов, философских, полемические, догматических, нравственных, поэм, 363 проповеди и множество писем - обширное собрание, сравнимое с наследием святителя Иоанна Златоуста на Востоке.

В 426 году Августин ушел с кафедры, однако последние годы жизни провел в борьбе с арианством .28 августа 430 года он почил при большом стечении учеников. Гиббонский святитель вобрал в себя все наследие античности. Он был свидетелем крушения Римской империи, времен апокалиптических. Погруженный в богословие, он старался не замечать, как орды вандалов переходили Гибралтар, и как разрушалась его родина, цветущая Африка, в то время блестящий рассадник Римской культуры. Без него невозможно представить западное богословие, он определил его развитие. При жизни он был самым авторитетным наставником, и за советом к нему шли христиане со всего мира. После его смерти на Западе началась «августинизация», его постоянно читали, ему подражали, его обсуждали, им спекулировали. Это был человек столь благородного сердца и ума и столь ревностный в защите Православия, что перед смертью он не побоялся пересмотреть все им написанное, исправляя замеченные ошибки и предоставляя все будущему суду Церкви, смиренно умоляя своих читателей: "Пусть все те, кто будет читать этот труд, подражают мне не в моих ошибках".

В то время как Восток изобиловал множеством крупных богословов, на Западе Августин не имел себе равных, его учения в латинском богословии было доминирующим вплоть до средневековой схоластики Фомы Аквинского. Несмотря на некоторую критичность православного богословия к определенным аспектам его учения Православная Церковь всегда почитала его святость и авторитет. Личность Августина чрезвычайно привлекательна своей искренностью, глубиной и живостью ума, а конкретность и непосредственность его интересов в отличии от утонченной абстрактности Восточного богословия, делают блаженного Августина не просто интересным, но и очень близким нам человекам.

2. Пелагий и его учение

Безусловно, рассматривая наиболее интересные для нас аспекты учения блаженного Августина, следует прежде всего остановиться на его полемике с Пелагием. Современник Августина, живший в миру монах Пелагий (360 – ок. 418 г. г.) родился в Британии. Он пришел в Рим, где, по свидетельству Августина, он жил очень долго, включая и тяжелейшее время после разгрома города войсками Аларика. Пелагий заслужил репутацию моралиста и духовного наставника своей безукоризненной нравственностью, которой не отрицали даже самые пылкие его противники. Большая часть трудов Пелагия дошла до нас в отрывках и пересказах его оппонентов, главным образом Августина. Сохранилось полностью лишь «Послание к Демитриаде», которое позволяет с достаточной явностью представить, в чем заключалось учение Пелагия. Богатая и знатная римлянка Юлинана в 414 году обратилась к Пелагию с просьбой дать духовное наставление ее дочери. Этим наставлением и было «Послание к Демитриаде», в ответ на которое завязалась полемика и написано несколько работ блаженного Августина «Против Пелагия». Пелагий, вопреки святоотеческому учению о глубоком повреждении человеческой природы через грехопадение прародителей, стал утверждать, что каждый человек рождается с совершенно свободной волей. Люди рождаются такими же невинными и непорочными, какими были до грехопадения прародители. Свободная воля как была вначале, так и теперь остается онтологическим качеством человеческой природы. По природе своей воля человека не имеет и никогда не получает какого- либо предрасположения или удобопреклонения ни к добру, ни ко злу.

В любой момент воля человека с одинаковой легкостью может обратиться как от добра ко злу, так и от зла к добру. 

Грех Адама причинил вред только ему одному, но не человеческому роду. Младенцы по своей природе добры и лишь потенциально являются носителями греха. Следовательно, крещение «во оставление грехов» имеет смысл только над взрослыми людьми, когда человек имеет свободную волю и способен к осознанному совершению греха или сопротивлению злу.

Смерть – явление естественное. Человек смертен не в следствии греха, а по закону природы. Адам и до грехопадения был подвержен немощам, болезням и смерти, точно так же, как и мы. Пелагий был убежден, что учение о глубоком повреждении человеческой природы через грехопадение не только не основательно, но и вредно в нравственном отношении. Он ссылается на то, что многие его современники, предаваясь порокам, извиняли себя немощью человеческой природы. Непрестанно жалуясь на эту слабость, люди избегали малейшего усилия, необходимого для достижения христианского доброделания. Пелагий, прибывает в Рим из Британии, услышал здесь, как римский епископ в проповеди высказал мысль блаженного Августина о беспомощности человека и о том, что участь его зависит исключительно от Бога. Епископ привел слова из «Исповеди» блаженного Августина: «Господи! Вся надежда моя на беспредельное милосердие Твое. Дай мне силу исполнить то, что Ты повелеваешь и повелевай, что хочешь!» Этот случай послужил поводом для нападения Пелагия на учение блаженного Августина. Пелагию представлялось, что это учение широко распространившееся на Западе, убивает даже ту малую энергию, которая еще оставалась в расслабленных духом его современниках. 

Не отрицая Божественной благодати он считал, что она дается человеку лишь как награда за нравственные подвиги. По сути, Пелагий возрождает учение стоиков о нравственном самосовершенствовании, прибавляя к этому благодать, как награду за труд нашей воли.

У Пелагия было немало последователей, даже до настоящего времени. Наиболее известные из них Целестий и епископ Юлиан Экланский. Протоиерей Ливерий Воронов в своих лекциях приводит сведения, представленные Карфагенскому епископу Аврелию миланским диаконом Павлином. Целестию принадлежали следующие ложные утверждения:

1. Адам создан смертным, - он умер бы, хотя бы и не согрешил.

2. Грех Адама повредил только ему самому, но не человеческому роду.

3. Новорожденные дети находятся в том же состоянии, что и Адам до падения.

4. Человеческий род умирает не вследствие греха Адама.

5. Дети, умирающие некрещеными, наследуют жизнь вечную.

6. Ветхозаветный закон мог так же привести ко спасению, как и Евангелие.

7. И до пришествия Господа случалось, что были безгрешные люди. 

Хотя «пелагианство» было осуждено на Карфагенском соборе в 418 году, совершенно очевидно, что ересь эта имела огромный резонанс в эпоху Возрождения, в период Реформации и буржуазных революций в Европе. Пелагий стал поистине отцом западного гуманизма. Эразм Роттердамский, Бэкон на Западе, Лев Толстой и «Великий инквизитор» Достоевского в России – это его наследие. 

