Архипастырь Сибири

АРХИПАСТЫРЬ СИБИРИ

ГЛАВА 2
ПЕРЕД ХИРОТОНИЕЙ

БИОГРАФИЯ ВЛАДЫКИ ГЛАЗАМИ СВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА

Человеку, не постигшему тайны святой веры, описать жизненную стезю будущего епископа нелегко. Об этом свидетельствует статья редактора одной из светских газет, который после интервью с Владыкой решил рассказать о его пути к монашеству. Духовную жизнь юноши редактор не мог постичь, но внешние события изобразил довольно ярко.

«... 27 сентября 1953 года, через два года после рождения Симы, его отец был рукоположен во иереи и назначен священником в храм Адриана и Наталии, что в Бабушкине, но семья продолжала жить в Гребневе. Так что детские и отроческие годы Серафима Соколова прошли в провинции. Мальчик, по признанию матушки Натальи Николаевны, прилежно учился в школе, а поскольку наделен был прекрасным слухом, то еще и посещал музыкальную школу в городе Фрязино.

Сима выбрал контрабас, инструмент редкий для обычной городской музыкальной школы. Возможно, выбрал потому, что класс контрабаса вел очень известный и талантливый педагог. К моменту обучения в старших классах музыкальной школы преподаватель перевелся в Москву в музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова. Сима ушел с ним. Пришлось ездить в Москву. После окончания восьмого класса Гребневской школы Соколов поступил в училище, в котором и проучился три года.

В оркестр ПВО при одном из московских домов офицеров Симу Соколова приглашали еще студентом. А после окончания училища, призвав в армию, зачислили туда на законном основании. Служба в Вооруженных Силах включала и репетиции, и гастроли, в том числе и заграничные, что расширило кругозор юноши, дало возможность завести новые знакомства.

"Я с детства грезил о славе выдающегося музыканта и не жалел усилий для достижения своей цели, — признается Владыка Сергий. — Но в пятнадцать лет произошло событие, направившее мои мысли в иное русло. Готовясь к очередному экзамену в училище, я сильно повредил большой палец и не мог играть. Вскоре он так распух, что о занятиях нечего было и думать. И тогда я стал просить Бога, даже требовать у него исцеления. Это была не молитва, а какое-то безумие. Я и спать лег, не переставая просить. А утром обнаружил, что от травмы и следа не осталось. Палец не болел! С этого момента я осознал, что Бог — рядом и Он меня слышит. Конечно, была еще и семейная атмосфера, молитвы отца и мамы. Я вырос в большой семье: у меня два брата и две сестры. Все музыканты, и все избрали путь служения Богу, хотя наши родители на этом никогда не настаивали. А я оправдал их самые смелые надежды — стал не только священником, но и монахом.

Во время учебы в семинарии я был очень близок к Патриарху всея Руси Пимену: служил у него иподиаконом. Вполне естественно, что моей особой заинтересовались «компетентные органы». Однажды в Москве я был вызван в военкомат, где меня ожидал сотрудник КГБ. Он сказал, что я могу избежать вторичного призыва в армию, — так

называемой «переподготовки», — только если соглашусь работать на них. В ответ на «услуги» сулил мне золотые горы: им нужен был свой человек возле Патриарха. Я обещал подумать, хотя, конечно, вовсе не намеревался соглашаться. Несколько дней до нашей следующей встречи я провел в усердной молитве, и она меня укрепила. Но когда на лаврской площади в Загорске я сказал «гэбисту», что собираюсь остаться в монастырских стенах навсегда, для меня самого это

было такой же неожиданностью, как и для него, — чистый экспромт, так сказать. Или озарение — назовите как угодно. Этот момент и решил мою судьбу, а комитетчик сразу же отстал".

Демобилизованный из армии, Серафим Соколов как-то зашел в Богоявленский Патриарший собор, что в Елохове, где один из знакомых пригласил его к себе на работу.

Святейший Патриарх Пимен немного знал Серафима Соколова. Правящий епископ Москвы проводил архиерейские службы и в храме Адриана и Наталии, где

сыновья настоятеля прислуживали ему. Святейший рукоположил Серафима Соколова во иподиаконы. Иподиакон в отличие от диакона — чин не священства, но церковного причта, прислуживает во время богослужения. Иподиакон Соколов понравился Патриарху, он стал брать его с собой на богослужения в другие храмы. Постепенно Серафим стал исполнять по существу обязанности келейника.

Перед молодым человеком вставал вопрос выбора дальнейшего жизненного пути. Требовалось образование, необходимо было поступать в семинарию. Для поступления в Духовную семинарию надо сдать экзамены, а к ним — готовиться. Святейший же надолго взял его с собою в поездку на юг, а там и в отпуск. Сима робко изложил свое желание учиться, на это Патриарх заметил: "Успеется".

Когда приехали в Москву, Серафим подал заявление в семинарию. Ему отказали. Как потом выяснилось, сверху (от КГБ) была установка: никого из Соколовых к семинарии не подпускать и близко. Сима посетовал на свои проблемы Святейшему. "Неси свое заявление, — сказал он кратко, а потом взял и начертал резолюцию: «Принять без экзаменов. Патриарх Пимен». — А теперь иди и посещай занятия".

Так иподиакон Серафим Соколов стал посещать-занятия в Московской Духовной семинарии. Конечно, там спросили и об основании. С резолюцией Патриарха никто спорить не стал, но была сделана попытка исключить семинариста за неуспеваемость. Дабы быть правильно понятыми, стали задавать огромнейшие богослужебные тексты наизусть. "Но он учил усердно, да и память у него хорошая", — вспоминала матушка Наталья Николаевна.

Позже был постриг в монахи с именем Сергий.

Потом — окончание семинарии, рукоположение во диаконы, учеба в академии.

Более двадцати лет инок Сергий (Соколов) был келейником Святейшего Патриарха Пимена. У него на руках Святейший в 1990 году отошел ко Господу.

Святейший Патриарх высоко ценил своего келейника, видя в нем не только исполнительного помощника,

но и заботливого друга и доброго советчика. Служа Патриарху, Сергий продолжал образование, испытывал себя на поприще преподавания, но целых десять лет Патриарх не рукополагал его во иеромонахи. "Не хочу, чтобы ты покидал меня. Ты пойдешь далеко, но только после того, как я умру".

Время шло. Святейший все-таки решился, рукоположил диакона Сергия во иеромонахи, назначив его инспектором

духовных учебных заведений. На должности инспектора архимандрит Сергий стал только по смерти Святейшего.

Работа инспектора духовных учебных заведений не из простых, но архимандрит Сергий с нею справлялся. Справлялся успешно, его стали привлекать в работу комиссий, а их было много в эти годы.

