Протоиерей Алексий Уминский. Как понять слова, что мы своими грехами распинаем Христа?

Слова о том, что мы своими грехами распинаем Христа, понять, чувственно изобразить и представить невозможно. И делать этого, наверное, не нужно. Но это не может не почувствовать верующий во Христа человек, находящийся в конце поста, на Страстной неделе. Потому что весь пост все мы восходим в Иерусалим. И чем дальше, тем серьезней, тем настойчивей через свои воскресные евангельские чтения Церковь нам об этом напоминает.

В Вербное воскресенье – мы совсем уже такие, как они, 2000 лет назад – с ветками вайи, восклицающие «Осанна!» Христос входит в Иерусалим и мы в Страстную неделю входим – мистически, но очень реально. Потому что Великий пост дает возможность почувствовать духовную жизнь как настоящую реальность. Для человека вдруг это оказывается такой встречей с реальностью, которую нельзя потрогать и описать.

Раз – и Вечность на наших часах. Вдруг мы уже рядом. И вот Страстная неделя мчится перед нашим взором. Наверное, это только Пастернак мог описать в своих стихах, как реально это происходит в жизни человека, как это по-настоящему внутренне переживается.

Раз – и вечер, Распятие перед тобой, ты со свечой и Страстное евангелие звучит. Этот голос священника, звучание слова Божия вдруг оказывается для тебя абсолютно, потрясающе реальным, настоящим. Вот он – Христос. Вот он – ты. И вот – кричащий петух. И тогда ты понимаешь: вот оно, оказывается, почему всё происходит. Вот почему Христос на кресте. Вот почему мир такой ужасный. Вот почему всё это творится. Кричит петух – и ты понимаешь: вот он ты какой. Вот и всё. Тут не надо ничего дальше объяснять.

Нужно постараться максимально приходить на богослужения Страстной недели. Как ни крути, а мало кто приходит в храм на эти службы, вслушивается в звучащие трипеснцы. Ну, если нет возможности, возьми ты Постную Триодь, прочти трипеснцы, прочти стихиры, которые поются на стиховне. Окунись в поэзию Постной Триоди. Это величайшая христианская поэзия, величайшее дошедшее до нас христианское искусство. Настолько точно, пронзительно, несмотря на то, что это переводы с греческого, несмотря на то, что это церковнославянский язык, который, может быть, не всем понятен, но прекрасен в песнопениях Страстной недели.

А если ты на службе, то она возносит тебя, как свежий воздух проникает в тебя до глубины, очищает тебя состоянием звука, запаха, тона Страстной недели. Ты ничего не делаешь, никак не готовишься, просто выстраиваешься. Сама Церковь выстраивается в этот момент и ты вместе с ней так же настраиваешься, как музыкальный инструмент, на звучание Страстной недели. И всё происходит само по себе. Тебя уже почти нет.

Что самое замечательное может произойти с человеком во время Страстной недели? Он может забыть о себе, исчезнуть в какой-то момент в этих богослужениях. Раз – и вроде тебя самого уже и нет, а только Страстная неделя, и ты уже о себе даже не вспоминаешь. Вот это было бы здорово, если случилось. В какой-то момент с каждым это случается во время Страстной недели, когда человек перед Богом вдруг исчезает, как-то о себе совсем не помнит. Вот это было бы хорошо.