Христианство – как чисто нравственная категория, христианство без Христа и без креста. Отвергая Богочеловечество, западный гуманизм, как логическое разрешение «пелагианства» избирает религию Человекобожия. Таков путь безблагодатных усилий жалкой человеческой нравственности.

3. Учение о первородном грехе блаженного Августина

Итак, познакомившись с ересью Пелагия, нам будет понятнее та конкретная ситуация, в которой развивались некоторые богословские идеи блаженного Августина. Понятие «первородного греха» вошло в богословие от Августина, увидевшем в «изначальной греховности», то есть поврежденности, о которой говорили греческие богословы, чей язык Августин не очень хорошо понимал, «начальную виновность», peccatum originale.

Это вполне юридическое понимание греха, как вины, предполагает личную ответственность человека за грех Адама, как за свои личные грехи. В полемике с Пелагием блаженный Августин увлекся и допустил некоторые крайности. Он был уверен, что повреждение человеческой природы, в результате грехопадения настолько глубоко, что в человеке не осталось никакого расположения к добру. Свобода первозданного человека включает себя, как признавал блаженный Августин, реальную возможность выбирать свободно, то есть немотивированно, из себя одно из двух: обратившись к Богу, стать богом для всего мира по благодати или же, обратившись к миру, стать его родом – впустить в мир стихии зла и смерти. Эта возможность выбора, альтернативы, исчезла после того, как выбор был сделан. Адам свой грех совершил не только за себя, но и за все свое потомство, которому он передается через рождение. Плотское зачатие – тот канал, через который разливается грех по всему человечеству.

Вслед за Августином, для многих западных богословов центральным проявлением греха является зачатие, от которого рождается человек, а первоначальная сущность первородного греха есть половая похоть – змий возбудил в Еве блудное разжжение. Слова покаянного (50) псалма: «В беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя», получают истолкование в узком смысле, применительно к самому зачатию. Здесь утверждается почти субстанциональная порча естества: через врата пола не может родиться ничто чистое и святое уже потому, что это есть пол». 

Итак, для Августина «грех коренится в самой природе человека, а не в его воле; «Еще выдвигают такой довод: если грешник рождает грешника, так что вина первородного греха должна быть смыта крещением во младенчестве, то из этого следует, что от праведника рождается праведное потомство. Но это не так… Человек рождает, потому что продолжает вести старый образ жизни среди сынов мира сего, а не потому, что он устремлен к новой жизни среди сынов Божиих». 

Таким образом, и дети христиан не составляют исключения. Ибо от плоти рождается плоть; причиной греховности является похоть, в которой мы принимаем участие. Такого рода рассуждения легли в основу идеи о непорядочном зачатии Девы Марии и о целибатном священстве. Согласно католическому догмату с 1854 года Пресвятая Дева как бы механически изымается из природы для своего предназначения. Допустив догматическое «насилие над природой» однажды, западное богословие оказалось в весьма сложном положении перед реальностью технологического насилия над природой. И справедливо встает вопрос: Если непорочность Богоматери допускается догматически механическим изъятием из власти естества, из общего порядка природы ее зачатия, то почему не допустить правомерность технологического творения человека без зачатия, и принять, таким образом, непорочность и «технологического зачатие» - клонирования – рассматривая его как разновидности «нового творения»? Поистине, вот пища для иезуитской казуистики. И «волки сыты» (соблюдены нормы аскетики – нет полового акта – нет и возможности для передачи первородного греха) и «овцы целы» (выращены целые стада невинных и чистых «святых»). 

Совершенно иную точку зрения на данную проблему имеет зачатие Богородицы, как особый праздник. В богослужении Зачатия Богородицы поется: «Новое небо во чреве Анны зиждется Бога Вседетеля повелением, из него же воссияет невечернее солнце…». Канон на утрени песнь 1: «Зачатие днесь, богомудрая Анна, твое празднуем, яко вместившую нигде же вместимого зачала еси». Природный, естественный характер зачатия Марии, хотя и осященный благодатию, воспевается, как бы утверждая «процесс внутреннего возрождения и выздоровления природы, центром коего и является Пресвятая Дева». «Православная Церковь чтит зачатие Богоматери, предвозвещенное ангелом «богоотцам» Иоакиму и Анне (подобно тому, как она чтит и зачатие святого пророка Иоанна Предтечи), но в то же время не изымлет этого зачатия из общего порядка природы, не провозглашает его «непорочным» в католическом смысле» .

Кроме всего сказанного первородный грех по блаженному Августину предполагает бессилие воли человека, неспособность решиться на доброе и, более того, активное стремление ко злу. Испытав силу греха на своем личном опыте блаженный Августин пришел к убеждению, что в деле спасения свободная воля человека не играет существенной или даже вообще какой-либо роли. Свободной воли у человека после грехопадения в строгом смысле вообще не существует. Спасение же совершается исключительно всемогущим действием божественной благодати.

4. О Божественной благодати и человеческой воле

Внутренний опыт одного человека, как бы ни был велик этот человек, не может быть вполне адекватным выражением опыта всего человечества. Блаженный упустил это из виду, принял свой личный опыт за опыт общечеловеческий и пришел к ошибочному утверждению (отличному от мнения других святых отцов) о полной мертвенности человека для добра: для потомков Адама невозможно радостное служение Богу по любви. В одном письме блаженный Августин говорит: «Через тяжесть первого греха мы потеряли свободную волю любить Бога». В другом месте он пишет: «Свобода не грешить, потерянна в наказание за грех». 

По существу, спор между Августином и Пелагием сводится к противопоставлению свободной воли человека и благодати Божией. Пелагий утверждает, что грех коренится в воле. Августин же в след за апостолом Павлом, настаивает, что часто мы делаем то, чего не желаем, или же напротив, желаем того, чего не в состоянии сделать, а следовательно воля и поступки не связаны друг с другом – мы грешим вопреки своей воли! Именно таким образом Августин делает вывод о греховности младенцев. При этом он ссылается на послание Рим. 5:12 в латинском переводе «в котором (Адаме) все согрешили. Адам понимается как все человечество в целом, поэтому все люди – грешники, «масса погибающих». 

«Итак, с этого момента, как «одним человеком грех вошел в мир и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, так как в нем все согрешили» (Рим 5:12) Вся масса погибающих перешла во власть губителя, так что никто, совсем никто не свободен от этого, и не освободится иначе, как благодатию Искупителя». 