В том же 1990 году, когда преставился Патриарх Пимен, заболел протоиерей Владимир Соколов. Забота о престарелом отце духовном сменилась для Сергия заботою об отце по крови. Конечно, в семье есть еще два брата и две сестры. Но они сами обременены семьями, да и возможностей у них меньше. Всю тяжесть хлопот о больном архимандрит Сергий взваливает на себя. Ему помогали и в академии, и в монастыре, я сам был свидетель тому, как приезжал хирург из монастыря, как студенты из академии катили кресло-каталку на службу в церковь и т. п.

Позже, по признанию матушки Натальи Николаевны, Сергий говорил ей: "А знаешь, мама, ведь это Промысл Божий, что моя хиротония состоялась после кончины папы. Уехал бы я, а вы-то как без меня были бы?"»[*]

АВТОБИОГРАФИЯ АРХИМАНДРИТА СЕРГИЯ

Я, архимандрит Сергий (Соколов Серафим Владимирович), родился в городе Москве 14 июля 1951 года в семье священника. Русский.

После окончания средней общеобразовательной и музыкальной школ учился на струнном отделении музыкального училища им. Ипполитова-Иванова, которое окончил с отличием в 1970 году.

С 1970 по 1972 год служил в рядах Вооруженных Сил.

С января 1973 по апрель 1989 года нес послушание иподиакона в Богоявленском кафедральном соборе в Москве.

С 1973 по 1980 год обучался в Московской Духовной семинарии и академии, которую окончил со званием кандидата богословия за курсовое сочинение по кафедре нравственного богословия на тему: «Евангельское учение о Царстве Божием. Его значение для нравственной жизни христианина». Был оставлен при академии профессорским стипендиатом на кафедре византологии. Стипендиатский отчет написал на тему: «Константинопольская Церковь накануне Крещения Руси». С 1981 года — преподаватель катехизиса, с 1982 года — Священного Писания Ветхого Завета в семинарии.

В декабре 1976 года перешел на жительство в братство Троице-Сергиевой Лавры.

10 мая 1977 года пострижен в монашество наместником Лавры архимандритом Иеронимом (Зиновьевым).

14 мая 1977 года рукоположен в иеродиакона Святейшим Патриархом Пименом.

9 апреля 1989 года рукоположен во иеромонаха и возведен в сан игумена архиепископом Алексием (Кутеповым), а к празднику Святой Пасхи 1990 года — в сан архимандрита митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием.

С 1977 года до кончины Святейшего Патриарха Пимена нес послушание его старшего иподиакона и келейника.

С мая 1990 года по сей день несу послушание инспектора Московской Духовной академии с чтением лекций по гомилетике.

Неоднократно выезжал за границу по линии Вооруженных Сил, по линии Московской Патриархии и частным образом как паломник по святым местам.

Награжден тремя Патриаршими грамотами, орденами равноапостольного великого князя Владимира II и III степеней и Преподобного Сергия Радонежского II и III степеней.

Последние пять лет возглавляю культурно-воспитательную комиссию академии, неоднократно избирался председателем избирательного участка по выборам в разные общественные и государственные организации.

6 октября 1995 года
Инспектор Московской Духовной академии архимандрит Сергий

ПИСЬМА РОДИТЕЛЯМ 1994-1995 ГОДОВ

Последний год, когда архимандрит Сергий был на должности инспектора Духовной академии в Сергиевом Посаде, он переписывался со мной. В ту зиму я жила с больным супругом в селе Гребнево. Отец Владимир уже был без ноги, да и вторая вскоре тоже начала болеть. Ему шел семьдесят пятый год, он перенес инсульт, страдал диабетом. После ампутации ноги из-за гангрены он не мог уже сам себя обслуживать.

Тогда архимандрит Сергий нашел нужным присылать к больному отцу студентов семинарии, как для выполнения послушания, чтобы молодые люди, Алексей и Слава, помогали мне — матушке — ухаживать за больным. Я уже не могла, как в прошлые годы, хотя бы изредка посещать Сергиев Посад, чтобы повидаться с сыном, который был так загружен делами, что тоже не имел возможности навещать своих родителей. Тогда началась наша переписка, и письма архимандрита Сергия публикуются ниже.

Из этих писем видно, с какой нежной любовью он относился к родным, знакомым, студентам, да и ко всем,

с кем имел дело в жизни. В каждой строке чувствуется его горячий, самоотверженный труд на должности, вверенной ему Святой Церковью.

Все дела он воспринимает как посланные ему от Бога, как свое монашеское послушание, которому отдает все свои молодые силы.

Читая письма, удивляешься количеству дел и тому энтузиазму, с которым инспектор за все берется. «Монах-администратор», — сказал он как-то с горечью о себе, но, разведя руками, покорился своему послушанию.

Однако, будучи в суете, архимандрит Сергий не расставался с четками, то есть — с молитвой. И келейные правила, и церковные богослужения, и преподавательская нагрузка — все это он выполнял неуклонно. Так «горел» он всю жизнь. И становится неудивительным, что он скоро «догорел» на епископской кафедре, не дожив года до пятидесятилетнего возраста.

1. Октябрь 1994 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Мамуля, спасибо тебе за последнее письмецо, которое хоть и перечисляет многие проблемы, но полезно, ибо не дает возможности «уйти в затвор». Да, вокруг — жизнь, и надо принимать ее такой, какая она есть — с болезнями, ссорами, разными проблемами. Верю, что Господь помогает перенести все трудности, надо только помолиться и о болящих, и о скорбящих, и об озлобленных.

Сегодня мне позвонила Галя (матушка отца Феодора — младшего брата архимандрита Сергия. — Н. С.) и попросила помолиться. Федюша пошел на встречу с батюшками и Олегом. (Олег был старостой храма в Тушине. Храм восстанавливал из руин отец Феодор. — Я. С.) Умудри и помоги им, Господи. Олег подал прошение об увольнении, как мне сказал вчера Федя по телефону. Но удовлетворить его просьбу, то есть уволить — самое простое дело, а вот сохранить мир в душе, остаться в добрых отношениях с ним — это важнее. Прав будет тот, кто больше смирится. Это я сказал вчера и Феде, но, конечно, потакать грубости Олега нельзя.

Ну, да это все дела житейские, и не самые главные. Главное, что бы мы ни делали, во всем стараться сохранить мир и взаимопонимание, хотя это и нелегко.

Папочку поцелуй от меня. Я здоров, дел полно, приходится сидеть в кабинете до позднего вечера. Завтра буду принимать американскую делегацию. Семьдесят человек, протестанты. Помогают нам уже не первый год, а в пятницу приедет посол Словении, говорит, что хочет в новом году «засвидетельствовать свое почтение». Ну да это вряд ли вам интересно. Целую.