Удивительно, что в своих практических трудах и в понимании монашества и аскетических подвигов, которые не мыслимы без свободной воли, блаженный Августин следовал совершенно православной традиции. Однако, в своих официальных трактатах, особенно же антипелагианских, занявших последние годы его жизни, вступая в логические дискуссии о благодати и свободной воле, он часто увлекается чрезмерной защитой благодати, которая, похоже, реально оставляет мало места для человеческой свободы. В своем трактате: «Об укорени и благодати», написанном в 426-427г.г для Адруметский монахов, блаженный писал (глава 17): «Посмеешь ли ты сказать, что даже когда Христос молился, чтобы Петрова вера не оскудела, она бы тем не менее оскудела, если бы Петр извалял ей оскудеть?» Удивительно, как явственно режет православный слух эта очевидная логическая натяжка. Тем замечательна та легкость и естественность, с которой разрешает противоречие другой. Западный же отец Церкви, современник Августина в Галлии, святой Иоанн Кассиан, который в своих «Уставах» и «Собеседованиях» на латинском же языке впервые дал полное и подлинно восточное учение о монашестве и духовной жизни. Он был первым на Западе, кто стал критиковать учение блаженного Августина о благодати. Преподобный Иоанн в своих словах о другом великом апостоле, святом Павле сказал: «…и благодать его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною…». (1Кор. 15:10) Таким образом, словом: «потрудился» – он выражает усилия своей воли; словами: «не я, а благодать Божия» – Божественное содействие; а словом: «со мною» – показывает то, что благодать содействовала ему не в праздности и беспечности, а тогда, как он трудился. 

Позиция пр. Кассиана – гармоничная, отдающая должное и благодати, и свободе; позиция Августина – односторонняя и незавершенная. Он излишне преувеличивает значение благодати и тем самым дает возможность злоупотреблять своими словами позднейшим мыслителям, которые мыслили совершенно в других категориях и могли понимать их в смысле «непреодолимой благодати», которую человек должен принять, желает он того или нет. Таково учение реформаторов: Лютера, Кальвина и Янсения.

Подобное преувеличение было сделано Августином и в отношении к тому, что католическими богословами было названо «предваряющей благодатью» - это благодать, которая приходит к человеку в момент его греховной «мертвенности», абсолютной неспособности даже к благому помыслу, пожеланию, «предупреждает» и вдохновляет пробуждение веры в человеке. Августин признает, что он сам думал об этом неправильно прежде своей хиротонии во епископа: «Я был в подобном заблуждении, думая, что вера, которую мы верим в Бога, не есть Божий дар, но есть в нас от нас самих, и что ею мы получаем дары Божии, посредством коих можем жить воздержанно и праведно, и благочестиво в мире сем. То, что мы согласились, когда Евангелие было проповедано нам, как я думал, было нашим собственным деянием, пришедшем к нам от самих себя». * Это заблуждение молодости Августина и есть результат сверхлогизма в защите свободной воли, делающей ее чем-то независимым от Бога. Конечно это – пелагианство. Но Августин ошибочно приписывает, то, же самое заблуждение преп. Кассиану и сам впадает в противоположную крайность, приписывая все пробуждение веры Божественной благодати.

Собственно, православное учение о благодати, которое вполне выразил преп. Кассиан для латинского ума является некой мистификацией, камнем преткновения. Это ярко выражено в трактате ученика блаженного Августина в Галлии Проспера Аплитанского «Против автора «Собеседования»». Цели трактата – последовательное опровержение знаменитого тринадцатого «Собеседования». Мысли и недоумения автора трактата, поскольку он верный ученик Августина, открывает нам природу заблуждения самого Августина. Поспер находит, что в начале своего «Собеседования» Кассиан о благодати говорит правильно, то есть так же, как и Августин: «Это учение в начале дискуссии не расходилось с истинным благочестием и заслуживало бы справедливой и честной похвалы, когда бы оно не отклонилось от своей первоначальной правильности. Ибо после сравнения с земледелием, которому он уподобил пример неизменной жизни под благодатью и верой, и коего труд, как он сказал, был бы бесплоден, не будь он вспомоществуем во всем Божественной помощью, он приводит весьма кафолическое утверждение говоря: «Из этого видно, что Бог есть начальный виновник не только дел, но и помышлений благих; Он внушает нам и Свою святую веру, и дает силу и удобный случай исполнить то, чего правильно желаем…» И опять, далее когда он учил, что всякое усердие к добродетели требует Благодати Божией, он правильно прибавил: «Так же, как все это не может постоянно быть желаемым нами без Божественного вдохновения, так же точно и без Его помощи никоим образом не сможет быть завершено». Но затем, после множества подобных цитат Проспер продолжает с нескрываемым удивлением: «И тут, посредством некоего непонятного противоречия введено утверждение, в котором проповедуется, что многие приходят к благодати помимо самой благодати, а так же некоторые как дары свободной воли имеют это желание – искать, просить и толкать». Да ведь это и есть заблуждение юного Августина. «О, Карфолический учитель, зачем оставил ты свое исповедание, зачем обратился ты к мрачной теме лжи и изменил свету чистой истины?.. У тебя нет согласия ни с еретиками, ни с кафоликами. Первые почитают первопричину всякого правого дела человека, принадлежащей свободной воле; тогда как мы кафолины непреложно веруем, что истоки благих помыслов происходят от Бога. Ты нашел некое, не поддающееся описанию третье решение, неприемлемое для обеих сторон». Именно это «не поддающееся описанию третье решение» и есть православное учение о свободе и благодати, получившее в богословии название синергии – сотрудничества, соработания Божественной благодати и человеческой свободы идущих на встречу друг другу. Святой Кассиан пишет: «Многие спрашивают: Когда в нас действует благодать Божия? Многие, решая сей вопрос, преступили границы, отчего и впали в противоречия и погрешности». И после многих цитат продолжает: «Итак, хотя благодать Божия и произвол человеческий, по-видимому, друг другу противны, но оба согласно действуют в деле спасения нашего равно необходимы, если не хотим отступить от правил истинной веры». 

Удивительно, что западное богословие вообще, никогда не было способно на такое глубокое и ясное понимание вопроса. Различен сам подход к проблеме и метод разрешения. Для Августина (и для всего Запада) это трудная и запутанная логическая задача, доступная только немногим избранным. Для Кассиана – это глубокое таинство, истина, которая познается только опытно. В конце своего тринадцатого «Собеседования» он говорит о том, что совершенство достигается не суетным рассуждением на словах, а самим делом: «Если же хитро-словесным мудрованием выведено умозаключение, противоречащее такому понятию, то его более надо избегать, нежели обнаруживать на разорение веры…, потому что ум человеческий не может совершенно постигнуть, как Бог производит в нас все и вместе усвояется нашей воле». 

5. О предопределении

Чем старше становился Августин, тем большим пессимизмом проникалось его мировоззрение. Венцом его пессимизма является теория предопределения: «Те, кто не слыхали Благой Вести; те, кто услыхав ее, обратились, но не получили дара стойкости; те, кто услыхав Евангелие, отказались прийти к Христу; … те, которые не могли верить по причине младенческого возраста, и умерли, не омывшись водой возрождения – единственным путем освобождения от первородной вины, - все они принадлежат – как признается всеми – той массе погибающих, ибо все люди осуждены на проклятие по вине одного человека. Те, кто не подлежат осуждению, освобождены не по своим заслугам, но через благодать Посредника, то есть они свободно оправданны Кровью Второго Адама. …Необходимо твердо знать, что никто не исключен из этой массы погибающих, возникшей из-за первого Адама, не обладая даром благодати Спасителя. Избранные есть те, кто «призван по Его соизволению» и кого Он, кроме того, предопределил и признал». 

Речь идет о знаменитом тексте апостола Павла (Рим. 8,29-30) «Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобным образу Сына Своего…А кого Он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил». Сверхлогизм Августина и здесь вынуждает его пытаться слишком пристально рассмотреть это таинство и «объяснить» не подающегося латинской логике апостола Павла. Если человек находится в числе «предопределенных», нужно ли ему бороться ради своего спасения? Если же он не из их числа, может ли он отказаться от бесполезной борьбы? Важно то, что у самого Августина мы не находим абсолютной уверенности в своей правоте, он чувствовал трудность своего положения и имел необходимость оправдываться и смягчать свое учение так, чтобы не допустить крайних толкований. В своем трактате: «О даре постоянства» он подмечает: «И все же эту доктрину нельзя проповедовать прихожанам в таком виде, так как неученому большинству или людям тугодумным отчасти покажется, будто сама эта проповедь ее противоречива». Вот замечательное свидетельство пределов, ограниченности человеческой логики. Сложность этого вопроса существует, по-видимому, только для тех, кто пытается разрешить его интеллектуально. Просто удивительно, насколько западному богословию, всегда самодовольному и самодостаточному недоставало малого – знакомства и сотрудничества с соборным опытом Церкви. Поистине, есть что-то схизматическое в этом постоянном «варении в своем соку» и невозможности выбраться из своих собственных логических ловушек. К сожалению, интелектуализированный взгляд Августина на предопределение часто становился причиной ошибочных мнений в умах его учеников. Эти мнения сделались общеизвестными в течении нескольких лет после смерти учителя, так что у некоторых подвижников православия возникла необходимость бороться с ними. Преподобный Викентий Лиринский писал свой «Коммонаторий» в 434г. В порядке борьбы с «чуждыми новшествами» различных ересей, нападавших тогда на Церковь. Среди этих новшеств он выделил мнение группы людей, которые «дерзали уверять в своем учении, что в их церкви, то есть в собственном маленьком приходе, находиться великая, особая и вполне личная форма Божественной благодати; что она Божественно подаваема без какого-либо страдания, ревности или усилия с их стороны каждому, кто принадлежит к их группе, даже если они не просят, не ищут, не толкут. Так, поддерживаемые руками ангелов, то есть сохраняемые ангельским покровом, они никогда не могут «преткнуть о камень ногу свою», то есть, никогда не могут быть соблазнены». 

Другой труд того же времени с подобной же критикой – «Возражения Викентия» возможно работа того же преподобного Викентия Лиринского это собрание «логических выводов» из учения блаженного Августина, неприемлемых для православного христианина: «Бог – творец наших грехов», «покаяние тщетно для человека, предопределенного к погибели», «Бог создал большую часть рода человеческого для вечных мук» и т.д.

Понятно, что блаженный Августин никогда не проповедовал такого учения о предопределении, которые делает бессмысленной христианскую аскетику. Критика преподобного Викентия справедливо направлена против крайних последователей Августина, которые явно спекулировали его учением перетолковывая его неправославно, пренебрегая всеми разъяснениями Августина учили, что Божия благодать – действенна и без человеческих усилий. 

К несчастью, есть один момент в учении Августина о благодати и предопределении, где он впадает в серьезное заблуждение, из которых родились впоследствии многие ереси. По мысли Августина, утверждение апостола Павла, что Бог «хочет, чтобы, все люди спаслись и достигли познания истины». (1 Тим. 2,4), не может быть истинным буквально; если Бог «предопределяет» лишь некоторым быть спасенными, значит Он хочет спасти только некоторых. Вновь спотыкается человеческая логика. Однако Августин «должен» разъяснить место из Писания, чтобы построить целостную конструкцию и поэтому говорит: «Он «хочет, чтобы все люди спаслись», сказано так, что становится понятно, что подразумеваются все предопределенные, ибо среди них есть люди всех родов». Тут совершенно очевидно отрицается, что Бог желает всем людям спастись. Более того, логическое развитие этой мысли вынуждает его говорить об «отрицательном» предопределении – к вечным мукам. Он ясно говорит о «категории людей, которые предопределены к гибели» и еще: «Тем, кого Он предопределил к вечной смерти, Он так же есть праведнейший присудитель наказания». Вновь обратившись к писаниям преподобного Кассиана, в его «Собеседованиях XIII» мы находим простой и ясный православный ответ и на это «неразрешимое противоречие»: «Как без святотатства мысленно можно подумать, что будто Тот, кто не хочет погибели и одного из малых сих, желает спасения не всем вообще, а только избранным? Напротив, те, кои погибают, погибают вопреки воли Божией». Августин оказался неспособен понять, что в мире что-то совершается вопреки воле Божией, в то время, как в православном учении о синергии надлежащее место занимает таинство человеческой свободы, которая может и не принять того, что Бог желает для нее и к чему ее постоянно призывает Христос, как нищий, стоящий у двери человеческого сердца в ожидании подаяния: «Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». (Апокал. 3,20). По-видимому, это Таинство Божественного кенозиса никак не помещалось в логических построениях блаженного Августина. Непосредственное влияние Августина на развитие ересей в Западном мире отличает даже Кафолическая энциклопедия 1911 года издания, тщательно защищающая православность Августина: «Причина еретического предестинационизма должна быть установлена в неправильном понимании и истолковании взглядов святого Августина, относящихся к предвечному избранию и осуждению. Однако, только после его смерти эти ереси возникли в Западной Церкви, в то время, как Восточная Церковь была удивительным образом сохранена от этих сумасбродств». 