Прошу святых молитв, они мне помогают.
Ваш Сергий.

2. Ноябрь 1994 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Мамуля, спасибо тебе за письма. Хоть сердцем рядом с вами постоянно, но получить весточку всегда приятно. У меня особых новостей нет. Выбраться не имею возможности: ректор скоро месяц как в больнице, после того как перевернулся в машине. Помолитесь о его здоровье, ему тяжело. После смерти матери очень переживает и не может успокоиться. Вот и в Белоруссию решил съездить за три дня, туда и обратно, к своему другу епископу Аристарху, да попал в аварию.

Хлопот в академии много. Строим общежитие для регентской школы в городе у Лаврской стены. А сегодня ночью на

стройке воры сломали все замки и унесли шесть новых дверей. Только что закончились заседания синодальной богословской комиссии, и уже второй день проходит семинар преподавателей церковного пения. Впереди конференция к 200-летию преставления преподобного Паисия Величковского. Приедут из Москвы ученые мужи, всех надо разместить, накормить и прочее. А тут еще выборы в городскую думу. Сегодня встречались с кандидатом.

Кроме всего прочего, каждый день занят с Владыкой Василием (Родзянко), он читает лекции и пробудет до конца декабря. Человек он очень интересный, но и не простой. Времени на него уходит много. Но вот уже и Рождественский пост наступает, а у ребят — зачеты.

В Москве открывается 30 ноября Архиерейский Собор, который, наверное, канонизирует митрополита Филарета (Дроздова). Торжественная служба будет 4 декабря в Кремле — надо туда ехать. Как только появится возможность, так обязательно навещу вас, а пока шлю низкий поклон, целую и папочку, и мамочку и желаю обоим здоровья. Прошу святых молитв.

Ваш Сергий.

3. Ноябрь 1994 года

Мамуля!

В понедельник, даст Бог, поедем получать гуманитарную помощь из Канады. Это те самые, что прислали рождественские подарки. А в этом году с подарками не получилось. Ну, а одежды, кажется, прислали много — почти восемьсот килограмм. Правда, распределить ее — тоже замучаешься: нуждающихся много, одежда вся разная, на всех не угодишь. У меня, было, мелькнула такая мысль: не переслать ли все это в Чечню, вот где сейчас поголовная нищета. Одно слово — война. Но сейчас надо срочно получить со склада в Шереметьеве, а то за хранение берут огромные деньги. Помолись, чтобы Господь помог распределить все это добро справедливо. Скорее всего, подключу к этому делу отдел кадров, там есть списки всех семейных и малообеспеченных.

Мамуля! Спасибо вам с папулей за терпение!

Алешка (семинарист. — Н. С.) — парень по сердцу очень добрый, но очень увлекающийся. Его надо еще очень многому

научить, и то, что сможешь сказать ему ты, никто и нигде ему не скажет. В семинарии до каждого руки не доходят, ребят хороших много, но заниматься их воспитанием некому. Учить-то мы их учим, но одно дело богословие, а другое — христианская жизнь. Алексей в этом году закончит третий класс, у него еще один год — и надо определяться. И это не только его проблема, таких, как он, — десятки. Надежда на них у Церкви огромная, как бы хотелось, чтобы он уже сейчас ответственно контролировал каждый свой шаг, но на все надо время. Ведь он еще ребенок, хотя ему и двадцать один год. Я заметил, что проще всего ему общаться с Колиным Димкой (племянником. — Н. С.), они летом сразу нашли общий язык. Конечно, чувствуется, что он не прошел армейской службы, но, надеюсь, уход за папулей даст ему не меньше пользы.

Буду молиться и надеяться, что Господь умудрит и воспитает его с помощью моей мамочки. Но, если будет необходимость, то я сразу его заменю другим, хотя очень не хотелось бы, чтобы он понял, что не справился с ответственным послушанием.

Мамуля! Ты пишешь насчет Гриши (родственника. — Н. С.), что ему надо бы найти работу. Я слышал, что он поет в Никольском храме Сергиева Посада. Там служит наш преподаватель отец Владимир Кучерявый. Наверное, он там хоть что-то получает.

А вообще устраивать кого-то на работу — это значит поручаться за человека, а жизнь сейчас такая, что везде все воруют. Денег везде платят мало, поэтому все крадут, несут со своего рабочего места все, что можно унести, это — и у нас в академии. Тащат повара, официантки, электрики, шоферы, столяры — ну, поголовно все.

Что делать? Ума не приложу. Приходится закрывать на все глаза. Но иногда, когда люди наглеют, приходится применять жесткие меры: увольняем, отчисляем, выгоняем и пр. Но это всегда сопровождается скандалами, и хорошего тут мало. Пишут письма-жалобы во все инстанции, вплоть до Патриарха. Все это стоит больших нервов и, слава Богу, я пока ни за кого из рабочих не поручался, у меня нет «своих». Я не хочу сказать, что Гриша плохой, но он не лучше общей массы и, если будет у нас, то будет как все. А это значит, что завтра инспектор не сможет уже пойти на скотный двор и приструнить доярку, которая каждый день разбавляет молоко водой.

Я думаю, он парень деловой и сам найдет себе работу, если ему мало собственной фермы.

Меня очень расстроил рассказ Гали (матушки отца Феодора. — Н. С.) о поведении Н. Г. Говорят, что жена его заливается слезами, а его как подменили. Вот ведь бывает как: пока ходил в женихах, был хорош, а теперь? Я написал ему письмо, где указал, что его испортило иподиаконство. Ведь я его знал как простого, скромного, трудолюбивого паренька, каким он и поступил в семинарию. И вот, в этом году кончает семинарию совсем другой человек (если еще кончит). Вот это значит — подпасть под то или иное влияние. Надеюсь, что Господь умудрит его и окрепнет его молодая семья, потому что как он, так и К. — чистые и неиспорченные, каких сейчас мало. Буду молиться, и тебя, мамуля, прошу о том же.

Целую. Поцелуй за меня папулю. Храни вас Господь!

4. Январь 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

С Рождеством Христовым! Мамуля, спасибо тебе за письмо и за печенье — очень вкусно. Слава Богу, праздник прошел хорошо, хотя хлопот было много и они не убавляются. Опять очень выручила меня в этом году сестра Катюша. Привезла на рождественскую елку два автобуса детишек с родителями, поэтому были и колядки, и стихи, и постановка. Замечательно они разыграли в ролях стихотворение «Крошку ангела в сочельник Бог на землю посылал...».

Хотя из Канады в этом году ничего и не прислали, но на три миллиона, которые дал ректор, я накупил и шоколада, и конфет, так что хватило всем, и слез в этом году не было. Зал наш, на шестьсот человек, был вновь набит до отказа. Елка — прекрасная, в этом году за нее заплатили в лесничество пятьдесят тысяч.