Теория предопределения оставила неизгладимый след в западном богословии и философии. Наиболее последовательными выразителями ее сделались кальвинисты. В целом, по словам протоиерея Иоанна Мейендорфа можно сказать, что мысль блаженного Августина характеризуется безнадежным отношением к природе человека. Возможно, огромное влияние Августина на западное мышление объясняется тем обстоятельством, что в течении столетий, до появление Фомы Аквината в XIII в., на Западе не было ни одного мыслителя сравнимого с ним по масштабам таланта. Высокое творчество в одиночестве, в интеллектуальной изоляции – чрезвычайно трудный подвиг. Августин был великий человек, великий, удивительно искренний христианин, без сомнения, подлинно святой, настолько опередивший свою эпоху, что не только современники, но и через тысячу лет совсем немногие способны были заметить некоторую непоследовательность и погрешность его концепций. 

6. Правила Карфагенского Собора

Для того, чтобы восстановить некоторое равновесие и показать здравое православное учение нагляднее всего привести здесь некоторые соборные постановления Карфагенского собора против ереси Пелагия и Целестия, в котором непосредственно участвовал и сам Августин.

О первом грехе:

Правило 123: «Аще же кто речет, яко Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что, хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом, не в наказание за грех, но по необходимости естества: да будет анафема».

Правило 124: «Кто отвергает нужду Крещения малых и новорожденных от матерней утробы детей или говорит, что хотя они и крещаются в отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыть банею пакибытия: да будет анафема». 

О Божественной благодати:

Правило 125: «Аще кто речет, что благодать Божия, которою оправдываются в Иисусе Христе, Господе нашем, действительна к одному только отпущению грехов, уже содеянных, а не подает сверх того помощи, да не содеваются иные грехи, - таковой да будет анафема».

Правило 126: «Аще кто речет, что та же благодать Божия, которая о Иисусе Христе Господе нашем, вспомоществует нам к тому только, чтобы не согрешать, поскольку ею открывается и является нам познание грехов, да знаем, чего должно искать и от чего уклоняться, но что ею не подается нам любовь и сила к деланию того, что мы познали должным творити: таковой да будет анафема».

Правило 127: «Аще кто речет, что благодать оправдания нам дана ради того, дабы возможное к исполнению по свободному произволению удобнее исполняли мы чрез благодать, словно бы и не приняв благодати Божией, мы хотя с неудобством, однако могли и без нее исполнить Божественные заповеди, - таковой да будет анафема».

Как явственно в этих соборных текстах слышится голос блаженного Августина.

II. РАЗВИТИЕ БОГОСЛОВСКИХ ИДЕЙ БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА В ПЕРИОД РЕФОРМАЦИИ

1. Августина Мартина Лютера

Не сразу, только спустя XI столетий губительные плевелы, укрывшиеся в богословии блаженного Августина, нашли для себя благодатную почву в движении Реформации. Исторически причиной возникновения протестантизма послужили отступления католической церкви от чистоты христианского учения и последовавшие за ним многочисленные изменения в области догматов, богослужения, религиозной жизни прихожан. Крайнее администрирование церкви, продажа индульгенций, инквизиция, неоднократно возникавшее церковное двоевластие глубоко ранило и оскорбляло верующих людей. Среди богословов и прелатов римской церкви созрела мысль о необходимости церковных реформ. Попытки внутренней реформации предпринимались более двухсот лет, но из-за сопротивления, папской кафедры и инквизиции, оставались бесплодными. Тогда мощное реформационное движение вырвалось наружу, за пределы церкви.

Мартин Лютер (1483-1546 г.г), немецкий богослов, положивший начало Протестанской реформации, был пострижен в монахи Августинского ордена с именем Августин в 1505 г. В 1507 г. Он был посвящен в сан священника, а в 1512 г. Назначен профессором библейской теологии университета Виттенберга. Когда папа Лев X в 1517 г. разрешил проповеди об индульгенции (папская булла о великом Отпущении грехов за деньги), Лютер прибил к церковным воротам свои, ставшие вскоре знаменитыми, девяносто пять Тезисов, направленных против папской буллы и против проповедника индульгенций Иоанна Тецеля. С этого момента Лютер становится в центр Протестантского движения против принятого Католической Церковью кодекса этики, церковного ритуала и литургии. Проповедуемая им доктрина, развивавшаяся в религиозное движение, которое отражало духовный кризис в Западной Европе ХII в., привела к отделению протестантов от Римо - католической Церкви. Предвестником Реформации были восстания вальденсов, лоллардов и гуситов. Непосредственной же причиной оказалась продажа индульгенций и Тезисов Лютера в ответ на нее. Помимо своего принципиального несогласия с доктриной Католической Церкви и с папской буллой, Лютер был враждебно настроен по отношению к иерархической структуре Церкви, ее ритуалу и литургии. Эти взгляды разделяли бедные крестьяне южной части Германии, поддержку которых Лютер отверг и восстание которых (Крестьянская война 1524-1525 г.г) он осудил. Их разделяли и немецкие коммерсанты и князья, противники немецкого императора, чью помощь Лютер охотно принял, и государственные деятели скандинавских стран, воспользовавшиеся новой верою для укрепления своей национальной независимости.

Название «протестанты» относится к последователям Лютера, принявшим его сторону в 1523 г., когда он заявил о праве проповедовать доктрину Протестантизма вне Римо - католической Церкви и вне Восточных Православных исповеданий. Позднее Протестантами называли всех последователей Лютера, Кальвина, сектантов в Англии и множество новых течений: Пресвитериане, Епископальная Церковь, Методисты, Баптисты, Унитарии, Мормоны, даже Квакеры. В конце концов более тысячи самостоятельных исповеданий. Значительно отличаясь друг от друга, все эти группы вышли из одной и той же оппозиции по отношению к Католической Церкви. Придерживаясь основной идеи Лютера, утверждавшем, что Библия является высшим авторитетом для всех христиан (Sola Scriptura) они ограничили роль священника, как посредника между человеком и Богом, упростили богослужение, в котором проповедь Слова должна стоять выше Таинства, исключили почитание святых, чудес, священнодействий.

Основная цель, которую преследовал Лютер – это возвращение христианства к его первоначальной чистоте. Однако, стремясь к очищению христианства, Лютер не имел представления об основах апостольского учения, сохраненных Православием и искаженных католицизмом, в котором был воспитан Лютер. Поэтому в своей реформаторской деятельности он руководствовался лишь собственным представлением о церковной жизни, чего было явно недостаточно.

Нет смысла подробно говорить о протестантской сотериологии, она почти полностью соответствует юридической концепции Западной церкви и основана на католической идеи искупления (выкупа). Есть две стороны спасения. Первая, объективная, в том, что Христос своей жертвой принес полное удовлетворение Отцу за все грехи. Субъективная сторона в том, что примирение Бога с человеком в отдельной личности актуализируется только в том случае, если человек имеет веру во Христа. Если я имею такую веру, именно Бог меняет ко мне свое отношение. Не я меняюсь, Бог меняет свой гнев на милость. Лютер в своем катехизисе прямо говорит: 

«Человек – чурбан, соляной столп, в результате грехопадения не осталось и искры Божественного света».

Бог делает все, человек – ничего. Бог не может требовать от грешника праведности, и не требует. Он просто, в силу заслуг Христа объявляет грешника – праведником. (пронунциация)

«Тех, кого Бог действительно призывает, Он и безвозмездно оправдывает, но не посредством внушения им праведности, а прощая их грехи, считая их уже праведными и принимая их как таковых, не из-за совершенного ими или в них, а единственно ради Христа. Они оправданы не потому, что Бог счел их праведными или праведной их веру, их уверование или любое иное действие евангельского послушания. Они оправданы полностью и единственно потому, что Бог приписывает им праведность Христа. Христову праведность они получают верой и в вере опираются на Него. Они не сами приобретают эту веру или производят ее, она – дар от Бога». 

Потрясающе! Бог Лютера не может, или не хочет изменить, исправить, исцелить грешника, поэтому занимается «приписками», приписывает грешнику праведность Христа. Вот логическое следствие юридического понимания греха, как вины, нарушения закона у блаженного Августина, в отличии от православного понимания греха, как раны, тяжелой болезни, от которой требуется исцеление иногда долгое и болезненное, а не просто – оправдание.

Бог, подобно Солнцу – существо простое, неизменное. Меняемся мы. Можем спрятаться от солнца в подвал, можем приоткрыть ставни, можем выйти на солнце, подставив свое лицо целительным солнечным лучам.

Кто исцеляет? – Бог (а не мое усилие для открывания окна, или выхода на улицу). От чего зависит исцеление – от моего произволения. Удивительно, как простое и очевидное для православных, ускользает от западного богословия.

Лютер – сын Августина изобрел логическую формулу: «верующему грех не вменяется в грех» и громкая фраза Sola fried на века сделалась тупиком, по которому смело и радостно зашагали миллионы его легкомысленных последователей.

Лютер восстал против учения римокатоликов об удовлетворении Богу за грехи, о сокровищнице заслуг и индульгенциях и, в принципе, о необходимости добрых дел, для спасения, но так и не сумел выйти за пределы католической (юридической) системы ценностей.

Для западного менталитета дела – это заработок, эквивалент денег. Если я что-то сделал заплати. Это совершенно очевидно! Поэтому католики могут сказать определенно, сколько нужно совершить (добрых дел), чтобы заработать себе спасение. Возможно, даже в денежном эквиваленте (индульгенции). И здесь протестанты совершенно правы! Разве Богу нужны наши дела? Он ни в чем не имеет нужды или недостатка. Лютер повторяет вслед за апостолом Павлом, что человек «оправдывается верою, независимо от дел закона (Рим. 3:28), а делами закона не оправдывается никакая плоть». (Гал.2:16).

Таким образом, вера противопоставляется делам. Вновь Латинская логика подводит, уводит Лютера от Истины. «В результате впадения в состояние греха человек совершенно утратил способность воли делать что-либо, исходя из духовного добра, сопровождающего спасение. В качестве «душевного человека» он полностью противорасположен духовному добру, мертв в грехе. Он не способен собственными усилиями ни обратить себя, ни приготовить к обращению». 

Человек – «соляной столп», не способен добрыми делами заслужить спасение. С этой мыслью вполне согласно православие. Если бы человек мог сам совершить свое спасение, незачем было бы приходить на землю Христу. Дела не являются «заслугой» человека перед Богом. Но послушаем живительные слова святоотеческого богословия: «Бог спасает нас не без нас» - преподобный Макарий Египетский. А Симеон Новый Богослов предлагает просто универсальную формулу: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научают человека его немощам». Итак, исполнение заповедей (а не просто «добрые дела») – не «заслуга», а средство познания себя, возможность увидеть свои грехи, болезни, немощи и лишь тогда взыскать спасение.

«Первым признаком начинающего выздоровления души является видение грехов своих, бесчисленных как песок морской». (Преподобный Петр Дамаскин). De Sola fide! Восклицают протестанты, выставляя напоказ уже не дела, а веру как великую «заслугу» непременно ожидая и требуя, как должное спасающей Божественной благодати. Святые же отцы негромко говорят: «Воздаяние бывает не добродетелям и не труду ради нее, а рождающемуся от них смирению».

2. Развитие Реформации Жана Кальвина

Вера пробуждается «там и тогда, где и когда благоугодно будет Богу» Этот постулат Лютера получает логическое развитие в доктрине Жанна Кальвина – одной из самых мрачных фигур Реформации. Пытаясь ответить на вопрос: «Почему при всеобщей любви Божией к людям одни получают от Него дар веры, а другие нет?» Кальвин ввел в свое вероучение понятие безусловного предопределения. Безусловное предопределение – это предвечное избрание Богом одних людей к спасению, а других – к погибели, независимо от их воли и без всякого отношения к их свободе. Воля человека связана, нейтрализована грехом, который ослепляет его. Человек ничего не может сделать для своего спасения, потому что он неизбежно грешен всегда и везде. Только Божественной Благодатью он может стать участником спасения.

Итак, природа падшего человека совершенно искажена грехом. Человек потерял свободу воли. После падения он творит зло не свободно, а по необходимости. Отвергнув свободу, Кальвин постепенно доходит до утверждения, что зло совершается по воле Божией. «По предопределению Божьему, некоторые люди и ангелы предопределены к вечной жизни через Иисуса Христа для проявления Его славы, в похвалу славы благодати. Иные же оставлены действовать в грехе своем в свое справедливое осуждение». Далее в этой книге речь идет о призвании, т.е. о действии непреодолимой благодати Божией.

«Это действенное призвание происходит единственно из бескорыстной и особой благодати, а не из-за каких-либо особенностей, заключенной в человеке. Он пассивен, а призвание не объясняется какой-либо силой или фактором в нем».