Всех покорил Дед Мороз — наш студент, который уже третий год подряд играет эту роль. Прекрасный мальчишка, москвич, мечтает о монашестве, у нас ходит в послушниках, но со мною согласился, что ублажать детишек и рассказывать им о Рождестве Христа младенца — это та же проповедь. Я ему сказал, что когда в Москве будут закладывать камень и

фундамент храма Христа Спасителя, у нас будет не менее важная задача: заложить камень Веры в сердца детишек — будущее нашей Церкви. Это важнее, чем возводить стены и золотить купола. Одним словом, рождественская елка удалась. Завершили ее несколькими детскими песенками Саша и Лена Михайловы, приехавшие вместе с Катей из Тушина.

После ночной службы, елки и всех хлопот: это и кухня, накормить ночью тысячу человек очень сложно, это и дежурство студентов, это и отправка их на вторую половину каникул, и встреча отдохнувших ребят — после всего этого свалился и спал, как никогда. А сегодня, в воскресенье 8-го, уже принимал гостей из Москвы, когда приехал Ярослав (семинарист. — Н. С.) и привез от вас радостную весточку.

Не знаю, смогу ли выбраться и навестить вас. Да и это письмо, наверное, отправить сразу будет проблема. На почту я не надеюсь. Написал здесь письмо нашему Колюше (брату. — Я. С.) и послал почтой, так оно шло чуть не две недели.

Всех вас крепко целую и желаю здоровья и помощи Божией. Сам я милостью Божией здоров. Второе полугодие у меня будет трудным. Мне пишут две дипломные работы по гомилетике, а это дополнительно большая нагрузка. Если бы хоть писать-то умели, а то все списывают и не знают, на что надеются. С одним из диссертантов поговорил построже, сказал, что писать за него не буду и тащить его не стану (а он, видно, на это надеялся), так он от переживаний попал в больницу с язвой желудка. Вот так дается нам наука. Прошу святых молитв.

Ваш Сергий.

5. 5 февраля 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Пишу вам в воскресенье после службы, пока есть время, а отправлю на неделе с Алешей (семинаристом. — Н. С.). Сегодня праздновали память новомучеников российских. С каждым годом этот день отмечается все торжественнее. На заупокойных ектениях поминаем всех убиенных за веру. Конечно, всех не вспомнишь, но даже и тех, кто на памяти, а это: епископы, священники и миряне, служившие в академии и Лавре, — получается много.

Вспоминается, как отец Николай Эшлиман в Гребневе поминал их за Литургией в 1964 году. Тогда это было рискованно, и надо было иметь дерзновение. После Литургии служили молебен прославленным новомученикам. На аналое — икона преподобномученицы великой княгини Елисаветы. Подумалось: мог ли это когда-нибудь представить себе наш дедушка?

Народу и причастников — много. Среди исповедников уже есть приехавшие из Чечни. Каются, что убивали. Как здесь быть? Наши студенты-батюшки теряются. Ведь по канонам таким следует отказать от причастия на многие годы! Хорошо сидеть на лекциях и богословствоватъ, а жизнь заставляет относиться ко многим вопросам иначе.

С протестантами-американцами, которых я принимал на этой неделе, вышел хороший разговор. Они очень ревностные и искренние. Руководитель их группы, Джордж Макдауэл, в 1959 году, будучи студентом-атеистом, поставил себе цель — опровергнуть христианское учение и доказать, что Христос не воскрес. Он употребил на это много сил и времени и в результате не просто стал верующим, а ревностным проповедником Христа. Вот так Савл в двадцатом веке становится Павлом!

Конечно, их очень интересует Православие и почему мы не рады, когда протестанты проповедуют Христа в России. Я ему сказал: всякое обращение ко Христу есть чудо Божие, и я уверен, что, если бы он жил в России, то пришел бы в результате своих поисков к православной вере. Рассказал ему о дедушке и подарил его книгу[*].

Сам Макдауэл выпускает очень много своих книг (в России — специально на русском языке). В них много полезного, хотя и чувствуется ущербность от незнания святоотеческой мысли. Дедушкин труд весь базируется на Отцах. Я посылаю тебе эти книги, можешь почувствовать разницу. Уезжая, гости подарили академии двадцать девять тысяч долларов на продукты. Это по нашим деньгам сейчас — сто двадцать миллионов. Спаси их, Господи.

Последние два дня в академии срочно оформляется группа в Святую Землю (Иерусалим, Синай, Египет). Ректор поручил

мне составить список из двенадцати студентов, но угодить начальству сложно. Требования такие: чтобы не было дисциплинарных взысканий, так как поездка поощрительная, чтобы раньше не был в Иерусалиме, а есть такие, кто побывал уже несколько раз, и, самое сложное, чтобы уже имелся заграничный паспорт. Кроме того, группа должна спеть там концерт! Вот я и ломал эти дни голову, как это сделать, чтобы и слух, и голос имел, и паспорт был в кармане, и чтобы был надежным. Слава Богу, группу составил, все весьма достойные и послушные, а уж концерт как-нибудь споют. Поедут и некоторые преподаватели. Не обошлось, конечно, и без обид. Ну, да на всех не угодишь. Вот такие у нас дела. Всех вас крепко целую.

Прошу святых молитв.

Ваш Сергий.

6. 10 февраля 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Слышал, что на этой неделе навещали вас наши москвичи, только напрасно они свои приходские проблемы рассказывали папе. Не следовало бы его волновать, а конфликт с Олегом (старостой. — Н. С.), я верю, уладится, главное Феде (брату. — Н. С.) со своей стороны «не подливать масло в огонь». Я с Федей говорил сегодня по телефону, считаю, что он настроен правильно. Терпение и смирение — это великая сила против диавола. А Олег ведь тоже христианин, и Господь его не оставит, направит на путь истинный. Надо всем молиться.

Поздравляю вас с папулей с днем свадьбы. Посылаю гостинцев, подкормите папочку. Он, помню, с удовольствием кушал курицу в больнице, да ведь и скоро пост, так что надо заговляться.

Может быть, помните, к дедушке ходил Владислав Свешников, тогда он был в каком-то министерстве делопроизводителем — умная голова. Теперь он — священник, преподает у нас нравственное богословие. Так вот, с ним случилась беда: на этой неделе венчал своего сына, а после свадьбы вместе с молодыми попал в автокатастрофу. Подружка невесты, Ольга, сразу погибла. Она заведовала учебной частью у отца Аркадия Шатова, так что у него большая потеря. Все остальные

пассажиры сейчас в тяжелом состоянии находятся в больнице, в реанимации.