«Остальные – не избраны, хотя и могут быть призваны служением Слова и испытать общее действие Духа, но поскольку они не явно привлечены Отцом, то и не могут истинно прийти к Христу и поэтому не могут быть спасены» 

Верующий должен быть безусловно уверен в своем спасении, ибо спасение совершается Богом независимо от дел человеческих. Кальвин возражает святым отцам, которые держали людей в страхе и неуверенности, так как ставили спасение в зависимость от дел. «Бог однажды в Своем вечном и неизменном совете решил, кого Он желает привести к спасению, а кого желает предать погибели». (Православное и западное Христианство).

Таким образом, мысль блаженного Августина получает конкретное воплощение в учении о безусловном предопределении к погибели. «Хотя временно верующие и прочие не возрожденные личности могут тщетно обманывать себя ложными надеждами и плотскими предположениями, будто они пользуются благосклонностью Бога и следуют по пути спасения, их надежда напрасна». 

Вслед за основателем методистов в Шотландии Уесли, Д.С Мережковский в своей работе «Реформаторы» выражает убеждение, что «Бог Кальвина хуже Сатаны». Кальвин всегда страшился свободы. Он хотел обратить течение времени вспять – от Нового Завета к Ветхому; от свободы к закону. Христос – Освободитель для Кальвина никогда не приходил. Чудовищны в своем цинизме рассуждения Кальвина о предопределении: «Предопределением мы называем вечную в судьбе каждого человека волю Божию, потому что не все люди созданы с одинаковой целью, но одни – для вечной жизни, а другие – для осуждения вечного». Это означает: Богом разделяется все человечество на две части – одну, меньшую – не по заслугам наверное спасающихся, другую, большую – наверное без вины погибающих. На получивших Благодать даром и на лишившихся ее так же даром. «Первый человек пал, потому что этого хотел Бог, а почему хотел, мы не знаем; знаем только, что не хотел бы, если бы не предвидел, что этим слава Его будет умножена». «Я говорю, вместе с Августином, что Бог создал тех, о которых Он знал наперед, что они погибнут, и что Он это сделал, потому что так хотел. А почему хотел, мы не должны спрашивать и понять не можем». 

Мережковский в «Реформаторах» приводит замечания некоторых исследователей: «Славе Божией служит гибель большой части невинно, от начала мира, осуждаемого человечества; это самая чудовищная из всех человеческих мыслей».

«Бред сумасшедшего не порождал ничего более ужасного». «Если в это поверить, то можно с ума сойти от отчаяния».

«Предопределение есть лабиринт, из которого ум человеческий не может найти выхода, - говорит Кальвин теми же почти словами, как блаженный Августин: «Я искал мучительно, откуда зло, и не было исхода»». 

Кружатся, кружатся оба, путаются в противоречиях, как в извилинах лабиринта. Доходят до того, что Бог – виновник зла. Человек – муха; кто же паук, Бог или диавол? «Мы этого не знаем», мы не должны заглядывать в сокровенную бездну судов Божиих». 

Бывший ученик его, основатель методистов Уесли объясняет, почему Бог Кальвина хуже сатаны: потому что тот, страдая, хочет, чтобы все страдали, как он, а Бог Кальвина, блаженствуя, обрекает невинных на вечные муки. Мы могли бы сказать диаволу: «Что ты суетишься глупый? Дело твое делает Бог лучше тебя: ты только соблазняешь нас, и мы можем тебе противиться, а Бог принуждает нас делать зло, и мы Ему противиться не можем, потому что он всемогущ». 

Православная Церковь решительно осудила на Иерусалимском Соборе в 1672 г. учение Кальвина как ересь, содержащую хулу на Бога, поскольку он приписывает Тому, кто превышает всякое благо и всякую справедливость, произвол, подобный слепому року античного язычества.

3. Социальные утопии эпохи Реформации

К несчастью религиозное учение реформаторов не могло удержаться внутри общин и тут же оказались востребованы в виде социальных утопий. Протестантизм вместе с критикой папства отверг и сакральную жизнь церкви, аскетику. Поскольку вопрос о спасении уже решен, вся энергия общины направлена исключительно к земной жизни. Естественно возникает мысль, как реформировать эту жизнь по образу общины. Первая утопия «О христианском государстве» вышла из-под пера Лютера в 1523 г. Государство у Лютера сведено к двум основным идеям: социалистической и анархической – в христианском обществе должно властвовать лишь Слово Божие. Ближайшие ученики Лютера Николай Шток и Томас Мюнцер пытались претворить его идею в жизнь. Утопия стоила ста тысяч жизней, павших в кровавых сражениях за «Христианское общество» в «Крестьянской войне». Следующая утопия была реализована Кальвином «мирным путем». С начала он успокоил волнение анабаптистов, утопив в Женевском озере несколько сот человек затем узурпировав власть как вождь «Избранных к спасению», начал приводить жизнь Швейцарцев в соответствии со своими представлениями об избранничестве. На двадцать лет Женева погрузилась во мрак тотального террора: праведность насаждалась железной рукой. По словам Кальвина, «власть, истинно угодная Богу, непременно строга – ей должны быть чужды чувства сострадания, милосердия и другие человеческие слабости. (Сострадание и милосердие из добродетелей становятся «сладостями», т.е. несовершенством.) осуждение невинного представляет гораздо меньше зло, чем безнаказанность виновного». Его Женевская Инквизиция также жестоко, как Испанская. Кальвин – новый Торквемада. «Дело веры» в обоих инквизициях завершается костром. Насилие для Кальвина — это высшая правда Божия, святость. Нож французской гильотины выкован на кострах Кальвина, поэтому в опыте Женевской теократии видна нерасторжимая связь Реформации с Революцией. Кальвин – кузнец всей будущей Европейской Демократии. Новую политическую свободу он выкует из древнего железа – Ветхого Завета. Пуританское лицемерие Кальвина также странно, как иезуитская лож Лойолы. Его Женевская теократия основана на жесткой структуре, поддерживаемой изнутри огромной силой, немыслимой в историческом Христианстве.