Вот как может закончиться свадьба! Очевидно, у наших студентов до конца года теперь не будет нравственного богословия.

Сегодня принимал французов, парламентскую делегацию. Наверное, так жалостливо им рассказал о нашей жизни, что они в конце обеда полезли в кошельки и дали по сто долларов на студентов.

Вот пока и все новости.

Еще раз крепко вас целую.

Ваш Сергий.

Р. 8. Да, один из протестантов, о котором я писал, удивил меня своей молитвой о России. Он, ради примирения наших враждующих народов и особенно чеченцев, положил на себя строгий пост на сорок дней. Сорок дней пьет только один сок. Так и приехал к нам с фляжкой и ничего за обедом не ел. На следующей неделе он обещал привезти нам в академию интересный фильм по Библии. Интересно, как он выдержал пост? Был страшно худой — кожа и кости.

7. 19 февраля 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

По календарю сегодня неделя блудного сына, а на дворе что-то уж больно тепло. У многих наших гипертоников пляшет давление, в том числе и у ректора. Под Сретение служил, а утром звонит и говорит, что не может встать из-за давления. День уже заметно прибавляется, фонари на улице зажигаем уже не в четыре, как на Рождество, а в полседьмого.

Новостей особых у меня нет. Вчера принимал большую группу гостей из Франции, среди них — благообразная старушка, внучка Рахманинова, ну а остальные француженки — жены министров. Тяжело с ними вести беседу и находить общие темы: у них совсем другой менталитет. Жена министра культуры спрашивает: «Правда, хорошо, что у нас папа Римский — поляк, то есть человек европейской культуры, а не какой-нибудь католик-негр из Уганды?» Я ей сказал, что не вижу особой разницы между африканцем и поляком, если они добрые христиане, ведь во Христе национальность не имеет значения,

главное, чтобы было любящее, чистое сердце и крепкая вера. Смотрю: она явно меня не понимает, для французов европейская культура, — то есть умение льстить и быть дипломатом, — превыше всего. Да, еще переводчица попалась такая говорливая: я говорю одну фразу, а она переводит десять. Ну да ладно, только после такого приема — словно огород вскопал, весь мокрый. Пообещали пригласить во Францию.

Завтра буду принимать две делегации. Первая — обед с католиком — председателем папского комитета по Туринской плащанице. Здесь может получиться интересный разговор. А вторая делегация в сорок человек — администраторы и директора с предприятий Иванова. Вообще — бывшие коммунисты, теперь едут в паломничество в Лавру, скорее всего ради «галочки». Все это будет сразу после воскресной службы.

На этой неделе именины Федюши (брата. — Н. С.). Как бы хотелось выбраться, но это все нереально. Все дни заняты уроками и заботами.

Сам здоров.

Всех вас крепко целую.

Ваш Сергий.

8. 5 марта 1995 года

Дорогих папочку и мамочку целую, земно кланяюсь, прошу прощения и поздравляю с наступлением Великого поста.

Мамуля! Жалею, что не смог тебя увидеть, но зато поговорил с папочкой, которого нашел в добром здравии и прекрасном настроении. Сразу же пошел и оценил твою икону святителя Филарета. Как мне показалось, особенно удался его лик, и папуля говорит, что у мамы вышло лучше, чем тот образок, который я вам прислал. Мамуля, следует дописать митру, ведь святитель был митрополитом, и на митре должен быть маленький крестик сверху, желательно также поправить иконочку спереди на митре, чтобы были хотя бы контуры Спасителя, а не Богоматери, как может показаться.

Алеша (семинарист. — Я. С.) нас угостил блинами и замечательной рыбой, пожарил мастерски. А пока мы ужинали, поиграл нам свои песни на гитаре. Я услышал его так впервые и подумал, что из него может получиться песнотворец богослужебных текстов. Перед академией поставлена Патриархом

задача — составить службы вновь прославленным святым, но ведь на это надо иметь особый талант. Поэты среди студентов есть, но все больше пессимисты. Вчера дали мне почитать стихи одного из них, так там такая тоска и безысходность, что мне пришлось этого поэта вызвать и побеседовать. Ведь христианин должен постоянно радоваться и за все благодарить Бога, а этот пишет: как бы забыться в глухом похмелье. Самое тревожное, что написал эти стихи священник, который, казалось бы, должен излучать из себя свет Христов, радость и мир.

Мамуля, хоть и наступает пост, но я посылаю вам рыбу, ребята пусть постятся, как хотят, не обращай на них особого внимания, а папулю надо кормить: у него прекрасный аппетит, я в этом убедился.

Масленица подходит к концу, слава Богу, неделя прошла без особых происшествий, если не считать, что опять украли колонки громкоговорителя в общежитии. От воров избавиться трудно. Одного на этой неделе отчислили, многие ребята обвиняли его в воровстве, а он отпирается, божится. А в его вещах нашли ворованные наушники из самолета. Украл их, когда весной летали в Святую Землю. Вот такие наши паломники! Когда показали наушники студенту, то пришлось ему сознаться, а до этого божился, что ничего никогда не крал. Этого отчислили, а других надо еще поймать.

Вот и все наши новости. Привет вам передает отец Геннадий Нефедов и профессор Скурат. Прошу молитв.

Ваш Сергий.

9. 12 марта 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие.

Поздравляю с праздником — Торжеством Православия и завершением первой седмицы Великого поста. Прошла она хорошо, без особых происшествий. Правда, некоторые наши ребята явно переусердствуют, — вовсе не едят. Уже в среду заметил таких — глаза блестят, синяки, щеки ввалились. Пришлось на трапезе говорить, что все надо делать с благословения духовника и беречь свое здоровье, которое, прежде всего, нужно Церкви, что больной священник — это беда для прихода.

Конечно же, медицинский изолятор наш на этой неделе переполнен — все, кто послабее, а может быть, и поленивее, поспешили к врачу, благо старушка добрая и пишет всем справки и освобождения почти подряд.

В первые дни поста пришлось разбираться с кухней — или подали что-то несвежее, или плохо помыли посуду, но десять наших девчонок отравились и слегли. Слава Богу, сейчас уже все здоровы, а может быть, сказывается перемена пищи после масленицы ? Паломники наши вернулись из Святой Земли довольные и загорелые.

В Лавру приезжал Патриарх, читал канон преподобного Андрея Критского. Отчисленные наши хулиганы и воришки и здесь ему не дают уединиться, рвутся на прием и требуют вернуть их в семинарию. Стоило Святейшему прошлый год вникнуть во всю эту «кухню» — разобраться по поводу отчисления пьяниц, так теперь все отчисленные надеются на его помощь. Благо, что тех мы назад так и не приняли, заставили сдавать экзамен (а это Патриарх им разрешил) с заочниками. Но в этом году придется, наверное, вручать им диплом Духовной семинарии, а это, конечно, плохо. Пусть у них и оценки хорошие, но они же показали, что в душе у них пусто и в голове табачный дым. А может быть, было время одуматься и измениться? Хотя я мало в это верю.

Сегодня, в субботу, служил в новой митре — фиолетовый бархат, расшитый золотом. Это подарок одного из студентов. Как уж я не хотел ее брать, но он чуть ли не со слезами умолял, говоря, что шил специально для инспектора, потому что у меня все митры простые, я их сам делал в Патриархии, а ему хочется, чтобы инспектор знал, что ребята его не только боятся, но и любят.

Вообще, как я заметил, у нас человек пять мальчишек семинаристов прекрасно вышивают золотом митры, воздухи и покровцы. Это рукоделие очень успокаивает и умиротворяет душу. Вспоминаю бабушку Зою, вечно с иголкой что-то штопающую или вышивающую у себя в комнате и одновременно ведущую разговор с нами или же сама с собой.

Не знаю почему, но утром в пятницу, перед Преждеосвященной, я проснулся с каким-то особым хорошим настроением, с мыслью о дедушке, его трудах. Может быть, потому, что приснилась наша квартира на Карла Маркса ? Но дело явно не

в квартире, потому что было ощущение близости и присутствия дедушки. Его труды продаются у нас в Лавре, и их читают многие наши учащиеся.

За эту неделю отдохнули от занятий, а с понедельника снова учеба, сочинения, экзамены у заочников и прочее. Прошу святых молитв. Всех целую.

Ваш Сергий.

10. 18 марта 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Вот и прошла уже вторая неделя Великого поста. Промелькнула совсем незаметно, наверное, потому что было много хлопот. Особенно тяжелым выдался сегодняшний день — суббота. В семь тридцать утра, как обычно по субботам, отслужил панихиду, позавтракал и пошел принимать экзамен у заочников. Класс набит битком, по списку сто двадцать пять человек. Такого количества у меня еще никогда не было. Начал экзамен в девять утра и закончил в шестнадцать тридцать, когда уже зазвонили ко всенощной.

Сдавал сегодня экзамен Киреев Димитрий — папин крестник. Наверное, надеялся проскочить по знакомству, но я его поэкзаменовал как следует, показал ему, что он ничего-то не знает. Сначала поставил три, а потом, когда заполнял ведомость, сжалился и поставил четыре.

Ведь дело не в отметке, главное — показать батюшкам, что знание Священного Писания — это сокровище, к нему надо стремиться. Иногда не удается. Так, сегодня после экзамена подошел один уже довольно солидный священник и сует мне подарок — прекрасный служебник. На экзамене он отвечал слабо и получил три. Я удивился и спрашиваю: «Что это значит?» А он отвечает, что подарок — это благодарность за то, что я в прошлый раз на экзамене поставил ему два и тем самым заставил его все-таки прочесть Библию. Говорит, что если бы не та двойка, то он никогда бы не прочел Библию, а потому сегодня и получил три, но совесть его теперь спокойна, он готовился честно и получил то, что заслуживает.

Вчера, в пятницу вечером, были у меня отец Феодор с матушкой. Приезжали с двумя полковниками, и мы устроили

вечер для ребят. Рассказали о греческом военном духовенстве — Федя знакомился с их служением осенью в Греции — и о планах нашей Церкви в этой области духовного служения.

Посылаю папуле грецких орехов, пусть пощелкает на досуге, а потом, может, и в пасхальный кулич пойдут.

У нас все еще эпидемия гриппа — изолятор битком набит, больные ребята лежат и по спальням, не хватает мест. Слава Богу, лекарства есть. Павел, наш доктор, снабжает всех. Но лекарства сейчас дорогие. Когда приходится закупать, а это бывает часто, то счет идет на миллионы.

Ну вот и все, особых новостей вроде бы и нет. Сам здоров, чего и вам желаю. Целую.

Ваш Сергий.

11. 26 марта 1995 года

С праздником, мои дорогие!

Вынесли вчера Святой Крест, да укрепит он всех нас в оставшуюся половину Великого поста! Больных у нас по-прежнему много, лежат с большой температурой, такой тяжелый грипп. А тех, кого выписали, все равно приходится освобождать от занятий, слабость такая, что валятся с ног.

Появлялся на неделе несколько раз Н. Г. Патриарх дал им всем срок и потребовал сдать все задолженности, но что-то я мало верю в перемену Николая. Это, конечно, беда. Да, и я виноват в ней, но кто мог подумать, что за два года он из скромного, работящего паренька в окружении патриарших иподиаконов совершенно изменится и станет грубым и гордым. В таком состоянии священный сан принимать нельзя. Беда, что он этого не понимает, смотрит на священство как на работу да еще мечтает сразу стать «настоятелем, как Харитошкин Коля». Но в Харитошкине совсем иная закваска[*].

Был у меня вчера Саша Василенко, я с ним говорил о Николае, просил повлиять, но вряд ли что получится. Саше я дал рекомендательное письмо к Владыке Арсению, чтобы тот

допустил его до испытаний на Епархиальном совете. Если сумеет выдержать, то сможет быть диаконом, а он этого давно хочет.

Мамуля! Напиши, что купить тебе к Пасхе, может быть, творогу или масла? Самой-то сейчас по рынкам ходить сил не хватит.

Сам я здоров. Под окном вовсю кричат грачи. Хлопот, как всегда, много.

Целую тебя и папулю.

Ваш Сергий.

12. Начало апреля 1995 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Прошла еще одна неделя Великого поста. Все ближе Пасха. Вчера троих наших студентов постригли в монахи, ребята перспективные, учатся хорошо и вроде без чудачеств. Это наше будущее. Расстроил меня на этой неделе наш доктор — хирург Павел, который смотрел и лечил папу. Павел подал ректору прошение об отчислении из академии. Говорит, что есть на то воля Божия, чтобы он подвизался на Афоне. Полгода назад мать его со слезами отговаривала. Ректор помог ей как-то удержать Павла здесь, при академии, а сейчас он, видно, напугал ее, что его могут забрать в армию, и она дала ему благословение на отъезд, хотя многое здесь не ясно. Павел у нас сейчас лучший студент, получает повышенную патриаршую стипендию. На него мы рассчитывали как на будущего педагога по сектоведению, и вот все это рушится. Жалко. Я говорил с ним, пытался ему объяснить, что если уехать на Афон без благословения священноначалия, то есть проявить своеволие, а не послушание, то вряд ли это будет спасительно. Как можно молиться, зная, что бросил больных, нуждающихся в тебе людей? Это явно великопостное искушение. Вообще, ректор уже с этим смирился, говорит, что Павла не удержишь.