Религиозные и общественные взгляды Кальвина оказали огромное влияние на концепции Церкви и Государства Западного мира. Реформированные Церкви в Европе примыкали в основном к учению Кальвина, и главные религиозные направления в американских колониях были кальвинскими. Как теолог Кальвин сформировал также идеи Гугенотов во Франции, пуритан в Англии, и через них – раннюю культуру Америки XVIII – XIX веков.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К сожалению, объем настоящей работы не позволяет нам подробно рассказать о многих других ярких именах в истории Реформации, которые считали себя верными учениками блаженного Августина. Например, о Корнелии Янсении, который тридцать лет трудился над огромной книгой о святом Августине против Пелагия. Десять раз перечитал все его творения. «Счастлив был бы я, - говорил он, - провести всю мою жизнь на пустынном острове наедине со святым Августином». Последователем Янсения стал известный ученый и богослов Блез Паскаль. XVII век – время чрезвычайного распространения не только Августинизма, но и нового пелагианства. «Всякий человек может сделаться безгрешным святым, сам, один, одною «свободою воли»». – так говорил Пелагий. «Все учение Христа есть учение нравственное прежде всего», мог бы сказать Пелагий вместе с Кантом. В последнем анализе это означает: Христос жил для всех нас, Он умер, Он воскрес ни для кого. Людям не нужен Сын Божий, распятый на Кресте. Им нужен человек – Христос до, и без Креста. Пелагий не доходит до этой крайности, Кант тоже нет. Тем не менее Западное Христианство наших дней, от которого отняли кровь Иисуса, которая насквозь рационализировало, стерилизовало саму идею Креста, представляя собою нечто иное, как Пелагианство дошедшее до логического конца (возможно это еще и не конец?). Если человек изначально свободен, то ему не нужен Освободитель. Если человек может спастись сам, то ему не нужен Спаситель.

В 1640 г. Вышла в свет книга Декарта «Речь о методе», которая начинает путь всей новой Европейской философии к «упразднению Креста». Безусловно, чтобы оценить роль Августинизма и Пелагианства в Новейшей истории после Реформации и в современном мире требуется серьезнейшая работа современных богословов.

Так в чем же причина лжеучений и ересей, постигших Западное Христианство после блаженного Августина, избежать которых чудесным образом удалось Православной Церкви?

Протоиерей Иоанн Мейендорф в своей работе «Православие в современном мире» говорит: «Сам блаженный Августин оказался родоначальником позднейших западных теорий только потому, что он был изолирован от общего Предания Церкви и его рассматривали как единственный источник богословского учения». 

И если православные, обладая иммунитетом, отбрасывают этот новый и частный богословский синтез, то только потому, что он несовместим с общим учением святых отцов, только из-за отсутствия consensus ecclesici (согласия церкви). 

Немцы, поднявшие бунт против папства на полтысячелетия позже греков и славян, создали протестантизм. Увы, Лютер появился через сто лет после того, как пал Константинополь и с ним школа византийского богословия.

Отцы протестантизма вступили в переписку с патриархами восточно-православной Церкви, надеясь найти у них богословие иное, чем знакомое им по католичеству. Лютер, начиная спор с папой, с надеждой всматривался в мир восточного христианства: «Ни Собор Никейский, ни первые Отцы Церкви, ни древние общины Азии, Греции, Африки не были подчинены папе; да и сейчас на Востоке существует истинные христиане, у которых епископы Папе не подчинены… Не вопиющая ли несправедливость – извергать из Церкви и даже из самого неба такое великое множество мучеников и святых, какими в течении четырнадцати веков прославлена Восточная Церковь?» 

Если бы Лютер был современником великого Григория Паламы (XIV в.), история мира была бы иной…

Не найдя дороги к раннехристианскому прошлому на Востоке, протестантизм стал всего лишь порождением современной ему эпохи – «эпохи буржуазных революций». А тот протестантизм, что сегодня известен в России еще современнее: все это родом из «прогрессивного XIX в.».

Европа, всюду ищущая развлечений ,сделала из религии Распятия повод для «чувства глубокого удовлетворения»: «ты только признай, что за тебя долг уже заплачен, и продолжай твой бизнес, ибо местечко на Небе тебе уже готово!» Страшная подмена! Протестанты совершают выдачу уже не частной, как у католиков, а тотальной индульгенцией за счет «заслуг Христа!»

Хорошо говорит об этом отец Андрей Кураев: «Против этой покупки спасения обрядовым благочестием протестовал Лютер. Но в конце концов протестантизм лишь назначил еще более низкую цену в этой торговле – «просто вера». Боже, если бы Лютер видел, как его муки в обретении веры превратятся в дешевую уверенность нынешних протестантов, в занудно бубнящий мятеж. Если бы Лютер увидел, как выстраданную им веру рекламируют как залог комфортабельного устройства! И сегодня уже православная мистика является голосом протеста: мало лишь соглашаться с Евангелием, мало веры, мало собраний и стихов. Нужен еще тяжелый путь духовного восхождения…»

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Библия Брюссель 1964

2. Аврелий Августин «Исповедь» -М:1997

3. Поссидий Каламский «Жизнь Августина» - М:1997

4. Бл. Августин «Творения» - М:1997

5. Пелагий «Послание к Демитриаде» М.:Наука 1986

6. Пр. Иоанн Кассиан Римлянин «Писание» М: Свято-Троицкая Лавра,1993

7. Пр. Иоанн Мейендорф «Введение в святоотеческое богословие» Вильнюс Москва.1992

8. Пр.Василий Попов «Православие и Свобода» - М:1998

9. Мартин Лютер «О рабстве воли» М.:Наука ,1986

10. Эрих Соловьев «Непобежденный еретик» М: Молодая гвардия.1984

11. Пр.Зноско-Боровский «Православие, Римо - Католичество, Протестантизм» Свято-Троицкая Лавра 1992

12. А.Кураев «Протестантом о Православие» М: Свято-Троицкая Лавра,1999

13. Пр. Иоанн Мейендорф «Православие в современном мире» М.: Путь,1997

14. Пр. Иоанн Мейендорф «О христианской благодати»

15. Арх.Сергий (Страгородский) «Православное учение о спасении» М.: Патриархат,1991

16. Иеромонах Серафим (Роуз) «Вкус Истинного Православия», - М: Русский паломник,1995

17. Баптистское вероисповедание 1689г. Лондон 1970

18. Л. П.Карсавин «Католичество» -Томск:1997

19. Д.С. Мережковский. «Реформаторы» -Томск:1999

20. Х.Гепуа Митер «Основание идеи …» Христианский поет.1995

21. И. В. Силуянова. «Искушение клонированием», М. Изд-во Моск.подворья Свято-Троицкой Сергиевой лавры 1998

22. Эразм Роттердамский «Философские произведения» М., Наука.1986

23. «Книга правил» М: Свято-Троицкой Сергиевой лавры.1992

24. Булгаков С. Н. Свет невечерний. – М., 1994. 

25. Ливерий Воронов (лекции)