Я боюсь, как бы все это не закончилось для него плохо. Если не иметь официального разрешения властей и благословения священноначалия на проживание в Греции на Афоне, то можно и угодить в греческую тюрьму за нарушение закона. С другой стороны, все мы хорошо знаем, что греки не хотят

нашего усиления на Афоне и всячески затягивают вопрос о пополнении нашего там монастыря. Духовенство туда может приехать только с благословения Патриарха Константинопольского, а он его часто не дает. А мирянам немного легче, чем хочет воспользоваться Павел. Но одно дело приехать туда паломником на месяц-другой, а другое — остаться там в монастыре. Греки сразу это поймут, и будет скандал. Пытался я убедить Павла не бросать академии и хотя бы сдать экзамены за этот второй курс, но с ним сейчас говорить сложно. Посмотрим, что Бог даст[*].

После Пасхи планируем сделать запись пластинки академического хора, хлопот будет много. Записи ночные, в Успенском соборе. Надо освобождать ребят от экзаменов. Думаю также о ремонте квартиры в Отрадном этой весной[**].

Кажется, это реально, надо только все продумать и оговорить. Пока там никто не живет. Это можно сделать. Надо помолиться за маленькую нашу Любочку (племянницу. — Н. С.), сейчас она на обследовании в Сергиевом Посаде, у Лизы (тети. — Н. С.), говорят, нашли песок в почке. Помню, как она плакала летом. Ну да Господь милостив. Всех целую.

Ваш Сергий.

13. 8 апреля 1995 года

Прочитал правило ко причащению и сажусь писать моим дорогим письмо-отчет за прошедшую неделю. Есть в этом «бумагомарании» что-то для меня приятное и успокаивающее. Наверное, это оттого, что подводится итог прожитым дням, которые уйдут в вечность и о них больше никогда не вспомнишь. Конечно, если случается какое-то занимательное событие, в котором приходится участвовать, то память сохраняет его на многие годы, а то, что происходит с нами в будни, кажется иногда мелочью, но вряд ли это так? На днях, наверное, найду время и попробую описать обретение святых мощей святителя Филарета (Дроздова). Ректор давно просит об этом, да и не случайно, наверное, пришлось в конце ноября несколько дней служить панихиды над найденными останками, потом участвовать в их опознании вместе со специалистами и, наконец, принимать участие в канонизации. Наверное, все это надо записать, пока есть в памяти. А вообще, на днях почитал свои бывшие записи — самое разное: от воспоминаний о дедушке и бабушке, о постриге, об иподиаконстве и о последних днях покойного Патриарха, о паломничестве в Иерусалим и о путешествии по Европе с огнем от Гроба Господня, об обретении и перенесении мощей преподобного Серафима Саровского — и понял, что все это не случайно записано и, может быть, когда-нибудь кому-либо пригодится. А иногда в памяти всплывают события совсем давние — из нашего детства, разные шалости, отдельные эпизоды учебы в школе, училище, службы в армии, а уж за семнадцать лет иночества столько всего было, что можно тома написать, только надо ли?

А на этой неделе отпраздновали Благовещение, и, наверное, и у вас все обращали внимание на замечательную погоду: яркое солнце, хотя дни до и после были пасмурные и сырые. В этот день было как-то радостно на сердце, торжественная служба, а вечером в пятницу акафист Похвала Богородице. Одно немного огорчило: наш один батюшка проповедник не подготовился к проповеди должным образом. Ведь храм полон молящимися, слова священника люди ждут, а тут такое

убожество, все повторяет «спасения нашего главизна», нет, чтобы по-русски просто сказать — начало, а он все «главизна». А в конце и вообще перепутал архангела Гавриила с Михаилом, зачем-то стал рассказывать о посещении Девой Марией праведной Елисаветы, ведь это совсем иной евангельский сюжет. Ну да грех его осуждать, переволновался батя, но все же обидно. Когда я поздравлял народ с праздником после Литургии, а я ее возглавлял, так как ректор болеет, то пришлось немного сказать о

празднике экспромтом. Тема-то уж больно хорошая, и после этого письма обязательно напишу эту проповедь, пока мысли в голове не остыли.

Сегодня заезжала ко мне на несколько минут Галочка с Любочкой (матушка отца Феодора с дочкой. — Н. С.). Бедняжка малышка так исхудала от диеты, что вся светится. Надо ее полечить, а особенно надо помолиться, ведь Господь может сделать так, что от болезни и следа не останется. А молитвенников в Церкви много. Недавно в Америке прославлен святитель Иоанн Шанхайский — он великий святой современности, многим помогает в болезнях. А отец Иоанн Кронштадтский, а преподобномученица Елисавета, великая княгиня, а новомученики российские — всем им сейчас как-то особенно легко молиться. Это наша опора и надежда не только в болезнях, но и во многих других напастях и обстоятельствах[*].

В понедельник увижусь с отцом Феодором. Приедет в Академию беседовать с выпускниками-москвичами. На это, наверное, уйдет весь день. Помню вас всех постоянно. Крепко целую. Прошу святых молитв.

Ваш Сергий.

14. 16 апреля 1995 года

С Вербным Воскресеньем, дорогие мои! Хоть солнышко и светит по-весеннему, но ночи морозные. Вчера ночью проверял посты и надышался — сегодня хриплю. Вновь у нас напасть: два дня подряд пропадают пальто в гардеробе. Как изменить положение — ума не приложу. Ходят туда только свои — студенты. Когда идут на занятия в семинарский корпус, за пятнадцать минут проходят триста человек. Это два-три раза в день. Выдавать пальто в руки каждому нет никакой возможности — надо заводить штат гардеробщиков и делать перепланировку помещений. Уже уволили двух гардеробщиц после последних краж, но ничего не изменилось.

Пишу сейчас пасхальные поздравления. Отвечаю только тем, кто прислал поздравления, написанные от души, а не напечатанные под копирку. Как люди не понимают, что получить такое поздравление, где даже нет твоего имени в обращении, — бестактно. Пусть будет написано хотя бы два слова, но от души, и это уже говорит о внимании.

Готовимся к Пасхе. Хлопот много. Одних яиц для Патриарха надо покрасить двадцать тысяч! Ректор мягкий, не может сказать Патриарху, что это очень сложно, покрасить такое количество за 4—5 дней и не побить. Когда варишь и красишь десять яиц, то два из них непременно лопнут, это хорошо, если только два. Значит, из двадцати тысяч — четыре тысячи будут битые, а значит, — скоро испортятся. Кому же хочется получить тухлое яйцо? Прошлый год уже были нарекания в наш адрес по этому поводу, я уже сказал, что в этом году будет подобное, потому что это нереально — успеть выкрасить такую массу, сохранить и не побить. Иконописцам же поручено пять тысяч еще и расписать: X. В. В результате они вместо посещения служб Страстной седмицы день и ночь малюют эти яйца. Что у них на сердце, можно только догадываться. А потом спрашивают, почему нет взаимопонимания между администрацией и воспитанниками? Вспоминаю, что и в Патриархии в прошлые годы всегда на Страстной и Пасху были великие слезы монашек от этих яиц, куличей и пасок. Некоторые наши сотрудники едут на Пасху в Иерусалим. Всех крепко целую.

С наступающими великими днями.

Ваш Сергий.

15. 29 июня 1995 года[*]

Здравствуй, моя дорогая мамочка!

Спасибо за письмецо. Всегда помню обо всех вас и молюсь, особенно за папочку. Но все в руках Божиих.

Хлопот сейчас у меня много. Каждый день назначаю ребят на работы и в поле. Сегодня начали сенокос, во двор привезли два вагона досок, надо складировать. Ежедневно перебираем продовольственный склад, туда тоже послали десять ребят. Вскрыли полы, — ремонта не было лет сорок, паркет сгнил, — надо успеть сделать спальни до праздника Преподобного Сергия, когда приедут все студенты. Разобрали котлы в котельной — это уж каждое лето. Надо ввести в строй новое женское общежитие для регентш. Там помогает Елена Кречетова со своими девчонками, им там жить, вот они и красят окна, вешают занавески и ежедневно выезжают в поле на прополку.

На этой неделе прошли у нас две конференции. Сложно было разместить, особенно иностранцев — им нужен ежедневный душ и прочее, а у нас этого нет. На вторую конференцию пригласили сорок священников. Для них я все приготовил, а они, многие, взяли и приехали с матушками и детьми. Это искушение! Ведь у нас для женщин нет общежития. Еле их устроил. На конференции решил выступить Владыка Василий (Родзянко), да чуть не упал — закружилась голова. Хорошо успели подхватить и увели в постель. Восемьдесят лет — не шутка.

Никак не составим договор на издание записанной программы духовных песнопений. Сегодня составлял уже четвертый вариант. Все не можем договориться.

Каждый день гости. Лето — все едут, надо принимать, кормить и ублажать. В субботу приезжает американский хор — сто двадцать человек. Хотят петь и «славить Бога в святом месте». Я им сказал, что публики у нас сейчас нет, все на каникулах, так что выведу их на Лаврскую площадь у колокольни — пусть поют перед туристами. Еще одно трудное дело: пришли из милиции, какая-то миллионерша перевела на счет утонувшего отца Николая большие деньги, а теперь она

села в тюрьму и стали разбираться, за что она платила отцу Николаю, а может быть, просто жертвовала? Надо ждать ректора, без него не разберешься.

Мамуля, всех своих дел не перечислишь! Прошу помолиться.

Всех крепко целую.

Сергий.

16 16 июля 1995 года

Дорогая мамочка!

Приехал Ярослав (семинарист. — Н. С.), я объяснил ему все наши проблемы и рад, что он готов вновь потрудиться. Ему в помощь я нашел еще одного семинариста, Петра Исаченко, он в этом году будет после Преображения поступать в академию. У него медицинское образование, и он неотлучно находился прошлый год у постели умирающей мамы Владыки ректора. Золотой парень, сам из-под Курска. У меня с двадцатого отпуск и, конечно, я постараюсь быть рядом с папочкой. Но ректор еще не вернулся, и надо будет ему еще сдавать все дела.

Сегодня заезжают пятьдесят архиереев на Сергиев день. Хлопот будет много. Приехал и шестидесятисемилетний митрополит Санкт-Петербургский Иоанн, и я час назад случайно встретился с его медсестрой, которая его сопровождает везде из-за сахарного диабета. Мы разговорились, и я узнал, что у Владыки та же проблема с ногами, что и у папочки. Ноги отекают, и уже начинается отмирание, чернеют пальцы, но операцию медсестра делать не дает, а делает перевязки опухшей ноги с компрессом из кислого творога! Все отечности проходят. Она утверждает, что врачи могут даже «зачистить» больное отмершее место, но ампутировать ногу необязательно. Ведь болей нет, и пока на нее можно опираться, надо за нее побороться. Конечно, на все воля Божия, и я посылаю папочке иконочку святителя Николая. Будем надеяться на его помощь.

С ребятами приходится «воевать». Вчера один напился, накурился, и, наверное, будем отчислять.

Сам я, слава Богу, здоров. Ездил вчера в Москву на монтаж звукозаписи, заезжал в храм к отцу Николаю Важнову. Молодец! Служит так молитвенно, что нашим монахам поучиться.

Сегодня в Троицыном соборе встретил Володю Борового со своей семьей. В библиотеке сейчас у нас работает Ефимов Андрей — профессор! Передавал поклон всем. Всех крепко целую.

Ваш Сергий.

На этом окончилась наша переписка, так как архимандрит Сергий пошел в отпуск и приехал в Гребнево. Там он неотлучно находился возле умиравшего от гангрены родного отца.

Похоронили мы с ним отца его Владимира, и тут же, как гром с неба, последовало назначение отца Сергия во епископы. Я растерялась, молила Бога оставить сыночка со мною, ждала чуда. Так и казалось мне, что я теряю своего любимца навеки. Но в течение четырех месяцев сын еще сдавал дела, много бывал дома и уверял меня, что будет навещать свою мамочку. Однако каждый раз, когда впоследствии прощалась с ним, сжималось мое сердце. Но действительно: пройдет три-четыре месяца, промелькнет время, как один день, и снова увижу «свое солнышко». Мысль тревожили дальние сибирские дороги, потом перелеты, паломничества в Святую Землю... Но я продолжала вручать сына Господу, зная, что «волос с головы не пропадет без воли Отца Небесного». И сын возвращался всегда радостный и нежный, он говорил: «Ну что ты переживаешь? Если и разлучимся, то ненадолго. Опять в вечности у Господа будем вместе. Эта жизнь мелькнет...»

В Московской Духовной академии архимандрита Сергия Соколова вспоминали такими словами: «Наш добродушный инспектор пребывал пять лет на этой неспокойной должности, ни разу не вышел из себя, ни разу ни на кого не повысил голоса, никого не отчитал, не оскорбил... Гневаться — это ему не было свойственно».

Тихо и кротко беседовал он с провинившимся человеком, стараясь любвеобильной речью вызвать в душе прегрешившего искреннее покаяние. «Стяжите дух мирен, и около вас спасутся тысячи», — были его девизом слова преподобного Серафима Саровского.

<<< >>>